Мир в XIX веке — Владимир Тюрин, Моисей Альперович — страница 77 читать онлайн бесплатно

Русский XIX век

К началу XIX в. Российская империя сложилась как одна из крупнейших мировых держав. Ее территория охватывала 17 млн кв. км, раскинувшись от Балтийского моря до Тихого океана и от Северного ледовитого океана до Каспийского моря. Население к началу века составляло 40 млн человек. По своему составу это было многонациональное и поликонфессиональное государство. К концу века территория значительно увеличилась за счет включения в состав империи Финляндии, центральных районов Польши, Бессарабии, Закавказья, Средней Азии и Дальнего Востока. Население возросло более чем в три раза и составило, согласно переписи 1897 г., 129,2 млн человек. В политическом отношении Россия все столетие оставалась абсолютистской державой во главе с императором. Его власть опиралась на дворянское сословие, насчитывавшее меньше одного процента населения. Подавляющее большинство (до 98 %) составляло крестьянство, находившееся до 1861 г. в различных видах зависимости (крепостные, государственные, дворцовые). Средние сословия — духовенство, мещане, купцы, разночинцы были немногочисленны и в начале столетия существенной роли в жизни государства не играли. Однако на протяжении века, особенно в связи с Великими реформами 1860-х годов роль этих сословий постепенно возрастала, роль дворянства снижалась. Изменения в социальной структуре опережали изменения политической системы, практически не менявшейся все это время, что привело к мощным социальным потрясениям начала XX в. и гибели империи в 1917 г.

Начало XIX в. в России ознаменовалось дворцовым переворотом 11 марта 1801 г., в результате которого к власти пришел Александр I.

Александр I родился 12 декабря 1777 г. Все заботы о его воспитании взяла на себя Екатерина II. Перенеся на внука всю свою нерастраченную материнскую любовь, императрица самым тщательным образом подбирала учителей. Среди воспитателей великого князя особенно выделялся швейцарец Фредерик Цезарь Лагарп (1754–1838), приглашенный в Петербург по рекомендации старого знакомого и постоянного корреспондента императрицы М. Гримма. Лагарп был одним из представителей позднего европейского Просвещения. Он воспитывал юного Александра в духе широко распространенных просветительских теорий естественного права и общественного договора, внушал ему мысль о том, что республика, опирающаяся на добродетели граждан, — наиболее совершенная форма правления. Лагарп оказался выдающимся педагогом. Он быстро нашел общий язык со своим учеником, и очень скоро их отношения превратились в дружбу, продлившуюся многие годы. Уроки Лагарпа проходили на фоне семейных раздоров между бабкой и отцом воспитанника. Юный Александр меньше всего хотел быть предметом распрей между ними. Однако намерение Екатерины передать ему престол через голову Павла внесло дополнительные осложнения во взаимоотношения отца и сына. Александру очень помогали его природное качество нравиться людям и приобретенная способность скрывать свои чувства и мысли. Жизнь при двух дворах — Петербургском и Гатчинском — делала его все более осторожным и все менее искренним. Скоро фальшивость его характера станет притчей во языцех. «Северный Тальма» (великий французский актер), «в лице и в жизни Арлекин», «фальшив как пена морская» — вот типичные характеристики, даваемые Александру его современниками. Несомненные актерские способности, развившиеся в нем с детства, позволят ему в дальнейшем стать выдающимся дипломатом. Все будут знать, что царю верить нельзя, и тем не менее он будет уметь вести себя таким образом, что не поверить ему будет просто невозможно. Истоки этого лицедейства лежат в ранней юности, когда ему приходилось разыгрывать перед отцом послушного сына, а перед бабушкой любящего внука. Итак, к моменту восшествия на престол Александр был хорошо образованным человеком с манерами джентльмена, тщательно обдумывающим каждый свой жест и каждое слово. Вместе с тем ему явно не хватало уверенности в себе и знания страны, вверенной отныне его попечению.

© «Большая Российская энциклопедия»

Почти все нити государственного управления оказались в руках небольшого кружка молодых людей, вчера еще мало кому известных. Это были личные друзья царя еще с екатерининских времен. Теперь они составили так называемый Негласный комитет из четырех человек: Н.Н. Новосильцева, В.П. Кочубея, А. Чарторыйского и П.А. Строганова. Негласный комитет не обладал официальным статусом. Его заседания, назначавшиеся, как правило, на вечернее время после ужина, больше походили на дружеское общение близких по интересам людей, чем на работу государственного учреждения. О реформах больше говорили, чем ими реально занимались. Уже само определение «негласный» свидетельствовало о том, что реформы не предполагали гласность. Александр хотел быть главным и единственным источником всех преобразований в государстве и желал видеть вокруг себя не самостоятельных политиков, а послушных исполнителей его воли. При всем своем либерализме царь был настроен вполне консервативно. Он хотел перемен, ничего при этом не меняя. Это хорошо видно из характера принимаемых Негласным комитетом решений.

8 сентября 1802 г. было издано сразу два указа: Указ о правах и обязанностях Сената и Манифест о министерствах. Целью первого было поднять значение Сената и вернуть ему ту роль, которую он играл при Петре I. Вторым указом существующие еще с петровских времен коллегии преобразовывались в министерства. Отличие коллегий от министерств заключается в типе руководства. В коллегиях вопросы обсуждались коллегиально и принимались коллективные решения. В министерствах существовало единоначалие. Если коллегии подчинялись Сенату, то министры считались ответственными перед Сенатом; иными словами, в первом случае имела место коллективная подчиненность, а во втором — персональная ответственность. Образование министерств предполагало и создание координирующего их деятельность органа — комитета министров. И такой орган был предусмотрен указом от 8 сентября. Однако ни его функции, ни порядок взаимодействия с министерствами так и не были определены. Министры должны были периодически докладывать о своей деятельности на общем собрании министерств в присутствии императора — это и называлось комитетом министров. Поскольку министры напрямую подчинялись царю, никакой реальной их ответственности перед Сенатом не существовало.

Таким образом, реформа Сената и образование министерств не внесли существенных изменений в работу государственного аппарата. Сенат так и не стал «верховным местом в империи», а продолжал оставаться послушным исполнителем монаршей воли. Министерства, сменившие коллегии, также мало что изменили. В основных коллегиях уже фактически существовало единоначалие, да и само образование министерств было намечено еще в павловское царствование.

Не более успешными оказались и попытки Александра решить крестьянский вопрос. 20 февраля 1803 г. был издан Указ о вольных хлебопашцах, разрешающий помещикам отпускать на волю своих крепостных с землей. Этот указ имел исключительно разрешительный характер и ни в коей мере не обязывал помещиков ему следовать. Условия отпуска крестьян, за исключением того, что они должны были при этом наделяться землей, также не оговаривались и полностью зависели от помещика. Но даже в таком виде указ показался царю слишком смелым, и уже на следующий год, 19 декабря 1804 г., были внесены ограничения в действие указа о вольных хлебопашцах. Теперь запрещалось предоставлять крестьянам свободу на основе духовных завещаний, т. е. помещик, если хотел освободить крестьян, должен был делать это обязательно при жизни.

Либерализация александровской политики ярче всего проявилась в сфере просвещения. Одним из первых мероприятий в этой области стала отмена цензурных запретов, введенных Павлом 1. В 1804 г. был принят самый либеральный за всю историю России цензурный устав. С 1802 по 1804 г. было открыто четыре университета: в Дерпте (Тарту), Вильно (Вильнюс), Казани и Харькове. В 1804 г. был открыт Педагогический институт в Петербурге, преобразованный в 1819 г. в университет. Для университетов был разработан специальный устав по образцу немецких университетских корпораций, предоставлявший им довольно широкую автономию.

Внешнеполитический курс Александра I определился не сразу. В Европе в то время наметилась некоторая разрядка международной напряженности. Пришедший к власти в 1799 г. в результате государственного переворота Наполеон Бонапарт своими победами в Италии нанес существенный удар по австрийским претензиям на европейскую гегемонию, и заключенный между Францией и Австрией 9 февраля 1801 г. Люневильский мир положил конец боевым действиям на континенте. А 27 марта 1802 г. Францией и Англией был подписан Амьенский мирный договор, прекративший войну в Европе. Однако мир оказался непрочным и недолгим. Уже в 1803 г. Англия объявила войну Франции и приступила к созданию третьей европейской коалиции. Логика внешнеполитического курса России склоняла ее к вступлению в эту коалицию. Россия вступила в войну практически без подготовки. Это сказалось уже в первом крупном столкновении. 20 ноября (2 декабря) 1805 г. под Аустерлицем произошло сражение, закончившееся полным поражением коалиционных войск. Началась кампания 1806 г. В новой коалиции место выбывшей Австрии заняла Пруссия. Со времен Фридриха II в прусской армии не произошло никаких существенных перемен. Воинский дух был по-прежнему высок, а тактика и вооружение безнадежно устарели. Всего один день потребовался Наполеону, чтобы лишить Пруссию ее вооруженных сил. 14 октября 1806 г. сразу в двух генеральных сражениях при Йене и Ауэрштедте прусская армия была полностью разгромлена, а 21 ноября в Берлине Наполеон подписал декрет о континентальной блокаде. Это была попытка экономического воздействия на Англию. Всем европейским странам предписывалось закрыть свои гавани для английских судов. Английский рынок, по мнению Наполеона, должен был рухнуть, лишившись европейских потребителей, что в свою очередь привело бы к ослаблению британского могущества.

Почти весь 1806 г. в России ушел на комплектование новой армии, которая должна была выступить на помощь Пруссии. Но даже когда стало ясно, что помощь уже оказывать некому, Александр не отказался от еще одной попытки разгромить Наполеона. В декабре 1806 г. и в феврале 1807 г. произошло два крупных сражения: при Пултуске 14 (26) декабря 1806 г. и при Прейсиш-Эйлау 26–27 января (7–8 февраля) 1807 г., которые не принесли желаемых результатов ни одной из сторон, но при этом обе стороны выдали их за свои победы. Точку в кампании поставило генеральное сражение при Фридланде 2 (14) июня 1807 г. Полная победа Наполеона и почти полный разгром русской армии поставил Александра перед тяжелым выбором: перенесение войны в пределы России или же заключение мирного договора. Наполеон в свою очередь по-прежнему был заинтересован не просто в мире с Россией, но и в тесном союзе с ней.

Два императора договорились встретиться в Тильзите для подписания мирного договора. 27 июня (7 июля) 1807 г. состоялась их встреча, положившая начало русско-французскому союзу. В историю отечественной дипломатии Тильзитский мир вошел как один из самых унизительных для России договоров. Наиболее тяжелым условием было присоединение России к континентальной блокаде. Англия была не только союзником, но и основным торговым партнером России, и отказ от торговли с ней для России грозил обернуться экономическим крахом. Кроме того, Россия признавала за Наполеоном титул императора и все его завоевания.

Тильзитский мир дал возможность Александру I вновь сосредоточиться на внутренних преобразованиях. Во главе реформ встал М.М. Сперанский. Сын бедного сельского дьячка, с детства знающий, что такое нужда и унижение, он обладал феноменальными способностями, позволившими ему блестяще окончить духовную академию и в дальнейшем сделать головокружительную карьеру. Суть реформ Сперанского будет понятна, если учесть то состояние, в котором находилось государственное управление в начале XIX в. Государственный аппарат был раздроблен на отдельные части. Между ними отсутствовало взаимодействие, не было согласованности в работе различных ведомств, единой системы управления и т. д. При этом все формально подчинялось императору как носителю абсолютной власти. А поскольку количество и разнообразие дел было таково, что один человек не имел никакой возможности во все это вникать, то можно представить, какой хаос царил в административной системе. Бесконечные войны плюс континентальная блокада тяжело сказывались на народном хозяйстве. Французские товары практически безраздельно господствовали на русском рынке. Финансовая система пришла в упадок, бюджетный дефицит перевалил за 100 млн руб. Стремительная инфляция разрушила систему ценообразования. Цены в основном выражались во франках, а не в рублях.

Первоочередной задачей было упорядочить государственный аппарат. Впервые в истории российской государственно-правовой мысли Сперанский предложил принцип разделения властей. В его проекте законодательная власть отводилась Государственной думе. Сенат разделялся на две части: Правительствующий сенат, осуществлявший высшую исполнительную власть, и Судебный сенат, осуществлявший судебную власть. Для согласования в действиях ветвей власти создавался Государственный совет при особе императора. Государственный совет, учрежденный 1 января 1810 г., стал единственным крупномасштабным мероприятием, осуществленным Сперанским.

В социальной сфере основное внимание Сперанского было направлено на формирование среднего сословия. По его проекту, подданные Российской империи подразделялись натри состояния: дворянство, «среднее состояние», к которому относились купцы, мещане и государственные крестьяне, и «народ рабочий», т. е. крепостное население. Считая, что крепостное право должно отменяться постепенно, Сперанский предусматривал возможности перехода из одного состояния в другое. Не только представители «среднего состояния» путем выслуги могли переходить в дворянство, но и дворяне могли «вступать в купечество и другие звания, не теряя своего состояния». Крепостные, приобретая недвижимость, также могли переходить в «среднее состояние». При этом переход из «среднего состояния» в «рабочее» не предусматривался.

При всей масштабности деятельности Сперанского необходимо заметить, что его реформы отнюдь не предполагали радикального изменения существующего строя. Два «столпа» российской государственности: абсолютизм и крепостное право оставались неприкосновенными. Однако из этого не следует делать вывод о непоследовательности и половинчатости реформ Сперанского. Скорее, наоборот, за этим стояло глубокое представление о невозможности совершить скачок из прошлого в будущее без тяжелых последствий для государственного организма. Новый порядок должен был не отменить старый в одночасье, а встроиться в него и постепенно, естественным образом прийти ему на смену. Легко предложить проект разделения властей, но как сделать так, чтобы на практике эти ветви власти сразу же заработали в стране, не знавшей иного управления, кроме абсолютизма? Поэтому на первых порах разделение провозглашается, ветви создаются, но вся полнота власти остается в руках монарха. До каких пор? — сказать трудно и, видимо, сам Сперанский не мог ответить на этот вопрос. Точно так же и крепостное право. Оно должно исчезнуть не вследствие декрета, разрушающего традиционные социально-экономические отношения, а путем медленного совершенствования социальной системы, направленного на опять же постепенное стирание различий, в первую очередь правовых, между сословиями.

Сперанскому не удалось завершить начатые им реформы. Внешняя политика снова отвлекла царя от внутренних преобразований. Навязанный России Тильзитский мир не только не снял, но, напротив того, усилил противоречия между Россией и Францией. В 1810 г. Александр I начал готовиться к войне против Наполеона, и уже весной 1812 г. Россия могла начать боевые действия. Однако Наполеон опередил соперника. 10 (22) июня 1812 г. французский посол в России Лористон вручил русскому правительству ноту об объявлении войны, а 12 (24) июня началась переправа французской армии через Неман. Война 1812 г. была логическим продолжением и наивысшей точкой в бесконечной серии войн, ведущихся в Европе, начиная с 1792 г На разных этапах эти войны имели разный характер. Начало им было положено в период Французской революции, когда революционное правительство объявило войну европейским монархиям. Тогда эти войны велись не для захвата чужих территорий, а во имя преобразования мира на основе идей равенства и братства угнетенной части населения. «Мир хижинам, война дворцам», — было написано на знаменах революционной армии. Однако на практике эти войны быстро превратились в захватнические и даже грабительские. После 1804 г., когда Наполеон стал императором, революционная фразеология постепенно исчезает из военной пропаганды. Теперь войны ведутся исключительно ради установления в мире французской гегемонии и укрепления династии Бонапарта в Европе.

В этом смысле война 1812 г. не была ни революционной, ни династической. Наполеон отнюдь не претендовал на российский престол. Не была она и захватнической, так как никаких территориальных претензий ни одной из сторон к другой не предъявлялось. Сам Наполеон определял характер войны как «политический», подчеркивая тем самым, что это война правительств, ведущаяся для разрешения неразрешимых иными способами международных противоречий. Между тем истинный характер этой войны проявился не сразу и определялся он не целями и задачами, которые ставили перед собой каждая из воюющих сторон, а самим фактом присутствия неприятеля на российской территории. Российская военная пропаганда немало сделала для того, чтобы придать войне 1812 г. народный характер и показать, как все сословия в едином патриотическом порыве объединились вокруг престола для изгнания неприятеля с русской земли. Когда враг был изгнан, война продолжилась на территории сначала Германии, а потом и Франции. Захватнической политике Наполеона царь противопоставлял бескорыстную политику России, не заинтересованной ни в каких территориальных приобретениях. Особое внимание русской пропагандой уделялось тому, что Россия воюет не против европейских стран, включая и Францию, а борется с революцией, прямым порождением которой является Наполеон. Таким образом, освободительные идеи сливались с идеями контрреволюционными.

Между тем речь не шла о реставрации старого режима. Александр прекрасно понимал, что это невозможно. В его сознании все отчетливее складывалась мысль о глобальном религиозном возрождении Европы. В начале войны он настолько мало верил в возможность победы над Наполеоном, что когда она случилась, не мог приписать ее исключительно человеческим деяниям. Отныне все его размышления на эту тему сопряжены с верой в прямое вмешательство Божественного провидения в человеческие дела. И если на его долю выпало стать победителем Наполеона, то значит это его Провидение избрало своим орудием. Это придавало царю уверенность в собственных силах и заставляло его несмотря ни на что идти до конца в своих намерениях изгнать Наполеона из европейской политики. В 1813 г. была создана антифранцузская коалиция, основу которой составили Россия, Пруссия и Австрия. В конце марта 1814 г. союзники вошли в Париж. Наполеон подписал отречение от престола, и во Франции была восстановлена династия Бурбонов.

14 (26) сентября 1815 г. в Париже был подписан так называемый Акт о Священном союзе. Три монарха — русский царь Александр I, австрийский император Франц I и прусский король Фридрих Вильгельм III «во имя пресвятой и нераздельной Троицы» договорились «образ взаимных отношений подчинить высоким истинам, внушаемым вечным законом Бога спасителя». Согласно христианским заповедям, правители соединяются «узами действительного и неразрывного братства (…). В отношении к подданным и войскам своим они, как отцы семейств, будут управлять ими в том же духе братства, которым одушевлены, для охранения веры, мира и правды». Осенью 1818 г. в Ахене собрался конгресс Священного союза. Главным вопросом было отношение союзных держав к Франции. По настоянию царя Франция была очищена от оккупационных войск и присоединилась к союзу четырех великих держав. В решении этих вопросов Александру пришлось преодолеть сильное сопротивление Австрии и Англии. До 1820 г. в Европе было относительно спокойно. Ситуация стала меняться в начале 1820-х годов, когда на Южную Европу обрушилась волна революций. Первыми восстали испанцы, за ними Неаполь, потом Португалия, Пьемонт. По поводу этих событий собрался второй конгресс Священного союза. Сначала он заседал в Троппау, а затем перебрался в Лайбах. Руководствуясь его решением, австрийские войска подавили революцию в Неаполе и в Пьемонте. Осенью 1822 г. собрался третий конгресс в Вероне. На нем было принято решение о подавлении революции в Испании. В 1823 г. французские войска вторглись в Испанию и восстановили там режим Фердинанда VII.

В послевоенный период Александр I во внутренней политике, как и во внешней, старался придерживаться принципов Священного союза. Борьба с неверием и стремление положить христианские заповеди в основу государственных преобразований характеризуют последнее десятилетие александровского правления. Христианство, о котором в то время много писалось и говорилось в официальных кругах, понималось царем в духе модного тогда в Европе и распространенного, особенно в Германии, мистического учения.

В 1817 г. было создано так называемое «сугубое» Министерство духовных дел и народного просвещения, объединившее в себе два различных ведомства, для того «чтобы христианское благочестие состояло всегда основанием истинного просвещения, а просвещение способствовало сему благочестию». Министерство подразделялось на два департамента: Департамент духовных дел и Департамент народного просвещения. В компетенцию министерства входили также и дела Священного синода. Департамент духовных дел ведал делами различных вероисповеданий: православием, католицизмом, протестантством, магометанством, иудаизмом и т. д. Во главе этого министерства встал А.Н. Голицын, в руках которого теперь было сосредоточено основное направление внутренней политики.

В вопиющем противоречии с идеологией Священного союза находилось крепостное право. Александр прекрасно понимал несовместимость братской христианской любви с рабством, в котором пребывает большая часть его подданных. В послевоенное время мысль царя снова работает в направлении крестьянской реформы. Этот вопрос обсуждается и в обществе. На имя царя подаются проекты уничтожения крепостничества в России. Сам он поручает разработать такой проект А.А. Аракчееву. Но все безрезультатно. За многочисленными, но все же единичными в масштабах страны проектами отмены крепостного права чувствовалось глухое недовольство дворянства.

