Во время движения кортеж был атакован террористами, связанными с тайной офицерской организацией «Черная рука». Один из убийц бросил бомбу в автомобиль супругов, но она отскочила и попала в автомобиль, шедший позади. Оправившись от шока, эрцгерцог направился дальше, в городскую ратушу, где выступил с речью. На обратном пути его автомобиль свернул не туда и, чтобы двинуться в обратный путь, на мгновение остановился у кафе, где находился будущий убийца Гаврило Принцип. Он выстрелил буквально в упор и не промахнулся.
Принцип смертельно ранил и Франца-Фердинанда, и его жену — здесь мы видим их снимки в гробах перед похоронами. Эта гибель стала далеко не только семейной трагедией . Она дала повод к дипломатическим и военным маневрам, приведшим к Первой мировой войне. Австро-Венгрия при поддержке Германии немедленно обвинила во всем Сербию и начала угрожать ей; Россия в союзе с Францией встала на противоположную сторону. Никто не хотел уступать, и спираль войны начала быстро раскручиваться. Убийство эрцгерцога, словно спичка, подожгло не только балканский пороховой погреб, но и всю Европу.
Царь объявляет войну
Летом 1914 г. массовый патриотизм охватил всю Европу, но главы государств и коронованные особы не теряли бдительности. Двоюродные братья царь Николай II и кайзер Вильгельм II обменивались телеграммами за подписями «Ники» и «Вилли», умоляя друг друга предотвратить надвигавшуюся катастрофу. Все было напрасно. 1 августа Германия объявила войну.
2 августа царь посетил церковную службу в Зимнем дворце своей столицы, Санкт-Петербурга, вскоре переименованного в Петроград. Затем он появился перед народом на балконе и зачитал манифест о вступлении России в войну с Германией. Когда был сделан этот снимок, площадь заполняли тысячи людей. В едином порыве все слушали, как Николай говорил о единении славянских народов перед лицом австрийской агрессии и резко отозвался о требовании Германии отменить всеобщую мобилизацию, объявленную Россией в оборонительных целях. Теперь, по его словам, настало время заступиться за достоинство и положение России. Все подданные империи должны были забыть о распрях, теснее соединиться со своим царем и приготовиться к самопожертвованию.
До этого Россию целый месяц сотрясали протесты и стачки. Впрочем, в ночь на 3 августа британский военный атташе в Санкт-Петербурге полковник Альфред Нокс записал в дневнике: «Общественный настрой, как казалось, был прекрасным... Война встретила необычно горячую поддержку»[4]. В близком будущем, когда армии сойдутся не на жизнь, а на смерть, энтузиазм русских и восторженное отношение к монархии сменились совсем другими настроениями.
На войну на поезде
3 августа Германия объявила войну Франции, обвинив последнюю в том, что ее авиаторы якобы нарушили германское воздушное пространство и сбросили бомбы над германской территорией. Вечером того же дня Франция заявила о вступлении в войну. И в Париже, и по всей стране многие серьезно сомневались, так ли уж стоит это делать, но президент Раймон Пуанкаре считал иначе, выступая за «священное единение» (union sacree) народа и политических деятелей.
Франция отставала от Германии по уровню благосостояния, численности населения, развитию технологий и ресурсам (особенно по железу, стали и углю), но могла похвалиться густой железнодорожной сетью. И теперь на нее ложилась основная нагрузка, потому что французскую призывную армию — почти два миллиона человек, то есть гораздо более высокий процент (около 10%) мужского населения страны, чем в Германии, — предстояло отправить к границам, а для этого требовалось совершить переброску более 20 тысяч составов.
На этом снимке, сделанном в августе 1914 г., резервисты 6-го территориального пехотного полка, отправляющиеся в Дюнкерк, облачены в синие шинели, красные кепи и красные штаны, символ военной гордости французов. Еще до 1914 г. в немецкой, британской и русской армиях поняли необходимость маскировки на местности и перешли на тот или иной вариант защитного цвета, а вот французские консерваторы и ура-патриоты долго упорствовали, решительно не принимая его спасительную монотонность. Особенно трудно было отказываться от знаменитых красных штанов (pantalon rouge). Они стали символом французского бесстрашия, непоколебимой веры в безрассудную атаку (l’attaque a outrance) — отважные наступательные действия. По мнению большинства, разрыв с этой символикой уничтожил бы во французах боевой дух.
План Шлиффена
В Германии на железную дорогу тоже ложилась колоссальная нагрузка: мобилизованные части предстояло перебросить на Западный фронт. С начала войны с городского вокзала Кельна во все концы Европы отправилось более 40 тысяч эшелонов. Это была труднейшая задача, необходимая, однако, для достижения стратегических целей плана, названного по имени его автора, начальника германского Генерального штаба генерал-полковника Альфреда фон Шлиффена (1833-1913).
