– Меня уже считают недостаточно лояльным, – саркастически ответил Саша, – и я не был в настоящем отпуске лет десять. Имею право. Только не уверен, получится ли у нас искупаться в море.
– Меня устроят и прогулки по городу.
– А я был бы не против посмотреть на тебя на пляже в бикини, Мать рыб-попугаев. И Андромеды, – хихикнул он.
Эля закатила глаза. С тех пор, как они помирились, Сашу часто посещало игривое настроение.
– Будешь звать меня так – вообще не увидишь никакого бикини.
– Ты назвала меня папой Альды!
Неожиданно его телефон зазвонил снова.
– Если это отец, который уже нашел для нас отель, то я сойду с ума, – мрачно пошутил Саша. – Хотя нет. Это снова мама.
Он вряд ли заметил, что в который раз использовал именно это слово, а не «мать», но Элю эта перемена заставила улыбнуться.
– Привет… Нет, я разговаривал с Элей… Что случилось?.. Что?!
Она вздрогнула, услышав, как Саша повысил голос. На мгновение он замер с широко раскрытыми глазами, но затем резко вскочил с места, запустив пальцы в волосы.
– Какие еще д-доказательства?.. Я ничего не знал… Черт возьми… – Он повернулся к Эле. – Да-да, я верю, что и она ничего не знала. Но как же это не вовремя!
Его глаза в панике забегали по комнате. Встревоженная, Эля тоже поднялась на ноги, гадая, что случилось на этот раз. По обрывкам его фраз было ничего не понятно.
Ее мысли сразу обратились к человеку, которого Саша все-таки смог найти. В нескольких новостных каналах появилась информация, что в Сеть выложили украденную переписку бывшего музыканта, а ныне владельца ночного клуба, где он критиковал шоу-бизнес и отпускал оскорбительные замечания в адрес посетительниц и сотрудниц клуба. За этим последовали сотни негативных и издевательских комментариев о подобных заведениях, их владельцах и мужчинах в общем. После кто-то выложил видео, как опозоренный хозяин ночного клуба удирает от молодого человека, решившего отомстить за свою девушку, на такси, так как его BMW исписали ругательствами с помощью баллончика с краской. Он держался за запястье, и многие комментаторы успели диагностировать у него перелом. Огласка получилась не такой широкой, как боялась Эля, – и, очевидно, рассчитывал Саша, – и он обещал, что никто не узнает о его участии в этом происшествии. Но она успела понять, что неожиданные влиятельные друзья могут найтись у каждого. Она сама тому подтверждение.
Наконец Саша закончил звонок и кинул телефон на кровать. Затем зарычал, закрыв лицо руками.
– Она решила ничего не говорить тебе, чтобы не ставить в неловкое п-положение. И не хотела подвергать риску меня, себя и работу кучи людей, – глухо сказал он Эле. – На Колесникова собираются завести дело. Его знакомые пытались прикрыть его, но не смогли. Основное обвинение – махинации с налогами и взятки. Но у меня есть предположение, что кто-то просто устал от него, и найти повод оказалось очень легко.
Эля прижала ладонь ко рту. Она не желала начальнику Саши ничего хорошего, но такое ей даже в голову не могло прийти.
– Это длилось несколько месяцев, до нее доходили только сплетни, – продолжал он, уронив руки. Его голос был неестественно ровным, почти отстраненным. – Все делали тихо, чтобы он ничего не заподозрил.
– Эти обвинения реальны?
Саша кивнул.
– У меня нет доказательств, и я не соглашался участвовать ни в каких его схемах. Но кое-какие разговоры помню.
– Что теперь будет с компанией? С Альдой?
– Его заменят другим человеком. Если он не касался денег к-компании, то все закончится быстро. – Тут он горько усмехнулся. – Черт, кажется, Вселенная просто не хочет, чтобы у Альды появилась новая версия.
Медленно он подошел обратно к дивану и сел. Эля, обвив рукой его локоть, придвинулась ближе и прижалась щекой к плечу. Какое-то время ни один из них не произносил ни слова.
– Его прикрывал тот твой знакомый? – наконец, набравшись смелости, спросила она.
– Нет. Кое-кто другой. Знаешь, что самое странное? Я должен чувствовать ужас. Ярость. Должен злиться на весь мир и беспокоиться, сможет ли он найти выход из этой ситуации. Возможно, звонить, и сочувствовать, и предлагать помощь. А вместо этого я только злюсь на него. Я сильно разочаровался в нем после той вечеринки, но теперь думаю, что все началось гораздо раньше – возможно, когда я начал возвращаться к работе после больницы и образ, созданный много лет назад, постепенно начал разрушаться, – глухо произнес Саша. – Я должен был отдыхать, но при обсуждении работы всякий раз слышал упреки, будто это не было его приказом – слушаться врачей, а я не хотел вернуться как можно скорее. Его разговор с тобой послужил катализатором. Я почти никогда не противоречил ему по работе, потому что все было на благо Альды, но нагрузки действительно стало слишком много, а упреков в некомпетентности – еще больше. Невозможно вечно слушать, что ты все делаешь не так. И винить в этом то, что я провожу слишком много времени со своей родственной душой… Во-первых, что за бред? Во-вторых, черт возьми, какое его дело? Возможно, я рассуждаю как неблагодарный козел, но уважение отличается от слепого поклонения. Он не был мне ни другом, ни начальником в полном смысле этих слов, и все же мы были достаточно близки, чтобы граница размылась. Не знаю, кто в этом виноват.
