– Вот, я тут нашел… Может, великовато…
– Спасибо, – улыбнулся Юрьевич. – Ты грязное собери, пожалуйста, в мешок и выброси.
– Стирать не будем? – удивился пасынок.
– Не будем.
Вован сгрузил одежду на стул, вытащил из шкафа черный пластиковый мешок и утопал обратно в прихожую. Карие глаза снова заползали по моему лицу. Я выдержал взгляд, хотя хотелось смахнуть его, как липкую муху.
– Я же помочь тебе хочу, дурачок, пойми. Владимир мне все про тебя рассказал…
– Все? – повторил я, чувствуя, как немеют и плохо слушаются губы. Вован – предатель, урыть его мало…
– Достаточно, чтобы догадаться, чьи пальчики у тебя на шее.
Рука у меня непроизвольно дернулась к горлу. Все правильно, мокрые ватник и свитер я давно стащил, а что недавняя семейная «беседа» оставила следы, как-то не подумал…
– Это работа взрослого мужчины. Гена – так ты его зовешь?
– Что-то не пойму, – прищурился я на Андрея, – вы психолог или патологоанатом?
– Вообще-то я логистик, – улыбнулся тот несколько растерянно, – но по образованию врач.
– А-а, – протянул я. – А что возить важнее, чем спасать человеческие жизни?
– Я не вожу, я руковожу перевозками, – спокойно пояснил логистик. – Фрукты для супермаркетов.
Только линии в углах его губ показывали, что спокойствие – всего лишь маска.
– Ну да, за это, небось, лучше платят, да и работа не нервная, – кивнул я, вылавливая с блюда увесистый грушеобразный «апельсин». – Поэтому вы души теперь взялись спасать, раз тела не можете. Сначала Вовка и его мамка, теперь друзья Вовкины на очереди… А вы не подумали, что меня спасать не надо? – У меня вдруг мелькнуло, что я повторяю слова Машуры.
– Просить о помощи не стыдно, Лиан, – Андрей среагировал так же, как и все взрослые, – сделал вид, что не слышал меня. – А я реально могу тебе помочь. У меня есть знакомый юрист, опытный и с мозгами. Завтра надо сходить к врачу, зарегистрировать повреждения, сделать фотографии – к утру синяки еще больше расцветут, жуткая будет картина. Потом написать заявление в милицию…
– Спасибо за заботу, но боюсь, из этого проекта ничего не получится, – с нажимом произнес я. Взял нож и стал резать толстую бледную кожу апельсина-мутанта. – Мне помощь не нужна, ни ваша, ничья. Зато я знаю человека, который в ней очень нуждается, – я сделал печальные глаза и ткнул ножиком в сторону ванной, откуда раздавались звуки, затмевающие «Полет валькирий».
– Твоя девушка? – вскинулся удивленный логистик.
– Знакомая, – уточнил я и сунул в рот сочную дольку, оказавшуюся удивительно сладкой. – Она одна-одинешенька в этом мире, только я у нее, но меня она не любит.
– А родители где? – недоверчиво протянул Юрьевич, в котором начал просыпаться отцовский инстинкт. По крайней мере, я на это очень рассчитывал.
– В ином мире, – прочавкал я, слизывая с подбородка сок. – Несчастный случай.
– Маша, что же, – на гладком лбу блондина залегла вертикальная морщинка, – из детского дома сбежала?
– Не, – я отхватил ножом кусок побольше, – все только что произошло. А у нее ни дяди, ни тети. Одна как перст. Опекуна бы ей хорошего. Жалко такую девчонку в приют сдавать, – и я начал расхваливать Машуру, попутно кромсая загадочный фрукт. – Умная, по-английски шпрехает, талантливая – во, поет. Летчицей стать хочет…
– Как Валентина Терешкова? – вставил Вован, вваливаясь в кухню, – видно, выполнил помоечное задание.
– При чем тут Терешкова? – Я вытер губы тыльной стороной руки. – Она ж не в космос хочет, а самолеты водить. А с детдомом какие самолеты? Вы подумаете, Андрей Юрьевич? – И я заглянул прямо в растерянные карие глаза, корча при этом умильную морду. Катька в свое время сказала, что при желании у меня здорово получается.
– О чем это? – поинтересовался Вовка, непонимающе хлопая ресницами.
– Э-э, Лиан, ты, по-моему, горячку порешь… – начал было логистик, но я уже поднялся с табурета:
– Я в душ пойду, там Машка вроде все. А вы поговорите с ней. Вот увидите, она хорошая. Ей не надо со мной. А вот с такими, как вы, надо.
На этой глубокомысленной фразе я покинул сцену, прихватив по пути сменную одежку. Машура выпорхнула из ванной мне навстречу, окутанная халатом, белыми облаками и шампунными запахами.
– С легким паром, – поприветствовал ее я. – Дуй на кухню, чаи с Юрьичем гонять. Там тебя уже дожидаются, – и запер за собой дверь.
21
В ванной я первым делом скинул мокрые вонючие тряпки и подошел к зеркалу с модной подсветкой. Юрьевич был прав – следы Гениных лап уже сейчас вспухли и начали синеть, утром зрелище станет и вовсе неприглядным. Да и вообще, «лук» у меня был неважнецкий – прям нарик после ломки. Бессонная ночь, что ли, сказалась? Одно утешало – Гена сейчас выглядел еще краше. Интересно, а накатает он на меня заяву, как грозился? Или спустит на тормозах?
