– И сегодня я его заберу. Не переживай, – ответила Эля, оторвавшись от документа на компьютере и поднимая взгляд на подругу, излучавшую нетерпение. Она и сама не могла дождаться сегодняшней встречи, правда, совсем не думала о подарке. – Лучше расскажи, как вам номер для новобрачных в «Метрополе».
Подруга хихикнула.
– После обеда «Макдональдсом» – замечательно. Я даже не ожидала, что Андрей устроит мне такой сюрприз. Шампанское в номере, еще один торт – из той второй кондитерской, которая мне понравилась, – шикарный вид из окна, огромная кровать. Запись вальса, которую ты, Ангеленок, сделала специально для нас. Мы танцевали в спальне, пока музыка не закончилась, а потом… – Зоя послала ей многозначительную улыбку. – Одним словом, хорошо, что там был поздний выезд. Мама очень жалела, что не смогла поменяться сменами и ушла сразу после регистрации, поэтому мы позвали ее позавтракать с нами в ресторане на первом этаже. Она была просто счастлива, там красиво, как в музее.
При воспоминании о высокой рыжеволосой женщине с добрыми глазами Эля улыбнулась. В детстве она часто мечтала, чтобы Кристина была и ее мамой, любящей и заботливой и всегда умеющей подбодрить. Вчера, когда они встретились у ЗАГСа, она сразу заключила Элю в объятия и начала громко поздравлять с завершением поисков родственной души – совсем как ее дочь.
– Она рассказала, что позавчера вечером принимала роды у девушки, которая стала пятнадцатитысячной по счету в Москве в этом году, родившей от родственной души. Кажется, в этом случае даже полагается грамота. Хотя, я думаю, полезнее был бы заказ еды из какого-нибудь крутого ресторана. Ты знала, что некоторые думают, что ребенок, родившийся от двух родственных душ, обязательно будет гением?
– Саша опровергает эту теорию, – пожала плечами Эля.
– Кстати, о Саше. – И Зоя кивнула в сторону кабинета Софьи, где та говорила с кем-то по телефону. – Вы больше не обсуждали тот ужин? Я совершенно потерялась в подготовке к свадьбе и толком не расспросила тебя о нем.
– Рассказывать больше нечего. Возможно, Софья и говорила с его дядей, но ему после этого вряд ли кто-то звонил. – Она даже не была уверена, что мать знает, что он провел выходные в Лондоне.
Зоя многозначительно подняла брови.
– Кто бы мог подумать, что у них настолько сложные отношения. Конечно, она строила бизнес в девяностые, а тогда вообще творилось черт-те что, но это все равно странно. И как тебе теперь с ней работать?
– Наши рабочие отношения остались прежними. О личном мы почти не говорим, но… – Эля отвлеклась на звук уведомления на компьютере и, недовольно закатив глаза, сделала пометку в ежедневнике. Менеджер, через которого она заказывала в офис кофе и чай, завел привычку терять ее письма. – Теперь я смотрю на нее иначе. Вижу то, о чем могла лишь догадываться раньше. Но, если подумать, тут нет ничего удивительного: сама знаешь, как сильно публичный образ может отличаться от настоящего характера.
– Софья ни разу не рассказывала журналистам подробности о своей семье. Она просто есть, и точка. Как и Саша – я проверила, он вообще не дает интервью и редко фотографируется. Кошмар и рай пиарщика одновременно, – проворчала Зоя.
– Честно говоря, его позиция меня полностью устраивает.
Эля заметила это невзначай, но с лица подруги тут же слетела улыбка. Поколебавшись несколько мгновений, она решительно скрестила руки на груди и выпалила:
– Черт возьми, как же я злюсь! Из-за какой-то уродины ты уже столько лет прячешься.
– Тише ты!
Обе девушки покосились на стеклянную дверь кабинета, но Софья как ни в чем не бывало продолжала разговор.
– Я все равно не хотела быть настолько знаменитой, – понизив голос, напомнила ей Эля.