Александр не отказывался и от конституционных намерений первых лет своего правления. В 1815 г. на Венском конгрессе он не только настоял на сохранении герцогства Варшавского, переименовав его в царство Польское, но и дал этому государству конституционное правление. Выступая в Варшаве на сейме 15 марта 1818 г., царь произнес речь на французском языке, в которой высказал намерение распространить «законосвободные» учреждения на «все страны Провидением попечению моему вверенные», т. е. речь шла о введении конституционного правления и в России. Почти сразу там же в Варшаве царь поручил Н.Н. Новосильцеву подготовить проект конституции для России, и уже в 1819 г. была готова «Государственная уставная грамота Российской империи». Работа над ней была строго засекреченной, и даже по ее окончании мало кто знал о существовании этого проекта. Александр так и не решился на введение конституции, несмотря на то что она еще в меньшей степени, чем проекты Сперанского, затрагивала прерогативы царской власти.

В чем же причины неудач реформаторской деятельности Александра I? Первая и, пожалуй, главная причина заключается в том, что все попытки преобразований осуществлялись без опоры на общественное мнение. Царь как будто сознательно стремился провести реформы таким образом, чтобы никто ничего не заметил. Он постоянно оставлял пути для отступления и возвращался, как только чувствовал малейшую угрозу для собственной власти. Реформы готовились узким кругом высокопоставленных бюрократов, полностью подконтрольных царю. Вторая причина заключалась в том, что Александр не видел в обществе сил, заинтересованных в широком реформировании государства. Когда однажды ряд видных государственных деятелей предложили на его рассмотрение очередной план реформ, Александр ответил: «Некем взять», т. е. не на кого опереться. А между тем среди дворянства в то время уже имелись люди, заинтересованные в реформах. В послевоенные годы появилось новое поколение, состоящее в основном из военной молодежи. Его представители вдали от правительственных учреждений, а иногда и в непосредственной близости от них думали о реформировании государства, и их замыслы в этом отношении мало чем отличались от замыслов царя. Они были готовы всячески способствовать государственным преобразованиям, но у Александра не было установки на привлечение общества к решению государственных вопросов. В дворянстве он видел лишь эгоистические стремления к закреплению собственных корпоративных привилегий. Царь просмотрел это поколение, а оно, не дождавшись обещанных реформ, решило действовать самостоятельно.

На протяжении 1815–1825 гг. в России действовали тайные общества, ставящие цель сначала содействовать правительству в проведении реформ, а начиная с 1821 г. — свергнуть правительство и установить конституционный строй. Так как большинство участников этих тайных обществ были офицеры, то в их планы входила военная революция.

В ноябре 1825 г. умер Александр I. Начавшееся междуцарствие, вызванное неясностью вопроса о наследнике престола, спровоцировало членов тайных обществ на преждевременное военное выступление. 14 декабря 1825 г. в Петербурге на Сенатской площади произошло восстание, которое было быстро подавлено верными правительству войсками. А через две недели на Украине восстал Черниговский полк, его выступление было подавлено через несколько дней.

Все члены тайных обществ, даже те, кто не принимал участия в восстаниях (всего 121 человек), предстали перед Верховным уголовным судом. Пятеро были приговорены к смертной казни, а остальные к различным срокам каторги и ссылки.

Почти тридцатилетнее правление Николая I при всей его внутренней неоднородности отличается единством идейных установок. Основные идеологические параметры николаевского царствования были намечены уже в Манифесте, составленном М. М. Сперанским по случаю казни декабристов 13 июля 1826 г. Отмечая, что восстание было «не в свойствах и не в нравах российских», манифест внушал подданным мысль о том, что заговор стал результатом западного влияния, принесшего вред, но не оставившего глубокого следа в русской жизни: «сердце России для него было и будет неприступно». В этом же манифесте говорилось о любви и преданности народа к монарху и престолу. Спустя несколько лет товарищ министра народного просвещения С.С. Уваров, развивая основные положения этого манифеста, сформулировал свою пресловутую триаду: самодержавие, православие, народность, — ставшую основой официальной идеологии николаевской России. Сам Уваров, как впрочем и Сперанский, был из либералов александровской эпохи. Еще вчера убежденный западник, сторонник европейского просвещения, он быстро почувствовал после восстания декабристов, куда дует ветер, и, не дожидаясь команды сверху, не только «перестроился» сам, но и помог царю сформулировать главную идеологическую доктрину. Уваровская триада проводила грань между Россией и Европой, противопоставляя чистоте отечественных нравов, замешанных на преданности царю и православной вере, губительный мир Запада, погрязший в многочисленных пороках, охваченный революционными потрясениями и стоящий на краю пропасти.

Порядок и самодержавие — вот те принципы, от которых царь никогда не отступал и в которых он никогда не сомневался. Проводил ли он реформаторскую или же реакционную политику, он всегда руководствовался этими простыми понятиями. Вера в их незыблемость зародилась у Николая задолго до того, как он вступил на престол, и потом уже никакие события как внутри страны, так и в международной политике не могли ее поколебать. Свое правление Николай, как и Александр, начал с реформ. Однако суть проводимых ими преобразований различна. Реформы Александра в своей основе восходили к просветительским идеям о правовом государственном устройстве и широком просвещении. В их перспективе была не только отмена крепостного права, но и ограничение самодержавия. И хотя из этого ничего не получилось, намерения царя от этого не теряют своей гуманности. Николаю же сама идея гуманности изначально была глубоко чужда. Он вступил на престол в глубоком убеждении, что Александр I своим либерализмом «разболтал» страну и главная задача реформ заключается в наведении порядка, и действовать в этом направлении он с самого начала стремился административно-полицейскими мерами.

Он верил во всесилие бюрократического аппарата, но при этом не доверял — и с основанием — честности чиновников, поэтому стремился все держать под своим личным контролем. На практике это приводило к созданию всевозможных комитетов, комиссий, департаментов и т. д. Бюрократический аппарат рос как на дрожжах, но злоупотреблений от этого не становилось меньше. Они увеличивались прямо пропорционально количеству чиновников, на содержание которых у государства не хватало средств. Чиновники получали мизерное жалованье, и их взяточничество, давно переставшее быть частным злоупотреблением, превратилось в своего рода систему самофинансирования. Николай знал это, пытался с этим бороться, но в конце вынужден был признать, что Россией правит не он, а столоначальники.

Реформу бюрократического аппарата царь начал с расширения собственной канцелярии, которая была поделена на несколько отделений. 1-е отделение взяло на себя прежние функции канцелярии. 2-е отделение, созданное 31 января 1826 г., стало заниматься кодификацией законов. Во главе отделения был поставлен М. А. Балугьянский — известный правовед, преподававший в свое время право юному Николаю. Однако реально делами заправлял М.М. Сперанский. Он планировал провести всю работу в три этапа: сначала собрать и расположить в хронологической последовательности все законы, появившиеся после Соборного уложения 1649 г., после этого отобрать действующие законы и расположить по сферам применения и, наконец, главное, в чем видел свою задачу Сперанский, — составить единый кодекс законов. Однако Николай велел ограничиться лишь изданием полного собрания законов. Эта работа была завершена к 1830 г. появлением 45-томного издания, куда вошло более 30 тыс. правовых и нормативных актов, появившихся в России с 1649 по 1825 г. Вскоре последовало еще 6 томов, включающих в себя законодательные акты уже николаевского царствования.

3 июля 1826 г. было создано 3-е отделение, первоначально подразделявшееся на четыре экспедиции. Его штат был сравнительно небольшим: 16 человек, по 4 человека на экспедицию. 1-я экспедиция занималась полицейским сыском и наблюдением за неблагонадежными подданными. 2-я — раскольниками, сектантами, фальшивомонетчиками, убийствами, местами заключения и крестьянским вопросом. 3-я — следила за иностранцами, приезжающими в Россию. 4-я — вела переписку о «всех вообще происшествиях», ведала личным составом, пожалованиями и т. д.

В 1827 г. в подчинение 3-му отделению были переданы жандармы, сначала в составе Корпуса внутренней стражи, а с 1836 г. — в виде Отдельного корпуса. Вся страна была поделена на жандармские округа. Во главе округов стояли генералы, подчиняющиеся, в обход местных властей, лично шефу жандармов. Одна из их функций заключалась в пресечении злоупотреблений местной администрации. Постепенно круг деятельности 3-го отделения расширялся, и в 1828 г. в него вошла театральная цензура, выделенная в 1848 г. в отдельную, пятую, экспедицию. Число служащих в 3-м отделении хоть и росло, но не стремительно. К концу николаевского царствования в нем насчитывалось всего 40 человек.

В конце 1826 г. Николай создал так называемый «Комитет 6 декабря», в который вошли крупнейшие сановники России, в том числе и часть политической элиты александровского царствования, сохранившая свое положение при новом царе. Главная задача, возложенная Николаем на Комитет, заключалась в разборе бумаг из кабинета Александра I. Николай в свое время не был посвящен в замыслы государственных преобразований своего старшего брата и теперь решил познакомиться с ними, а заодно посмотреть, что может быть использовано в современной ему обстановке.

«Комитет 6 декабря» интенсивно работал на протяжении трех лет и обсуждал довольно широкий круг вопросов, далеко выходящих за рамки александровских проектов. Одним из важнейших направлений его деятельности стали права и обязанности сословий. Были намечены меры против размывания потомственного дворянства путем ограничения доступа в него выходцам из других сословий. Предлагалось ввести порядок, по которому дворянином можно было стать либо по рождению, либо по царскому пожалованию. Для укрепления дворянского землевладения предлагалось запретить дробление имений. Для поощрения чиновников-недворян были введены новые сословия: «чиновные граждане», «именитые граждане», «почетные граждане». Все они освобождались от подушной подати, рекрутского набора и телесных наказаний.

В Комитете был поставлен и крестьянский вопрос — самая болезненная проблема России на протяжении уже многих десятилетий. И хотя речь об отмене крепостного права еще не шла, планировался целый ряд мероприятий по его смягчению: запрет переводить крестьян в дворовые и продавать их без земли.

Сперанский занимался в Комитете подготовкой административной реформы. Он надеялся осуществить свой давний замысел разделения властей. Государственный совет должен был получить законодательную власть, а Сенат планировалось разделить на правительствующий (с функциями исполнительной власти) и судебный. Несмотря на то что все эти проекты получили предварительное одобрение Николая, они так и не были воплощены в жизнь, за исключением введения «почетных» граждан. Помешали события 1830–1831 гг., ставшие новым испытанием для Николая. По его империи было одновременно нанесено два мощных удара: страшная эпидемия холеры и польское восстание.

Острейшим социальным вопросом России, аккумулирующим в себе множество других насущных проблем, по-прежнему оставалось крепостное право. Желание Николая провести крестьянскую реформу диктовалось отнюдь не альтруистическими намерениями. Количество крестьянских бунтов постоянно росло. Экономическая неэффективность крепостного права для Николая так же была очевидна, как и его политический вред. Все это толкало царя к действиям, необходимость которых он понимал, но осуществить которые не решался. Решение крестьянского вопроса готовилось в атмосфере строжайшей секретности и, как всегда бывает в подобных случаях, порождало в обществе массу слухов и кривотолков, заставлявших Николая быть еще более осторожным, вместо того чтобы попытаться привлечь на свою сторону общественное мнение путем открытого обсуждения данной проблемы. За время своего правления Николай создал 9 секретных комитетов по крестьянскому вопросу.

С середины 1830-х годов во главе крестьянской реформы был поставлен П.Д. Киселев. В 1835 г. он представил на рассмотрение царю проект двуединой реформы. На первом этапе планировалось провести реформу государственной деревни с целью упорядочить и по возможности улучшить жизнь казенных крестьян. На втором этапе следовало приступить к выравниванию юридического положения помещичьих и государственных крестьян, что фактически означало освобождение первых из-под власти помещиков.

Реформа началась с создания нового бюрократического аппарата, значительно увеличившего количество чиновников и соответственно требующего дополнительных затрат на его содержание. Было создано специальное 5-е отделение собственной его императорского величества канцелярии во главе с Киселевым. 26 декабря 1837 г. было учреждено Министерство государственных имуществ тоже во главе с Киселевым. Это министерство было лишь вершиной огромного чиновничьего аппарата и располагало на местах губернскими палатами государственных имуществ, в подчинении которых находились окружные начальники с их помощниками. Им в свою очередь подчинялось волостное начальство, формируемое на выборной основе. Ниже стояли сельские общества во главе с избранными сельскими старшинами, старостами, сотскими, десятскими и членами сельских судебных расправ.

Вся эта громада «кормилась» крестьянской реформой и уже в силу этого обстоятельства не была заинтересована в ее завершении. Правда, сам Николай считал, что реформа государственной деревни удалась. На самом же деле, несмотря на некоторую упорядоченность в правовом и социальном положении государственных крестьян — увеличение земельных наделов, оказание помощи при переселении на свободные земли, строительство школ, больниц и так далее, — государственная деревня практически была отдана на разграбление чиновников. Чиновничий гнет по сути мало чем отличался от помещичьего, и крепостнические принципы хозяйствования оставались неприкосновенными.

Но как бы то ни было почин был сделан, царь остался доволен и учредил очередной секретный комитет для реформы помещичьей деревни. Формально во главе комитета встал председатель Государственного совета И. В. Васильчиков, а фактически главную роль играл Киселев. Перед комитетом царем была поставлена задача пересмотреть указ о вольных хлебопашцах 1803 г. таким образом, чтобы стимулировать помещиков отпускать на волю крестьян, но при условии неприкосновенности помещичьей собственности. Из всех членов комитета только один Киселев действительно был заинтересован в отмене крепостного права. Понимая, что все его кардинальные предложения будут отклонены большинством голосов, он втайне от комитета разработал проект, который 18 марта 1840 г. представил на рассмотрение царю. Проект Киселева предусматривал передачу части помещичьих земель в собственность крестьян, которые при этом обязываются либо выкупить эту землю, либо компенсировать ее приобретение своим трудом. Крестьяне признаются лично свободными, получают право после того, как рассчитаются с помещиком за землю, переселяться в другие места или переходить в другое состояние. В отличие от указа о вольных хлебопашцах помещики не имели право, а были обязаны предоставить крестьянам земельные наделы, и при этом государство брало на себя посреднические функции при определении размеров выделяемых земель и объема повинностей.

Николай в частной беседе одобрил проект Киселева, но поддержать его при обсуждении в секретном комитете он так и не решился, опасаясь глухой дворянской оппозиции. Понимая, что без прямой поддержки царя его проект не получит одобрения комитета, Киселев вынужден был пойти на значительное «смягчение». В новом варианте ограничивалось право крестьян покидать помещиков даже после выполнения своих обязанностей перед ними. Вместо «вольных хлебопашцев» вводился термин «обязанные крестьяне». Однако ничего не говорилось о перспективе освобождения всех крепостных крестьян.

Но и в таком виде проект Киселева вызвал неудовольствие у членов комитета. Началось долгое и нудное обсуждение каждого из его положений. Было ясно, что чиновники лишь тянут время и ждут реакции царя. Николай не поддержал Киселева. Официально свою позицию по крестьянскому вопросу царь сформулировал 30 марта 1842 г. на заседании Государственного совета, заявив, что крепостное право есть очевидное зло, но «прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным». Этими словами он признавал бессилие самодержавия решить основной вопрос страны — освобождение миллионов людей, пребывающих в рабстве.

И тем не менее в 1842 г. Николай еще только отступал, но не сдавался. Комитеты по крестьянскому вопросу продолжали создаваться. Появлялись все новые указы: 1841 г. — запрет продавать крестьян в розницу, 1843 г. — запрет покупать крестьян безземельным дворянам, 1847 г. — предоставление права министру имуществ выкупать помещичьих крестьян за счет казны, 1848 г. — предоставление крестьянам права покупать недвижимость и т. д. Однако все это были лишь запоздалые меры, направленные на то, чтобы хоть в какой-то степени приостановить нарастание крестьянских волнений.

Европейские революции 1848–1849 гг. подвели черту под всеми реформами Николая I. Теперь он уже думал не об улучшениях, а о сохранении в неприкосновенности того, что есть. Усмирив революционное движение на Западе, Николай почувствовал себя, что называется, на коне. Мания величия, давно подогреваемая придворными льстецами, теперь достигла в нем гипертрофированных размеров. Ему казалось, что он может все, а между тем такая простая мысль, что он не в состоянии освободить крестьян, ему даже в голову не приходила. Возомнив себя оплотом общеевропейского спокойствия и порядка, он перестал видеть в крепостничестве угрозу для своего режима и, видимо, вполне искренне заявил, принимая дворянство одной из губерний: «Некоторые лица приписывали мне по сему предмету самые нелепые и безрассудные мысли и намерения. Я их отвергаю с негодованием».

Единственным врагом, в котором Николай все еще продолжал видеть реальную угрозу для своего режима, было свободомыслие, а точнее — человеческая способность мыслить как таковая. Между тем было сильным упрощением считать, что русское общество при Николае I перестало мыслить.

Разгром декабристского движения обозначил глубокий кризис в развитии общественной мысли. Кризис — понятие двойственное. С одной стороны, он означает остановку для переосмысления пройденного пути, а с другой — намечает новые перспективы развития. Внешне кризисные ситуации производят впечатление застоя, в действительности же происходит накопление сил для дальнейшего движения. Потеря, которую понесла Россия с расправой над декабристами, вместе с тем расчистила почву для нового поколения мыслителей и общественных деятелей. На первый план вышли вопросы общефилософского и социального характера. Бурную полемику вызвали «Философические письма» П.Я. Чаадаева. В них была поставлена проблема «Россия — Запад» и утверждалось, что православная Россия стоит вне общечеловеческой цивилизации, суть и единство которой выражаются в католической церкви. Споры вокруг чаадаевских писем раскололи русское мыслящее общество на два направления: западников и славянофилов. Во главе славянофилов стояли А.С. Хомяков и И.В. Киреевский. По их мнению, в основе древнерусских социальных отношений лежало общинное начало. В своем понимании общины они не были чужды современных им социалистических учений Запада. В русской общине они видели гармоническое соединение индивидуального и коллективного начал, примиряющее интересы всех сословий, от холопов до великих князей. Все люди, будь то богатый боярин или последний крестьянин, имели, якобы, равные возможности для раскрытия своих способностей и продвижения по служебной лестнице. Россия, в отличие от западноевропейских государств, возникших в ходе завоеваний, была образована мирным путем. Подтверждение этому славянофилы видели в летописной легенде о добровольном призвании варягов. Поэтому русские люди не знали вражды, жили по совести и по традициям, передаваемым из поколения в поколение. И над всем этим благостным обществом возвышалась величественная православная церковь, абсолютно независимая от земных правителей и отвечающая величию характера русского человека.

Все беды России начались с петровских преобразований. Ошибка, и даже преступление, Петра заключалась в том, что он уничтожил животворные начала русской жизни и стал искать на Западе непригодные для русского народа формы государственного быта. У большинства славянофилов не было отрицательного отношения к Западной Европе как таковой, и тем более не было высокомерного отношения к европейским народам. Да и сами они были людьми европейской культуры. Но они умели замечать на Западе то, чего не видели в идеализируемой ими древней Руси: социальные противоречия, кризисные явления и прочие реальные негативные стороны. Но главное, они считали, что у России свой путь, отличный от европейского, и сближение России с Европой может дать и уже дало лишь негативные результаты. Весь период русской истории от Петра до современной им России славянофилы считали чудовищной ошибкой, исторической случайностью, произошедшей по воле одного человека. Петр выбил Россию из предназначенной ей колеи исторического развития, а следовательно принцип историзма, признающий необходимость и закономерность каждого этапа исторического развития, в данном случае не работает. Поэтому все еще можно изменить и вернуться на круги своя.

Шумное выступление славянофилов сплотило против них людей, по-иному смотрящих на проблему России и Запада, так называемых западников. В отличие от славянофилов, у западников не было единства взглядов и, можно сказать, если бы не выступления Хомякова и Киреевского, западничество как направление вообще бы не сложилось. Западников объединило неприятие славянофильской доктрины и сплотили нападки славянофилов. К западникам принадлежали В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, С.П. Боткин, И.С. Тургенев и др. Западническая мысль вращалась в том же кругу проблем, что и славянофильская. Они так же ненавидели крепостное право, трезво и пессимистично оценивали современное положение России. В своих теоретических построениях они так же, как и славянофилы, апеллировали к историческому опыту, при этом западнический историзм носил более последовательный характер и в большей степени опирался на гегелевскую философию истории. Вслед за Гегелем западники делили народы на исторические, которые участвуют в мировом развитии и являются носителями цивилизационного прогресса, и неисторические, находящиеся вне всемирного движения и погруженные в темное существование. Если первые наделены разумом, то вторые обречены на духовное рабство. Наивысшего развития, по Гегелю, мировой дух достиг у германского народа. Славяне же находятся за пределами истории. Следуя этой схеме, западники относили допетровскую Русь к неисторическим народам. «Государственная жизнь допетровской Руси, — по их мнению, — была уродлива, бедна, дика», а русский народ не был способен самостоятельно выйти из состояния нравственного оцепенения. И только Петр I своей гигантской энергией и ценой невероятных усилий смог пробудить Россию ото сна и ввести ее в семью европейских народов. Но при этом он не смог полностью ни сам избавиться, ни избавить свою страну от следов варварства и деспотизма. При понимании всей исторической необходимости и закономерности петровских преобразований западники довольно сдержанно, а порой и резко негативно оценивали фигуру Петра, в то время как у славянофилов можно встретить высокие оценки личности царя-преобразователя.