Согласно плану, начало разработки которого относится к 1890-м гг., Германии для победы в войне против франко-русского союза нужно было за полтора месяца молниеносно разгромить Францию на западе, а затем развернуться на восток и так же быстро разделаться с Россией. Для этого Шлиффен предлагал направить основную массу войск через Люксембург и нейтральную Бельгию в обход мощных пограничных укреплений французов.
4 августа 1914 г. слегка подкорректированный план Шлиффена начал приводиться в исполнение. Небольшая бельгийская армия в основном состояла из резервистов и не могла долго сопротивляться Германии. Старые крепости, давным-давно построенные для обороны «ворот в Бельгию», города Льежа, и вдоль реки Маас, не выдерживали обстрела мощными немецкими гаубицами и рассыпались на кирпичи. 17 августа правительство Бельгии покинуло Брюссель; германская армия лавиной пошла вперед. К концу ноября немцы заняли почти всю страну. На снимке мы видим, как после занятия бельгийской столицы довольные солдаты обедают у полевой кухни. Бельгия находилась под германской оккупацией четыре года.
Страх и бегство
Немцы наступали, бельгийцы отступали с боями, а тысячи простых людей покинули родные места и бежали куда глаза глядят, лишь бы подальше от войны. На снимке мы видим счастливцев — на автомобиле они смогли добраться до булыжных мостовых Парижа. Те, кому не улыбнулась такая удача, шли пешком по полям и дорогам, неся с собой лишь самое необходимое или дорогое.
Бельгийцы отступали не просто так: чтобы замедлить наступление немцев, они разрушали мосты, железнодорожные линии и в общем сорвали исполнение плана Шлиффена. В ответ на это немецкое военное руководство объявило действия оборонявшихся бельгийцев незаконными. Германская пропаганда призывала неопытных новобранцев остерегаться стрелков из числа мирных жителей, которые будто бы поджидали их за каждым углом.
Через считаные дни после германского вторжения начали поступать сообщения о массовом истреблении и уничтожении целых деревень. Когда стало известно о варварском уничтожении университетского города Лёвен (Лувен) в последние дни августа 1914 г., союзники заговорили о «насилии над Бельгией».
События в Бельгии потрясли весь мир и настроили многих против Германии, в том числе и в Соединенных Штатах Америки. Жестокая немецкая оккупация стоила Бельгии почти шести тысяч жизней, однако страны Антанты сумели обратить ее в мощное средство антигерманской пропаганды, и до конца войны обращения к призывникам несли мощный моральный и патриотический заряд.
Принц Эдуард и экспедиционный корпус
Многие в Германии надеялись, что Британия останется в стороне от войны, но к «Сердечному согласию» с Францией на другом берегу Ла-Манша относились со всей серьезностью, так же как и к своему давнишнему договорному обязательству гарантировать нейтралитет Бельгии. Германский канцлер Теобальд фон Бетман-Гольвег не верил, что Британия пошлет свою молодежь умирать за «бумажонку» семидесятипятилетней давности, которая гарантировала поддержку Бельгии. Он ошибался. 4 августа 1914 г. Великобритания объявила Германии войну.
Через неделю за военную подготовку рьяно принялся новоиспеченный молодой лейтенант. На этом снимке Эдуард, принц Уэльский, участвует в военном параде в Лондоне наряду со своими старшими и опытными сослуживцами по Первому гренадерскому гвардейскому полку.
В новобранцах действительно была огромная нужда. Примерно половина кадрового состава британской армии находилась далеко от Европы, охраняя порядок на границах империи, а Британский экспедиционный корпус (БЭК) численностью всего 100 тысяч человек 7 августа 1914 г. начал переправляться через Ла-Манш. «Презренные старики!» — заявил кайзер и невольно дал солдатам корпуса прозвище, которое они стали носить с гордостью. Первое боевое крещение корпус получил 23 августа близ бельгийского города Монс, где, ведя плотный огонь из винтовок и артиллерии, тем не менее вынужден был отступить вместе с союзниками-французами, потеряв 1600 человек (в том числе ранеными).
На британские призывные пункты тысячами шли мужчины, отозвавшись на призыв военного министра лорда Китченера к созданию новых армий. Кроме того, Китченер внял горячим просьбам Эдуарда и разрешил ему отбыть во Францию. По соображениям безопасности король Георг распорядился не отправлять сына на передовую, но даже в штаб-квартире экспедиционного корпуса Эдуард безупречно выполнял свои обязанности, заслужив искреннее уважение подчиненных.
Агрессия в Африке
В 1885 г. между европейскими государствами начался раздел Африки: необходимо было обеспечить нейтралитет колоний в любом возможном европейском конфликте. За несколько дней до того, как вспыхнула война, эти надежды разлетелись вдребезги.
Германия имела колонии в Африке, но они были слишком слабы и плохо защищены от многочисленных колоний ее противников. И так получилось, что за две недели до того, как солдаты Британского экспедиционного корпуса начали сражаться в Бельгии, страны Антанты успели овладеть одной столицей, правда, в Западной Африке. Небольшие колониальные полки, выступившие из британского Золотого Берега (ныне Гана) и французской Западной Африки, сое