Я прислушался. Из-за стены доносилось только неразборчивое бормотание – изоляция в квартире была добротная. Плюнув на все, я залез в ванну и врубил душ с массажной насадкой. Плескался я долго – вода-то с мылом халявные. Потом нашел аптечку и так же долго возился со сбитыми до мяса пятками – пластырем заклеивал. Напялил Вовкины разношенные джинсы, они тут же упали ниже колен. Ну, не было у меня задницы, на которой они могли бы держаться. Затолкал в штаны футболку – вроде чуть помогло.
Когда я наконец вышел из ванной, сверкая подштанниками на манер рэпера, кухня уже опустела. Я побрел по коридору в поисках живой души или свободной койки. Нашел меня Вовка.
– Пойдем, я тебе у себя постелил. На раскладушке. А Маша в гостиной уже легла, на диване.
– Молодец, вон какой стал хозяйственный, – похвалил я, заходя вслед за приятелем в просторную комнату, завешенную плакатами каких-то мрачных волосатиков в черном и рушащихся готических башен.
– Слушай, Псих… – Вован рухнул на постель и принялся стягивать слишком тесные джинсы. – А эта чикса… У тебя с ней что… ну, того?
Я присел на раскладушку, покрытую одеялом в сиреневый цветочек.
– Не-а, мы просто попутчики.
Вовка нахмурился, соображая.
– Ну, она мой гуманитарный проект, – пояснил я, потихоньку разглядывая интерьер. – Помогаю сироте, так сказать, про боно.
– Ну, и чё, она тебе за это благодарна? – лягушачий рот растянулся в ухмылке.
– Ни фига, – вздохнул я и развалился на койке, закинув руки за голову.
– Вот, – согласился Вовка, продолжив процедуру разоблачения, – все они такие – твари неблагодарные. Ничего с них, кроме проблем на задницу, не поимеешь.
– И когда ж ты такой мудрый стал? – удивился я.
– Да вот уж, – застеснялся пацан, краснея. – Слышь, а какие у тебя на завтра планы?
– Не знаю, – протянул я и смачно зевнул. – Думаю, отосплюсь немного, фруктов покушаю, музычку послушаю… У тебя что тут? – я ткнул в портреты волосатиков.
– Nightwish.
– Во-во, вишь. А потом, может, и на недельку застряну…
– А как же она? – испуганно ткнул Вовка в сторону гостиной.
– А-а, выгоним, – вальяжно махнул я рукой и не выдержал, прыснул – такое озадаченное выражение появилось на круглом лице друга. – Эх, мудрый ты, Вован, мудрый, а развел я тебя, как баклана. Уйду я завтра.
– Как уйдешь? Куда? – Друг уронил носки и уставился на меня глазами собаки, которую хозяин только что сдал в руки ветеринара.
– В школу. Дела у меня там, – жалко было разочаровывать приятеля, но родного брата еще жальче, а поговорить я с ним мог только вне дома.
– А-а… – переваривал Вовка информацию. – Ты вернешься? И что с Машей этой?
– Ты зришь прямо в корень, друг, – заявил я, удобнее устраивая под головой вялую подушку. – Тут мне понадобится твоя помощь.
– А чего делать-то надо?
Вот этим мне Вован всегда нравился – с детства легко велся на мои бредовые идеи, а если и задавал вопросы, то только из разряда, как высоко ему прыгать.
– Ты завтра дома? – начал я заговорщическим шепотом.
– В школе, – понурился друг.
– А остальные?
– Андрей на работе, мать дома, будет записи обрабатывать… А что? – В карих глазах вспыхнули искорки любопытства.
– Понимаешь, хорошо бы, чтоб кто-нибудь взял над Машкой шефство – ну, чтобы она за мной с утра пораньше не увязалась. Пусть выспится всласть, а потом занять бы ее чем-то… – я призадумался. – Слышь, а у тебя симулятор полетов есть?
– Игрушка, что ли? – удивился Вовка. – Ну, валяется вроде где-то…
– Во! Этого развлекалова ей на целый день хватит. Если ее в каком-нибудь углу посадить с твоим ноутом, – я кивнул на лежащий на столе зеркальный черный планшет, – то мамаша твоя ее и не приметит. Машку только кормить надо будет, а то зачахнет, ну, и пыль там с нее сметать…
– Погоди, – Вован отложил возню с будильником в своей мобиле и уставился на меня, – ты как же… Сам уйдешь, а сироту саратовскую нам оставишь?
– Да вернусь я, – отмахнулся я от приятеля. – Мне в школу просто надо, а то меня за прогулы выпрут. Не с собой же мне девчонку брать?
Вовка согласился с моей железной логикой и обещал «леталку» найти и «чиксу» к мамке пристроить. После чего мы пожелали друг другу спокойной ночи и вырубили свет. Заснул я прямо как был, в одежде, и, наверное, поэтому сон мне приснился совершенно кислотный.
Я загремел-таки в колонию, но не за избиение отчима, а за кошкодавство. Срок мне впаяли, видно, немалый, потому что в тюрягу пришла меня навестить уже взрослая Машура. Похожа она была на саму себя, только вместо халата на ней красовались алые «пифагоровы штаны», ватник и шарфик из красных колготок в сеточку. Выяснилось, что ее удочерил Андрей, но летчицей она так и не стала – после академии переквалифицировалась в модные дизайнеры. По ее словам выходило, что вся элита теперь щеголяла в ее квадратных брюках и с колготками на шее. На мой вопрос, отыскала ли она дракона Женетт, Машура рассмеялась и заявила, что я настоящий псих, если верю в драконов, а она пришла, чтобы сообщить, что выходит замуж за Вовика…