Западники в отличие от славянофилов были склонны к некоторой идеализации европейских общественных отношений и государственных учреждений. В сравнении с николаевской Россией Запад представлялся им миром свободы и прогресса. Если славянофилы в своем большинстве имели хорошее европейское образование и довольно хорошо представляли себе жизнь Западной Европы, то среди западников встречались люди, практически не знающие реального Запада. Наиболее характерным примером в этом отношении может служить один из лидеров западничества Белинский, не знающий европейских языков и мало интересующийся западным миром.

Таким образом, если славянофилы противопоставляли реальному Западу идеализированную Русь, то западники, наоборот, идеализированному Западу противопоставляли реальную Россию. Когда же западники вырывались на Запад и сталкивались лицом к лицу с его реалиями, в их взглядах происходили существенные изменения и они во многом сближались со славянофилами, как это можно было видеть на примере Герцена. А вот у славянофилов посетить древнюю Русь возможности не было. Поэтому их концепции отличались большей последовательностью и неподвижностью.

Пока в московских гостиных шли ожесточенные споры славянофилов и западников, в Петербурге возник кружок петрашевцев. Свое название он получил от имени организатора — чиновника Министерства иностранных дел М.В. Буташевича-Петрашевского. Его любимыми идеями были идеи французских социалистов-утопистов, особенно Ш. Фурье. В середине 1840-х годов Петрашевский начинает формировать вокруг себя кружок единомышленников, и в 1845 г. в его доме по пятницам стали собираться молодые люди, в той или иной степени разделяющие его взгляды. Основную группу петрашевцев составляли писатели, оставившие яркий след в отечественной и даже мировой культуре. Среди них мы встречаем Ф.М. Достоевского и М.Е. Салтыкова-Щедрина, а также менее значительных литераторов — А.Н. Плещеева, А.И. Пальма, С.Ф. Дурова, А.П. Баласогло, Ф-Э. Г. Толля. Были и ученые: политэконом и социолог И.Л. Ястржембский и философ Н.Я. Данилевский — в будущем известный консерватор, автор книги «Россия и Европа». В политическом отношении взгляды петрашевцев не отличались единством. Их спектр был весьма широк и простирался от революционно-радикальных идей (как, например, у Н.А. Спешнева, предлагавшего перейти к нелегальной деятельности, готовить революцию и т. д.) до весьма умеренных и расплывчатых. Петрашевцы не были тайным обществом, их «пятницы» имели, с точки зрения самого Петрашевского, вполне легальный характер частных собраний. Правда, в условиях сороковых годов, особенно начиная с 1848 г., сами собрания такого рода в глазах правительства были нелегальны и определенный вызов со стороны гостеприимного хозяина, привыкшего дразнить власти, здесь, безусловно, присутствовал.

В целом для петрашевцев решение социальных проблем было важнее сугубо политических вопросов. Однако в отличие от европейских социалистов-утопистов, противопоставлявших социальные преобразования политической борьбе, они в условиях российской действительности не могли остаться в стороне от политики. На протяжении четырех лет собрания в доме Петрашевского оставались незаметными для правительства. Когда об этом, благодаря действиям специальных агентов, внедренных в кружок, стало известно Николаю I, царь приказал срочно арестовать всех подозреваемых. Приговор был несоразмерно жесток: 15 человек, включая самого Петрашевского, а также Достоевского, Дурова и других, приговорили к расстрелу, а пятерых к разным срокам каторги. В последний момент, когда приговор уже был произнесен, было объявлено о замене смертной казни каторжными работами и солдатчиной.

С разгромом петрашевцев общественная жизнь в России замирает на целых шесть лет. Белинский незадолго до этого умер, Герцен отправился в эмиграцию, споры западников и славянофилов постепенно затухают. Но вместе с тем в деятельности петрашевцев уже обнаружились некоторые черты новой эпохи. Они во многом предвосхитили шестидесятников с их материалистическими взглядами, установкой на практицизм, стремлением к воплощению идей социальной справедливости на основе широких демократических преобразований общества.

К непрекращающимся гонениям на литературу теперь добавились подозрения против недостаточной строгости цензуры, и для контроля над ней был образован Бутурлинский комитет. Если цензура была подведомственна Министерству просвещения, то Бутурлинский комитет действовал независимо ни от каких государственных учреждений и его власть в сфере культуры была практически безграничной. В журналах и других печатных изданиях запрещалось любое обсуждение общественных и политических проблем, об иностранных книгах нельзя было даже упоминать, чтобы не привлекать к ним внимания. Николай не понимал, что остановка мысли грозит обернуться и оборачивается остановкой всех сфер деятельности государства. Каждая дипломатическая или военная победа порождала в нем ложное и опасное представление о превосходстве русского государственного строя перед европейскими режимами. Он либо действительно не замечал, либо не придавал значения тому, что пока под его бдительным оком Россия пребывает в состоянии покоя и стагнации, Европа быстро движется по пути технического и социального прогресса. Он не понимал, что дорогие его сердцу режимы Габсбургов и Гогенцоллернов представляют собой вчерашний день европейской политики, что охватившую их революционную агонию можно лишь на время ослабить, но уже невозможно вернуть их к полноценному политическому бытию.

Идея развития Николаю была глубоко чужда. Уверенный в божественном происхождении самодержавной власти, он считал ее незыблемой и вечной, а в падении монархических режимов усматривал лишь субъективную слабость монархов и неблагонамеренность их подданных. Какие бы изменения ни происходили вокруг него, он считал все поправимым и обратимым. Такое несовместимое с реформаторской деятельностью сознание и стало главным тормозом задуманных реформ. Другая причина их неудач заключалась в том, что реформирование поручалось людям, которые меньше всего в нем были заинтересованы. Вряд ли это было сознательно, здесь срабатывал скорее инстинкт консерватора. Даже в тех случаях, когда за реформы брались настоящие реформаторы, как, например, Сперанский или Киселев, Николай опять же бессознательно окружал их людьми, которые не мытьем так катаньем сводили их реформаторскую деятельность на нет.

Чувство ответственности и долга Николаю было присуще в высшей степени, но окружающие его чиновники по большей части отличались полнейшей безответственностью и не думали ни о чем, кроме того, как укрепить собственное положение. Николай не был доверчивым и легковерным человеком, и обмануть его было не всегда легко, но на протяжении десятилетий придворными прихлебателями вокруг него ткалась тончайшая паутина лжи и лести. Царь много работал и многое понимал, но и на многое научился закрывать глаза. Воров и лгунов он явно предпочитал «умникам», позволяющим себе иметь свое мнение. Считая, что истина одна, царь полагал, что и мнение должно быть тоже одно и при этом только его. Это в конечном итоге и предопределило не только провал реформ, но и крах всей его системы.

При Николае I центр внешней политики России передвигается на Восток. Чем слабее становилась Османская империя и чем реальнее казалась возможность захвата русскими войсками ее столицы, тем сложнее запутывался клубок интересов европейских держав в этом регионе. Интересы Австрии и Англии в отношении Турции заключались в ее сохранении как слабого государства. Поэтому попытки России под предлогом защиты греков уничтожить Турцию встречали со стороны австрийской и английской дипломатии упорное сопротивление. В 1826 г. британское правительство сумело спровоцировать русско-персидскую войну. Война закончилась победой России и подписанием 10 (22) февраля 1828 г. Туркманчайского мирного договора, по которому Россия получала Эриванское и Нахичеванское ханства. Сразу же после этого началась русско-турецкая война 1828–1829 гг. В августе 1829 г. русские войска подошли вплотную к Стамбулу, и турецкий султан запросил мира. 2 (14) сентября 1829 г. в Адрианополе был подписан мирный договор. Россия получила ряд городов на Черноморском побережье Кавказа. Русские суда могли свободно плавать через Босфор и Дарданеллы. Греция получила автономию, а через полгода стала независимым государством. Адрианопольский мир был встречен европейскими странами с нескрываемой враждебностью. Однако июльская революция во Франции 1830 г. и последовавшее за ней польское восстание на время отвлекли западные страны от восточного вопроса.

Главный свой международный долг Николай теперь видел в реанимации контрреволюционных идей Священного союза. В этом направлении он готов был сотрудничать не только со своим тестем прусским королем, но и с противниками России на востоке — Англией и Австрией. В августе 1832 г. он отправил К. А. Поццо ди Борго в Берлин и Вену для восстановления сотрудничества с Австрией и Пруссией в международных вопросах. Примерно в это же время египетский паша Мухаммед Али восстал против турецкого султана Махмуда II. Это событие Николай поставил в один ряд с европейскими революциями и с готовностью оказал вооруженную помощь султану против его мятежного вассала, отправив в проливы русскую эскадру и высадив 14-тысячный десант на азиатском берегу. В благодарность за помощь царь потребовал от султана закрыть Дарданеллы для прохода военных судов нечерноморских держав (имелись в виду в первую очередь Англия и Франция). Таким образом, Россия становилась единственной господствующей в черноморском бассейне державой. Это пожелание царя было оформлено в специальном договоре, подписанном 26 июня (8 июля) 1833 г. в местечке Ункяр-Искелесси неподалеку от Стамбула.

Однако Николай стремился не столько к господству на Востоке, сколько к политической изоляции Июльской монархии во Франции. С этой целью он привлек к соглашению России, Австрии и Пруссии еще и Англию, и в 1839 г. после нового турецко-египетского конфликта согласился заменить Ункяр-Исклесийский договор четырехсторонним соглашением России, Австрии, Пруссии и Англии. Такое соглашение было подписано в Лондоне в 1840 г., а на следующий 1841 г. была подписана новая лондонская конвенция, провозгласившая принцип нейтрализации проливов.

В 1848 г. в Европе началась новая серия революций. Первой восстала Франция, за ней Пруссия и Австрия. Но уже во второй половине 1848 г. революционная волна пошла на спад. Во Франции и в Германии был восстановлен порядок. Лишь австрийское правительство все еще никак не могло подавить венгерское восстание. Молодой император Франц Иосиф обратился к Николаю за помощью, и тот с полным пониманием откликнулся на его просьбу. Международная обстановка, сложившаяся весной 1849 г., благоприятствовала интервенции. Николай тщательно готовился. Он намеревался провести крупномасштабную карательную акцию, рассчитанную не только на подавление венгерского восстания, но и на устрашение революционных сил во всей Европе. В итоге объединенными усилиями русско-австрийских войск последний очаг европейских революций был погашен. То, что именно Николаю удалось поставить последнюю точку, на первый взгляд усиливало позиции России в международных отношениях. Русского царя славословили все сторонники старых режимов. Его называли «господином Европы», сравнивали с Наполеоном, но все это было лишь призрачное торжество. Никаких реальных дивидендов царь не получил. Двусмысленная репутация «жандарма Европы» внушала большинству европейцев скорее страх, чем уважение. Революционная волна изменила облик Европы, и даже там, где, казалось бы, реакция восторжествовала, старые правительства не могли уже не считаться с новой политической реальностью. Оказавшись перед выбором между верностью союзническому долгу по отношению к России и узко национальными интересами, они в ближайшем будущем предпочтут последние, что и приведет к неожиданной для Николая дипломатической изоляции России накануне Крымской войны.

Крымская война. Аллегория альянса Пьемонта, Франции и Великобритании против России © Photo Scala Florence

Крымская или, как ее еще называют, Восточная война — одна из самых необычных войн мировой истории. По своему характеру это была морская мировая война, ведущаяся на Черном, Балтийском, Белом морях и Тихом океане. В ней, пожалуй, впервые решающую роль играло не количество живой силы воюющих сторон, а материальное оснащение армий. Это была война техники и основанной на ней новой стратегии. В Крымской войне столкнулись колониальные интересы крупнейших европейских стран: Англии и Франции, с одной стороны, и России — с другой. Однако при этом если правительства Англии и Франции шли на эту войну ради обеспечения экономических интересов своих финансово-промышленных кругов, то Россия стремилась главным образом к удовлетворению амбиций царизма, бредящего Константинополем еще со времен Екатерины II.

Начиная войну, Николай не только не допускал мысли о возможном столкновении с Европой, но и не задумывался о том, что его страна уже безнадежно отстала от Запада по уровню экономического развития. Его совершенно не беспокоило, и вряд ли вообще было ему известно, что по промышленному производству Россия в 7 раз уступает Франции и в 18 — Англии. Он по-прежнему видел силу армии в количестве солдат и воинской дисциплине. Почти миллионная армия, которой располагала Россия, в новых условиях была для страны скорее обузой, чем защитницей. Плохо обученная, замученная бессмысленной муштрой и палочной дисциплиной, беззастенчиво разграбляемая интендантами и командирами, николаевская армия могла успешно воевать разве что с повстанческими отрядами венгров да с турками, находящимися в еще худшем положении. Противостоять же хорошо обученным и вооруженным компактным европейским армиям она была явно не в состоянии. Примерно такая же ситуация была и на флоте. В техническом отношении он был таким же отсталым, как и все остальное вооружение. Против 454 боевых кораблей союзников, включающих 258 пароходов, Россия могла выставить только 115 судов, включая 24 парохода. Единственное, что могла здесь противопоставить Россия ее противникам — это высокую выучку и сплоченность черноморских моряков.

Началу боевых действий предшествовала мощная дипломатическая подготовка. Очень важно было, какую позицию займут Австрия и Пруссия. Николай, как известно, был в них уверен чуть ли не как в самом себе, и до тех пор, пока их недружественное отношение не обнаружилось в полной мере, рассчитывал на их помощь. Австрия воевать не желала, но собиралась дипломатическими маневрами извлечь из этой войны максимальную для себя пользу. Австрийская дипломатия оказалась перед трудным выбором. С одной стороны, правительство Франца Иосифа было искренне признательно Николаю за разгром венгерского восстания и, не застрахованное от подобных катаклизмов в будущем, хотело бы и дальше рассчитывать на его помощь. С другой стороны, оно еще меньше хотело поссориться с Наполеоном III, угрожавшим ей отторжением Венеции и Ломбардии.

Пруссия меньше всего была заинтересована в войне против России, но, решив подстраховаться, чтобы в случае поражения русских не остаться без добычи, заключила с Австрией оборонительный союз против России. А для того чтобы хоть как-то ослабить антирусскую направленность этого договора, в него было внесено условие не пускать союзников дальше Дуная. При всем том, что договор Австрии и Пруссии не представлял для России дополнительной военной угрозы, он явно обозначил полный провал российской дипломатии. Страны, в дружественном расположении которых Николай был абсолютно уверен, заняли по отношению к нему нейтрально враждебную позицию.

Николаевская Россия оказалась одна перед лицом объединенной против нее Европы. Ее поражение стало вполне предсказуемым. Оно подвело итог той системы управления государством, которой Николай придерживался на протяжении всего своего царствования. Страна расплачивалась за любовь царя к палочной дисциплине и бессмысленной муштре, за страх монарха перед отменой крепостного права, за его неумение понять и оценить роль научного и технического прогресса в жизни государства, за его пренебрежение общественным мнением, дипломатические просчеты.

Но вместе с тем Крымская война, подорвавшая крепостническую экономику, ослабившая международное положение страны, открыла перед новым правительством путь реформ, позволила ему сосредоточиться на наиболее болезненных внутренних проблемах. Смерть Николая I дала возможность русскому обществу вздохнуть полной грудью. На смену почти всеобщему молчанию мрачного семилетия шла новая эпоха с ее относительной гласностью, оживлением общественной мысли, преобразованиями и надеждами.

19 февраля 1855 г. на престол вступил Александр II. Осенью начались отставки, свидетельствующие о смене политического курса, был упразднен Высший цензурный комитет, и цензура стала намного либеральнее, чем была в предшествующие тридцать лет. В стране начало формироваться общественное мнение. В обществе быстро стала распространяться рукописная литература, в основном публицистического жанра, откликающаяся на наиболее злободневные вопросы современной жизни. Ведущую роль в создании и распространении такой литературы сыграли историк-правовед К.Д. Кавелин и его ученик по Московскому университету, тоже историк права, Б.Н. Чичерин. В 1856 г. в первом выпуске заграничного сборника А.И. Герцена «Голоса из России» Кавелин и Чичерин опубликовали письмо к издателю за подписью «Русский либерал». Эта небольшая по объему статья стала манифестом русского либерализма. Свою политическую программу авторы письма противопоставили герценовской теории русского социализма. Они выражали уверенность в том, что в России нет и не будет почвы для распространения социалистических идей. За год до публикации этого письма Кавелин написал большую записку «Об освобождении крестьян в России». Излагаемые в ней идеи — освобождение крестьян с землей за выкуп (причем выкупу подлежала не только земля, но и сама личность крестьянина) при содействии государства — были весьма умеренны даже для того времени и неоригинальны. Но значение этой записки в том, что именно она стала теоретическим руководством для будущих реформаторов. Через братьев Д.А. и Н.А. Милютиных — лучших представителей так называемой просвещенной бюрократии — Кавелин имел возможность непосредственно влиять на подготовку реформ. Во многом благодаря ему либеральная идеология легла в основу правительственного курса второй половины 1850-х годов.

Одной из эпохальных примет нового времени стало появление разночинцев в общественной жизни. Реформы, повысившие спрос на грамотных людей и одновременно обозначившие кризис дворянской культуры, открыли перед разночинцами массу новых возможностей. Появление толстых журналов с обзорами современной литературы и политической жизни, переводными материалами повысило спрос на интеллектуальный труд и стало для многих разночинцев источником неплохого, хотя и не всегда регулярного заработка.

Неслучайно разночинцы как новая общественная сила заявили о себе прежде всего в журналистике. Сами они не любили называть себя разночинцами и в качестве самоназвания предпочитали «новые люди», «молодое поколение», «реалисты». Противники называли их презрительно «семинаристами» (многие из них действительно вышли из духовной среды и закончили семинарии) и «нигилистами». После появления романа Тургенева «Отцы и дети» этот термин получил широкое распространение и сделался даже самоназванием. Признанными вождями этого поколения были Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов. Ни тот ни другой не были революционерами в точном значении этого слова. Они не состояли в подпольных организациях, не готовили вооруженное восстание, но их статьи электризовали радикальную молодежь и, несомненно, способствовали формированию революционного движения в России. Эту опасность одним из первых увидел Герцен.

Как и Чернышевский, Герцен был социалистом. Однако его социализм был более либеральным, более повернутым к личности, чем радикально-демократический социализм Чернышевского и его последователей. В статье «Very dangerous!!!» с присущим ему политическим чутьем Герцен показал глубокую связь, существующую между правительственным деспотизмом и революционным радикализмом. Его поворот в сторону «молодого поколения» произошел после отмены крепостного права и начавшихся в 1862 г. правительственных репрессий против радикальной молодежи. Манифест 19 февраля 1861 г. вызвал у него такое же разочарование, как и у Чернышевского. Его отношение полностью совпадало со словами Н. П. Огарева, помещенными в «Колоколе»: «Старое крепостное право заменено новым. Вообще крепостное право не отменено. Народ царем обманут».

Гласность, выраженная в бурных общественных спорах вокруг реформ и перспектив развития страны, стала гарантом того, что правительство не свернет с реформаторского курса. Сам царь решил представить отмену крепостного права как ответ на пожелание помещиков. Отправной точкой стало обращение Виленского генерал-губернатора В.И. Назимова, заявившего о готовности помещиков северо-западных губерний освободить своих крестьян.

20 ноября 1856 г. Александр отправил на имя Назимова рескрипт, выражающий высочайшую поддержку дворянской освободительной инициативе. В рескрипте говорилось, что крестьяне освобождаются с землей за выкуп, сохраняется община, а на помещиков возлагаются функции сельской полиции. Но главным было не содержание рескрипта, а сам факт его публикации. С этого момента крестьянская реформа становится гласной. Произошло то, чего так тщательно избегали все предшествующие монархи: реформа перестала быть тайной от общества и стала предметом широкого обсуждения. Быстро распространившаяся в народе весть о намерении царя дать крестьянам волю превратила помещиков в своего рода заложников ситуации. Они теперь не только не могли скрывать от народа намерение правительства, но и сами должны были, по крайней мере, имитировать свою солидарность с царем.

