Тетя направилась к ней, и Эля подавила желание зажмуриться. Почему именно сегодня она забыла положить в сумку солнцезащитные очки?
Мама, папа, помогите мне.
– Давно это у тебя? – Она показала на свои серые глаза, так и не изменившие цвет. – Почему я ничего об этом знаю?
Когда Эля ничего не ответила, она шагнула к ней еще ближе.
– И как его имя? Того блондина, которого ты мне описывала? Кажется, он еще занимался плаванием.
– Это неважно.
Ни за что в жизни она не станет обсуждать с этой женщиной Сашу и их отношения. Хотя память тети удивляла: можно было ожидать, что столько лет спустя она не вспомнит подобные детали.
– Все понятно. Он из тех, кто… – И тетя озвучила длинный список грубых издевок, самой мягкой из которых была «алкаш». Эля приказала себе не реагировать, потому что этого от нее и ждали, хотя в груди запылала ярость. Спасибо опыту работы секретарем. – Не такого ты хотела, да? Считала себя умницей, красавицей, Моцартом в юбке, а достался тебе какой-то забулдыга. Небось жалеешь, что связь пробудилась и теперь надо переживать за него? Или радуешься, потому что больше ничего не видишь? Я вот какое-то время не видела, пила таблетки.
Это ее удивило. Сколько Эля себя помнила, тетя была одержима идеей найти родственную душу вслед за старшей сестрой. Она вела дневник видений, ходила на все возможные мероприятия и проверяла тематические форумы несколько раз в день. Эля помнила, что однажды ее мама даже предложила сестре отдохнуть, так как та не спала всю ночь. А когда она погибла и тетя Ника была вынуждена стать опекуном Эли, то очень переживала, что не сможет продолжать такой же активный поиск, как раньше. По мере того, как шли годы, ее нетерпение только усиливалось, а вместе с ним рос и гнев на племянницу.
– Только они ужасно дорогие, так что пришлось бросить. Казалось бы, вот что надо делать бесплатным. Так что? – она кивнула Эле. – Я видела тебя из окна автобуса на той стороне. Приехала жаловаться родителям, что не получила принца на белом коне? Или тот парень был нормальным, но сбежал, когда понял, что даже дотронуться до тебя не может?
Эля вздрогнула – едва уловимо, но тетя все равно заметила.
– Как у тебя вообще могло произойти пробуждение связи, если ты даже не даешь к себе прикоснуться? Тоже мне, гордячка. Плоская, как доска, вся в мать. Воздухом питаешься?
Стоило ей коснуться ладони Эли, та отпрянула, едва ее не оцарапав.
– Не трогай меня!
Издевательские нотки в голосе женщины усилились.
– Серьезно? До сих пор? Где ты работаешь, в библиотеке? Твой папа точно был бы разочарован.
– Оставь в покое мою семью и родственную душу, – потеряв терпение, прорычала Эля. Запоздало она поняла, что такие слова нужно говорить, когда залезаешь в автобус, а перед носом тети закрываются двери.
Глаза тети Ники сузились, и она снова схватила Элю за руку, впившись в запястье длинными заостренными ногтями.
– Твою семью? Как тебе не стыдно, дрянь? Столько лет сидела у меня на шее, не давала продыху, все ныла, где же родители. Да пусть оба горят в аду за то, что скинули тебя на меня. Ты сломала мне жизнь, ты это понимаешь? Сломала и ушла, будто так легко вернуть время, которое я потратила на тебя. Я-то думала, что делаю доброе дело и ты как-то поможешь мне с поиском, раз так все сложилось. Лучше бы ты сидела с ними в той машине и сдохла в ту ночь.
Она все говорила и говорила, едва не брызгая в лицо слюной, а Эля, к своему ужасу, почувствовала, что глаза наливаются слезами. Дело было даже не в жгучей боли в запястье, где наверняка останутся царапины от ногтей, и не в обвинениях в ее адрес. Она не один раз слышала подобные слова, особенно часть про капризы, но еще ни разу тетя Ника открыто не желала ей смерти. В груди стало так больно, словно она ударила ее кулаком и сломала ребра, которые теперь впивались в сердце. Когда-то Эля смогла приучить себя оставаться равнодушной к любым ее упрекам в свой адрес, но сейчас снова стала маленькой девочкой, не понимающей, что она сделала, чтобы заслужить такую ненависть. Как на свете вообще могло быть подобное чувство.
Эля открыла рот, чтобы попросить тетю замолчать, но не смогла произнести ни слова. Зато по щекам сразу покатились слезы. К автобусной остановке подошли две женщины, но, заметив их пару, поспешили встать подальше и отвернуться. От них помощи можно было не ожидать.
– Плачешь? Знаешь, сколько я плакала все эти годы? Все вокруг счастливы, одна я как прокаженная. Только появился хороший мужчина, ты и его отпугнула.
При упоминании «хорошего мужчины» в Эле проснулся инстинкт самосохранения. Нужно было остановить тетю Нику, иначе ее рассудок точно не выдержит.
– Я до сих пор иногда вспоминаю тот Новый год, – продолжала женщина, явно наслаждаясь выражением ужаса в ее глазах. Хватка стала крепче, словно она собиралась вывихнуть Эле запястье. – Какой же позор, просто нет слов, так бы и врезала тебе, как…
– Чего ты хочешь?
