Дальше рассказать не получилось. Один из парней неудачно зацепился, упал, вывихнул ногу и сильно расшибся. Причём выяснилось, что даже командир не владеет хотя бы основами медицинского чародейства, а остальные незнакомы с магией вообще. Значит, больной не может направить энергию целительных чар точно на повреждённые места, и о варианте «вылечить на месте» не стоит и заикаться. Проще сначала доставить в деревню. Но «гордые последователи древних героев», отправляясь в бой, о возможных ранениях не думали. Ни у кого из пятерых не было с собой даже бинтов. Поэтому рубить жерди и делать из своего плаща носилки пришлось лично магистру. Настроение у него от этого испортилось, даже на вопросы Лейтис он теперь либо отмалчивался, либо отвечал короткими фразами, сухо и временами резко. Лишь на тащивших носилки парней Ислуин рычал и покрикивал постоянно.
Равнодушно магистр отнёсся и к деревне: двум десяткам круглых, метров пятнадцати в диаметре, домов из жердей и веток, обмазанных глиной. Лишь хмыкнул, что защитный вал могли бы рыть как полагается и заполнить водой — а не полметра в глубину и метр вверх. Перед центральным домом благородных aire встретил староста. Ислуин отдал приказ насчёт раненого — Лейтис уже знала, что, сломав мечи, магистр захватил право распоряжаться делами и честью пленных… После чего бывший командир спросил разрешения известить о госте правителя области-туата и приказал старосте написать, а затем послать с гонцом письмо. На этом магистр, который уже собирался уйти, ошеломленно споткнулся и спросил:
— А сам? Или… ты писать не умеешь?..
— Дело благородного aire ard, — важно и с презрением ответил старший стражник, — это охота, война и искусство сказаний. Остальным пусть занимается чернь.
— Сгинь с глаз моих, идиот! — простонал магистр. — Чтобы, пока не придёт ответ от вашего хозяина туата, я тебя не видел.
После чего вполголоса объяснил недоумённо наблюдавшей за происходящим Лейтис.
— Ладно, Шэт с этой дурацкой театральностью. Включая то, что область, судя по титулу правителя, называют туатом. Такое фактически независимое образование, государство же — аморфная конфедерация этих самых туатов. Но эльф, не умеющий читать! Особенно эльф из благородного сословия… Мы с Эйлахой сравнивали, до войны наши миры были похожи. А слава эльфов как самого умелого народа пошла не оттого, что мы умнее людей или срок жизни у нас больше. Просто Ясные Владыки давно поняли — мастерство народа отсчитывается от среднего уровня, а не по гениям. То же самое пытается делать Империя: система школ и университетов, а столица собирает лучших из лучших. Это я к тому, что найти эльфа, незнакомого с основами магии, механики и философии было чуть сложнее, чем встретиться с Истинным драконом. Среди военной и торговой аристократии вообще держалась мода на два или три образования. Причём не просто получить диплом, а обязательно поработать хотя бы несколько лет по специальности. Здесь же — «занятие для черни», — передразнил Ислуин.
Ждать ответа пришлось неделю, и за это время гости извне познакомились ещё с одной древней традицией. Фении. Неженатые молодые свободные аристократы, которые решили жить охотой и… грабежом чужих туатов. То ли кто-то не поленился тайком пройти четыре десятка километров в соседнее владение, чтобы донести — у них в деревне живёт благородный герой без вооружённой свиты, и его голова может стать отменным трофеем. То ли как-то узнали содержание отправленного письма… На четвёртый день магистра от обеда оторвал истошный женский крик откуда-то со стороны полей. Выскочив на улицу, Ислуин чуть не столкнулся с одним из разбойников. Дальше всё случилось мгновенно. Незадачливый бандит получил удар кинжалом, а в остальных полетел «багряный поток»: чары магистра не только формировали огненный жгут, но и выжигали вокруг себя кислород, чем создавали сверхзвуковую ударную волну. Готовившего ударить заклятием вражеского мага разорвало напополам вместе со злорадной ухмылкой и водяным щитом, четверо его приятелей умерли на месте от смертоносного перепада давления. После чего магистр подхватил мечи и бегом отправился выяснять, кто кричал и что творится.
На дороге, рассекавшей поля, стояли несколько повозок, рядом с которыми стоял десяток фениев и готовился развлекаться: из толпы связанных друг с другом крестьян выхватили молодую девушку, разорвали на ней платье-рубаху и первый из разбойников уже развязывал пояс. Ждать продолжения Ислуин не стал. Разве что пришлось не кидаться заклятиями — можно задеть селян, а поработать клинками. В пёстро вооружённой палицами и копьями толпе даже попался один молодчик, доставивший Ислуину несколько интересных мгновений — виртуозно махавший дубиной самородок, из которого при должном обучении вышел бы неплохой воин. Впрочем, поиграв с парнем, магистр с сожалением разорвал дистанцию и кинул пару метательных стрелок. Если в округе бродят ещё фении, надо поторопиться, пока чего-нибудь не натворили. К счастью, спешить не понадобилось. Одного из грабителей магистр лишь ранил, и, прежде чем добить, выпытал — на дороге были последние. Но дальше пришлось успокаивать крестьян, кажется, испугавшихся спасителя больше, чем налётчиков. И все последующие дни на чужаков смотрели с дрожью в коленях, а вопросы, если возникала нужда, задавали, заикаясь через слово. Поэтому, когда утром восьмого дня в деревню въехал отряд для «сопровождения до столицы», магистр потребовал уезжать немедленно.
