[9]. По залу понеслись звон стали, ругань, крики и хрипы умирающих. На Харелта налетел худой, гибкий как змея матарамец, который попытался атаковать с бешеной скоростью. Пришлось сразу же уйти в глухую защиту… Вот только, хотя враг и был чуть быстрее, скоро стало ясно, что как мечник он Харелту проигрывал. Клинок атаковал вроде бы беспорядочно то слева, то справа — но почти сразу Харелт заметил в движениях врага определённую схему. К тому же матарамец явно не ожидал, что жертва будет носить под камзолом кольчугу: когда Харелт сделал вид, будто открылся, меч вместо глубокого кровоточащего пореза на боку лишь разодрал ткань, бессильно скользнув по кольцам. Смуглолицый же в ответ получил нехороший укол в руку, вскрикнул и поспешил отступить.
Оглядевшись, Харелт понял, что схоже сложилось и у остальных. Враг не ждал — вместо парадного боевое оружие возьмут все приглашённые, а у большинства под камзолами будет спрятан лёгкий доспех. Впрочем, почти сразу последовала новая атака. Но за минуты передышки обороняющиеся успели разделиться на отряды под командованием Доннахи и Малколма. Нападение, встретившись со сплошной стеной клинков, тут же захлебнулось. К убитым во время первой стычки матарамцы добавили ещё несколько трупов своих воинов. Можно было бы считать это успехом, ведь во второй схватке у защитников появился лишь один легкораненый, да и в самом начале несмотря на внезапность погибло всего девять человек… Вот только среди хладных тел лежали император, дворцовый лекарь, патриарх и оба монаха-телохранителя.
— Нас просто так теперь не выпустят, — высказал общее мнение лорд Малколм.
Доннаха оглядел залу, потом посмотрел на тело Дайва. И быстро что-то подсчитал в уме. Потом произнёс:
— Гвардия наверняка на стороне мятежников, иначе бы эта шлюха не решилась. Харелт и дан Стафа, вы наши главные свидетели. И должны выбраться из дворца любой ценой. Мне нужно два десятка. Пока мы изображаем прорыв в сторону парадного крыльца, остальные пусть выбираются мимо покоев императора к малой конюшне. Даже если подстилки императора не ездят верхом, там всё равно постоянно держат две-три осёдланных лошади. И Харелт, объявляй Войну крови.
Зал одобрительно загудел, соглашаясь. Доннаха отобрал из добровольцев тех, кто пойдёт с ним. Потом вдруг шагнул к лорду Малколму и что-то зашептал ему на ухо. Тот закивал, соглашаясь. Доннаха повернулся к Харелту… и следующие его слова заставили зал замереть:
— Харелт Хаттан. С согласия Хранителя традиций и беря в свидетели всех, кто находится в этом зале. Уходя Последней тропой, передаю тебе старшинство над родом Кинросс. Остающийся, сохрани нашу кровь и нашу силу.
Харелт от неожиданности вздрогнул, нервно сглотнул, но нашёл в себе силы ответить согласием. Только что Доннаха не просто передал право наследования Харелту! Обычай Последней тропы уходил во тьму веков, когда мужчины оставались прикрывать бегство женщин и детей в тайные убежища, и никто из защитников не надеялся вернуться из боя живым. Возглавлял войско клана в этом случае вождь или наследник вождя, а старшинство передавалось кому-то из немногих сопровождавших беглецов мужчин. Но самым тяжким грузом вдруг легла не власть, которой Харелт не ждал, не ответственность. По сердцу резануло острой как нож болью: ни Доннаху, ни своего дядю, ни остальных, вышедших вслед за ними через тяжёлые парадные двери залы, живыми он больше никогда не увидит.
Долго переживать не получилось, отец отдал приказ, и второй отряд двинулся к конюшням, смяв охрану императорского входа. Отвлекающий манёвр Доннахи, судя по всему, удался. Ни матарамцев, ни гвардейцев на пути почти не встречалось. А когда отряд свернул в сторону хозяйственных помещений, обходя покои императора, дворец вообще стал казаться покинутым. Слухи, как обычно, распространились быстрее лесного пожара — и прислуга попряталась от вооружённых людей. Поэтому, когда раздались громкие шаги идущего навстречу человека, лорд Малколм приказал остановиться и на всякий случай приготовиться к бою.
Из-за угла коридора показался молодой парень в ливрее императорского слуги. Лакей поднял руки с раскрытыми пустыми ладонями, показывая, что оружия у него нет. И заговорил:
— Вас впереди ждут. Они догадались, куда вы идёте. И все там.
Парень показался Харелту смутно знакомым, но вопрос отца опередил воспоминания:
— Кто ты? И почему вдруг решил нас предупредить?
— Скотти. Меня зовут Скотти. Дан Харелт, вы меня помните? Тогда, в галерее. Вы спасли меня и двух моих сестрёнок.
Харелт кивнул.
— Поэтому я обязан вам помочь.
— Парень, ты уверен? — Малком внимательно посмотрел на слугу. — Если тебя поймают вместе с нами, то не просто убьют.
Скотти опустил руки, и кивнул:
— Долг чести есть не только у дворян. Моя семья и семья моего дяди обязаны вам жизнью. Я могу вывести вас, дан Харелт, кружным путём к двери, через которую вносят ящики на кухню. Там никогда никого нет. И даже по тревоге стоит самое большее один солдат.