С образованием дворянских комитетов инициатива крестьянской реформы передавалась в руки дворянства. Гласность при этом служила гарантией того, что реформа не будет похоронена. Дворяне, хотели они этого или нет, вынуждены были, демонстрируя перед правительством свою лояльность, разрабатывать проекты крестьянской реформы. В политическом плане вопрос крестьянской эмансипации был решен окончательно. Для этого достаточно было воли одного царя, против которой не смели идти даже самые закоренелые крепостники. Но политическое решение еще не означало того, что правительство имеет готовую программу крестьянской реформы.

Сложность ситуации заключалась не в том, как освободить личность крестьянина из-под власти помещика, а в том, как из одного крепостнического хозяйства сделать два независимых друг от друга вида земельной собственности: крупной помещичьей и мелкой крестьянской. Для этого необходимо было освободить крестьян с землей, которая юридически им не принадлежала, но которая по справедливости должна была им принадлежать. Правительство Александра II, прекрасно понимая возникшую коллизию между законностью и справедливостью, пыталось максимально учесть как права помещиков на землю, так и потребность крестьян в земле. Все это осложнялось природно-климатическими условиями и различным качеством земли в разных регионах.

В густонаселенных черноземных губерниях земли было мало, и стоила она дорого, а рабочая сила напротив была дешевой. Поэтому в интересах помещиков было максимально ограничить земельные наделы освобождающихся крестьян. По мнению помещиков этих губерний, крестьяне могли претендовать лишь на приусадебные участки, прожить с которых было практически невозможно. Фактически безземельное освобождение крестьян должно было превратить их в батраков, находящихся в экономической и административно-полицейской зависимости от помещиков. Дворянство нечерноземных промышленных районов, где земля была дешевой, а крепостные крестьяне в основном платили помещику оброк, было заинтересовано в освобождении крестьян со значительными земельными наделами, но при условии, что выкуп за землю сполна компенсирует доходы, получаемые от оброков. И, наконец, в степной полосе, где существовал дефицит рабочих рук, дворянство было согласно освободить крестьян с тем количеством земли, которое они обрабатывали до реформы, но при этом предлагалось установить переходный (срочнообязанный) период в 12 лет. Мотивировалось это, во-первых, невозможностью сразу найти средства для выкупа земли, а во-вторых, тем, что помещику необходимо время для перевода хозяйства на вольнонаемный труд.

В губернских комитетах, создававшихся во всех губерниях на протяжении 1858 г., развернулась борьба вокруг сроков и условий освобождения крестьян. Страна менялась буквально на глазах. Общественная жизнь кипела. Заседания губернских комитетов проходили в условиях гласности. Местная пресса сообщала об острой и не всегда корректной полемике, ведущейся в них. Очень скоро комитеты поделились на реформаторское меньшинство, готовое учитывать имущественные интересы крестьянства, и реакционное большинство, получившее название «партии плантаторов». Последние смотрели на грядущую реформу как на великую жертву, приносимую дворянством престолу, и требовали политических компенсаций за экономический ущерб. Они не прочь были получить от правительства конституцию, расширяющую права дворянского сословия. Обе партии не были чужды своеобразного либерализма. Либерализм реформаторов проявлялся в отстаивании за крестьянами права на частную собственность. Либерализм «плантаторов» выразился в защите частной собственности дворянства.

Борьба между сторонниками и противниками освобождения крестьян с землей в конечном счете была борьбой за дальнейшее развитие страны. Образование мелких крестьянских хозяйств должно было предотвратить пролетаризацию крестьянства и, как следствие этого, социальные потрясения. Вместе с тем это консервировало бы экономическое положение России как аграрной по преимуществу страны, лишив ее перспектив промышленного развития. Безземельное освобождение крестьян должно было, по мнению его идеологов, привести к образованию крупных фермерских хозяйств на основе помещичьих владений и вместе с тем создать предпосылки оттока рабочей силы в промышленный сектор. Россия, если бы ей, конечно, удалось избежать крестьянской войны, превратилась бы в индустриальную державу парламентского типа.

19 февраля 1861 г. Александр II подписал «Положение о крестьянах» и Манифест об отмене крепостного права. Согласно «Положению», крепостной порядок должен был сохраняться еще в течение двух лет. Это необходимо было для того, чтобы согласовать на местах имущественные интересы и правовые отношения помещиков и крестьян. Крестьяне получали личную свободу, но при этом считались временнообязанными до тех пор, пока не перейдут на выкуп. В течение двух лет должны были составляться уставные грамоты, определявшие отношения помещиков и временнообязанных крестьян. По отношению к временнообязанным крестьянам помещики сохраняли широкие полномочия и считались их «попечителями». Уставные грамоты определяли величину земельных наделов, переходящих в пользование крестьян, и должны были составляться для каждого села в отдельности. В роли третейских судей при этом выступали мировые посредники, назначаемые губернатором из местного дворянства и утверждаемые Сенатом. Индивидуальная свобода крестьян ограничивалась не только их временнообязанным состоянием, но и сохранением крестьянской общины. Уставные грамоты заключались не с отдельными крестьянами, а с сельской общиной и тем самым связывали крестьян круговой порукой.

Нормы земельных наделов для крестьян не были одинаковыми по всем губерниям: существовали верхние и нижние пределы. Помещики не имели права выделять крестьянам земли меньше положенного, а крестьяне не имели права требовать для себя больше положенного. Если дореформенный размер обрабатываемой крестьянином земли превышал верхний предел, то от него отрезался участок в пользу помещика. В случаях же когда дореформенный надел оказывался ниже нижней нормы, помещик должен был добавить крестьянину земли. Однако установленные размеры земельных наделов были таковы, что почти повсеместно крестьянские участки урезались. В целом по России крестьянство в ходе реформы потеряло до 20 % земли. В подавляющем большинстве случаев земельные участки крестьян были значительно ниже прожиточного минимума. По подсчетам земских статистиков, минимальный душевой надел в черноземной полосе составлял 5–6 десятин, для Нечерноземья он был значительно выше. При этом только 5 % крестьян получили количество земли, превышающее эту норму. В среднем же на душу пришлось по 3,4 десятины.

Прямым следствием этого стала пореформенная пауперизация русской деревни с ее малоземельем, недоимками и нищетой. Но даже для того чтобы стать собственником нищенского надела, крестьянин должен был выплатить за него помещику сумму, в 1,5 раза превышающую его рыночную стоимость. Фактически речь шла не только о выкупе земли, но и о выкупе личности крепостного. Правда, при этом сам крестьянин платил сразу только 20 %, остальные 80 % выплачивало помещикам государство, но не деньгами, а ценными бумагами. Крестьяне должны были в течение 49 лет вернуть государству эту ссуду с шестью процентами годовых. В результате помещики потеряли значительную часть своих прежних доходов, а крестьяне выкупили землю по цене, в три раза превышающей ее рыночную стоимость.

Крестьяне почувствовали себя обманутыми. Вместо ожидаемой воли они должны были еще два года оставаться в рабстве с неясными для них перспективами относительно земельных владений. Многие крестьяне отказывались отрабатывать барщину, подписывать уставные грамоты, некоторые из них поднимали восстания. Правительство в целом оказалось готовым предотвратить крупномасштабные мятежи. Во все губернии царем были направлены высокопоставленные военные чины с широкими полномочиями, включая право в случае необходимости применять военную силу. Локальные крестьянские восстания, как правило, быстро подавлялись, и далеко не всегда дело доходило до применения силы. Только 2–3 % от общего количества помещичьих крестьян подверглись усмирению с помощью армейских частей. В целом же ситуация в стране, несмотря на заметный рост крестьянских волнений, была вполне контролируемой. С началом работы в деревнях мировых посредников количество крестьянских волнений пошло на убыль.

Либеральное дворянство в целом восторженно встретило сам факт отмены крепостного права, но при этом некоторые либералы призывали правительство не ограничиваться лишь социальной сферой и требовали реформы политической системы. Радикально настроенная часть общества, смотрящая на преобразования только с одной, крестьянской, точки зрения, объявила реформу грабительской и стала рассматривать вариант отмены крепостного права снизу. Если либералы действовали путем открытого обсуждения общественных вопросов и прямого обращения к императору, то начинающие революционеры взялись за нелегальное распространение брошюр и прокламаций. В столицах и крупных провинциальных городах стали образовываться нелегальные кружки с ярко выраженной антиправительственной направленностью. Не имея, как правило, четких политических программ, молодые люди объединялись на почве неприятия существующего строя. Все они читали герценовский «Колокол», журнал «Современник» и были стихийными социалистами. Чаще всего дальше чтения, обсуждения и распространения запрещенной литературы дело не шло. Состав таких кружков был непостоянен, сами кружки недолговечны. Они так же быстро распадались, как и возникали. Однако всплеск крестьянских волнений, сопровождавших отмену крепостного права, наводил революционную интеллигенцию на мысли о близкой революции. Желая не упустить этого момента, русские социалисты начали объединять мелкие кружки в большую организацию. Летом 1862 г. было создано общество под названием «Земля и воля». Его программа заключалась в том, чтобы добиться путем революции, желательно не очень кровавой, созыва Земского собора, передачи земли крестьянам без выкупа, замены чиновников «людьми, народом выбранными», уничтожения сословий, рекрутчины, телесных наказаний и т. д.

Александр II, подготовив и осуществив крестьянскую реформу в обстановке относительной гласности, оказался неготовым к дальнейшему диалогу с обществом и в силу присущего ему инстинкта самодержца решил заткнуть рот всем недовольным. Начались массовые аресты, преимущественно журналистов, сопровождавшиеся закрытием журналов.

В январе 1863 г. началось восстание в Польше. Оно сразу же настроило большинство русского общества против поляков, а развернувшаяся в европейской прессе антирусская кампания с требованием немедленного прекращения кровопролития в Польше и угрозами военного вмешательства, лишь усилила рост антипольских настроений в России. Тем не менее польское восстание не было использовано правительством Александра II как повод для сворачивания реформ. Более того, оно стало катализатором процесса реформирования в самой Польше. Подавление восстания в первую очередь было направлено против польского шляхетства и духовенства, т. е. тех социальных слоев, которые не были заинтересованы в реформах. Это дало возможность русскому правительству в польских областях действовать более решительно, чем в Центральной России. Польские крестьяне получили без выкупа всю землю, находящуюся в их пользовании, и стали собственниками сразу же, без переходного периода.

Крестьянская реформа не могла проводиться изолированно. Изменение правового положения многомиллионного крестьянства требовало серьезного реформирования всех сторон государственной жизни. Необходимо было существенным образом реформировать местное управление. В 1864 г. в губерниях и уездах стали вводиться выборные и бессословные органы местного самоуправления — земства. Они состояли из распорядительных (земские собрания) и исполнительных (земские управы) ветвей власти. Избиратели земских собраний делились на три разряда (курии): землевладельческую, городскую и сельскую. Для двух первых предусматривались имущественные цензы — 200 десятин земли для землевладельцев и недвижимость на сумму от 500 до 2000 рублей для горожан, но зато выборы были прямые. Для крестьян ценза не было, однако выборы были трехступенчатыми. Сначала на сельском сходе выбирались представители на волостной сход. Там избирались выборщики, и только затем на уездном съезде выборщики избирали гласных — так назывались земские депутаты. Исполнительные органы земства — земские управы — избирались на земских собраниях сроком на три года, как и сами собрания. Председатель уездной управы утверждался губернатором, а губернской — министром внутренних дел. Земские органы фактически не имели никаких властных полномочий и полностью зависели от местной чиновничьей администрации. На них были возложены хозяйственные функции: забота о продовольствии, местные промыслы, страхование имущества, почта, больницы, школы — иными словами все то, что ближе всего касается жизни каждого отдельного человека и чем традиционно пренебрегает российское правительство. Фактически земства стали альтернативой бюрократическому принципу управления.

Земская реформа была тесно связана с судебной. 20 ноября 1864 г. царь утвердил Судебные уставы, положившие начало новой правовой системы.

Отныне все граждане объявлялись равными перед законом, суды независимыми от администрации, судьи несменяемыми, судебный процесс гласным. Суды делились на мировые и коронные. Мировые суды рассматривали незначительные правонарушения, не предполагавшие серьезного наказания. Коронные суды состояли из низшей инстанции, окружного суда, и судебной палаты, охватывающей несколько губерний.

Ярче всего суть новой судебной системы проявилась в создании двух правовых институтов: присяжных заседателей и присяжных поверенных (адвокатов). Суд присяжных решал вопрос по совести, исходя из здравого смысла, и должен был дать однозначный ответ: виновен подсудимый или нет? И если виновен, то заслуживает ли он снисхождения? Если подсудимый признавался присяжными невиновным, то окружной суд принимал решение о его немедленном освобождении. В случае утверждения присяжными вины подсудимого суд выносил приговор на основании соответствующей статьи уголовного кодекса.

Для того чтобы крестьянам легче было расплачиваться с помещиками за свое освобождение, правительство провело финансовую реформу. Суть ее заключалась в централизации финансовой системы и укреплении национальной валюты. Важным достижением финансовой централизации стала прозрачность государственного бюджета. Начиная с 1862 г. утвержденная Государственным советом роспись доходов и расходов стала публиковаться и обсуждаться в прессе. И хотя общество еще не могло влиять на формирование бюджета, уже сам факт рассекречивания сумм собираемых налогов и того, на что тратятся государственные деньги, стал значительным шагом вперед в плане общественного контроля над властью.

Вслед за финансами правительство Александра II приступило к университетской реформе, а за ней последовала реформа всей системы образования. Ее неотложность диктовалась несоответствием общего либерального духа, царящего в стране, и той притеснительной системы, которая была установлена в николаевское царствование. 18 июня 1863 г. Государственный совет утвердил новый университетский устав, восстановивший университетскую автономию 1804 г. Была создана профессорская корпорация, решавшая через ученый совет все вопросы внутренней организации университета: замещение вакантных должностей на конкурсной основе, выборы ректора, деканов, присуждение ученых степеней и званий, открытие и закрытие кафедр.

Реформа образования затронула и среднюю школу. Дети купцов, мещан и крестьян снова, как и при Александре I, получили право учиться в гимназиях. Гимназии были разделены на классические и реальные. В первых упор делался на древние языки: латынь и греческий, во вторых — на точные и естественные науки. Классические гимназии служили главным образом для подготовки к университету, реальные — к высшим техническим школам. Что касается начальных школ, то инициативу их открытия правительство передавало в компетенцию местных органов самоуправления при сохранении государственного контроля над ними. В уездных и губернских городах были образованы училищные советы во главе с архиереями. В совет входили как местные чиновники, так и земские деятели.

Принципиально новым явлением в системе образования стало женское обучение. Раньше девушки обучались либо дома, либо в закрытых частных пансионах, либо в закрытых институтах для благородных девиц, находящихся под патронажем императриц. Начиная с 1860 г. было разрешено во всех губернских городах при наличии финансов открывать женские училища, находящиеся в ведомстве Министерства просвещения. Эти училища делились на два разряда, различающиеся по срокам обучения. Училища первого разряда были трехгодичными, второго — шестигодичными.

Серия реформ шестидесятых годов завершается законодательством о печати. Реформа цензурного ведомства шла особенно трудно и в результате так и не была завершена. Причина этого в столкновении двух различных систем. С одной стороны, гласность и либерализация общественного мнения — явления несовместимые с цензурой, с другой — свобода слова несовместима с самодержавием. В 1863 г. цензура была передана в ведомство Министерства внутренних дел, где были выработаны Временные правила о цензуре от 6 апреля 1865 г. Эти правила касались только петербургской и московской печати. По всей остальной стране все было по-прежнему. Суть Временных правил заключалась в возможности выбора между предварительной и карательной («последовательной») цензурой. В первом случае автор предъявлял свое произведение цензору и после его выхода в свет судебная ответственность ложилась на цензора, автор освобождался от нее. Если автор выбирал карательную цензуру, то он мог печатать свое произведение без предварительного разрешения, но зато мог подвергнуться судебному преследованию, если в его сочинении обнаруживалась крамола. Поскольку суд для вынесения приговора нуждался в веских доказательствах, а власти их не всегда могли предоставить, то было предусмотрено еще административное преследование со стороны Главного управления по делам печати, входящего в Министерство внутренних дел. Министр имел право делать три предупреждения неугодному автору или издателю, после чего издание закрывалось.

4 апреля 1866 г. на Александра II было совершено покушение. Неудачно стрелявший бывший студент Пензенского дворянского института Д.В. Каракозов был схвачен на месте преступления. Он хоть и принадлежал к одной из тайных организаций, но действовал без ее санкции. Этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы представить покушение Каракозова как результат нравственного разложения молодого поколения. Ответственность за это была возложена на Министерство просвещения, и были сделаны соответствующие выводы. Либеральный министр А.В. Головнин был отправлен в отставку, а его место занял колоритный реакционер Д.А. Толстой, отличавшийся своей нескрываемой ненавистью к реформам. Тут же были закрыты леворадикальные журналы «Современник» и «Русское слово», и сам царь призвал правительство «охранять русский народ от зародышей вредных лжеучений». Свою главную задачу Д.А. Толстой видел в борьбе с нигилизмом, истоки которого он усматривал в первую очередь в естественных науках и современной философии. Он потребовал сокращения часов на их преподавание в гимназиях, и для того, чтобы дисциплинировать ум учащихся и заодно отвлечь их от насущных вопросов современной жизни, ввел так называемую систему классицизма. В новых классических гимназиях упор стал делаться на изучение латинского и древнегреческого языков, а также математику. При этом сильно были сокращены часы на русскую словесность и полностью исключено естествознание. Реальные гимназии были закрыты, и вместо них были введены реальные училища. Роль древних языков в них стало играть черчение, значительно увеличились часы на математику, а естествознание было оставлено в сильно урезанном виде. Деятельность Толстого, по счастью, не затронула высшую школу. Университетский устав 1863 г. ему пересмотреть не удалось. Его вмешательство в эту сферу ограничилось введением строгого надзора за студентами и сужением сферы компетенции университетских советов.

Между тем выстрел Каракозова и последовавшие за ним кадровые перестановки вовсе не означали отказа от продолжения реформ. В правительстве противоборствовали две линии. Охранительному началу, возглавляемому П.А. Шуваловым, противостояли сторонники продолжения реформ во главе с председателем Государственного совета великим князем Константином Николаевичем. И хотя в Государственном совете великий князь естественно имел большинство голосов, однако в условиях самодержавного правления это большинство ничего не значило, когда монаршая воля оказывалась на стороне меньшинства.

Реформы продолжались. В 1870 г. было утверждено «Городовое положение», подготовленное уже давно, но отложенное после выстрела Каракозова. Согласно «Городовому положению», во всех городах вводились всесословные органы самоуправления, аналогичные земским и избираемые по тем же самым принципам. Все городские налогоплательщики делились на три избирательных собрания в соответствии с уровнем дохода: крупные, средние и мелкие. Каждая из курий избирала одинаковое число гласных, и таким образом получалось, что полнота представительства находилась в прямой зависимости от материального положения избирателей.

Органы городского управления, как и земские учреждения, получили широкие хозяйственные функции. От них зависело благоустройство городов, развитие социальных сфер городской жизни, открытие больниц, создание благотворительных организаций и т. д. Как и земства, городские собрания и городские думы контролировались местной администрацией, получившей право отменять любые постановления и распоряжения городских гласных (депутатов).

1 января 1874 г. был утвержден Манифест о всеобщей воинской повинности, завершивший длительный период подготовки военной реформы. Максимальный срок службы был сокращен до шести лет. В армию теперь призывались все сословия на равных условиях, и для всех сословий устанавливались одинаковые льготы. Призыву не подлежали или подлежали в последнюю очередь единственные кормильцы в семье. Для лиц, получивших образование, сроки службы сокращались. Призывники с высшим образованием должны были служить полгода, со средним — 2 года, выпускники городских или сельских училищ призывались на 3 года, а окончившие начальное училище должны были служить 4 года. Кадетские корпуса были заменены военными гимназиями с широкой общеобразовательной программой и запретом телесных наказаний. Это должно было поднять профессиональный и общекультурный уровень офицерского корпуса, выветрить дух солдафонства, пропитавший российскую армию в николаевскую эпоху.

