– Я люблю твой смех, – признался он, пробегая взглядом по ее лицу. – Особенно когда это мне удается тебя рассмешить. И еще люблю твою улыбку.
Эля смотрела на него не отрываясь, пока из его взгляда не исчезло веселье, словно Саша не сразу понял, что впервые с начала их отношений они оказались в таком положении. Он полностью накрывал ее собой, опершись руками по обе стороны от плеч, не оставляя возможности отстраниться. Он опустил взгляд на жемчужину, выпавшую из-под ворота ее футболки, а когда взглянул на Элю снова, в глубине его глаз вспыхнуло что-то темное. У Эли пересохло в горле, но совсем не от страха. С ним она всегда чувствовала себя защищенной. И ценной.
– Ты помнишь, о чем спрашивал меня вчера вечером? В чем мой секрет? – Она положила руку ему на затылок, пропуская отросшие светлые волосы между пальцами. – Я удивилась, как ты еще не понял. Мой секрет, который ты так хотел узнать, это ты сам, Саша. Чувства, о которых ты говорил, и есть твое отражение. Я ждала тебя с тех пор, как впервые узнала о существовании видений. И я люблю тебя. Не только как родственную душу, но и как мужчину.
Ее чувства казались ей настолько очевидными для всех, что она не считала нужным говорить о них вслух. Но это явно требовалось Саше, который до недавних пор почти не делился своими и с трудом верил, что Эля принимала его таким, какой он есть.
– Я надеялась, что ты уже понял. Но на всякий случай буду говорить тебе это каждый день, – добавила она, наблюдая, как дрогнули его губы, а в глазах появился блеск, всегда выдававший волнение. – Я люблю тебя.
– Эсмеральда, – хрипло сказал он, не отрывая глаз от Эли. – В-выключи микрофон.
Эля невольно улыбнулась, услышав приказ, а затем губы Саши накрыли ее. Это не был один из тех нежных поцелуев, к которым она успела привыкнуть; казалось, ее слова произвели обратный эффект, и в нем проснулось что-то ненасытное и нетерпеливое, словно после своего признания она могла исчезнуть в любой момент, оставив его в одиночестве. Он целовал ее со страстью, которую она не ожидала в нем обнаружить, но при этом его прикосновения были такими же ласковыми, как и всегда. Опираясь на одну руку, другой он касался ее волос, щеки, затем опускался к талии и снова возвращался к лицу. Элю охватило странное чувство дежавю, и она вспомнила момент пробуждения связи, когда могла увидеть лишь бледную тень охватившего ее сейчас чувства – возможное будущее, если они оба выберут его. И они выбрали. При этой мысли внутри нее проснулось нечто похожее на торжество, затмевая собой все, кроме одного – желания оказаться так близко к нему, как это возможно.
Казалось, что благодаря их связи они не нуждались в словах. Эля приподнялась, едва почувствовав ладони Саши у себя на спине, и он легко пересадил ее к себе на колени. Она вытянула руки вверх, безошибочно угадав его следующее намерение, и, отстранившись от ее губ, он одним быстрым движением снял с нее футболку. Прохладный воздух кондиционера, ударивший в спину, заставил ее открыть глаза.
Саша смотрел на нее снизу вверх, продолжая сжимать ткань в руках. Его грудь быстро вздымалась и опадала, взгляд замер на ее кулоне. Она почувствовала, как вмиг остывшая кожа покрывается мурашками. Зовя ее скелетом, тетя Ника, конечно, специально преувеличивала, но, как и ее покойная мать, Эля всегда отличалась худобой. Саша все еще молчал, и, охваченная смущением, она потянула футболку из его рук за край вшитой в нее чашечки. Может быть, ко всему прочему он рассчитывал увидеть шелк или кружево, которое, несмотря на красоту, она всегда считала слишком колючим.
Словно придя в себя, Саша отбросил футболку на край дивана и перехватил взгляд Эли. В нем было нечто похожее на благоговение, заставившее ее замереть и затаить дыхание. Он осторожно коснулся ее талии кончиками пальцев, словно поспешность могла все испортить, затем обхватил ее ладонями. Она приоткрыла губы в немом стоне, наблюдая, как он изучает ее, скользя руками по коже и не выказывая и тени прежнего нетерпения.
– Ты такая красивая, – тихо сказал Саша, снова делая так, что слова были подобны нежным прикосновениям. – Совершенная. Я буду вечно благодарен за то, что тогда, зимой, ты согласилась поехать ко мне.
Эля хотела сказать, что они уже обсуждали тему благодарностей и назвали их лишними. Что рано или поздно она бы обязательно нашла его, ведь работала на его мать. Но в этот момент его губы опустились к ее шее, а руки, наоборот, скользнули выше, и по ее спине словно пробежал обжигающий электрический ток, заставив изогнуться ему навстречу. Его имя было единственным, что она могла произнести, потому что все остальные слова резко потеряли смысл.
После первого поцелуя с ним Эля часто думала о том, каково будет испытать большее, но не была готова к обрушившейся на нее волне чувств. Не верилось, что всего несколько секунд назад она могла чувствовать холод. Тепло от его пальцев и губ постепенно распространялось по всему телу, подчиняя ее себе целиком и полностью. Саша не давал ей отклониться назад слишком сильно, и она могла лишь принимать его прикосновения, позволив поцеловать каждую часть ее тела, до которой он мог дотянуться.
