— Не печалься, воин. Позже ты научишься их различать. Это несложно, надо смотреть сквозь кожу. Я тебе говорю — никому не подавай руки.
— Что такое эта кикимора? Это человек или зверь?
— На некоторые вопросы нет внятных ответов, воин. По слухам, в этом Проклятом городе большая колония склавенов. Они завезли с собой воинов-берендеев, кикимор, горынов и лешаков. Лешаки самые востребованные, их нанимают проводниками, когда надо идти через дикие шагающие леса. Взрослые кикиморы вяжут защитные покрывала, ткут самобранки и варят снадобья из болотных трав. Говорят, на Руси они жили только в болотах. Ну а их дети… — перевертыш выразительно показал на дымящуюся дыру в земле, — их дети, как видишь, развлекаются.
— Ничего себе развлечение! — выругался воин. — Ладно, Кой-Кой… Куда мы теперь пойдем?
— Нам нужно попасть в торговые ряды, где продают компасы. Кроме того, нам нужна особая клетка, специально для перевозки бесов. Охота здесь поставлена на широкую ногу, сам увидишь. Трехбородые нужны многим, ведь их век в неволе короток, а гиперборейские купцы постоянно нуждаются в летучих кораблях. Впрочем, здесь охотятся не только на Трехбородых… Осторожно, это не колодец, а улица.
От площади разбегались вверх и вниз сразу дюжина корявых, один другого страшнее, переулков. Кой-Кой не обманул. То, что Саади принял за полукруглый колодец, оказалось улицей, ведущей вертикально вниз. Таким образом, приходилось привыкать к мысли, что город Сварга тянется не в двух, а сразу в трех измерениях. Рахмани заглянул, и в первый миг у него закружилась голова. За проймой колодца открывался широкий, ярко освещенный ведьмиными огнями проспект со множеством блестящих особняков и увеселительных заведений. От него в разных направлениях разбегались переулки поуже.
Там с грохотом носились экипажи и прогуливались прохожие, которых Саади считал до сих пор исключительно персонажами детских сказок. К примеру, величаво совершал моцион некто с таким длинным хвостом, что хвост за ним катили на тележке. Отталкиваясь золочеными туфлями от земли, верхом на пони, проехала компания длиннобородых карликов. Саади невольно сморгнул и ущипнул себя за руку. Он был готов поклясться, что только что по булыжнику важно прошагала двухголовая крыса в парадной ливрее, с двумя трубками в зубах. Крыса нырнула в низкую дверцу. Стрельчатые окошки ее дома уверенно переползали с одного угла кирпичной стены на другой, следуя за лучами Короны.
— Пожалуй, нам как раз туда, — не слишком уверенно заявил Кой-Кой. — Для начала купим лунный компас, он не подведет. Не робей, дом Саади, просто сделай шаг вперед — и все!
Рахмани сделал шаг вперед, каждую песчинку с замиранием сердца ожидая полета в бездонную пустоту, но… ничего страшного не случилось. Екнуло в животе, и то, что казалось пропастью, стало устойчивой мостовой.
Обстановка резко изменилась.
Он стоял на приличной брусчатке, посреди чистой и ухоженной площади. Невдалеке двое пухлых слуг в алых камзолах тщательно натирали булыжники лаком. В ажурных фонарях плавали светящиеся грибы, окружающие здания дышали благородством, несмотря на повсеместное отсутствие входных дверей, а в центре площади длинноносый человек извлекал плаксивую мелодию из создания, похожего на раздувшуюся рыбу. Назойливо пахло жасмином и акацией.
Рахмани не успел насладиться музыкой. Очевидно, в городе Сварга ни песчинки не обходилось без происшествий. Ближайший к площади трехэтажный дом, потрепанный, скрепленный подпорками и костылями, внезапно с чавканьем выдернул из земли одну из опор фундамента, затем — вторую, напрягся и… пошел вверх по улице. Он топал, роняя с гнилых подвальных бревен улиток и лягушек, задевая торчащими стропилами другие дома, но никто не удивлялся и не роптал. Редкие прохожие пригибались и ловко уворачивались. На балконе верхнего этажа этого шагающего дома Саади разглядел статную женщину с повязкой на глазах, вязавшую длинный черный шарф. Шарф так и волочился за свихнувшимся домом, свисая до самой земли.
Рана в земле на месте бывшего фундамента моментально затянулась. Сырая земля вспухла пузырем, пузырь прорвался, из него полезли грибы на длинных ножках, а вместе с грибами — очевидно, и будущие обитатели нового жилища. Блестящие, многорукие, похожие на громадных жуков, они принялись шустро крошить челюстями ножки грибов, растаскивать их и возводить стены…
Рахмани совсем было уверился, что подлые насекомые окончательно выгнали красавицу с черным шарфом, как вдруг жуки подверглись самому жестокому нападению. На площадь, сотрясая ударами ног мостовую, вбежало пузатое создание ростом крупнее мохнатого единорога. Впереди животное тоже имело хобот, больше похожий на вытянутую морду муравьеда. На холке у него, в железной корзине, сидело не меньше дюжины стражников.
— Храни меня Ормазда! Это же…
— Да, дом Саади, это снежные дэвы. Значит, сейчас в городе время Белой стражи. Я рад, что хоть что-то осталось по-прежнему. Они уж наведут порядок!