Во всей совокупности великих реформ с самого начала было заложено противоречие между ожидаемыми обществом результатами и нежеланием царя идти даже на малейшее ограничение своей власти. Дух реформ, созданные общественные институты открывали перед Россией перспективу правового государства. Но при этом самодержавие по-прежнему оставалось единственной силой, от которой зависело любое решение и в конечном счете сама судьба преобразований. Либерализация правительственной политики создала благоприятные условия для формирования общественного мнения, но тут же обнаружилось, что царское правительство не готово к полноценному диалогу с обществом. Признавая мнения других людей или общественных групп только тогда, когда они ему благоприятствовали, Александр II исходил из глубоко архаичных представлений о богоданности монарха. Суть их заключалась в том, что монарх по отношению к своим подданным обладает той властью, что и Бог по отношению ко всем людям. Как помазанник Божий, он не подвластен никаким земным ограничениям, и его воля есть единственный и абсолютный закон для всех подданных.

Между тем в общественном сознании пореформенной поры эти представления стремительно рушились, и на смену им шли идеи ответственности верховной власти перед народными представителями. Чем больше монарх упорствовал в собственном праве решать любые вопросы, тем больше укоренялась в обществе идея его подотчетности, очень скоро обернувшаяся правом подданных судить и даже казнить монарха.

Основным вопросом, интересующим в этой связи как революционеров старшего поколения, так и идущую им на смену молодежь, являлся вопрос о революционности самого народа и о его участии в революции. Речь шла главным образом о социальной революции, предполагающей полное изменение социально-экономического уклада, преобразование всех сфер народной жизни на основе социалистических учений, очень популярных в то время в Европе и России. Поэтому вопросы о том, как поведет себя народ в ходе этих преобразований и как должны строиться отношения революционера-интеллигента с народной массой, являлись первоочередными. Людей, размышляющих над этими вопросами, стали называть народниками, а их движение народничеством.

Теоретические положения народничества были заложены учением А.И. Герцена о русском социализме, суть которого заключалась в том, что Россия может миновать стадию буржуазного развития и вступить прямо на социалистический путь, открывающийся перед ней крестьянской общиной. Среди психологических причин, породивших народническое движение, на первое место следует поставить чувство долга интеллигента перед своим народом. Об этом много писали такие видные идеологи народничества, как П.Л. Лавров и Н.К. Михайловский. Видя в народе главного творца всех благ цивилизации, они указывали на то, что этими благами пользуются незначительные по сравнению с народными массами группы людей. Своим культурным превосходством над народом образованные люди обязаны его трудам и страданиям. Поэтому на них ложится историческая вина за убожество народной жизни. Интеллигент находится в неоплатном долгу перед народом, и на его совести тяжким грузом лежат народные страдания. Обычной филантропией здесь не поможешь. Необходимо слиться с народом, стать с ним вровень, но сделать это следует не путем собственной деградации, отказа от благ цивилизации, а путем развития народа до собственного уровня, его образования и освобождения. Этим снималось трагическое противоречие между неотъемлемым правом отдельно взятой личности на свободу и саморазвитие и отсталостью народа. Теперь дело представлялось таким образом: чем свободнее и просвещеннее интеллигент, тем проще ему будет вернуть свой долг народу, так как он яснее представляет народные нужды. «Ясно понятые интересы личности, — писал Лавров, — требуют, чтобы она стремилась к осуществлению общих интересов». Таким образом, освобождение самого себя от государственного гнета, социальных, религиозных и прочих предрассудков среды и освобождение от всего этого народа являются всего лишь двумя этапами единого процесса.

В 1870-е годы народничество имело в основном революционный характер и его течения определялись главным образом различием в революционной тактике. М.А. Бакунин был крупным теоретиком анархизма. Руководствуясь принципом «чем хуже, тем лучше», Бакунин призывал к полному уничтожению государства в «результате кровавой, ужасной борьбы». Это, несомненно, должна быть народная революция, потому что русский народ в силу крайней нищеты и отчаяния уже является готовым революционером. Бакунин искренне верил в то, что в России «ничего не стоит поднять любую деревню». Задача революционера заключается лишь в том, чтобы все деревни поднялись одновременно. Народ не нуждается ни в помощи, ни в обучении со стороны интеллигенции. Напротив, его необходимо держать в нищете и во власти темных инстинктов, только тогда он представляет реальную революционную угрозу. Не случайно для характеристики движущих сил революции Бакунин использует такие понятия, как «дикий зверь», «грубая дикая сила», «дикий и голодный пролетариат». Но главной опорой революции в России, по мнению Бакунина, должен стать уголовный мир: «Разбойник в России — настоящий и единственный революционер».

Другое направление в народнической тактике было представлено П.Л. Лавровым. На революцию Лавров смотрел как на итог длительной и планомерной подготовки. Готовить революцию должна интеллигенция или, как он, «критически мыслящие личности». Именно они являются творцами истории, так как история предполагает изменения, а изменения являются результатом сначала критического осмысления действительности, а затем ее творческой переработки в целях достижения желаемого идеала. Но революция невозможна без участия в ней народа, а народ не готов еще к революции. Лишенные благ цивилизации народные массы остаются вне исторического процесса. «Пасынки истории» — так называл их Лавров и призывал интеллигенцию идти в народ для пропаганды в нем социалистических идей. Лавров очень приблизительно представлял себе механизм внедрения в народное сознание идей социальной революции. Как народник он был убежден в изначально социалистической природе народного менталитета, и, видимо, процесс сближения интеллигента-социалиста и русского крестьянина ему представлялся совершенно естественным и уж во всяком случае он не видел здесь возможных коллизий. Суть лавровской революционной теории заключалась в формуле: «Революция для народа и посредством народа».

Третьим крупным революционным теоретиком в народничестве был П.Н. Ткачев. Как и Бакунин, он считал, что «русский народ можно назвать инстинктивным революционером», но революционность русского народа он понимал своеобразно. Ткачев, в отличие от других народников, видел, как разлагается крестьянская община, и считал этот процесс необратимым. Недовольство русского народа, его постоянную готовность к бунту он связывал с его консервативной приверженностью к общинному укладу. Поэтому народ, «сам себе предоставленный, не в силах осуществить социальную революцию». Это может сделать лишь тайная организация профессиональных заговорщиков. Они должны захватить власть и, опираясь на существующий государственный аппарат, произвести социалистические преобразования. Сами эти преобразования, непонятные темному народу, будут осуществляться путем революционной диктатуры, действующей как бы в народных интересах, но реально направленной против народа. Лавровский тезис об освобождении народа посредством самого народа вызывал у Ткачева резкое неприятие: «Всякий, кто признает и пропагандирует этот миф, — враг народа».

Теоретические работы Бакунина, Лаврова и Ткачева были хорошо известны и популярны в среде радикальной молодежи. Наибольшее распространение получили анархистские идеи Бакунина, несколько меньше было сторонников у пропагандиста Лаврова, и лишь одиночки готовы были идти за Ткачевым. Однако подавляющее большинство молодых народников стремились не автоматически воплощать в жизнь идеи своих учителей, а вырабатывать свою тактику революционной борьбы, в большей степени, как им казалось, соответствующую реальным российским условиям.

В начале 1870-х годов в различных городах России стали возникать кружки молодежи, занимающиеся самообразованием и распространением социалистических идей. Причем их самообразование чаще всего носило поверхностный характер, направленный не столько на собственное всестороннее развитие, сколько на овладение верхами социалистических учений, а главное риторикой для их пропаганды в массах. Помощь народу, в их понимании, исключала филантропическую жалость и уж тем более снисходительное отношение. Вместо этого интеллигент должен был сблизиться с крестьянином, стать таким же, как он, и вместе с ним произвести социальную революцию.

Молодежи тех лет казалось, что революция не за горами. Пройдет два-три года, народ поднимется и все произойдет чуть ли не само собой. Главное — не отстать от народа и быть вместе с ним в это судьбоносное для страны время. Нетерпение, неумение ждать, нежелание сосредоточиться на будничной кропотливой учебе или работе стали приметой этого нового поколения. Массовое хождение в народ, начавшееся в 1874 г., было не просто пропагандистской кампанией. Это было своего рода мистическое стремление соединиться с обожествляемой святыней. Чем горячее было желание соединиться с народом в социалистическом порыве и чем сильнее была вера в светлую социальную революцию, тем горше стало разочарование, когда молодежь убедилась в том, что ее в деревнях не ждали.

Пропагандисты, отправившиеся в народ с фальшивыми паспортами под видом фельдшеров, учителей, оспопрививателей и сельских работников, произвели там, по меньшей мере, странное впечатление. Народ встретил их со сдержанно-враждебным чувством, не лишенным, впрочем, и обывательского любопытства, возникающего обычно при виде ряженых. Пропаганда носила летучий характер, т.е. пропагандисты на ходу в переносном, а иногда и в буквальном смысле пытались внушать крестьянам революционные идеи. Вся событийная история хождения в народ может быть представлена как цепь анекдотов о взаимном непонимании «ходоков» и крестьян, и, видимо, все это не имело бы никаких серьезных последствий, если бы русское правительство, со свойственным ему неумением адекватно реагировать на происходящее, не превратило бы комедию в трагедию. Мирных пропагандистов начали хватать и бросать в тюрьмы. По всей стране начались массовые аресты. В 26 губерниях были арестованы 4 тыс. человек. Из них к дознанию привлечены 770, после чего под следствием оказались 265. Три с половиной года эти люди без всякого доказательства их вины сидели в тюрьме в ожидании суда. За это время 47 человек умерли, 12 — покончили с собой, 38 — сошли с ума. В итоге под суд попали 193 человека, но даже такое количество обвиняемых было беспрецедентным в истории политических процессов в России. Ввиду отсутствия состава преступления судили не действия, а идеи и намерения. Адвокатам не составило труда полностью разбить обвинение. По закону осудить всех не удалось. 90 человек были оправданы, но тут же 80 из них отправились в административную ссылку, остальные получили различные сроки ссылки, тюрьмы и каторги.

Но не в этом для народников заключалась настоящая трагедия. Намного тяжелее переживалось ими обнаруженное непонимание со стороны народа. Незыблемая, казалось бы, идея о народе-социалисте если не рухнула, то во всяком случае серьезно пошатнулась. «Крайне низкий, почти первобытный уровень потребностей», «несокрушимый фатализм», «торгашеский дух», «отсутствие солидарности» — таковы были итоги первых впечатлений народников о народе.

И тем не менее глобального разочарования в народе не произошло. Причины неудач народники видели, во-первых, в слабости своей пропаганды, а во-вторых, в препятствии со стороны правительства. Поэтому было решено усилить пропаганду и начать политическую борьбу с правительством. Раньше политическую борьбу народники считали не только ненужной, но и вредной, так как она, по их мнению, отвлекает общество от более важных социальных проблем и, даруя конституционные права и свободы, тем самым лишь закрепляет социальное неравенство и нищету. Они надеялись совершить сразу социалистическую революцию, минуя стадию буржуазной борьбы за конституционные права. Начавшиеся же над ними судебные процессы, лишенные правовой основы, показали, что отсутствие элементарных свобод: слова, печати, собраний и других — делает пропаганду в народе практически невозможной. Поэтому теперь наряду с социальными задачами народническое движение поставило задачи политические.

Еще до начала процесса 193-х была создана новая народническая организация «Земля и воля», получившая свое название в память о «Земле и воле» 1860-х годов. В отличие от ранних народнических кружков, «Земля и воля» представляла собой сплоченную централизованную организацию, состоящую из конспиративного центра — Основного кружка — и местных групп, находящихся в провинциальных городах. Кроме того, имелись еще и «члены-сепаратисты» — лица, не пожелавшие по каким-то причинам формально состоять в организации, но готовые оказывать ей всяческое содействие. Программа партии исходила из старого представления о народе-социалисте и провозглашала своим «конечным политическим и экономическим идеалом анархию и социализм». Что касается средств достижения этого идеала, то они допускались любые, по принципу «цель оправдывает средства». Правда, к этому параграфу следовало примечание: «Исключая тех случаев, когда употребленные средства могут подрывать авторитет организации».

В партии образовались две фракции: «политиков» и «деревенщиков». В соответствии с этим партия раскололась на «Народную волю» и «Черный передел». Первые развернули террористическую деятельность, вторые продолжали заниматься пропагандой. Осуществляя террористические акты, народовольцы преследовали двоякую цель: дезорганизовать правительство и вызвать народное восстание. Было организовано несколько покушений на царя, в том числе со взрывом в Зимнем дворце. Это заставило правительство задуматься не только о репрессивных мерах. 9 февраля 1880 г. царь объявил о создании Верховной распорядительной комиссии, во главе которой поставил М.Т. Лорис-Меликова, наделив его диктаторскими полномочиями. В то время в окружении царя многие рассуждали о причинах распространения революционных идей в России и только немногие понимали, что истинные причины кроются не в западных лжеучениях и их распространении в стране, а в свертывании реформаторского процесса, которое положило начало отчуждению общества от власти. Выход из кризиса Лорис-Меликов видел не в форсированных мероприятиях, а в постепенном оживлении реформ. Поэтому, как только в стране наступило относительное затишье, он сразу же перед царем поставил вопрос о ликвидации Верховной распорядительной комиссии и сосредоточении в Министерстве внутренних дел жандармских и полицейских функций. Добровольно отказываясь от роли диктатора-временщика, хитрый царедворец и тонкий политик Лорис-Меликов лишь усилил царское доверие и общественные симпатии к своей персоне.

Его перемещение на должность министра внутренних дел 6 августа 1880 г., сопровождавшееся упразднением III отделения, вызвало бурю восторга в обществе. Министр внутренних дел позиционировал себя как политика с общественным лицом. Он поддерживал связи с видными общественными деятелями. При нем значительно снизился цензурный гнет, появились новые газеты. При помощи прессы министр надеялся решить свою главную задачу — создание благоприятных условий для деятельности местных органов самоуправления. В тяжелых экономических условиях второй половины 1880 г. (неурожай и голод в Поволжье) Лорис-Меликов сумел принять ряд мер, направленных на облегчение положения народа. Он потребовал от хлеботорговцев снижения цен и отменил соляной налог, что вызвало особое одобрение прессы. 28 января 1881 г. Лорис-Меликов представил на рассмотрение царя доклад, в котором предлагал созвать две комиссии (административно-хозяйственную и финансовую) для продолжения реформ и включить в их состав, кроме чиновников, компетентных в данных областях представителей земств. Аналогичным образом предлагалось включить в состав Государственного совета несколько выборных представителей от земств и городов, с совещательным голосом.

Эти совершенно элементарные, никоим образом не посягающие на власть монарха идеи с трудом удалось внушить Александру И. Абсолютистский инстинкт, выработанный в нем с детства, нередко заглушал в неглупом и незлом царе здравый смысл. И только личное доверие к Лорис-Меликову и его очевидные заслуги перед государством смогли убедить царя согласиться на данный проект. Правда, из окончательной редакции после обсуждения на Особом совещании был убран пункт о включении выборных в Государственный совет. В воскресенье 1 марта 1881 г. царь распорядился назначить на 4 марта совещание Совета министров для обсуждения проекта Лорис-Меликова, но бомба, брошенная террористами, унесла жизнь царя-реформатора.

Главными задачами внешней политики России с воцарением Александра II стали выход из международной изоляции (следствие поражения в Крымской войне) и обеспечение мирных условий для проведения внутренних преобразований. Во главе внешней политики России на протяжении всего периода царствования Александра II находился министр иностранных дел канцлер А.М. Горчаков. 19 (31) октября 1870 г. он разослал циркуляр русским послам в странах-участницах Парижского договора. В нем, перечислив все случаи нарушения европейскими странами условий договора, он заявил, что Россия отныне считает себя вправе также не придерживаться наложенных на нее обязательств. Европейским странам ничего не оставалось, как принять к сведению ноту российского канцлера.

В 1873 г. в Шенбрунне, под Веной, был заключен договор между Россией, Австро-Венгрией и Германской империей. В историю он вошел под названием «Союз трех императоров». В его основе лежало соглашение из трех пунктов: 1) сохранять территориальную целостность европейских государств, 2) совместными усилиями разрешать восточный вопрос, 3) противостоять развитию революционного движения в Европе.

Возвращение России в большую европейскую политику вновь поставило в повестку дня «восточный вопрос». Поводом в данном случае послужило развернувшееся на Балканах в середине 1870-х годов национально-освободительное движение, жестоко подавляемое турецкими властями.

Александр II первоначально воевать не собирался. Понимая, что Россия еще к войне не готова, царь надеялся на разрешение балканского кризиса в рамках сотрудничества европейских держав. Однако русская общественность недвусмысленно толкала правительство к войне. Повсюду в стране создавались Славянские комитеты, осуществлявшие сбор средств в пользу «жертв восстания». В церквях священники проповедовали помощь единоверным братьям. Многие офицеры, врачи, сестры милосердия отправлялись добровольцами на Балканы помогать восставшим. Пожалуй, впервые в истории России общественное мнение оказало реальное давление на правительство. Было решено готовиться к войне.

Международное положение России в целом благоприятствовало началу боевых действий. Турция сумела перессориться со всей Европой и оказалась почти в такой же дипломатической изоляции, в какой была Россия накануне Крымской войны. Германия подталкивала Россию к войне в надежде столкнуть ее на Балканах с Австро-Венгрией. Однако российская дипломатия сумела договориться с австрийцами о нейтралитете в обмен на право последних оккупировать Боснию и Герцеговину. Против России выступала одна Англия, но было ясно, что при отсутствии сухопутных союзников она никогда не решится начать боевые действия. Союзником России в этой войне стала Румыния, над которой висела угроза турецкого вторжения.

Стратегический план войны был разработан генералом Н.Н. Обручевым. Цель войны определялась им как «безусловное уничтожение владычества турок на Балканском полуострове». Исходя из этого, предполагалось действовать двумя армиями. Одна должна была двигаться прямо на Стамбул и быстро занять его, а другая в это время должна была заняться очищением Болгарии от турецких войск и прикрывать тылы первой армии. Разгромить Турцию в молниеносной войне с минимальными потерями, как это планировалось, не получилось. Война продлилась почти два года. С большими потерями России удалось все-таки одержать победу. 19 февраля (3 марта) 1878 г. в местечке Сан-Стефано был подписан мирный договор. Условия его, хоть и не решали важнейшей для России проблемы проливов, значительно укрепляли ее позиции на Балканах. Сербия, Румыния и Черногория получали независимость. Болгария получала статус княжества, формально зависимого от Турции, но фактически имеющего свое правительство и свою армию. Россия в счет контрибуции, наложенной на Турцию, получала Бессарабию, отрезанную от Румынии, а также на Кавказе крепости Карс, Ардаган, город Баязет, порт Батум и Алашкертскую долину.

Европейские державы, позволившие России одержать победу над Турцией, решили не позволить ей одержать еще и дипломатическую победу. Назревала новая война, теперь уже в Европе.

Сан-Стефанский мир в первую очередь не устраивал Англию и Австро-Венгрию. Назвав его «неслыханным по своей чрезмерности», обе страны начали готовиться к войне против России. Германия, склонявшаяся к все более тесному союзу с Австро-Венгрией, отказала России в своей поддержке и формально заняла позицию незаинтересованной стороны. Заявив, что он всего лишь «честный маклер», Бисмарк предложил созвать в Берлине в июне 1878 г. международный конгресс для решения восточного вопроса.

Противников России больше всего не устраивало образование независимого Болгарского государства, а также длительное пребывание там российских войск. В результате Великая Болгария, рожденная в Сан-Стефано, была разделена на три части. Одна из них — Македония — возвращалась под турецкое ярмо, Южная Болгария под названием Восточной Румелии получала полуавтономное существование: во главе ее стоял генерал-губернатор из христианского населения, но назначаемый султаном на пять лет. И только Северная Болгария получала относительную независимость. Ее жители имели право избрать князя из своей среды, но при этом они должны были выплачивать дань султану. Босния и Герцеговина формально оставались под властью Турции, но фактически управлялись оккупировавшей их Австро-Венгрией. Черногория, Сербия и Румыния были признаны независимыми государствами при условии соблюдения ими религиозного, гражданского и политического равноправия. От Румынии к России возвращалась Бессарабия с нерусским коренным населением, тяготеющим к Румынии.

С ослаблением турецкого присутствия на Балканах ситуация на полуострове не разрядилась. Напротив, там стал затягиваться новый узел противоречий. Восточная (болгарская) часть полуострова оказалась в сфере российского влияния, а западная часть с выходом в Средиземное море все больше втягивалась в сферу австро-венгерской политики. Австро-Венгрия же в свою очередь все теснее сближалась с усиливающейся Германией. Их совместное стремление на восток неизбежно вело к конфронтации с Россией. Вчерашние союзники становились врагами. Таким образом, сама жизнь подсказывала России необходимость искать союзника по ту сторону германо-австрийского блока. Пока еще очень туманно намечалась перспектива нового европейского противостояния: Германия и Австро-Венгрия против России и Франции.