– Держись за меня.
Саша начал подниматься с дивана, и, прежде чем значение слов дошло до нее, Эля обвила его руками и ногами. Дверь в спальню он открыл пинком и попросил включить свет. Затем выругался, явно вспомнив про отключенный звук Эсмеральды, и сам дотянулся до выключателя у спинки кровати. Кожи Эли неожиданно коснулось холодное покрывало, и она тихо охнула, не сводя глаз со склонившегося над ней Саши. Его кулон задел ее шею, и он нетерпеливо снял его, бормоча, что нужно было сразу купить кольцо. С тихим стуком черная жемчужина оказалась на прикроватной тумбочке.
– Представляешь, прежде я правда верил, что смогу быть тебе только другом, – признался Саша, проводя рукой по ее груди. Огромным усилием воли Эля заставила себя сосредоточиться на том, что слышала, а не на его движениях. – Но у меня никогда не было шанса. Теперь я это очень хорошо понимаю.
Она ни за что не нашла бы в себе силы отстраниться от него, но все внутри требовало еще больше близости, которую можно было достичь лишь через прежде недоступные прикосновения. Его футболка была следующей. Саша часто жаловался, что не может пока заниматься спортом как раньше, но Эля была слишком занята, чтобы вспомнить об этом. Впрочем, как и он сам. Вопреки стереотипам о соседях по квартире и неловких ситуациях, она никогда не видела его в одних штанах или даже полотенце, – хотя в последнее время этого очень хотелось. Сейчас ее глаза и руки исследовали его широкие плечи и очертания мускулов на груди и животе, прежде всегда скрытых под одеждой. Что бы он ни думал о себе, Эля тоже считала его очень красивым и сообщила об этом вслух. Как тогда, в ресторане, на его щеках появился румянец, заставивший ее улыбнуться.
Она снова притянула его к себе, обхватив руками, и при соприкосновении обнаженной кожи у обоих вырвался стон. Если они и правда были созданы из звездной пыли, то, казалось, сейчас она начала сиять и раскаляться, собираясь снова стать одним целым.
– Саша, прошу…
– Только возьму кое-что, – выдохнул он, не отводя взгляд от ее лица и вслепую нащупывая край тумбочки. – Я чист, но безопасность важнее всего. Верно?
Эля закивала, отметив его предусмотрительность. В его глазах она видела нечто сродни голоду, такому же, какой ощущала сама, и ей не терпелось утолить его. Но затем он неожиданно зажмурился, словно от боли.
– Что?.. – спросила Эля. При мысли о том, чтобы остановиться прямо сейчас, внутри поднялся протест, но его самочувствие было на первом месте. – Твоя голова? Или что-то другое?
Саша издал тихий смешок и покачал головой.
– Я недавно снова был у врача, и мне сказали, что об этом можно не беспокоиться. Но сейчас я с тобой в постели, и речь идет совсем не о сне. Какое тут д-давление?
– Я волнуюсь не меньше, – негромко призналась она. Саша склонил голову набок, пристально глядя ей в глаза. На его лице проступило осознание.
– Значит, у тебя я буду…
– Я ходила на мероприятия для одиночек вместе с Зоей, но до встречи с тобой у меня никогда не возникало желания настолько с кем-то сблизиться. Так уж я устроена. Это был бы либо ты, либо никто.
Удивление в его взгляде смешивалось с сожалением. Они никогда не обсуждали его прошлые отношения, но Саша наверняка догадался, что она могла говорить об этом с Софьей, пока он приходил в себя в больнице. Осуждать его Эля не собиралась, только в очередной раз пожалела, что им не удалось встретиться раньше. Не давая мрачным мыслям взять верх над ними обоими, она улыбнулась и положила руки ему на шею.
– И я предпочитаю тебя. Если ты не против.
Его ответный взгляд был достаточно красноречив.
– Тогда хватит разговоров.
Одинаковые каре-голубые глаза смотрели друг на друга, на неопровержимые доказательства связи, одна часть которой родилась вместе с ним, другая – с ней. Встретившись спустя много лет, они обещали больше с каждым новым прикосновением, как ноты завораживающей музыки, не позволявшей слушателю отвлечься, пока он не услышит крещендо[15] перед финалом. Эля очень хотела дослушать ее до конца.
Говорят, что порой, когда родственные души были вместе, то забывали обо всем на свете, но Эля впервые ощутила это с такой ясностью. На какое-то время реальность сузилась до размеров этой комнаты, и в ней существовали лишь она, Саша и протянувшиеся между ними нити, соединявшие две половины души. Даже время превратилось в ощущения. Это были его губы рядом с ее, достаточно близко, чтобы смешивалось дыхание. Его рука на ее колене, ее пальцы в его волосах. Легкие, ободряющие поцелуи на ее щеках, обжигающие на шее и губах. Ее движения против его. Нежность и наслаждение, затмившие собой все прочие чувства. Свет, играющий на поверхности ее белой жемчужины. Улыбка в ответ на звук ее имени, сорвавшийся с его губ. Взгляды, которые не требовали слов. Слова, проникавшие прямо в душу, пока разум еще пытался их осмыслить.