Несколько мгновений Малком думал, потом произнёс:
— Хорошо. Стафа, Харелт. Вы отправляетесь со Скотти, мы же отвлечём врага на себя. Харелт, когда выберешься из дворца — беги к Сберегающим. Тебя пропустят к отцу Энгюсу, а он доложит всё мессиру. Сберегающие сейчас единственные, в ком я уверен, что они не на стороне мятежников. А теперь быстрее.
Харелт кивнул, сглатывая ком в горле. После чего ещё раз пристально посмотрел на отца и нырнул вслед за Скотти и Стафой в маленькую дверцу в стене. Дальше начался самый настоящий лабиринт подсобок, складов, разных хозяйственных помещений. Оставалось только гадать, как проводник ориентировался в этих запутанных коридорах и переходах. И везде следы поспешного бегства…
Очередной коридор закончился большой комнатой, выход из которой вёл на улицу. Только пост здесь оказался не из одного солдата, а из четырёх гвардейцев, сидящих на сложенных у стены ящиках! При виде вошедших охрана вскочила, командовавший десятник сделал шаг вперёд и Харелт ругнулся про себя. Ригарт! Вот ведь опять свела судьба. Впрочем, тут же пришла мысль — может оно и к лучшему. Несмотря на определённые разногласия, паренёк Харелта знал и мог ему поверить… Но уже на середине объяснений Ригарт закричал:
— Взять мятежников живыми или мёртвыми!
И кинулся на Харелта. За ним остальные.
В ответ в ближайшего солдата полетел нож, и совсем ещё молодой парень захрипел и забулькал на полу: дан Стафа в успех переговоров не поверил с первых слов. После чего комната наполнилась лязгом железа. Ригарт связал боем Харелта, два других солдата напали на Стафу, решив сначала взять старика молодостью и числом, а потом уже втроём одолеть Харелта. Вот только дан Стафа не зря в своё время отслужил несколько лет в легионах на северной границе, а потом выполнял самые разные поручения императора. Опыта сражений и боевых схваток у него было больше, чем у всех остальных в комнате вместе взятых. Старик тут же ушёл в глухую оборону, пользуясь тем, что ящики и тело третьего солдата мешают обойти его сбоку. И как не старались гвардейцы найти хоть одну брешь в защите — только раз за разом вынуждены были отступать, чтобы не попасть под очередной хитрый выпад старого придворного.
Равны вроде бы оказались и Харелт с Ригартом… Молодой офицер нападал, его противник оборонялся. Но очень скоро Харелт понял, что из их дуэли Ригарт так никаких выводов и не сделал. Ошибка, на которой Харелт подловил его в прошлый раз, осталась. Поэтому, едва убедившись, что это не обманка, Харелт провёл ту же самую комбинацию, как и на дуэли. Меч обошёл слишком далеко выставленный клинок и добрался до тела. Вот только придерживать силу удара теперь Харелт не стал, а подмышечную кольчужную сетку Ригарт не одел… Бравировать, нарушая устав в мелочах, среди гвардейцев считалось особым шиком. Отточенный клинок без препятствий вспорол живую плоть. Следом короткий добивающий удар — и меч уже полетел в спину второму солдату, а Стафа нанёс страшный рубящий удар в лицо третьему.
Два квартала от дворца беглецы промчались не останавливаясь. Дальше пришлось сделать передышку: драка во дворце и спешка на ночных улицах высосали из старика силы. Свернув в очередной проулок, он встал, тяжело дыша и опираясь на стену дома. И тут Харелт вдруг решился сказать то, что мучило его с первого мгновения бойни в Малом зале..
— Дан Стафа. Я понимаю, что нам лучше укрыться в резиденции Сберегающих. Но… Дома мать, сестра и невеста. Если…
Темнота в небольшом проулке стояла густая, но отблески фонарей с центрального проспекта позволили заметить, как старик усмехнулся.
— Мятежники их не получат. Бегите, Ваше Высочество. И не спорьте, молодой человек. Вы теперь у нас наследник трона. Бегите. А мы с мальчиком, — Стафа опёрся на плечо Скотти, — предупредим остальных. Спешите же.
Харел кивнул, на несколько бесконечно долгих ударов сердца позволил себе задержаться. А затем растворился в темноте улицы, ведущей к резиденции Великого Инквизитора.
Пламя десятоеИмперия в огне
Городская резиденция Великого магистра Ордена Сберегающих была местом необычным. Единственная усадьба в Турнейге, которую окружала настоящая толстая кирпичная стена высотой почти в шесть метров. Всем остальным строить что-то подобное внутри городских укреплений было запрещено. И даже императоры, подавая пример подданным, дворец и парк огородили лишь узорчатыми решётками. Второй особенностью была площадь рядом с резиденцией, точнее — вокруг, от забора до ближайшего из домов не меньше двадцати метров. И освещалась площадь очень хитро: вроде бы и горели повсюду фонари, но к паре небольших дверец с противоположных концов кирпичного квадрата можно подобраться незамеченным. Открыты были эти калитки круглые сутки, а в комнатках за ними постоянно дежурили монахи. Очень уж необычные посетители любили заглядывать к инквизиторам. Из тех, кому днём и через главные ворота приходить не с руки. Харелта тоже пустили без вопросов, словно и не выглядывала из-по