Александр III вступил на престол в момент острейшего политического кризиса, вызванного убийством его отца. Правительство было в панике, а из революционного лагеря раздавались прямые угрозы в адрес нового царя. Его ответом на эти угрозы стал Манифест 29 апреля 1881 г. В нем ясно давалось понять, что новый царь вступил на престол «с верою в силу и истину Самодержавной Власти», которую он будет «утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений». Обновленное Министерство внутренних дел разработало «Положение о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия», которое значительно расширяло сферу деятельности административно-полицейских органов. Министр внутренних дел и генерал-губернаторы получали право объявлять по собственному усмотрению любую местность в положении усиленной охраны. В таком случае им предоставлялись чрезвычайные права действовать в обход существующих законов. Любые дела могли быть переданы на рассмотрение военных судов, действовавших по условиям военного времени. Обычные суды вместе с земскими и городскими органами самоуправления попадали под строгий контроль местной администрации. Генерал-губернаторы могли по собственному усмотрению высылать с вверенной им территории любых лиц, показавшихся им подозрительными, запрещать проведение собраний, приостанавливать выпуск газет и журналов, закрывать (правда, не больше, чем на месяц) учебные заведения. Полиция и жандармы получали право производить обыски и аресты людей, подозреваемых в политических преступлениях. И хотя Комитет министров утвердил это «Положение» в качестве временной меры, оно благополучно просуществовало до февраля 1917 г., сломав немало человеческих судеб, но так и не остановив развитие революционного движения. 27 августа 1882 г. царь утвердил «Временные правила о печати». Теперь редакторы газет, получившие три предупреждения со стороны властей, обязаны были не позднее 11 часов вечера представлять свои издания в Цензурный комитет. Это ставило их в неравные отношения с другими газетами, имеющими возможность включать в утренние номера новости, получаемые в ночное время. Любая газета могла быть приостановлена в административном порядке, без судебного разбирательства. И наконец, создавался новый контролирующий орган — Верховная комиссия по печати, состоящий из четырех министров: внутренних дел, народного просвещения, юстиции и обер-прокурора Синода. Они получали право как временно приостанавливать любое издание, так и закрывать его вовсе. При этом редакторы запрещенных изданий лишались права издавать другие газеты или журналы. 15 августа 1884 г. был утвержден новый университетский устав, лишавший университеты автономии, дарованной им уставом 1863 г. Если раньше ректор, деканы и профессорско-преподавательский состав избирались Ученым советом университета, то теперь на все эти должности претенденты назначались министром просвещения или попечителем учебного округа, руководствующимися отнюдь не научно-педагогическими качествами кандидата, а политической благонадежностью. Умерщвлением университетской автономии с ее демократическими традициями, вызывающими у ретроградов ассоциации с конституциями, включением университетских преподавателей в административно-бюрократическую вертикаль был сделан значительный шаг в продвижении реакции. 18 июня 1887 г. Министерство народного просвещения издало циркуляр, запрещавший принимать в гимназии «детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей». Либеральная печать обращала внимание на его полное несоответствие действующему законодательству, в частности § 23 Устава 30 июля 1871 г., гарантировавшего право «обучаться в гимназиях детям всех сословий без различия звания и вероисповедания». Впрочем, царское правительство мало заботилось о приведении собственных указов в соответствие с законодательством. Сама мысль о том, что монарх должен с чем-то считаться, кроме собственной воли, Александру III была абсолютно чужда.

3 декабря 1882 г. было подписано положение «Об устройстве секретной полиции в Империи». Это учреждение, прозванное в народе охранкой, занималось параллельно с жандармскими органами и общей полицией политическим сыском. Однако если последние проводили главным образом официальные расследования, то охранка вела тайную агентурную работу. Ее агенты делились на филеров, осуществлявших наружное наблюдение, и провокаторов — особо секретных сотрудников, внедряемых в подпольные организации. Во главе охранки стоял инспектор секретной полиции.

12 июля 1889 г. Александр III утвердил закон о земских участковых начальниках. Закон этот настолько противоречил букве и духу земской реформы, что при его обсуждении в Государственном совете «против» было подано 39 голосов, а «за» — только 13. Царь же утвердил мнение меньшинства. Земскими начальниками могли быть только дворяне, назначаемые министром внутренних дел. Круг их деятельности был довольно широк и фактически совпадал с правами помещика в дореформенной деревне. За ненадобностью упразднялся институт мировых посредников, а также мировых судей. Теперь земский начальник, не скованный никакими формальными ограничениями, мог по собственному усмотрению творить суд и расправу. От него полностью зависели сельские и волостные учреждения и должностные лица. Он мог отменять любые решения сельских сходов, он мог отстранять от должности, штрафовать и арестовывать неугодных ему лиц из податных сословий. Им назначались члены волостных судов, а так как эти суды могли приговаривать к телесным наказаниям, то земские начальники фактически получили право пороть крестьян. Введение института земских начальников мотивировалось в первую очередь отеческой заботой правительства о народе. Наибольшие затруднения вызвала судебная контрреформа. Здесь правительство не решилось действовать путем прямого законодательства, предпочитая косвенные, но подчас весьма существенные меры. Так, закон о земских начальниках, соединивших в своих руках административную и судебную власть, фактически нарушал принцип независимости суда, а указ от 12 февраля 1887 г., предоставляющий право министру юстиции по собственному усмотрению закрывать для публики судебные заседания, фактически нарушал принцип гласности судопроизводства.

Контрреформы, хотя и тормозили развитие страны, но не в состоянии были его остановить. Необратимый характер Великих реформ был очевиден даже для самых убежденных консерваторов. Необходимо было решать практические задачи, диктуемые не идеологией, а самой жизнью. И если в политической сфере реакция еще могла существовать, то социальная сфера и экономика требовали более гибких подходов. Социально-экономическая политика Александра III формировалась под влиянием ряда факторов. Во-первых, тяжелый экономический кризис, вызванный как общими затратами на проведение Великих реформ, так и русско-турецкой войной, предвещал мощный социальный взрыв. Это настоятельно требовало активного вмешательства государства в экономическую сферу, быстрого подъема промышленности, завершения крестьянской реформы и т.д. Во-вторых, общая продворянская политика Александра III предопределила ряд малоэффективных мер, направленных на социальную консервацию дворянства, вступившего в стадию разложения. И, наконец, в-третьих, революционный террор оказывал несомненное давление на власть и заставлял ее идти по пути экономических и социальных уступок не только дворянству, но и другим сословиям.

Экономическая политика в отношении дворянства носила главным образом благотворительный характер и не могла существенно повлиять на необратимый процесс экономического и социального падения дворянского сословия. 15 мая 1883 г. Александр III объявил о повышении выкупной суммы помещикам, не переведшим еще крестьян в разряд собственников, с 80% капитализированного оброка до 88,5%. В 1885 г. был учрежден Дворянский банк для выдачи льготного кредита потомственным дворянам, пожелавшим заложить свои имения. В 1889 г. было объявлено о понижении вносимых процентов и предоставлении дополнительных льгот.

Главное беспокойство правительства вызывал крестьянский вопрос. Уже в первый год своего правления Александр III упразднил временнообязанное состояние крестьян и примерно на 16% понизил выкупные платежи. С этого момента можно говорить о завершении крестьянской реформы. Последний штрих — прекращение выкупных платежей — будет нанесен 1 января 1907 г. Все эти меры были подготовлены еще в предшествующее царствование, и Александр III, сознательно выступив в роли преемника, пошел несколько дальше, инициировав в 1882 г. создание Крестьянского поземельного банка, выдававшего крестьянам ссуду на покупку земли. За период с 1883 г. по 1900 г. через банк было продано 5 млн десятин земли. Следующим значительным шагом в этой сфере стала проведенная министром финансов Н.Х. Бунге реформа налогообложения. Вместо введенной еще при Петре I подушной подати был установлен налог с имущества. Налоговое бремя, распределившись более равномерно, несколько облегчило положение малоимущих крестьян.

Но главной проблемой российской деревни было малоземелье. Огромная территория Российской империи в действительности имела мало земель, пригодных для эффективного сельского хозяйства. Значительную часть ее покрывали таежные леса и песчаные почвы, ограничивающие возможности экстенсивного хозяйства. Сельское производство могло успешно развиваться только путем интенсивного внедрения новых технологий, что в условиях общей экономической отсталости России было практически невозможным. В поисках свободной земли крестьяне начали стихийный процесс переселения, вызвавший противоречивую реакцию правительства. С одной стороны, власти прекрасно понимали, что добровольное переселение крестьян может стать если не полным, то хотя бы частичным решением проблемы, с другой — правительство очень боялось любых массовых движений. В результате был принят закон, предусматривавший предоставление льгот и ссуд переселенцам, но при этом для переселения требовалось разрешение двух министров: внутренних дел и государственных имуществ. При царившей бюрократической волоките простому крестьянину получить персональное разрешение даже одного министра было крайне затруднительно. Таким образом, закон не столько поощрял, сколько препятствовал переселению крестьян.

Новой социальной проблемой, с которой столкнулось правительство Александра III, стал рабочий вопрос. Отмена крепостного права и рост промышленного производства привлекали в города все большее количество крестьян, превращавшихся в пролетариев, т.е. в лишенных собственности наемных рабочих. Тяжелые условия фабричного труда и быта (рабочий день по 14-15 часов, низкая заработная плата, к тому же нерегулярно выдаваемая, скученное существование в фабричных казармах и т.д.) явно не способствовали взаимопониманию между хозяевами предприятий и пролетариями. Противостояние труда и капитала все чаще стало приобретать немирный характер и выливаться в забастовки и стачки, напоминающие крестьянские бунты. Первые попытки правительственного решения рабочего вопроса связаны с деятельностью министра финансов Н.Х. Бунге, отличавшегося не только хорошим образованием, но и умением широко видеть экономические проблемы. Он считал, что для успешного развития промышленности недостаточно лишь материальной поддержки со стороны государства. Более важным являлось законодательное признание правового статуса рабочих. Дело в том, что власти довольно долго продолжали видеть в рабочих крестьян, отправившихся в город на заработки, и не считали нужным проводить в отношении их особую политику с учетом их нового социального статуса. Бунге впервые поставил вопрос о рабочих как отдельном сословии и разработал программу фабрично-заводского законодательства. В 1882 г. был принят закон, ограничивающий рабочий день подростков от 12 до 15 лет восемью часами, и одновременно была введена фабричная инспекция для наблюдения за его выполнением. В 1885 г. появился закон, запрещавший ночной труд женщин и детей. В 1886 г. законодательно были установлены договорные отношения рабочих и нанимателей. Запрещалась натуральная оплата труда, устанавливались сроки выплаты заработной платы, контроль над штрафами и т.д. Вместе с тем закон предусматривал ответственность рабочих за участие в стачках и отказ от работы.

Экономическая программа правительства Александра III исходила из принципа протекционизма. Понимая, что отсталая российская индустрия не сможет выдержать конкуренцию с западноевропейскими товарами, была сделана ставка на устранение иностранной продукции с внутреннего рынка.

Почти вдвое были повышены пошлины на ввозимые товары, а в 1891 г. был утвержден новый таможенный тариф, обеспечивший значительные доходы казне. Политика протекционизма позволяла государству играть ведущую роль в экономике, осуществлять контроль над промышленностью и отчасти планировать производство.

При новом министре финансов И.А. Вышнеградском, сменившем в 1887 г. Бунге, особое внимание уделялось железнодорожному строительству. Был образован Департамент железнодорожных дел как структурное подразделение Министерства финансов. Началось активное строительство новых государственных железных дорог и выкуп в казну малодоходных частных железнодорожных линий. Всего за пять лет пребывания Вышнеградского на посту министра доходность железных дорог возросла вдвое, а их общая длина увеличилась почти в полтора раза.

В целом тринадцать лет правления Александра III благотворно сказались на состоянии российской экономики. Удалось добиться финансовой стабилизации, роста промышленных предприятий. В сельском хозяйстве в 3,5 раза увеличилось использование техники и урожайность повысилась на 30-40%. Однако следует учитывать, что столь стремительное экономическое развитие свидетельствовало не только о продуманной политике выдающихся министров финансов (Н.Х. Бунге, И.А. Вышнеградского и под конец царствования — С.Ю. Витте), но и об отсталости России. Передовые в промышленном отношении страны со стабильной экономикой развиваются более последовательно и менее стремительно. Россия, хоть и сделала при Александре III значительный шаг вперед, тем не менее еще сильно отставала от развитых европейских стран.

Международные дела России к моменту вступления Александра III на престол были столь же сложны и запутаны, как и внутренние. Дело было не только в том, что дипломатическое поражение России на Берлинском конгрессе существенно понизило ее международный престиж, поднявшийся накануне и в ходе последней русско-турецкой войны. В течение последних полутора десятилетий, отмеченных австро-прусской (1866), франко-прусской (1870-1871) и русско-турецкой (1877-1878) войнами, коренным образом изменилась геополитическая ситуация в Европе. Образование мощной Германской империи нарушило зыбкое равновесие сил на европейском континенте. Ослабление Османской империи привело к усилению позиций Англии в Средиземном море и Австро-Венгрии на Балканах. В Средней Азии интересы Англии и России столкнулись настолько, что чуть не привели к войне. В этих условиях правительство Александра III приоритетное внимание уделяло балканскому региону, так как там находился ключ к главному для России вопросу о проливах. Здесь основным противником России являлась Австро-Венгрия.

Среди крупных держав, чьи внешнеполитические интересы напрямую не сталкивались с российскими, были Германия и Франция, находившиеся между собой в состоянии, готовом в любой момент перейти в войну. Германия, постоянно наращивающая военную мощь, ждала только удобного повода для нового нападения на еще не оправившуюся от поражения 1871 г. Францию. Низведение Франции на роль второстепенной европейской державы обеспечило бы Германской империи прочную гегемонию на европейском континенте, и тогда уже ничто не могло бы остановить ее продвижения на восток. Единственным противовесом, способным сдержать немецкую агрессию против Французской республики, была Россия. Поэтому германский канцлер О. Бисмарк проводил сложную политику, целью которой было добиться российского нейтралитета на случай франко-германской войны.

6 (18) июня 1881 г. в Берлине был возобновлен Союз трех императоров. Три договаривающиеся стороны брали на себя обязательство соблюдать нейтралитет, если кто-то из них окажется в состоянии войны с четвертой стороной. В этом пункте Россия явно проигрывала, так как брала на себя обязательство не препятствовать Германии в возможной войне с Францией. Зато другой пункт — «сообща следить» за соблюдением принципа закрытости проливов Босфор и Дарданеллы, направленный главным образом против английских судов, — был явно выгоден России.

Параллельно с Союзом трех императоров существовал австро-германский договор (1879), направленный против России. В мае 1882 г. к нему присоединилась Италия, и договор получил название Тройственного союза. Бисмарку удалось, играя на франко-итальянской ссоре из-за Туниса, усилить международную изоляцию Франции, а Австро-Венгрия в лице нового союзника обеспечила себе надежный тыл в случае войны с Россией.

В сложившейся к концу 1880-х годов международной обстановке единственным естественным союзником России могла быть только Франция. В первую очередь эти страны объединяла угроза, исходившая от Тройственного союза, направленного австро-венгерским острием против России, а германским и итальянским — против Франции. Кроме того, Россию и Францию сближали и давние культурные связи, и финансовая помощь, оказываемая французскими банками российской промышленности, и начавшееся военное сотрудничество, и т. д. На этом фоне общественно-политические различия между абсолютной монархией и республикой отступали на второй план. Французское правительство вопреки собственным убеждениям пошло на арест ряда российских политэмигрантов, а Александр III вынужден был, принимая в Кронштадте французскую эскадру, с непокрытой головой прослушать Марсельезу и поднять тост за президента Французской республики М.Ф.С. Карно.

Согласованный начальниками генеральных штабов России и Франции окончательный текст военного союза был подготовлен министрами иностранных дел двух стран и ратифицирован царем и президентом. Официально он вступил в силу 23 декабря 1893 г. (4 января 1894 г.). Русско-французский договор восстановил на какое-то время общеевропейский баланс сил, нарушенный образованием Германской империи. Но вместе с тем он явился начальной точкой в противостоянии двух мощных военных блоков, приведшем в итоге к Первой мировой войне.

20 октября 1894 г. умер Александр III, и на престол вступил последний российский император Николай И. На первый взгляд могло показаться, что новый царь получил страну в хорошем состоянии. Экономика была на подъеме, финансовая система получила устойчивую тенденцию к стабилизации, революционное движение находилось в стадии ремиссии — одним словом, ничто не предвещало близких катаклизмов. Но это было поверхностное и по сути ложное впечатление. За внешним благополучием скрывалось глубокое расхождение власти и общества во взглядах по всем коренным вопросам российской жизни. Общественные силы, лишенные на протяжении тринадцати лет предшествующего царствования возможности открыто выражать свои требования, накапливали внутри себя недовольство, грозящее будущим взрывом.

Бюрократическая коррозия, разрушающая абсолютизм, все сильнее бросалась в глаза. Начиная с эпохи Великих реформ, личная роль монарха в управлении государством постоянно падала. Дело было не только в субъективных факторах, хотя современники уже в начале XX в. все чаще обращали внимание на общую деградацию рода Романовых. Освобождение миллионов людей из-под опеки помещиков потребовало более разветвленной и сложной системы управления страной. При этом традиционно бюрократическое сознание русских царей с присущим ему патологическим недоверием к любым формам проявления общественной самостоятельности привело не только к количественному увеличению армии чиновников, но и к качественным сдвигам в самой бюрократической структуре. Внутренняя политика самодержавия все больше связывалась с именами высокопоставленных чиновников, чем с самим царем.

Чем больше монарх ощущал собственную зависимость от чиновников, тем меньше ему хотелось найти противовес бюрократизму в народном представительстве. Полагая, что выборные от народа явятся дополнительным ограничением его власти, царь упорно отказывался допустить общество к управлению страной и тем самым попадал в еще большую зависимость от бюрократического аппарата. Если простой народ в какой-то степени еще сохранял иллюзии о добром царе и злых чиновниках, то образованное общество свою неприязнь к чиновничьему миру автоматически переносило на царя. Ответственность за все должностные ошибки и преступления министров обществом возлагалась на самодержца. Формально абсолютный властитель фактически должен был отвечать абсолютно за все.

Противостояние монархии и общества на рубеже веков развивается по восходящей линии. В этой борьбе каждая из сторон отстаивает свои узкокорпоративные интересы. Многомиллионное крестьянство, составлявшее абсолютное большинство населения, фактически оказалось выключенным из этого противостояния, превратившись в разменную монету политических игр. Если монарх зависел от бюрократии, то отдельные бюрократы зависели от капризов монарха и в любой момент могли потерять свои должности. Эта непрочность собственного положения порождала в них наряду с желанием угодить царю чувство безответственности. Общественные деятели, отстраненные от управления государством, напротив, стремились всячески дискредитировать царское правительство, но при этом были столь же безответственны в своих публичных выступлениях. В мутном пространстве столкновения чиновничьих и общественных интересов сложилась благоприятная почва для созревания революционных сил, одинаково враждебных и правительству, и обществу, и народу.

В предвестии мировой войны и революции люди переосмысляли пройденный путь, отказывались от многих ставших в XIX в. привычными представлений. В том, что старый мир в ближайшее время погибнет, мало кто сомневался. Вопрос заключался в том, что ждет Россию и вообще человечество за апокалиптической чертой? Будет ли оно уничтожено в ходе мировой войны, или же произойдет революция, и обновленный мир вступит в полосу всеобщего счастья. То, что абсолютизм в России изжит и что никакие серьезные социальные перемены невозможны при его искусственном сохранении, теперь понимали многие. Социальные теории народников, пренебрегавших политической борьбой, оказались утопичными, и их главные оппоненты марксисты заговорили о необходимости покончить с абсолютизмом в союзе с либеральной буржуазией, а потом уже совершить социалистическую революцию. Однако народничество вовсе не собиралось складывать оружие и признавать победу марксизма над собой. На рубеже веков формируются неонароднические организации, продолжающие революционные традиции Народной воли. Революционный лагерь перестает быть единым и разделяется на социал-демократов (марксистов) и социалистов-революционеров (неонародников). Либеральное движение по-прежнему ограничивается политической борьбой, отдавая предпочтение легальным формам и стараясь действовать через земства, печать, культурно-просветительские и научные общества и т. д. Русский либерализм рубежа веков тоже не был единым. Его политический спектр простирался от умеренно-революционного лагеря до просвещенной бюрократии. Если борьба с абсолютизмом объединяла до какой-то степени либералов и революционеров, то им обоим противостоял консервативный лагерь с характерной для него густой националистической окраской. При этом консерваторы тоже отчасти находились в оппозиции, но это была оппозиция не абсолютизму как таковому, а правительственным реформам, стремящимся сделать самодержавную власть в России более гибкой. В своей борьбе они, с одной стороны, использовали авторитет царя и православной церкви, а с другой — опирались на темные инстинкты толпы.