Тетя Ника криво улыбнулась и отбросила ее руку в сторону. На внутренней стороне запястья багровели отметины в виде полумесяцев, которые сразу начало саднить. Боль отдавала прямо в голову, и Элю слегка качнуло.
– Этот вопрос тебе нужно было задавать раньше. Но, так как я снова возобновила поиск, помощь с гардеробом мне не помешает. Можешь сделать мне запоздалый подарок на день рождения. Хотя я ведь даже не твоя семья, да?
Придерживая сумку рукой, в которой пульсировала боль, другой Эля вытерла щеки и достала телефон. Ее пальцы сильно дрожали, и она не сразу смогла разблокировать экран. Тетя встала спиной к проезжей части, чтобы, если бы подошел автобус, у Эли не было возможности быстро добраться до него.
– Мой номер не изменился.
– Готово, – сказала Эля спустя пару минуту, когда приложение банка наконец-то загрузилось. Ей было больно видеть, как за один раз она потратила столько же, сколько за несколько дней, но, если такова была цена окончания разговора, другого выхода не было.
– И это все? Судя по одежде, ты неплохо зарабатываешь в своей библиотеке. Давай еще столько же. Иначе я скажу, что ты украла у меня эти деньги, и тебя посадят. Кое-какие связи у меня за это время появились, – добавила тетя Ника в ответ на ошеломленный взгляд.
– Ты ничего не докажешь.
– А кому сейчас нужны какие-то доказательства? Знакомые блогеры у меня тоже есть. Выложат везде твое фото и расскажут, что ты не только воровка, но и потаскуха, которая пыталась увести у меня парня, едва тебе исполнилось восемнадцать. Я много чего могу им о тебе рассказать.
Глаза Эли снова защипало. Тетя наверняка блефовала, ничто не мешало ей сделать все это раньше, но она не могла так рисковать. Что скажет Саша, если случайно увидит это? Софья? Кто-то из отдела кадров? В тот момент, напуганная и раненная ее словами, она была уверена, что ее не просто выгонят с работы, но и навсегда лишат возможности снова устроиться в приличное место. Даже статус родственной души сына генерального директора не позволит ей сохранить должность. Она сгорала от стыда и на мгновение пожалела, что желание тети много лет назад не исполнилось.
– Вот и молодец, – кивнула тетя Ника, когда раздался еще один звук уведомления. – Пока что этого хватит, но позже я с тобой свяжусь. Если не ответишь по телефону, приду домой. Я знаю, где ты живешь, кстати.
Элю прошиб холодный пот, и к горлу подступила тошнота. Если она сейчас же не уберется отсюда, то содержимое ее желудка окажется на асфальте.
– Меня уже ждут. – Тетя Ника показала на новые многоэтажные дома, видневшиеся в отдалении. – Мой мужчина живет прямо напротив места аварии, представляешь? Кто бы мог подумать.
Махнув ей рукой, она сунула телефон в задний карман джинсов и пошла прочь по узкой протоптанной тропинке. Эля молча опустила глаза на пострадавшее запястье. Кожа вокруг кровоточащих царапин уже начала опухать. Боль в руке была единственным, что она чувствовала, словно тетя забрала с собой все остальное.
Ее движения были автоматическими, следуя ранее придуманной последовательности. Она зашла в автобус, как только тот подошел, проехала нужное количество остановок, вышла и направилась к своему дому обычной дорогой. Она не видела ни людей, ни машины, ни любопытные взгляды, брошенные другими пассажирами. Она сосредоточилась на боли, потому что знала, что иначе окружающий мир станет реальным, а значит, разговор с тетей и ее угрозы тоже. Она отлично заполняла возникшую пустоту внутри.
Эля зашла в квартиру, которая пока была ее, и уронила сумку на пол. И, только услышав успокаивающий звук закрывшейся двери, осмелилась проявить слабость и посмотрела на себя в зеркало. На фоне бледной кожи ее глаза казались почти черными, словно и не было никакого пробуждения связи, а Саша был плодом ее воображения, последней попыткой спастись от невыносимого чувства одиночества. Отражение сразу начало расплываться, и Эля зажмурилась, сделав глубокий вдох. Казалось, всю дорогу до дома она почти не дышала.
На выдохе в груди снова появилась боль, и изо рта вырвался всхлип. Эля поспешно зажала рот рукой, ощущая на коже холодный пот, но звук повторился.
Я знаю, где ты живешь, кстати.
Подгоняемая безотчетным страхом, она кое-как сбросила туфли, побежала в свою комнату и, упав на кровать, свернулась в комок. Хотя обычно в такие моменты она хотела стать невидимой, незаметной даже для боли, сейчас все внутри нее требовало успокаивающей близости Саши. Но она не станет звать его. Пережитые унижения, и тогда, и сейчас, были пятнами, которые он никогда не должен увидеть. Она справится. До сих пор всегда справлялась.
От сухих всхлипов саднило горло, но сдержать их было невозможно. В ушах одновременно с учащенным ритмом сердца начал нарастать шум. Ей были знакомы эти симптомы, эти ощущения. И все же, когда тяжелая волна паники накрыла ее с головой, Эля оказалась перед ней беззащитна.
«Masters of Deadlines»
Денис: