— Ого… Ты богаче императора?
— Нет, я произвел честный обмен. Когда я ехал из Гипербореи через страну руссов, я предложил князю Василию парочку новорожденных трехголовых змеев. Это большая редкость…
— Впервые о таких слышу! А чем они хороши?
— Ничем. Они абсолютно бесполезны, особенно если учитывать, что у взрослых змеев головы постоянно бранятся между собой. Когда-то они водились на севере Зеленой улыбки в большом количестве, но у русских есть одна загадочная древняя традиция. Когда в деревне подрастал юноша, ему наливали полную чашку водки, затем вручали рогатину и посылали на болото драться с огнедышащими змеями. Так они перебили всех безобидных ящеров, и, когда князь Василий узнал, что у меня есть целых два, он согласился на время уступить взамен нюхачей.
— Зачем же тебе идти в страну Бамбука? Вы смогли сделать то, что не под силу флоту императора Кансю, вы разорили гнездо ядовитых скорпионов. Ты можешь забрать добычу и скрыться.
— Император не посягает на золото Одноглазого. С него довольно и того, что прекратят грабить караваны. Он может больше не посылать военные корабли для охраны купцов.
— Значит, ты ждешь от Кансю иного? Ах да, я догадываюсь… Ты ждешь, что он откроет тебе хранилища на горе Четырнадцати храмовых пагод?
— Ты снова права, моя прекрасная победительница… — В пляшущем свете факелов я не могла понять, насмехается он надо мной или грустит. — Ты так юна, но кажется, тебе знакомы тайны всего мира…
— Я… я встречала немало путешественников. Одиночество развязывает языки.
— Впрочем, ты права. Даже в далеких могольских степях наслышаны о знаменитой горе пагод. Правда, никто из чужестранцев не видел святилищ собственными глазами…
— Потому что чужестранцам отрубают головы, — рассмеялась я.
— Это верно, правители страны Бамбука не пропускают никого за горный хребет. Для факторий открыты всего три порта на главных островах. Однако моим наставникам стало известно, что император Кансю — увлеченный собиратель редкостей…
Молодой капитан хитро замолчал, давая мне самой возможность догадаться. От него пахло терпким вином, солью и жареным мясом. От него пахло так, что кружилась голова.
— Неужели… неужели ты хочешь заполучить волшебные Камни пути? — Внутри меня все оборвалось, когда он улыбнулся.
Потому что с этого момента восхитительный спаситель становился моим врагом. Всякий, кто посягает на мечту Красных волчиц, становится их врагом.
— Ходят слухи, что император любит не только отрыжку уршадов, он даже скупает подарки Тьмы, — уклончиво ответил парс. — Посланцы Кансю нарочно ездят на ярмарки Зеленой улыбки… Ходят слухи, что в хранилищах под горой Четырнадцати пагод спрятано испепеляющее оружие, к которому боятся прикоснуться. Там есть чудесные шкатулки, поющие на разные голоса, есть серые стекла, внутри которых хохочут бесы. Есть даже прибор, размером меньше секстанта, который за одну песчинку может сложить и умножить все монеты в сундуках…
— Воин, император обманет тебя, — заявила я, и время показало мою правоту. — Ты разорил пиратское царство, ты привезешь Нгао в клетке на Хонсю, ты даже можешь высыпать на берегу все сокровища. Но тебе не дадут живой Камень пути. Считай, что твой договор написан птичьим пером на облаке, а скреплен дождевой каплей.
— Возможно, ты права, моя прекрасная пленительница. — Его лицо ненадолго омрачилось. — Однако я обсуждал с волхвами и конунгом такой исход событий. Если император откажется соблюдать договор, мы обнажим топоры…
— Я видела твое оружие, воин. Огонь течет из тебя, как молоко из небесной коровы. Однако я слышала кое-что еще про страну Бамбука. Императорский дворец и святилища стерегут лучшие бойцы, рожденные на свет лишь с целью убийства. Когда им от роду два года, их подвешивают вверх ногами, чтобы они учились спать, как вампиры. Когда им от роду три года, они ночуют, укрывшись корягой, на дне реки. Когда им от роду четыре года, они одним ударом вырывают сердце из овцы. Когда им от роду шесть лет, они умеют убивать из всех видов оружия. Разве ты желаешь смерти всем своим наемникам?
— Те, кто указал мне путь, считают, что есть нечто более важное, чем жизнь солдата.
Усилием воли я захлопнула рот. Я так и не решилась спросить, зачем его таинственным Учителям нужен живой Камень. Зато я набралась смелости спросить о другом. Когда он в четвертый раз предложил мне остаться с ним, я сказала, что боюсь колдовства, окружающего драккар. Я почти не солгала. Те немногие формулы, которым меня в детстве научили Матери-волчицы, произносились на борту с огромным трудом. Я едва не потеряла сознание, пытаясь заглянуть за уровень нижней палубы. Я ничего не увидела, зато поплатилась фонтаном крови из носа…
— Еще год по исчислению Великой степи этот чудесный корабль будет обгонять тучи и даже акул. — Молодой капитан любовно погладил бронзовые проушины «единорога». — Затем он плюхнется в воду и превратится в обычный неповоротливый сундук. Пойдем, я покажу тебе…
Мы спускались вместе, все ниже и ниже, и мое сердечко стучало от страха. Хотя совсем недавно я была уверена, что разучилась испытывать страх. Снова я оказалась в полутемных коридорах матросской палубы. Тускло мерцали лампы, подрагивал корпус, пахло сырой тканью и немытыми телами. Юный капитан постучал в неприметную дверь. Я была уверена, что окажусь в матросском кубрике, но нам отворили два до зубов вооруженных воина. Этих двоих я узнала по описаниям и в первый миг отшатнулась.