Вступив на престол, Николай II не собирался ничего менять в управлении государством. Ключевой фигурой в Комитете министров продолжал оставаться министр финансов С.Ю. Витте, назначенный на эту должность еще при Александре III. Главную задачу Витте видел в ускорении промышленного производства. Для этого необходимо было всячески увеличивать приток капиталов в страну, что в свою очередь требовало увеличения доходов казны и стабилизации рубля. В 1894 г. была введена винная монополия. Это не только значительно увеличило доходы казны (до 30%), но и позволило государству следить за качеством алкогольной продукции и регулировать ее продажу. Значительное увеличение золотого запаса казны, достигшего к середине 1890-х годов 686 млн руб., а также два крупных займа 1894 г. и 1896 г. у парижского Ротшильда позволили вплотную приступить к денежной реформе, объявленной 29 августа 1897 г. Кредитный рубль составил 66 2/3 коп. золотом. Государственный банк стал эмиссионным учреждением, т. е. ему было предоставлено право выпуска денежных банкнот, обеспеченных золотом рубль за рубль. Стабилизация рубля открыла дорогу иностранным капиталам в Россию.

Развитие промышленности ставило вопрос о рынках сбыта. В этом отношении у Витте сложилась программа экономического освоения восточных окраин. Витте был уверен, что очень скоро продукция отечественной промышленности окажется конкурентоспособной на рынках Среднего и Дальнего Востока и тогда выручка от продажи товаров в Азии позволит выплачивать проценты по европейским займам. Виттевская программа освоения Дальнего Востока предполагала экономическое проникновение в Китай и Корею при условии сохранения мирных отношений с Японией. Он понимал, что война с Японией может вызвать столкновение с другими странами, не желавшими усиления позиций России на Дальнем Востоке. Далеко не все при дворе были согласны с мирными планами Витте. Все большую популярность получала идея военного закрепления в Корее и Маньчжурии, предусматривавшая войну с Японией. Сторонникам этой идеи удалось заразить ею царя и фактически лишить Витте его ключевого поста в министерстве. Япония, в свою очередь желая во что бы то ни стало закрепиться на материке, готовилась к войне. Русско-японская война дестабилизировала ситуацию внутри страны.

Когда стали поступать сведения о поражении под Ляояном, сдаче Порт-Артура, все это воспринималось не как предвестие глобальной катастрофы, а как прекрасная возможность ударить по непопулярному правительству. Правительство оказывалось виновато во всем: и в том, что за восемь месяцев не снарядили второй эскадры, и в том, что за этот же срок не проложили второй колеи транссибирской магистрали. Революционеры, приунывшие было в начале войны, обещавшей быть победоносной, теперь оживились и развернули антивоенную и антиправительственную пропаганду среди частей, отправляющихся в Маньчжурию.

Революция, начавшаяся с расстрела мирной демонстрации 9 января 1905 г., толкнула царя в сторону политических реформ. 17 октября 1905 г. Россия многотысячными демонстрациями и возгласами «ура» приветствовала царский манифест, дарующий народу «незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов». Однако в почти всеобщем ликовании не было единства. Одни прославляли царскую милость, другие праздновали победу над самодержавием. Многим тогда казалось, что русская история, перелистнув страницу деспотизма, вступила в новую эру политических свобод и гражданских прав.

Октябрьский манифест, провозгласивший в числе прочих свободу собраний и союзов, изменил политическую ситуацию в стране. Как грибы после дождя, стали появляться большие и маленькие партии со своими программами, уставами, лидерами и политическими амбициями. Отражаемое ими политическое поле располагалось между крайними полюсами: революцией и реакцией. О революционных партиях, созданных до 1905 г., речь уже шла. Полярную по отношению к ним позицию занимал Союз русского народа. Его идеология опиралась на старую теорию официальной народности, дополненную славянофильскими идеями о мессианской роли русского народа и гниющем Западе. Центральную часть политического пространства занимали либеральные партии, отражающие интересы интеллигенции, промышленников, предпринимателей, — всех тех, кто в наибольшей степени был заинтересован в поступательном развитии страны, и чья идеология в наименьшей степени связана с поисками внутренних врагов. Иными словами, это были либеральные круги, равно не приемлющие крайности революционного насилия и правительственной реакции. Центр не был един, и если одна его сторона была повернута в сторону революции, то другая ориентировалась больше на монархию. Самой крупной партией либерального центра, склоняющегося в сторону революции, стала партия народной свободы, известная больше под названием «кадеты» (конституционные демократы). В эту партию вошла интеллектуальная элита страны. Конституционные демократы были сторонниками эволюционного развития, выступали против социальной революции и считали, что Россия, подобно европейским странам, должна последовательно двигаться по капиталистическому пути развития. Их политическим идеалом был буржуазно-демократический строй с соблюдением основных прав и свобод, всеобщим избирательным правом, последовательно проведенным принципом разделения властей. Другой фланг политического центра, тяготеющий к самодержавию, представляла собой партия Союз 17 октября. Октябристы, как следует из их названия, создали свою партию как партию обновленной власти. Как и кадеты, они придерживались либеральной идеологии и выступали за общий для всех либералов набор свобод: слова, печати, совести, собраний. Однако если кадеты видели в Манифесте лишь начало дальнейшей либерализации государственного строя, то октябристы готовы были им вполне удовлетвориться. Они выступали за сохранение монархии и даже, отдавая дань историческим традициям, согласны были оставить за царем титул «самодержавный», но при условии, что монарх все-таки будет «ограничен постановлениями Основных законов».

Итак, Россия превратилась в думскую монархию. Это был третий за все правление династии Романовых государственный строй после сословно-представительной монархии XVII в. и абсолютизма XVIII-XIX вв. В отличие от абсолютизма, власть царя в думской монархии была ограничена Государственной думой, правда, характер этого ограничения был неясен и вызывал постоянные споры между монархом и депутатами. Первому хотелось ограничить компетенцию народных представителей совещательными правами, вторые требовали полноправных законодательных функций. От земских соборов XVII в. Государственную думу отличал ее обязательный характер. Соборы созывались исключительно по воле монарха, когда у него возникала необходимость посоветоваться с «землей». Простые люди рассматривали свое участие в них скорее как повинность, чем как право, и не совсем понимали, зачем их советы вдруг понадобились царю. На то он и царь, чтобы самому все решать. В начале XX в. все обстояло прямо противоположным образом. Царь, имея в своем распоряжении огромный бюрократический аппарат, может быть, и рад был бы обойтись без посторонних советов, да вот общество уже не могло ему это позволить. Если потребность царя в созыве Земских соборов определялась дефицитом чиновников, то потребность общества в Государственной думе явилась реакцией на бюрократизацию всех сфер государственной жизни.

Исполнительная власть полностью принадлежала царю, а законодательная лишь частично распределилась между Государственным советом (верхней палатой) и Государственной думой (нижней палатой). Государственный совет наполовину состоял из назначаемых лиц, наполовину из выборных от дворянства, духовенства, земских собраний, академии и университетов, торговли и промышленности, Царства Польского, а также неземских губерний. Выборы в Государственную думу должны были проходить раз в пять лет (в действительности только одна Дума из четырех проработала весь положенный срок) на основе сложной избирательной системы. В столицах и крупных городах выборы были прямые, в остальных регионах — двух- и трехступенчатые. Избиратели делились на курии (разряды) землевладельческую, городскую, крестьянскую и рабочую. Выборы по первым двум куриям предполагали высокий имущественный ценз. Избирательных прав были лишены люди моложе 24 лет, женщины, военнослужащие, батраки, лица, находящиеся под следствием или имеющие судимость, бродячие инородцы и некоторые другие категории.

Торжественное открытие Государственной думы и Государственного совета. 1906 г.

Выборы в I Государственную думу прошли в марте 1906 г. при бойкотировании их революционными партиями. Почти весь оппозиционный электорат достался кадетам, одержавшим убедительную победу и получившим 179 мест из 478. И хотя это давало им всего 37,4% мандатов и абсолютного большинства не получалось, I Дума по своей политической окраске стала кадетской. Председателем был избран один из лидеров кадетской партии С.А. Муромцев, кадеты заняли все ключевые места в руководстве Думой и превратили ее в арену борьбы с правительством. Отчасти в этом было виновато само правительство, не подготовившее для Думы пакета законопроектов, нуждающихся в обсуждении. Единственно, что было предложено на рассмотрение депутатов, — это выделение «40 029 руб. 49 коп. на постройку пальмовой оранжереи и сооружение клинической прачечной при Юрьевском университете».

Кадеты, пользуясь своим весом в Думе, пытались навязать правительству программу выхода из кризиса. Они требовали амнистии для политических заключенных, отчуждения помещичьих земель и создания министерства, ответственного перед Думой. Правительство отказалось даже обсуждать эти вопросы. В ответ Дума из законодательного органа превратилась в обличающий. Надежды правительства на лояльное крестьянское большинство также не оправдались. Власти рассчитывали встретить в Думе представителей патриархального народа, пусть неграмотного, но зато сохраняющего веру в царя и служащего опорой престолу. А вместо этого приехали «полуинтеллигентные» депутаты, распропагандированные в деревнях революционерами, к тому же отличающиеся дурными нравами и производящие отталкивающее впечатление. Пока думская интеллигенция дебатировала с правительством, оттачивая свое ораторское мастерство, крестьянские депутаты пьянствовали по столичным кабакам, дебоширили, устраивали уличные беспорядки, наводняли Думу народными ходоками, такими же, как и они сами. Одним словом, Дума представляла сколок с русской жизни революционной поры. Вот как характеризовал ее товарищ министра внутренних дел С.Е. Крыжановский: «Достаточно было пообглядеться среди пестрой толпы “депутатов”, (...) чтобы проникнуться ужасом при виде того, что представляло собою первое Русское представительное собрание. Это было собрание дикарей. Казалось, что Русская Земля послала в Петербург все, что было в ней дикого, полного зависти и злобы. Если исходить из мысли, что эти люди действительно представляли собою народ и его “сокровенные чаяния”, то надо было признать, что Россия, еще по крайней мере сто лет, могла держаться только силою внешнего принуждения, а не внутреннего сцепления, и единственный спасительный для нее режим был бы просвещенный абсолютизм. Попытка опереть государственный порядок на “воле народа” была явно обречена на провал, ибо сознание государственности, а тем более единой государственности, совершенно стушевывалось в этой массе под социальной враждой и классовыми вожделениями, а вернее и совершенно отсутствовало. Надежда на интеллигенцию и ее культурное влияние тоже теряла почву. Интеллигенция в Думе была сравнительно малочисленна и явно пасовала пред кипучей энергией черной массы. Она верила в силу хороших слов, отстаивала идеалы, массам совершенно чуждые и ненужные, и была способной служить лишь трамплином для революции, но не созидающей силой».

I Дума проработала всего 72 дня (с 27 апреля по 8 июля). Она оказалась под обстрелом сразу с двух сторон. С одной стороны, черносотенцы, не попавшие в Думу, требовали от царя поскорее ее разогнать, с другой — социал-демократы на рабочих митингах клеймили кадетскую Думу за трусость и соглашательство с правительством. Самым опасным врагом Думы стал Петр Аркадьевич Столыпин (1862-1911) — бывший Саратовский губернатор, назначенный в день открытия Думы на пост министра внутренних дел. Свою главную задачу новый министр видел в борьбе с революцией и под этим предлогом решил расправиться с Думой. «Главная позиция, захваченная революцией, — писал Столыпин в газете “Новое время” от 1 июля 1906 г., — это Гос. Дума. С ее неприкосновенных стен, как с высокой крепости, раздаются воистину бесстыжие призывы к разгрому собственности, к разгрому государства и день ото дня наглее, день ото дня разнузданнее, чаще и чаще поднимаются голоса, угрожающие самой Верховной власти». Столыпин, безусловно, знал, как царю приятно читать и слышать подобные высказывания. Ко всему, что склонялось в сторону разгона Думы, Николай II был предельно внимателен. Поэтому министру не стоило большого труда убедить его подписать манифест о ее роспуске. Поводом послужила упомянутая выше программа отчуждения помещичьих земель, не одобренная правительством.

Поскольку кадетская часть Думы и сочувствующие ей депутаты смотрели на себя не как на связанных законом представителей законодательной ветви власти, а как на политических борцов с самодержавием, то, отказавшись подчиняться законному с формальной точки зрения решению царя, они отправились в Выборг и обратились к нации с призывом к гражданскому неповиновению. Однако призыв «выборжцев» не был услышан народом и был проигнорирован полицией. Единственное, чего они добились, — это лишение прав избираться в следующую Думу.

В 1906 г. революция пошла на спад. Широкие народные выступления с массовыми беспорядками сменились индивидуальным террором, принявшим невиданный до той поры размах. За 1906-1907 гт. террористами было убито около 4500 должностных и примерно столько же частных лиц. Террор явно утрачивал политический облик и становился все менее разборчивым. В обществе нарастали усталость и апатия и тем не менее все еще продолжали звучать голоса, одобряющие террористов как выразителей народного сопротивления правительственному деспотизму.

Усмирять страну было поручено П.А. Столыпину, занимавшему одновременно посты председателя Совета министров и министра внутренних дел. Разработанная им программа широко декларировала права и свободы граждан: свободу вероисповедания, гражданское равноправие, неприкосновенность личности, улучшение крестьянского землевладения. Однако все эти блага гражданского общества отодвигались на неопределенный срок, а в качестве самой ближайшей перспективы Россия получала военно-полевые суды. В губерниях, объявленных на военном положении или на положении «чрезвычайной охраны», создавались особые офицерские суды для скорой расправы над лицами, чья преступная деятельность, как казалось, была налицо и не требовала доказательств. Военно-полевые суды должны были рассматривать дела в течение 48 часов и приводить приговор в исполнение в течение 24 часов. Смертные приговоры выносились без каких бы то ни было юридических процедур и не подлежали обжалованию. За 8 месяцев существования военно-полевых судов, по неполным данным, было казнено не менее 1102 человек.

Не дожидаясь пока успокоится деревня, Столыпин приступил к аграрной реформе. В основе ее лежала мысль об упразднении крестьянской общины. Из крестьянской массы предстояло создать гражданское общество, выделить из ее среды класс собственников-землевладельцев, стремящихся не к захвату чужих имений, а к улучшению собственного хозяйства. Задача была не из легких, но Столыпин со свойственным реформаторам оптимизмом считал, что ему хватит двадцати лет. Формирование гражданского самосознания крестьян премьер начал с уравнения их в правах с другими сословиями. Указом 5 октября 1906 г. крестьяне освобождались от телесных наказаний, получали право свободного передвижения и выбора места жительства. Вскоре, 9 ноября, последовал новый указ, предоставивший крестьянам право свободного выхода из общины с земельным наделом. Теперь крестьянин мог по собственному усмотрению либо остаться полноправным хозяином на принадлежащей ему земле, либо продать ее и уехать в город. По замыслу Столыпина, делавшего ставку, по его собственным словам, «не на убогих и пьяных, а на крепких и сильных», деревня подвергалась естественному отбору. Слабые крестьянские хозяйства, не выдержав конкуренцию, должны были расчистить дорогу крепким хозяйственникам, применяющим передовые способы земледелия. В результате вместо множества мелких и неэффективных крестьянских хозяйств должны были образоваться крупные земельные владения западного типа. Аграрная реформа влекла за собой целый спектр различных преобразований. Для повышения грамотности и общекультурного уровня крестьян вводилось всеобщее начальное образование. Для включения новых хозяев в местное самоуправление предлагалось проводить местные выборы по имущественному, а не сословному принципу, и основной единицей земского самоуправления сделать волость, а не уезд, как это было принято с эпохи Великих реформ.

Аграрные идеи Столыпина во многом базировались на объективном процессе разрушения общины. Но сам этот процесс значительно опережал изменения в психологии крестьян, предпочитавших фактическое владение землей ее юридическому закреплению за собой. Решение своих проблем они видели в увеличении земельного надела, а не в реструктуризации собственности на землю. Поэтому требования отчуждения помещичьих земель, выдвигаемые левыми партиями, были большинству крестьян понятнее, чем форсированное разрушение общины. Статистика утверждает, что за период 1906-1916 гг. только 22% (2,5 млн) крестьян покинули общины и что этим крестьянам принадлежало всего 14,5% пахотной земли (в среднем по три десятины на человека). Иными словами, только беднейшее крестьянство воспользовалось столыпинской реформой, в то время как рассчитана она была в первую очередь на состоятельных землевладельцев. Многомиллионное крестьянство встретило аграрную реформу Столыпина внешне спокойно, но недоброжелательно. На новоиспеченных хозяев-единоличников деревня смотрела как на врагов, и нередко их хозяйства становились жертвой огня или разрушений со стороны соседей-общинников. Бывали случаи, когда крестьяне, подавшие прошения о выходе из общины, забирали их обратно под давлением своих собратьев. Столыпинская аграрная реформа не принесла желаемых результатов. Класс крепких фермеров, о котором мечтал премьер, так и не появился. Россия продолжала оставаться страной беднейшего крестьянства, общинных земель и рутинного способа сельхозпроизводства.

Понимая, что данный закон не сможет пройти II Думу, которая по-прежнему будет крестьянской и по-прежнему будет требовать отчуждения земли, Столыпин решил несколько подкорректировать народную волю на новых выборах. Правительство пока еще не решилось на изменение избирательного закона, но выступило с «разъяснением» избирательных прав граждан. В ходе таких «разъяснений» было сокращено количество левых выборщиков, партиям левее Союза 17 октября было отказано в легализации, т.е. они лишились права печатать свои избирательные бюллетени, что, впрочем, не помешало им написать нужное количество бюллетеней от руки.

В выборах во II Думу приняли участие социал-демократы и эсеры. В результате ее состав стал еще более левым, чем состав I Думы. Кадеты, представлявшие левый фланг в I Думе, теперь оказались в центре и уже не в большинстве. Слева от них были социал-демократы с 65 мандатами, партии народнической ориентации (эсеры, трудовики, народные социалисты) с 157 мандатами. Справа находились октябристы (44 места) и черносотенцы (10 мест). По своему интеллектуальному уровню новая Дума значительно уступала предыдущей. «Думой народного невежества» назвал ее депутат В.А. Бобринский. И хотя думцы уже по опыту знали, чем грозит им конфронтация с правительством, тем не менее они оказались столь же неготовыми к конструктивному сотрудничеству, как их предшественники.

6 марта 1907 г. Столыпин представил Думе проект реформ, встреченный, как и ожидалось, в штыки левым большинством. Его доводы против решения земельного вопроса по принципу «взять и разделить» не были услышаны депутатами, продолжавшими настаивать на отчуждении помещичьих земель. Еще большей атаке подверглись столыпинские военно-полевые суды, несмотря на то что премьер не собирался вносить их в Думу на обсуждение, а следовательно через два месяца после открытия Думы (20 апреля) они автоматически упразднялись.

Законодательная деятельность Думы снова зашла в тупик. Роспуск сам по себе в данной ситуации был бесполезен, так как новые выборы привели бы к старому результату. Выхода было два: либо распустить Думу совсем и вернуться к абсолютизму, либо создать ответственное министерство, т. е. правительство, подчиняющееся Думе. Первый путь был чреват новыми революционными потрясениями, второй неприемлем для царя, все еще считавшего себя самодержавным правителем.

В этих условиях Столыпин нашел поистине «соломоново» решение, — не изменяя государственного строя, изменить закон о выборах и вместо реального народного представительства создать его иллюзию.

Пока во II Думе шли дебаты, заместитель Столыпина Крыжановский по его поручению работал над изменением закона о выборах. Новый закон должен был обеспечить представительство «более состоятельных» и «более культурных» слоев. На рассмотрение царя было представлено несколько вариантов, один из которых сам автор проекта назвал «бесстыжим». Со словами: «Я за бесстыжий», Николай подписал именно его. Поводом к роспуску II Думы послужило обвинение, выдвинутое Столыпиным против депутатов социал-демократической фракции в подготовке вооруженного восстания в Петербурге. Была ли это провокация, хитро сплетенная премьером, или депутаты действительно участвовали в заговоре, вряд ли когда-либо удастся установить. И то и другое равновероятно. Но бесспорно, что левые в Думе занимали антигосударственную позицию и использовали думскую трибуну исключительно в целях политической борьбы. В результате сами думцы возложили на них ответственность за роспуск II Думы. Даже кадеты наконец-таки прозрели относительно своих левых «друзей». «Мы приобрели право сказать теперь, — публично заявил П.Н. Милюков, — что, к великому сожалению, у нас и у всей России есть враги слева. Те люди, которые разнуздали низкие инстинкты человеческой природы и дело политической борьбы превратили в дело общего разрушения, суть наши враги».

