– Пятый «А» где сейчас, знаешь?
– На физике?
– Чего ты меня спрашиваешь, придурок, это я тебя спрашиваю!
Малый всхлипнул:
– Я н-не знаю точно…
Представление начинало мне надоедать:
– Значит так, Незнайка. Посмотришь по расписанию. Найдешь пятый «А». Зайдешь в класс и скажешь, что завуч Любовь Генриховна ждет Левцова Александра в учительской. Немедленно!
– З-зачем ждет? – захлопал на меня голубыми глазами перепуганный пацан.
– Не твое дело! Спросят, так и скажи, не знаю, мол. Тебя просто передать просили. Потом возвращайся в свой класс. Если через три минуты Левцов не появится у учительской… Если ты кому-нибудь обо мне скажешь… Знай, что я твою гнусную рожу запомнил!
Пятиклашка сделал шажок к двери и сдавленно пискнул:
– Так… я пойду?
– Кого ты должен позвать к завучу?
– Левцова Александра! – четко отрапортовал мой рекрут.
– Вали! – великодушно разрешил я.
Пацан рванул из кабинки.
– Эй, ширинку-то застегни! – крикнул я ему вслед.
Ответом мне было громкое банг – это захлопнулась за спиной мальчишки притянутая пружиной дверь. Послышался удаляющийся топоток, и все стихло. Немного подумав, я сдвинул крышку с полупустого бачка – унитаз подтекал – и спрятал туда волчок. Потом, почему-то на цыпочках, проследовал к выходу из туалета. Толкнув тугую створку, осторожно выглянул в образовавшуюся щель. Никого.
Учительская на противоположной стороне коридора великолепно просматривалась из моего наблюдательного пункта. Мне оставалось только ждать, когда у кабинета появится Сашка, и надеяться, что сюда не занесет какого-нибудь неприкаянного прогульщика. Я уже начал волноваться, когда со стороны рекреации показался Александр. Братишка понуро плелся на убой, то и дело поправляя очки на заранее вспотевшем носу. Я его прекрасно понимал: завучиха была та еще стерва.
– Сашка! – завопил я свистящим шепотом. Нулевая реакция. Александр задумчиво встал перед роковой дверью, видимо, собираясь с духом. – Левцов! – чуть громче прошипел я, одновременно просовывая голову в щель.
Мальчишка встрепенулся, завертел головой…
– Лиан?! – лицо Сашки вспыхнуло искренней радостью, но броситься в братские объятия он не спешил. Его мучила внутренняя борьба. – Меня тут вот вызвали, – он виновато кивнул на учительскую.
– Знаю! – изобразив серию бесшумных жестов, не хуже спецназовца на взятии объекта, мне удалось завлечь братишку к туалету. Едва пухлявое Сашкино тело оказалось в пределах досягаемости, я, как коршун, цапнул его за рукав и бесцеремонно втянул в сортир. Пружина еще не успела вернуть дверь на место, а я уже втиснул братца в обжитую мной кабинку.
– Ты чего? – вяло возмутился он. – Что ты вообще здесь делаешь? – тут Александр наконец разглядел меня как следует, и глаза его стали круглее очков. – Почему ты голый?
– Слушай, Саш, – начал я серьезным голосом, – объяснять сейчас некогда, но мне нужна твоя помощь, – я требовательно заглянул в серые глаза за заляпанными стеклами. – Про завучиху не парься, это я придумал, чтоб тебя из класса вызвать.
Александр облегченно кивнул, а потом нахмурился:
– Тебе одежда нужна, да?
Вот какой умный у меня братишка, схватывает на лету.
– Домой сможешь сгонять? Успеешь до перемены?
– Я бегаю не очень быстро, – предупредил Сашка, поправляя очки. Да, спринтер из него, как из козы велосипед. Да и стайер тоже.
– Ничего, – приободрил я парня. – Не успеешь до перемены, подожди до звонка. Как тут рассосется, сунь мне шмотье, а сам беги на урок. Если про завучиху спросят, скажешь…
– Что ее сначала в учительской не было, я ждал, а потом оказалось, что это ошибка, – скучным голосом суммировал Сашка.
– Александр, ты гений! – заявил я и подтолкнул братишку к двери.
Но тут пацан уперся:
– А все-таки, где ты был? Мама уже собралась в милицию заявить, но Гена ее отговорил. С тобой все в порядке?
Я смутился от обеспокоенного взгляда, обшаривавшего мое беззащитное тело в поисках возможного ущерба. Развернув Сашку лицом к двери, я легонько толкнул его в нужном направлении:
– Да в порядке я. Давай, дуй.
Александр успел до звонка. Он ввалился в туалет весь красный, с прилипшей ко лбу челкой и сползшими на кончик носа очками. Говорить не мог – так запыхался, бедняга. Несмотря на спешку, братишка разыскал не только штаны и свитер, но и облезлые, просившие каши кроссовки, которые мать, очевидно, забыла вышвырнуть на помойку. Единственная приличная пара обуви исчезла вместе с прочими деталями туалета во время первого полета с волчком. Пока я копошился в кабинке, Сашка стоял на стреме, пересказывая мне через дверь семейные новости. Поначалу Гена рвал и метал, но мать, причитая, промыла ему глаза, и под рюмочку отчим успокоился. Когда и на следующий вечер я не вернулся, мама забила тревогу – я никогда не проводил вне дома две ночи подряд, да еще и неизвестно где…
Волчок выскользнул из моих пальцев, чуть не нырнув в вонючий зев унитаза.