Стражники принялись колоть своего пузатого муравьеда, он испустил рев и залил из хобота «новостройку» клейкой желтой массой. После чего дэвы слезли и принялись энергично добивать жуков длинными копьями. Грибы, из которых жуки вели строительство, моментально почернели и погибли.
Осуществив акт правосудия, зубастые стражники, больше похожие на полярных медведей, с хохотом и ворчанием погрузились на спину своего отощавшего зверя и исчезли с той же скоростью, с какой появились. Впрочем, зря Саади понадеялся, что старый дом, измученный подземными грызунами, вернется на свое место. Едва пузырящаяся желтая масса впиталась в землю, как соседние дома стали активно расширяться, поскрипывая, постукивая и ощутимо тесня друг друга. Кстати, ближайший дом оказался без наружных стен. На закопченных кухнях толстые женщины помешивали в котлах бурлящее варево, в соседних, открытых всему миру, помещениях мужчины и мальчики склонялись над непонятными станками, седой старик висел в воздухе над креслом, поджав ноги, кошка с двумя шипастыми хвостами вылизывала котят…
Навстречу попалась компания слепцов в шутовских нарядах, бредущих вереницей друг за другом.
— Подайте на новые глаза… — проблеял первый.
— Подайте на девочек, — более правдиво сформулировал второй, с удивительной точностью нацелившись на пояс Рахмани с зашитыми монетами.
— Пода-айте ветерану битвы при Сира-акузах… — задумчиво пропел третий.
— Я начинаю любить этот город, — сказал Рахмани.
21Две империи
— Гусеницы из страны Бамбука уже близко, — подала голос Кеа.
Караван сегуна Асикага прибыл на становище в прекрасное и нежное время, когда Гневливая луна еще не успела покинуть чертог, а Смеющаяся подружка порхала по грани востока, пробуждая сонную Корону. Три тени протянулись от каждого дерева, смелая и две робкие, и любой мудрец сказал бы, что нам явлено счастливое знамение. Три тени от трех светил нечасто посещают страну Вед. Это значит, что далеко на севере, во владениях снежных дэвов наступил месяц Сириуса, так любимый огнепоклонниками…
Эту ночь мы провели в повозке торгутов, среди банок с сушеными змеями. Не самое прелестное соседство, но после вчерашних событий я не рискнула возвращаться к Эль-Хадже. Наверняка Волчий Хвост уже зализал раны и находится на пути к тому, кто его послал. Гордый ярл — не десятилетний бача, которого пинками гоняет водоноша, его нелегко приручить и заставить ходить на цыпочках. Можно только представить себе, каких страшных врагов нажил мой несносный любовник Рахмани, если свободный ярл из Хедебю у них на посылках!
Я не ошиблась. Рабы Хаджи уже ночью принесли весть, что оба ближайших Янтарных канала заперты, там досматривают всех женщин, путешествующих налегке, в обществе одного лишь слуги. Также заперты дороги на Мумбай и в северные провинции. И на главной заставе Шелкового пути движение резко замедлилось. Мытарь вызвал пелтастов из Агры, они досматривали теперь даже бедных крестьян…
Хвала Оберегающему, что не оставил мои молитвы без внимания! Конечно, после крайне неприятного знакомства с серебряной вельвой нам следовало бежать в горы или отсидеться в джунглях. Однако самостоятельно пересечь границу Александрии мне было не по силам. Даже на ковре из пуха великанши Рух. С давних пор македоняне защищают стены полисов плотной пеленой Египетской тьмы. Вдобавок они нанимают колдуний вуду, моих «любимых» монахов из монастырей Шао и чернокнижников Порты.
Прорваться можно, и такие случаи записаны в хрониках. Во времена кровавых восстаний Александрии жгли и втаптывали в землю, но давалось это ценой гибели десятков и сотен кудесников. А я не горела желанием умереть раньше времени. Я еще не до конца оправилась после встречи с саамской вельвой…
Похоже, мой план вполне удался. От Эль-Хаджи явился посыльный с добрыми известиями. Придворные желают сделать привал перед последним переходом до Александрии. Придворные желают развлечений, но бои петухов и скачки тараканов — не для них. Зато кто-то донес сегуну, что в оазисе остановилась загадочная женщина, владеющая искусством иой-дзюцу.
Господин уже послал слуг. Он жаждет устроить состязание, дабы повеселить принцесс.
— Держись за моей спиной, не поднимай глаза, кивай и улыбайся, — велела я Ромашке, когда нас пригласили в шатер.
Горсть серебра, умело розданная нужным людям, способна порой сделать больше, чем самая искусная магия. Не успела Кеа обсосать очередной финик, как из золотого шатра выгнали музыкантов, факиров и побирушек, а людям уважаемым предложили фруктов под соседним тентом. Мы остались втроем — я и лекарь с нюхачом в корзине. Двое рабов со свернутым ковром ждали нас в сторонке.
Походный шатер сегуна разливал аромат цветущего сада. Лилии покачивались на васильковой ряби, лоснились невинной белизной на фоне изумрудных отражений плакучих ив. Толик выпученными глазами следил за рыбой, плещущей в пруду, за ласточками, что стремглав падали с неба в поисках стрекоз. Мой слуга и лекарь совершенно не умел скрывать свои чувства. Оказывается, у них на четвертой тверди не умели ткать полотнища с живыми картинами!