– Ты намного младше и нуждался в поддержке, когда вы встретились, – сказала Эля. – На мой взгляд, виновный очевиден. Ты сможешь продолжать работу без него?
– У меня не будет выбора, – пожал плечами Саша. – Завтра узнаю все подробности на совещании, но, скорее всего, придется согласовывать все решения напрямую с «Вертэ».
На следующий день он прислал Эле сообщение в тот момент, когда у ее стола стояла Софья, искавшая нужный документ в стопке тех, которые принесли на подпись.
– «Колесникова госпитализировали», – медленно прочитала Эля вслух. – «Сердечный приступ. И отстранили от работы на неопределенный срок».
– Надо же, – сухо прокомментировала Софья. – Оказывается, у него все же есть сердце.
Мысленно Эля с ней согласилась, но, написав ответ Саше, все же добавила: «С ним рядом есть кто-то из близких?»
Ответ пришел только через несколько минут.
«Никого нет. Его навещала только ассистентка – отвезла вещи в больницу. Я долго думал, стоит ли ему писать и предлагать помощь. Все-таки написал и получил в ответ короткое “нет”. Перова он попросил не дать мне все запороть, о чем тот сразу всем сообщил. Не знаю, что тут сказать…»
Новость о деле, возбужденном против генерального директора «Иниго», так и не вышла за пределы офиса, и оставалось лишь гадать, каких усилий это стоило адвокатам Колесникова. Сотрудники же разделились на два лагеря. Одни высмеивали его жадность с учетом уровня зарплат на руководящих должностях и говорили, что справедливость в мире все же есть, другие гадали, что теперь будет с самым важным продуктом компании, который когда-то и привлек всеобщее внимание, – Альдой. Все это время имя Саши упоминалось крайне редко, и люди давно привыкли связывать голосового помощника с его начальником. Симпатии сотрудников, работавших над Альдой, все же были на стороне технического директора, и он негласно стал лидером проекта. В какой-то степени это принесло Саше облегчение, – именно он теперь общался с советом директоров, – но Эля видела, как сильно он переживает, что не справится с ответственностью. Она поддерживала Сашу как могла и очень злилась на Колесникова, который не мог удержаться от того, чтобы уколоть его еще раз. Как объяснил Саша, критика всегда была любимым методом нематериальной мотивации у его начальника, и поначалу это действительно помогало сосредоточиться и быстрее выполнять задачи. Но постепенно она становилась все более жесткой, и в последние месяцы даже очень щедрая зарплата не могла помочь побороть раздражение от его слов.
Наконец настал день презентации, которая должна была пройти в офисе «Иниго» для журналистов и блогеров и одновременно транслироваться онлайн. Эля, перед которой Саша неоднократно репетировал речь, чтобы не запнуться в самый неподходящий момент, знала ее наизусть, но все равно ощущала волнение. В последние недели она стала читать все больше постов и статей об искусственном интеллекте и встречала заметки о том, что отсутствие Колесникова – официально – по состоянию здоровья – ставило под сомнение успех новой версии Альды. Оставалось лишь надеяться, что Саша их не видел.
Элю преследовало искушение отпроситься с работы, чтобы лично присутствовать на презентации и поддержать Сашу, но он сказал, что в этот раз им будет лучше встретиться позже. Она распределила свои задачи таким образом, чтобы осталось свободное время для просмотра презентации, и очень надеялась, что Софье не потребуются срочный отчет или какие-то документы, которые придется искать в архиве. Презентация началась в тот же момент, когда в кабинете начальницы закончилось совещание, и Эля села так, чтобы на всякий случай скрыть от выходящих людей провод от наушника, тянувшийся от телефона. На экране вспыхивали популярные вопросы, которые пользователи задавали Альде, и кадры из магазинов, где продавались колонки. Софья вышла последней, повернулась к ее столу и, бросив взгляд на часы, вдруг ахнула.
– Уже началось?
– Да, – автоматически ответила Эля, поправляя наушник. Разум осмыслил ее вопрос секундой позже, и она не без опаски уточнила: – Прямая трансляция на канале «Иниго».
– Спасибо. Мы закончили обсуждать новый контракт с кинокомпанией, но для всех я занята.
Повернувшись на высоких каблуках, Софья закрыла за собой дверь кабинета. Эля с улыбкой вернулась к экрану.
Вступление закончилось, и трансляция переключилась на зал, полный людей. Перед огромным экраном над сценой стояли трое мужчин и девушка. Взгляд Эли остановился на Саше, и ее улыбка стала шире.
– Альда, – негромко сказал он, – презентация началась.
– Спасибо, я готова. Для начала вас представлю.