ова, он вышел за дверь.
В груди Эли саднило целый день.
После ухода Саши она открыла бумажный пакет и, обнаружив внутри свежие, еще теплые круассаны с джемом, расплакалась и долго не могла успокоиться. Заставив себя съесть один, второй она положила в центр кухонного острова, чтобы Саша первым делом увидел его вечером. Затем тщательно умылась и, напудрив покрасневшее лицо, тоже поехала на работу. Сидеть одной в пустой квартире было невыносимо, но и в офисе ей не стало легче. Как было в период хрупкой связи, ее тело охватила слабость, а сердце то и дело сбивалось с ритма. В висках спустя какое-то время начала пульсировать тупая боль. К счастью, на следующее утро после вечеринки у Софьи не были назначены совещания, и Эля могла провести немного времени, ни с кем не разговаривая. Обо всех встречах, которые обсуждались вчера в ГУМе, она договорилась письменно. Было бы идеально, если бы Софья вдруг решила поработать из дома до конца дня, а другим сотрудникам не были бы нужны никакие документы. Она не хотела никого ни видеть, ни слышать.
Зоя зашла к ней около десяти, перед этим похваставшись в их общем с Сеней чате десятками статей в крупных СМИ в рубрике «Светская хроника», куда она разослала фотографии в семь часов утра. К несчастью, именно в этот момент Эля думала о тарталетках, которые Саша принес ей вчера на вечеринке, и утреннем круассане, съеденном в одиночестве, и в очередной раз залилась слезами. Позволив ей поплакать, Зоя села на край стола, загородив от случайных наблюдателей, и заставила рассказать обо всем, что случилось, от начала и до конца.
– Я могу осыпать его ругательствами целый час. Но тебе это вряд ли понравится, – мудро заметила подруга, когда Эля потянулась за очередной салфеткой. Потратив все силы на свой рассказ, она молча кивнула в ответ.
– Тогда подытожим. Во-первых, все-таки нам придется скинуться и заказать киллера для Колесникова. Во-вторых, Саша должен был рассказать тебе обо всем раньше или хотя бы не врать – пусть я и понимаю, почему он не решался этого делать. И…
– Я знаю, – перебила ее Эля. – Он не хотел вспоминать о плохом, тем более когда мы наконец-то были вместе.
– Но ты не можешь не думать о том, что все могло быть иначе, – мягко продолжила Зоя.
– Я стремилась найти родственную душу как можно раньше, чтобы мы прожили вместе так долго, как это возможно, – призналась она. – И нам не пришлось слишком сильно жалеть о потраченном на поиск времени.
– И еще ты хотела бы, чтобы Саша никогда не боялся говорить тебе правду, какой бы она ни была.
– Между моими родителями было полное доверие, я это точно знаю, – тихо сказала Эля, понимая, как грустно это звучит. – Что, если у Саши случится какая-то проблема или он заболеет? И решит, что мне не нужно об этом знать? Мы родственные души, мы вместе и должны быть одной командой.
– В идеальном мире – да. Но еще вы люди, – напомнила Зоя. – А Саша – мужчина, который долгое время был одинок и, как я понимаю, опыта в отношениях имеет мало. Как и ты, кстати. Ты романтик и неоднократно говорила, как рада вашей встрече. Он же хочет сделать тебя счастливой, и как девушку, и как родственную душу, но очень боится совершить ошибку. Конечно, он не решался сказать, что когда-то сомневался в своем поиске, – какая бы причина ни была, очевидно, что тебя это сильно ранит. И, судя по его характеру, в серьезной ситуации он скорее предпочтет взять всю ответственность на себя, чем жаловаться. Я не сомневаюсь, что в офисе этот Колесников каждый день выносит ему мозг из-за тебя, но так и не может добиться того, чего хочет.
– Почему ты так думаешь? – нахмурилась Эля.
– А зачем еще он специально искал тебя? Психованных боссов везде хватает, но вспомни, что мы знаем об «Иниго». Там интересные проекты, есть спортзал, стоматолог входит в ДМС и хорошо платят, но и задач выше крыши. И раньше Саша работал круглые сутки, неважно, в будни или праздники, а теперь уходит домой к тебе. Еще и кулоны вам купил, наглец.
– Господи. – Она зажмурилась так крепко, что перед глазами заплясали разноцветные точки. – Я прямо сказала, что он позволил Колесникову контролировать свою жизнь.
– Прости, но, кажется, так и есть, – скривилась Зоя. – Личные отношения лучше не смешивать с профессиональными так тесно.
– И что теперь я не знаю, могу ли доверять ему, – несчастно повторила Эля. – Зоя, это прозвучит ужасно, но в тот момент я действительно не понимала, что мне делать, понимаешь? У меня словно выбили почву из-под ног.
– А что ты думаешь сейчас?
Она опустила глаза, разглядывая кулон с жемчужиной, который носила не снимая, как и подарок родителей. После их смерти у нее долго не получалось вспомнить, успела ли она сказать перед отъездом на ту роковую свадьбу, что любит их, или просто помахала на прощание, прежде чем вернуться к телевизору. К хорошему или плохому, жизнь могла измениться в любой момент, оборваться за одно мгновение, после которого уже ничего нельзя будет исправить. И, если вдруг сегодня с ней или с Сашей что-то случится, она не хотела, чтобы последним, что осталось в памяти, была их ссора. Тратить время на обиду – худшее, что можно было сделать для любви.