– Раньше ты говорила другое.
– Я имею в виду, что не стремилась оказаться в журналах или раздавать интервью. Мне это не нужно.
– А как насчет возможности поставить статус в соцсетях, какой тебе захочется? Выкладывать совместные фото? Ты работаешь в известной компании и шикарно играешь на фортепиано, ты – родственная душа одного из самых крутых айтишников в стране. И вместе вы бы шикарно смотрелись в любом журнале, уж поверь мне. Слушай, – сказала Зоя, видя, что Эля собиралась возразить, – я прекрасно знаю, что ты никогда не любила выставлять личное напоказ. Но еще я уверена, что ты достойна того, чтобы тобой восхищались и за тебя радовались. А тем, кто считает иначе, пора заткнуться и уехать куда-нибудь, где нет связи и Интернета, зато водятся плотоядные хищники.
– Я уже говорила: мне все равно, какой у меня статус в соцсетях. Мои фото есть в нашем с Сеней чате, а Сашу мне достаточно видеть лично, а не на обложке, – спокойно ответила Эля. – Если я знаю, что мои близкие за меня рады, то уже счастлива.
Зоя недовольно вздохнула и поджала губы.
– Ты права. Наверное, я слишком много общаюсь с журналистами. И кстати, о них! – Тронув экран умных часов на запястье, она всплеснула руками и выпрямилась. – Я же обещала отправить фотографии в журнал для летней подборки! Эмилия откусит мне голову, мы обсуждали статью целую вечность. Она должна выйти до моего отпуска!
– Ты только что вышла замуж, у тебя уважительная причина.
Но Зоя уже спешила прочь, на ходу вытаскивая телефон и чертыхаясь.
Эля проводила ее невеселым взглядом и повернулась к компьютеру. Приход Зои помог ей ненадолго отвлечься, но теперь пора было вернуться к другим, куда более мрачным мыслям: через два месяца она могла оказаться на улице.
Почти четыре года она снимала квартиру на окраине города у подруги своей бывшей учительницы музыки за сравнительно небольшую плату. Сама пожилая женщина уже давно жила у метро «Маяковская» на обеспечении у дочерей, и Эле казалось, что даже не помнила о наличии второй квартиры. Обычно она звонила предупредить, что перевела деньги за следующий месяц, и женщина не всегда сразу понимала, о чем шла речь. Но вечером воскресенья она связалась с ней сама и сообщила неприятную новость.
Так как одна из ее внучек скоро выходила замуж, она хотела продать квартиру и подарить ей деньги. Приближающийся праздник заставил семью вспомнить о существовании квартирантки, которая все это время пользовалась их собственностью практически даром – так можно было истолковать смущенные объяснения квартирной хозяйки. Если бы не ее настойчивость, Элю выгнали бы прямо сейчас, но теперь у нее было время подыскать себе новое жилье и собрать вещи.
Закончив разговор, не продлившийся и пяти минут, Эля почувствовала себя опустошенной. Эта квартира долгое время была ее безопасным местом, небольшим, но уютным. Конечно, она не смогла бы жить здесь вечно, но одна мысль о том, что совсем скоро прежней жизни настанет конец и придется привыкать к новой обстановке и новым, непредсказуемым соседям, приводила ее в ужас. И, словно вечных трудностей с адаптацией было недостаточно, разум подкинул еще одно воспоминание о прошедшем разговоре. Шансы найти хорошее жилье, где она будет чувствовать себя в безопасности, еще и за небольшие деньги, были близки к нулю. Родственники ее квартирной хозяйки недооценивали размер текущей квартплаты, однако она все равно была ниже, чем у большинства других, – если судить по последним новостям. И где гарантия, что позже на новом месте, которое изначально показалось ей неплохим, не возникнут проблемы? Тараканы казались Эле меньшим из зол.