Перед самым отправлением случилась новая заминка. Для героя, пусть и с непонятным статусом, прислали почётное сопровождение из десяти колесниц и нескольких повозок. Причём, если свита из бывших стражников должна была ехать в повозках, то благородным господам пристало передвигаться исключительно в колесницах. Глава эскорта сначала не понял отказа и требования дать обычную лошадь, затем принялся настаивать… Магистр в ответ взорвался:
— Я! В лоханке! Не поеду! — наорал он на опешившего мужчину.
После чего щелчком воздуха вышиб возницу, перерубил постромки и небольшим ураганом превратил колесницу в щепу.
— Довели, — буркнул себе под нос Ислуин, — совсем нервы никудышные стали, — и принялся мастерить из остатков ремней и отобранной одного из эльфов верёвки хоть какое-то подобие уздечки.
Лейтис обошлась без красочных эффектов: предназначенная ей колесница просто обратилась в гнилую труху и обломки, а не ожидавший возница упал на землю. Да и с уздечкой вышло проще: вызнав, как принято ездить, заранее, девушка озаботилась необходимыми частями. Эльфы, что воины, что крестьяне, ошеломленно застыли, не в силах вымолвить хоть слово. Да и на тракте все встречные останавливались, изумлённые двумя всадниками, лихо скачущими даже без седла. Зато всю дорогу сопровождение слушалось магистра с полуслова.
Первым вестником столицы стала дорога. Рассекавший густой сосновый лес тракт остался таким же широким и переполненным телегами и пешеходами, но вместо плотной утрамбованной глины, лишь в немногих местах крытой булыжником или кирпичом, копыта лошадей и колёса повозок теперь касались серой ленты необычного камня. Словно нечто растопили до жидкости, а потом вылили на дорогу — как кондитер украшает глазурью торт. Ислуин, заметив интерес Лейтис, пояснил: на самом деле это не камень, а специальные растения. Сначала делают основу из щебня, а потом засевают особыми мхами и травой. За пару лет они «сплавляют» верхний слой и результат выходит ничуть не хуже природного асфальта, который для тех же целей добывают в Южном Бадахосе. Даже лучше. Потомки явно утеряли секрет, дорога не чинилась столетиями — но можно почувствовать, как остатки высаженных когда-то растений до сих пор пытаются ремонтировать тракт, затягивая небольшие трещины и выбоины.
Без ям, луж и грязи ехать оказалось намного легче. Поэтому требование возницы передней колесницы «освободить путь благородным aire» перестало носить символический характер, и опушку леса процессия достигла всего через пару часов. К удивлению Лейтис и Ислуина, дальше почти сразу начинался город, без положенных предместий и слобод. Лес заканчивался небольшим обрывом, следом шла равнина — и было хорошо видно, что вдоль невысокого вала-границы шла лишь неширокая, всего полтора или два километра полоса садов и огородов. Аза валом сразу же начинались дома. Но не уже знакомые низкие круглые или прямоугольные постройки из прутьев и дубовых плах, а симпатичные двух, трёх и даже четырёхэтажные особняки красного или жёлтого кирпича. Дома заботливо укрыты не соломой, а рыжей черепицей. Да и работавшие среди деревьев эльфы были одеты не в «рубахи», а такие же как у Оракула туники.
Магистр на это только хмыкнул:
— Кто бы сомневался. Возврат к истокам — это хорошо для простонародья. Элита, вижу, без канализации и горячей воды в ванной жить не хочет.
Тракт уходил через сады к домам, но командир сопровождения на первом же перекрёстке свернул вправо, объезжая город по большой дуге. И ехать пришлось ещё целый час, пока дорога не добралась до большого поместья… на границе которого снова разделилась. Причём, если средняя часть, обрамлённая с двух сторон кустами, шла напрямую к огромному трёхэтажному особняку, который смело можно было назвать настоящим дворцом, то остальные два пути делали петлю через хозяйственные постройки. Чтобы уткнуться в тот же особняк, но каждый со своего крыла и через свои ворота в окружавшей поместье ограде. К удивлению гостей, сверкающая парадными одеяниями делегация встречала не у центрального крыльца, а у именно бокового. Второй странностью, на которую обратил внимания магистр, прежде чем они свернули влево, было то, что будто бы за разделёнными главной дорогой половинами поместья ухаживали разные садовники: чуть иначе выровнены ветви деревьев, чуть на разную высоту подстрижена трава.
Разными были и полтора десятка эльфов, ждавших на широком крыльце, размерами, лепкой и изразцами не уступавшем главному входу. Впереди стояли трое среднего возраста мужчин в одинаковых белых «рубахах», разве что у одного пояс и заколка длинных волос золотые, у двух других — серебряные. Чуть левее и на полшага дальше изящная высокая юная эльфийка, в усыпанном блёстками синем платье, руки в перстнях, серьги и тиара в волосах сверкают бриллиантами. Рядом с хозяйкой три девушки постарше, вроде фрейлин. Украшения намного проще, а платья неброского травного оттенка. И чуть в стороне от остальных, ближе к воинам охраны — причём тоже в зелёных туниках и нормальных кольчугах — пожилой мужчина в синей тунике и совсем без украшений. Даже заколка, собиравшая длинные волосы в причёску — из посеребрённой стали.