– Что?! Что ты сказал? – Я бросил игрушку в пакет из-под одежды и выскочил из кабинки. – Какие две ночи?!
Александр недоуменно воззрился на меня, но тут надсадно загремел звонок. Движимый скорее инстинктом, чем здравыми соображениями, я схватил братишку в охапку и вытащил из туалета. Мы втиснулись за стеклянную дверь на лестничной площадке, так что орущие орды выпущенных на свободу приматов обтекали нас и заслоняли от хищного взора учителей. Я продолжил допрос. Оказалось, что не ослышался. По всему выходило, что время тут и в Среднем мире текло с разной скоростью. Все мои похождения в Дарро и Саттарде не могли занять более пяти часов. Дома же я отсутствовал почти двое суток! А если бы меня засадили в депот…
Перед моим внутренним взором нарисовалась живописная сцена: на звонок знакомую дверь открывает пухлый очкастый мужчина, на каждой ноге которого висит по сопливому сорванцу, и измученным Сашкиным голосом спрашивает: «Мальчик, тебе кого?»
– Лиан? Лиан! – надрывался этот самый голос, пытаясь привлечь мое внимание. – Где же ты пропадал? И куда делась твоя одежда? И почему…
– Это долгая история, – начал было я, но тут через стекло лестничной двери заметил четверых гориллоподобных десятиклассников, проталкивавшихся к туалету в кильватере моего давешнего рекрута. Не у одного Сашки были покровители в старших классах. Предатель оживленно жестикулировал, указывая на сортир, а звероподобные ряшки его эскорта изображали радостное предвкушение.
– Александр, ты молодец! – сжал я брата в охапку. – В следующий раз будешь кросс сдавать, думай обо мне в туалете!
Братишка недоуменно захлопал глазами. Амбалы штурмовали сортир. Я с Сашкой на буксире устремился вниз по лестнице. К счастью, пятки мои снова были как новенькие, Ветер Времени постарался. На бегу я размышлял, куда податься. Высидеть оставшиеся уроки да еще объясняться с учителями насчет прогулов внезапно показалось задачей почти непосильной. Адреналин в крови рассосался и оставил после себя только ощущение пустоты, равнодушия и смертельной усталости, сделавшей голову, ноги и руки ватными, как во время гриппа. Я сообразил, что не спал уже двое суток. Хоть по моим биологическим часам я пропустил только одну ночь, за прошедшие шесть часов я успел сгонять в иную вселенную и обратно. Кто знает, как полеты с Ветром Времени влияют на хрупкий подростковый организм? Короче, спать в своей постели гораздо приятнее, чем за жесткой партой.
Наказав Александру возвращаться в класс, я поплелся домой. Он порывался за мной, но я убедил парня, что дуэнья мне не нужна, только его ключи. Дома было темно и тихо, куртка моя мирно висела в коридоре на том самом крючке, где я ее оставил вчера… нет, позавчера. Хорошо, не успел ее прихватить, а то бы теперь щеголял так. Сил хватило, только чтобы дотащиться до кухни, выдуть стакан воды и добраться до комнаты, которую я делил с Сашкой. Заснул я прежде, чем голова коснулась подушки.
Автобусная остановка была безлюдна. Фонарь мигал. Сиреневое гало выхватывало из темноты пластиковую будку, переполненную урну, отрезок пустынной проезжей части с частоколом черных тополей на той стороне. Потом свет гас, и все заливала темнота, будто кто-то опрокидывал на этот кусочек мира бутылку чернил. Рекламный плакат с Анталией сменили. Теперь на экране сиреневого кинематографа была обычная карта метро. Точнее, так мне показалось на первый взгляд из-за пересекающихся разноцветных линий и кружочков, обозначающих станции. Свет фонаря смывал чернила с бытия всего на несколько секунд за раз, так что мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что к метро карта не имеет никакого отношения.
За поцарапанным пластиком была только одна ветка, вверху упиравшаяся в многогранник, украшенный изображением то ли птицы, то ли ящера в короне. Витиеватая надпись над этой «станцией» гласила: «Верхний мир». Отсюда, согласно карте, пассажир мог отправиться на Запад или в Средний мир, обозначенные полусферами, висящими по центру Оси. Это напоминало значок пересадочной станции, вроде узла «Гостиный двор – Невский проспект». Только вот Средний мир был отмечен символом, напоминавшим тюльпан с четырехконечной звездой на месте пестика и двумя стальными лезвиями вместо тычинок. Эмблема Запада походила на мечту безумного геометра – два треугольника, вписанные друг в друга и заключенные в шестиугольник с неравными гранями. Оканчивалась эта транспортная ветка не оригинально – в Нижнем мире, щерившемся клыкастым черепом из туза пик, который перевернули вверх ногами.
Странным образом карта показалась мне знакомой, но прежде чем я успел сделать выводы, фонарь снова погас. Из темноты впервые раздался звук: легкое прикосновение подошв к асфальту. Шаги падали редко, как первые капли дождя. Они приближались со стороны проезжей части, будто ночной путник шел посреди дороги, не смущаясь опасностью быть сбитым случайной машиной. После паузы, показавшейся мне бесконечной, сиреневый свет вспыхнул снова. Я увидел длинный, свободный плащ, и в сердце шевельнулась беспокойная радость. Дама в шляпе!