Она почувствовала, что к горлу снова подступает паника, и сделала глубокий вдох. Ни к чему было бояться прежде, чем начались поиски нового жилья. У нее оставалось еще восемь недель, и, если действовать быстро, будут и неплохие шансы. Как назло, на свадьбе Зои и Андрея один из его друзей завел разговор о той же проблеме, и ни у одного из них не оказалось знакомых, которые могли бы помочь.
«А как же Саша?» – тут же спросил голос разума, но Эля сомневалась, что могла к нему обратиться. Учитывая уровень зарплат в «Иниго», он бы наверняка предложил варианты, где у нее получилось бы снять только балкон.
И кстати, о ее родственной душе…
Время приближалось к часу дня, когда они должны были встретиться. Мысли о предстоящем ей кошмаре могли и подождать.
Проверив, все ли срочные дела она успела сделать, Эля посмотрелась в маленькое зеркало, стоявшее на рабочем столе, заблокировала компьютер и встала из-за стола. Софья знала, в какое время она обычно уходит на обед, так что прерывать ее звонок не было необходимости.
Выйдя из офиса, она зашагала в сторону кафе, где договорилась встретиться с Сашей. В ближайший час она будет думать только о нем и выкинет из головы все посторонние мысли: о квартирах, инфляции и потенциальных проблемах, которые ждут ее во время поиска нового жилья.
В проехавшем мимо такси на пассажирском сиденье мелькнули знакомые светлые волосы, и Эля невольно замедлила шаг, а затем улыбнулась. Саша выбрался из такси, застегивая пиджак одной рукой и держа бумажный пакет в другой. Серьезный взгляд, стоило ему остановиться на Эле, тут же смягчился.
– Я тоже с подарком, – весело сказала она, подходя ближе. – Наконец-то взяла его с собой.
– Сначала ты, – возразил он, забирая у нее бежевый подарочный пакет. Эля хотела предложить сперва зайти в кафе и занять стол, но ее внимание привлекло что-то черное в глубине пакета, рядом со свернутым в рулон пестрым пледом. Сунув руку внутрь, она вытащила мягкого плюшевого ворона, вокруг шеи которого был повязан аккуратный сине-серый полосатый шарфик.
– Честно говоря, в магазине я растерялся, – пояснил Саша, когда спустя несколько секунд Эля все еще не произнесла ни слова, и нервно облизнул губы. – Там было столько всего, но мне не хотелось везти что-то хрупкое или ошибиться с размером одежды. И ты же согласилась, что это должен быть сюрприз. Но потом я увидел девушку, которая буквально пищала от восторга при виде плюшевых животных с шарфами, и подумал, что такое может тебе понравиться.
Эля машинально погладила игрушку по голове. Когда она была маленькой, к ним домой на балкон каждый день в одно и то же время прилетал красивый, с блестящими черными перьями ворон, чтобы поесть и попить из кормушки. Мама Эли была не против, и им обеим нравилось заботиться о необычном госте. А позже они с родителями пошли в торговый центр, где стоял автомат с игрушками, и папа задался целью достать ей одну. Он потратил много монет и долго и смешно ругался, прежде чем его попытки увенчались успехом. Тот ворон был без шарфа и из более дешевой ткани, чем подарок Саши, но все равно очень нравился Эле. После смерти родителей настоящий ворон перестал прилетать к кормушке, и, чувствуя себя брошенной, она так часто плакала и звала их, уткнувшись лицом в игрушку, что на ее голове появились разводы и потертости. Позже тетя Ника забрала ее постирать и так и не вернула. По ее словам, ворон очень понравился другой грустной девочке, у которой совсем не было игрушек, а у Эли еще оставался подаренный неизвестно кем плюшевый медведь. Намного позже она поняла, что, скорее всего, тетя просто выкинула грязную игрушку. Воспоминания всплыли совсем недавно, после вопроса Саши, и она поспешила загнать их обратно в глубину памяти, пока не сможет вернуться к ним, не ощущая прежней боли. И сейчас казалось, что от нее не осталось и следа.