Рыцари Плаща! Нелюдимый, закрытый орден, запрещающий своим адептам иметь семью, связывать себя любыми долговыми и имущественными обязательствами. Рыцари Плаща нанимались в охрану к любым правителям и монархам, и часто случалось, что вчерашним приятелям приходилось скрещивать клинки. Однако кодекс их ордена пресекал всякий намек на дружбу.
Я слышала, что ежегодно тысячи обедневших дворянских семейств пытались сплавить туда своих отпрысков, они съезжались из дальних уделов Зеленой улыбки в Нормандию, где под покровительством местных герцогов процветало самое мрачное учебное заведение Европы. Далеко не каждому отцу удавалось пристроить своего мальчика, даже с учетом высокой платы за поступление. Странным образом, а может, вполне естественно, но отцы ордена предпочитали обнищавших дворян, которым нечего было терять.
В дальнейшем всякая связь с родными прерывалась, ученик надевал маску, выбирал псевдоним, герб и любимое оружие.
Старшая наставница Черной пагоды говорила мне, что и в провинции Чурья при дворе магараджи служат четверо рыцарей Плаща. Кровавый деспот не мог доверять даже сикхам, он покупал безлицых наемников на Зеленой тверди…
Рыцари Плаща, естественно, не участвовали в бою, они всегда находились здесь, охраняя главное сокровище — потайную лестницу, ведущую в нижний трюм. Капитан подал мне руку и повел еще ниже. Он взял с собой лишь слабую закрытую лампу и сделал мне знак, чтобы я держала рот на замке.
Меру песка я молча смотрела. Здесь полагалось хранить емкости с водой, мешки с балластом, запасной такелаж и многое другое. Но нижний трюм был абсолютно пуст.
Почти пуст.
К могучему килю серебряными нитями было пришито или, вернее сказать, прибито нечто, похожее на скелет рыбы Валь. Опустившись еще ниже, я поняла, что это вовсе не скелет и не рыба. Мои волосы встали дыбом и начали искрить. Между пальцами капитана тоже проскакивали молнии. Мне вдруг показалось, что кроме мощных шпангоутов и просмоленных настилов я различаю что-то еще, что-то совсем другое.
Словно в корпусе открылась трещина, и оттуда неудержимо перло вязкое, пористое тесто иного, вывернутого, Плоского мира…
— Что это? — одними губами спросила я.
— Это Трехбородый демон, я поймал его в Гиперборее.
Оболочка демона постоянно двоилась, троилась, то наливаясь цветом и плотью, — тогда он походил на распластанную рыбу, то практически растворяясь в небытии. Коварная тварь колебалась между двух миров, но сбежать ей мешали двое волхвов и серебряные заговоренные гвозди, вбитые в бороду.
Нельзя сказать, что демон обладал человеческими чертами лица, у него не было ни глаз, ни ушей. То, что иногда становилось головой, имело три подбородка и три полупрозрачные бороды. Нижняя борода, словно состоящая из сияющих зарниц, была накрепко прибита к килю. Песчинку спустя в бесе расплывались все знакомые черты, он плавился яростной волной, он метался, как детский воздушный змей мечется в облаках, он лязгал зубами и царапал когтями свои заколдованные путы. Тогда вокруг его верткого тела вспыхивали багровые молнии, ткань сущего с хрустом начинала рваться, расщелина росла…
Но ее тут же запирали.
Один из волхвов непрерывно творил заклятия, сидя в головах у связанного беса, другой — клал поклоны, сидя на пятках. Между ними стояла деревянная колода с грубо вырезанным бородатым, гневным лицом.
— Это их бог Сварг. Мы наняли руссов, — прошептал мне в ухо капитан. — Их волхвы надежнее и сильнее прочих. Это оказалось дьявольски непросто — найти настоящих волхвов, поклоняющихся Сваргу. Они помнят, как сделать, чтобы демон не ускользнул в Плоский мир. Ты спрашивала, зачем мне столько золота? Почти треть добычи увезут с собой они.
— Так он умрет? — Внезапно мне стало жалко дивное существо, силой магии способное держать в воздухе целый корабль.
— Они все умирают в неволе. Их существование похоже на пляску акул: пока Трехбородый летит — он жив.
— Ты… ты расскажешь мне, как ты его поймал? — спросила я, вдохнув соленый чистый воздух верхней палубы.
— А ты… — Он прочел в моих глазах мой ответ, беззвучно рассмеялся и спросил другое: — Что мне сделать, чтобы ты осталась со мной?
— Я не могу остаться с тобой, но… спустя три года ты можешь найти меня в стране народа раджпура. Я непременно вернусь туда.
— Я — тоже, — прошептал он.
Я не подпустила его к себе, пока не приняла ванну. Затем я натерла тело маслами, выщипала лишние волосы и сотворила три молитвы. Я благодарила духов Леопардовой реки, я пела гимны трехглазому Шиве и его могучему сыну Ганеше, я поклялась Матерям-волчицам, что вернусь.