– Этим утром он так спешил уйти, что теперь я даже не знаю, что будет ждать меня дома вечером, – наконец ответила она. – Но я люблю его и хочу, чтобы мы поговорили, а не ссорились. Он же моя родственная душа.
– Когда между такими, как мы, случаются ссоры, это отстой, – с видом знатока заявила Зоя.
– У вас с Андреем полное взаимопонимание!
– Честно говоря, не всегда. Он такой чистюля, еще хуже, чем ты.
– Ну спасибо.
– И хочет сидеть дома по выходным, когда вокруг столько интересного. Когда у нас будут дети, он так просто не отделается. Ноги в руки, и вперед, в магазин или на горку.
В этом Эля точно не сомневалась.
– Ангеленок, – уже серьезнее сказала Зоя, – сейчас ты должна разобраться, что сильнее всего задело тебя в этой ситуации. Его ложь, вмешательство того старого козла или то, что родственная душа по какой-то причине сомневалась, что хочет с тобой встретиться. Не зря он сказал, что ты могла пожалеть об этом. Связь родственных душ – это чудо, но иногда человек не хочет, чтобы в его проблемы был втянут кто-то другой. Вспомни тот фильм, где родственной душой адвоката потерпевшего оказался обвиняемый по тому же делу. Разве она просила о таком?
– Я бы помогла ему с чем угодно, – упрямо возразила Эля, понимая, что Зоя права.
– Вполне возможно, что тогда он боялся каким-то образом навредить тебе. Помнишь такую фразу: «Идеального момента для встречи с родственной душой не существует»? Смысл не только в том, что она может произойти где угодно, – у большинства людей к тому времени уже есть проблемы, которыми не хотелось бы нагружать близких.
Ей не нужно было напоминать Эле, что и у нее бывали такие моменты. Она всегда старалась верить, что справится и в итоге все будет хорошо. Саша же, как ей стало ясно, был склонен ожидать худшего во всем, что не касалось его работы. До вчерашнего вечера Эля верила, что сможет изменить это. Но сейчас, обдумав все, что случилось (и хорошенько поплакав), она решила, что если бы всегда сдавалась так легко, то, вероятно, до сих пор жила бы с тетей Никой и позволила страху вытеснить все мысли о музыке и любви.
– Когда ты успела стать такой мудрой? – слабо улыбнувшись, спросила она подругу.
– В каком смысле «когда»? Это у меня от мамы. Ну и еще иногда я читаю психологическую рубрику в Soultalk. Их шеф-редактор – чудо, никогда не пропускает наши новости.
Зоя вдруг резко выпрямилась, и Эля увидела приближающуюся к кабинету Софью.
– Что-то случилось? – подняв брови, спросила она, заметив скомканные бумажные салфетки на столе Эли.
– Мы обсуждали вчерашнюю вечеринку, – объяснила Зоя. – К концу недели я подготовлю полный отчет, но, судя по отзывам, все гости остались довольны.
– Я с ними согласна. Все прошло отлично, Зоя, спасибо тебе за организацию. – Девушка просияла, и Эля почувствовала прилив гордости за подругу. – Я сегодня напишу большое письмо на имя вашего отдела.
Софья бросила еще один внимательный взгляд на салфетки, затем на лицо Эли и молча зашла в кабинет.
– Кажется, это мой знак, что пора уходить. – Зоя потрепала ее по плечу. – Держись. А лучше позвони или напиши Саше. Для начала можешь предложить ему скинуться с нами на киллера.
Эля опустила взгляд на свой телефон. Коснись экрана – и на нем будет их с Сашей общее фото с веранды на крыше. Как бы сильно она ни ненавидела его начальника, ей не хотелось отвлекать его от работы, которая и без того заставляла его нервничать. И что ей даст телефон? Ей нужно было видеть его глаза и прикасаться к нему, чтобы он почувствовал всю искренность ее слов. Они причинили друг другу боль, которую больше никогда не должны были испытывать, и Эля молилась, чтобы она не преследовала их всю оставшуюся жизнь.
Едва глава отдела маркетинга пожелала всем хорошего дня, а остальные начали прощаться, Саша первым вышел из видеоконференции и закрыл окно. Ему были одинаково неприятны и эти слова, и люди, которые их произносили. Все они в конечном итоге ждали чего-то от него – а он хотел лишь послать все к черту. Или забыть о работе и, выпив снотворного, провалиться в сон без сновидений. Во сне была только тьма, и именно это сейчас и требовалось онемевшему от боли телу.
Насколько легко было принять тепло и свет, несколько месяцев назад наполнившие его душу, настолько тяжело было осознавать их потерю. Он понял этот в тот момент, как вышел из квартиры, прежде чем снова мог заставить Элю расплакаться.
Это было первое обещание, которое он дал себе, когда понял, что влюбился в нее, – ни за что на свете не позволять ей плакать из-за него. Те несколько раз, когда они занимались любовью и в ее глазах появлялись слезы наслаждения, были не в счет.
Вторым было сделать так, чтобы она была счастлива, не думая о цене подарков, которые могли бы с этим помочь. Украшения, одежда, косметика, книги, рестораны – она могла выбрать все, что захочет, однако до сих пор Саша не потратил и половины предполагаемой суммы. В вопросах денег Эля всегда проявляла поразительное упорство, и настаивать было бесполезно.