3 июня 1907 г. II Дума была распущена. В Высочайшем манифесте о ее роспуске уже вырисовывались контуры нового избирательного закона: «Созданная для укрепления Государства Российского Государственная дума должна быть русскою и по духу. Иные народности, входящие в состав Державы Нашей, должны иметь в Государственной думе представителей нужд своих, но не должны и не будут являться в числе, дающем возможность быть вершителями вопросов чисто русских. В тех же окраинах государства, где население не достигло развития гражданственности, выборы в Государственную думу должны быть временно приостановлены».

В соответствии с этим положением представительство поляков и народностей Кавказа сокращалось в новой Думе на две трети, а среднеазиатские народности вообще лишались избирательных прав. Что касается «вершителей чисто русских вопросов», то и здесь были внесены существенные изменения. Наименее «русскими» были признаны крестьяне и рабочие. Их представительство в новой Думе сокращалось в 2 и 2,5 раза соответственно. Зато значительно увеличилось количество депутатских мандатов для крупной буржуазии и дворянства. Составляя менее 1% населения страны, они получали 2/3 мест в новой Думе.

Наибольшее количество голосов в III Думе получили октябристы (154 места). Сенсацией стало образование мощного правого центра из черносотенцев и прочих националистов (147 мест). Затем шли кадеты (53 места), социал-демократы (19 мест) и трудовики (13 мест). Таким образом, Дума имела мощный правый центр в лице октябристов, готовых для получения большинства голосов заключать сделки «налево» и «направо». Это было несомненной победой Столыпина. У него были лично хорошие отношения с лидером октябристов, а с 1910 г. и председателем Думы А. И. Гучковым. С его помощью он мог проводить через законодательное собрание практически любые законы. Если речь шла о либеральных мерах, то октябристы голосовали вместе с кадетами, если же нужно было принять решение консервативного или националистического толка, то большинство достигалось слиянием голосов октябристов и черносотенцев. Для большей надежности Столыпин не брезговал и прямым подкупом депутатов за счет так называемых «секретных фондов».

За время пребывания Столыпина у власти Россия смогла преодолеть революционный кризис. В стране наметился экономический подъем и социальная стабилизация. Высокие урожаи 1912и 1913 г. сняли напряженность в деревне. Укрепленный еще при Витте золотой рубль продолжал оставаться одной из самых твердых мировых валют. Каждый рубль был обеспечен золотом на 98%. Это сделало российскую экономику привлекательной для иностранных инвестиций. Начался новый промышленный подъем. За полтора десятилетия XX в. добыча каменного угля выросла более чем вдвое. Продолжались нефтяные разработки, хотя темпы роста здесь из-за пожаров 1905 г. в Бакинском районе были значительно меньше. Открытие новых залежей железной и марганцевой руд на юге России и в Закавказье обеспечило быстрый рост металлургической промышленности с многократным увеличением выплавок стали, чугуна и меди.

Потребности железнодорожного строительства (рельсы, вагоны, паровозы) обслуживались преимущественно российскими производителями. Фабрично-заводское оборудование все еще ввозилось из-за границы. Но и здесь наметилась тенденция к развитию отечественного производства: за три года (1911-1914 гг.) почти вдвое увеличился основной капитал машиностроительных заводов. Быстро развивающаяся текстильная промышленность едва удовлетворяла растущий спрос, поэтому вместе с увеличением выпуска отечественной продукции увеличивался и импорт тканей.

Бюджетный профицит за предвоенное десятилетие составил свыше 2 млрд руб. Поступления в казну осуществлялись не за счет роста прямых и косвенных налогов, а за счет роста потребительских возможностей населения. Львиную долю бюджетных поступлений составляла винная монополия. Продажа водки, увеличившаяся за два предвоенных года на 16 млн ведер (17%) давала казне 1 млрд руб. при 3,5 млрд общего годового бюджета.

Экономический подъем не только смог выдержать естественный прирост населения на 50 млн человек за период с 1894 г. по 1914 г., что составило более 40%, но и обеспечить рост жизненного уровня. Значительно возросло потребление на душу населения сахара и чая (дорогих по тем временам продуктов), вклады населения в государственные сберкассы увеличились с 300 млн руб. в 1894 г. до 2 млрд руб. в 1914 г. Среднегодовой заработок рабочего вырос с 201 руб. в 1901 г. до 255 руб. в 1912 г. При этом количество самих рабочих за четыре предвоенных года возросло на треть. Косвенным образом этому способствовала столыпинская аграрная реформа. Сельские бедняки, те, которых Столыпин называл «убогими и пьяными», продавали свои полученные от общины земельные участки и отправлялись в город, где пополняли люмпенизированные слои пролетариата, становясь легкой добычей большевиков.

При всем стремительном росте экономического развития Россия по-прежнему оставалась одной из беднейших стран Европы. Если в Англии накануне войны национальный доход на душу населения составлял 243 доллара, во Франции — 185 долларов, в Германии — 146 долларов, то в России всего — 44 доллара. Но при этом темпы развития позволяли строить оптимистические прогнозы. Традиционная революционность русской интеллигенции шла на убыль по мере спада революционной волны. В обществе заметно нарастали консервативные тенденции.

Тем не менее катастрофа приближалась. В 1914 г. Россия оказалась втянутой в Первую мировую войну. Для европейцев Первая мировая война не стала неожиданностью. Ее ждали, о ней много говорили и писали. Все понимали, что стремительное развитие европейского континента за последние десятилетия XIX в., тесное переплетение политических и особенно экономических интересов, образование крупных военных блоков, борьба за мировые рынки сбыта, сферы влияния и многое другое исключают возможность локальных военных конфликтов и неизбежно влекут за собой глобальную войну не только европейских, но и мировых держав. Но какой будет эта война, станет ли она эпилогом человеческой истории, или же завершится всеобщим примирением после первого же генерального сражения — этого никто не знал. Военные эксперты склонялись ко второй точке зрения, считая, что национальные экономики европейских стран настолько связаны между собой, что длительной войны они просто не выдержат. Это было одним из заблуждений. Именно высокий индустриальный уровень Англии, Франции и Германии позволил этим странам вести многолетнюю разрушительную войну. Труднее всех пришлось отсталой России. Но ее почти неиссякаемые человеческие силы, помноженные на быстрый экономический рост предвоенных лет, дали возможность и ей на протяжении длительного времени с переменным успехом вести боевые действия, и только большевистский переворот помешал России оказаться в числе стран-победительниц.

Габсбургская монархия в XIX веке: от абсолютистской империи к конституционному государству

Начало XIX в. стало важным рубежом в истории Австрии. К этому времени государственно-правовой статус владений Дома Габсбургов (или Австрийского дома) продолжал оставаться неопределенным. На протяжении многих веков Габсбурги носили корону Священной Римской империи германской нации. В состав этой империи входила часть владений династии — немецкие и чешские земли. Габсбург являлся курфюрстом, т. е. выборщиком императора Священной Римской империи в качестве короля Богемии (Чехии). Земли же Венгерского королевства, перешедшие к Габсбургам, как и земли Чешского королевства, по династическому договору в 1526 г., не входили в состав империи. Внутри своих владений Габсбурги носили титулы эрцгерцогов Австрии, Штирии, Каринтии и Крайны, королей Богемии и Венгрии, маркграфов Моравии и т. д. Причем, каждая из составных частей владений династии сохраняла свою историко-этническую идентичность; свои законы и сословные представительства. Только принятый в 1713 г. первый общий для всех владений австрийских Габсбургов закон (Прагматическая санкция), зафиксировавший принцип их единства и неделимости, законодательно закрепил государственно-правовую связь разнородных королевств и земель. Реформы, проведенные во второй половине XVIII в. Марией Терезией и Иосифом II, способствовали консолидации немецко-чешского ядра империи. Монархия Габсбургов, не имевшая даже официального названия, была прежде всего династическим государством. Габсбурги воплощали наднациональную имперскую идею. Под их скипетром объединялось много народов: немцы, чехи, венгры (мадьяры), хорваты, словаки, словенцы, сербы, поляки, русины, румыны, итальянцы и еще ряд национальных меньшинств. Важным обстоятельством было то, что австрийские немцы никогда не составляли большинства населения: по переписи 1851 г. их насчитывалось 21,6 % (7,9 млн из 36,5 млн всех жителей), итальянцев было 15,3 %, венгров — 13,4 %, чехов — 11 %. Не слишком изменилась картина и к 1910 г., когда немцы составляли 23,9 % из 51 млн жителей, венгры — 20,2 %, чехи — 12,6 %. Таким образом, империя была многонациональным государством, народы которого исповедовали к тому же разную религию. В 1910 г. в стране насчитывалось 77,2 % католиков, 8,9 % протестантов, 8,7 % православных, почти 4 % иудеев и 1 % мусульман. Все это определяло специфику развития монархии Габсбургов в XIX в.

Бурные перемены, происходившие на европейском континенте в связи с Французской революцией и Наполеоновскими войнами, оказали серьезное влияние и на судьбу Австрии. Завоевания Франции в Германии, реформы, проводимые в германских государствах, и, прежде всего, создание 12 июля 1806 г. под протекторатом Наполеона Рейнского союза из 16 южных и юго-западных государств, вышедших из состава империи, превратили ее по сути в фикцию. 6 августа 1806 г. Франц II Габсбург сложил с себя корону Священной Римской империи и объявил о ее роспуске. Еще раньше произошли коренные изменения в правовом характере власти Габсбургов над династическими землями. В ответ на провозглашение Наполеона французским императором Франц принял 11 августа 1804 г. титул императора Австрии — Франц I. Таким образом, его владения преобразовывались в наследственную империю, хотя в патенте говорилось лишь о комплексе отдельных королевств и земель, которые сохраняют свои титулы, конституции и привилегии. Тем не менее в историографии принято говорить об Австрийской империи или Габсбургской монархии.

Границы этого государственного образования в период наполеоновских войн, активным участником которых являлась Австрия, неоднократно менялись. Дважды империя потерпела сокрушительное поражение, дважды Наполеон вступал в Вену, в 1805 г. и в 1809 г., и диктовал условия мира, по которым монархия потеряла значительную часть своих земель, в том числе Венецию, Истрию, Далмацию, Триест, Тироль, Форарльберг, часть Каринтии и Хорватии, Западную Галицию. Последнее поражение было настолько тяжелым, что речь шла о самом существовании государства. Наполеон требовал даже отречения Франца. Австрия была на грани банкротства.

В этих сложнейших условиях министром иностранных дел был назначен К.В.Л. Меттерних, занимавший до этого пост австрийского посла в Париже и хорошо знавший Наполеона. В истории Австрии началась так называемая «эра Меттерниха», продлившаяся до революции 1848 г.

Граф (с 1813 г. князь) Клеменс Венцель Лотар Меттерних-Виннебург-Байльштайн (15.5.1773-11.6.1859), представитель древнего рейнского рода, родился 15 мая 1773 г. в Кобленце. Его отец находился на императорской дипломатической службе. Потеряв в ходе французской революции свои рейнские владения, семья Меттерниха переехала в Вену. Женитьба в 1795 г. на внучке бывшего австрийского канцлера В. Кауница ввела молодого человека в круги политической элиты империи и открыла перед ним возможности успешной дипломатической карьеры. Его влекло дипломатическое поприще, он рано понял, что судьбы мира часто вершатся в тиши кабинетов, а не на полях сражений. В 1801 г. он был назначен посланником в Дрезден, в 1803 г. — в Берлин, а в 1806 г., по желанию Наполеона, в Париж. В октябре 1809 г., после поражения Австрии в войне с Францией, он стал министром иностранных дел. Ясность ума, выдающаяся способность верно оценить ситуацию и принять соответствующее моменту решение позволили Меттерниху завоевать доверие императора в период тяжелых испытаний, выпавших на долю Австрии во время наполеоновских войн.

Вершиной дипломатической деятельности Меттерниха стал Венский конгресс 1814–1815 гг. Мастер изощренной дипломатической игры, он сумел обеспечить Австрии положение державы первого ранга в «европейском концерте», закрепив ее ведущие позиции в Германии и Италии. Эпоха конгрессов Священного союза 1818–1822 гг. стала торжеством системы Меттерниха, суть которой заключалась в обеспечении равновесия сил в Европе и сохранении стабильности и порядка внутри государства. Он стремился поставить заслон либеральным и национальным движениям, которые угрожали самому существованию многонациональной империи. Современники часто называли его «кучером Европы» и «лекарем революций». Почти сорок лет Меттерних определял политику Австрии. В 1821 г. он получил высший государственный пост канцлера. Про Меттерниха говорили, что он служил трем поколениям дома Габсбургов, хотя никогда не был слугой: императором Францем он руководил, за Фердинанда управлял, а Францу Иосифу давал советы.

Революция 1848 г. привела к отставке Меттерниха, он был вынужден эмигрировать. Вернувшись в 1851 г. в Австрию, бывший канцлер до последних дней пытался оказывать влияние на политику, высказывая политические предложения, свои оценки, но они уже мало на что влияли. Наступила другая эпоха, которая требовала иных государственных деятелей.

Стержнем послевоенной политики Меттерниха было примирение с Францией. Он писал императору Францу, что Вена должна научиться искусству лавирования. Сам же Меттерних владел этим искусством в совершенстве. Он стремился проводить Realpolitik, его первой задачей было обеспечить истощенной стране спокойствие и порядок, оздоровить финансы, оживить экономику. Для активной внешней политики больше не было ресурсов.

Прагматичный подход нового министра иностранных дел к политике сказался и в активной роли, которую Меттерних сыграл при заключении брака Наполеона с дочерью Франца I эрцгерцогиней Марией Луизой, что укрепило связи с Францией. Стабилизация внешнеполитического положения империи позволила обратиться к осуществлению реформ внутри страны. Брат императора эрцгерцог Карл (победитель Наполеона при Асперне в 1809 г.) руководил военной реформой. Главным достижением этого периода стала модернизация правовой системы. В 1811 г. было принято «Всеобщее гражданское законодательство», было реформировано и уголовное законодательство. В немецко-чешских землях (Венгрия отказалась признать новые законы) вводилась единая правовая система, провозглашалась свобода и неприкосновенность личности и собственности. Это был важный шаг на пути создания правового государства.

Большое значение для будущего страны имели и реформы в области образования. В наследственных землях была создана государственная школьная система, доступная всем социальным классам, что позволило школе стать важным инструментом социальной мобильности. Средняя ступень образования также реформировалась. Потребности развивавшейся экономики привели к необходимости открытия новых реальных училищ и высших технических школ в разных землях империи.

Однако несмотря на некоторое оживление экономики стабилизировать финансы все же не удалось. Расходы на войны покрывались за счет большой эмиссии бумажных денег, и в 1811 г. государство вынуждено было объявить себя банкротом. В определенной степени это было связано с тем, что центр никогда не являлся собственником богатств земель и был вынужден договариваться с ландтагами (сословными представительствами земель) о размере налогов, особые сложности всегда вызывали переговоры с Венгрией.

Когда разразилась новая европейская война — Великая армия Наполеона вторглась в Россию — Австрия находилась в союзе с Францией. Однако поражение Наполеона и начало освободительной войны в Германии заставили монархию сменить курс. Меттерних стремился обеспечить Австрии роль посредника в восстановлении мира и равновесия в Европе. Во многом благодаря его искусной дипломатии Австрийская империя смогла сохранить статус великой державы и сыграть одну из главных ролей на Венском конгрессе, где решалась судьба послевоенной Европы.

Меттерних был убежден, что сохранение целостности многонационального габсбургского государства возможно лишь при устойчивом равновесии сил в Европе, которое обеспечивает «концерт европейских держав». Его усилия были направлены на то, чтобы укрепить позиции Австрии в Европе, добиться для нее преобладающего влияния в Италии и Германии. По решениям конгресса восстанавливались границы Австрии на 1797 г., за исключением Австрийских Нидерландов. Были возвращены Тироль и Форарльберг, а также приобретен Зальцбург. В состав империи вошли Ломбардо-Венецианское королевство, в Модене, Парме и Тоскане правили боковые ветви Габсбургского дома. Таким образом, значительная часть Италии, причем экономически наиболее развитые провинции, находилась в сфере влияния Австрии. Она обеспечила себе также доминирующие позиции в созданном на конгрессе Германском союзе, включившем в себя немецко-чешские земли империи.

Меттерних, во многом определявший политику империи после 1809 г., ставший канцлером в 1821 г., вопреки распространенному мнению никогда не стремился к реставрации старых порядков. Он понимал необратимость происшедших в Европе изменений. Австрийский канцлер был не ретроградом, а консерватором. «Консервативный принцип, — писал он, — вот что формирует основу внутренней и внешней политики Австрии. Наше существование и мир в Европе теснейшим образом связаны с поддержанием этого принципа». Свою задачу Меттерних видел в том, чтобы обеспечить порядок и стабильность в империи, оградить ее от возможности революционного взрыва. В рамках всей Европы эту охранительную роль был призван выполнять Священный союз, в рамках Германии — руководство Германского союза.

В Вене считали, что необходимо твердо противодействовать всякому стремлению к переменам, так как любая попытка что-либо изменить повлечет за собой лавину революции, ввергнет страну в хаос, будет угрожать самому существованию монархии. В этом противостоянии анархии, в сохранении единства и стабильности в империи монарх может опираться на бюрократию, армию и католическую церковь. Эти институции носили наднациональный характер и, наряду с фигурой императора, являлись теми скрепами, которые обеспечивали целостность государства.

Меттерних, во многом определяя внешнюю политику империи, в области внутренней политики не имел решающего голоса. Здесь важную роль играл его противник граф Ф.А.Коловрат, отвечавший в Государственном совете за внутреннюю и экономическую политику. В придворных кругах, в среде высшей бюрократии у Меттерниха было много врагов. Именно поддержка монарха обеспечивала его особое положение в системе власти. После смерти в 1835 г. Франца I Меттерних утратил свою главную опору. На престол в соответствии с принципом легитимности вступил не способный к управлению старший сын Франца эпилептик Фердинанд I. При нем был создан Государственный совет под руководством его дяди эрцгерцога Людвига. В совет входили Меттерних и Коловрат, взаимная вражда которых нередко блокировала работу этого органа управления.

Важнейшей проблемой, которая сдерживала экономическое развитие страны, являлась нехватка финансовых средств. Благодаря основанию в 1817 г. Национального банка, реформированию налоговой системы и ряду других мер правительства, финансовое положение страны постепенно стабилизировалось, что открыло возможности для довольно длительного благоприятного экономического развития вплоть до кризиса 1847 г. В этот период (так называемый предмартовский, т. е. до мартовской революции 1848 г.) в стране развернулась промышленная революция и началось становление индустриального общества. Это было время активного железнодорожного строительства, роста текстильного производства. Промышленность развивалась прежде всего в немецких и чешских землях, восточные и юго-восточные области (Венгерское королевство, Галиция) оставались аграрными, что еще более усугубляло различия в уровне развития земель империи.

Хотя в Австрии к середине XIX в. и не сложилось еще достаточно развитого, экономически и политически активного «третьего сословия», а крупная буржуазия была тесно связана с правящими кругами и аристократией, тем не менее и здесь в буржуазную среду начинают проникать либеральные идеи. Главными носителями их стали образованные городские слои. В связи с ускорением индустриализации обострялись и социальные проблемы. Под влиянием европейских революций 1830 г. в стране оживилось оппозиционное движение. Ответом властей на это стало усиление полицейского надзора. Однако несмотря на полицейский гнет и жесткую цензуру, все более широкие слои населения в 40-е годы вовлекаются в политику, выступают против политической системы в целом. В это время оформляются различные политические течения, которые во весь голос заявят о себе в 1848 г.

Помимо либеральных и демократических движений все большую силу набирали и национальные движения различных народов империи. Национализм, одно из важнейших идейных течений XIX в., представлял реальную угрозу существованию многонационального государства. Националистические доктрины, разработанные немецкими романтиками, рассматривали этническую принадлежность и язык как основные составляющие, определяющие идентичность сообщества. С конца XVIII в. начинается становление национального самосознания народов империи, обращается особое внимание на развитие национальной культуры, языка, пишутся национальные истории. В связи с развитием капитализма и формированием национальной буржуазии в 30-40-е годы XIX в. эти процессы ускорились, что привело к политическому оформлению национальных движений. Наиболее активным национальное движение было в тех землях, которые имели исторический опыт существования в качестве самостоятельных государств — у венгров, чехов, поляков, у стремившихся к созданию единого государства итальянцев.

Венгры сохранили традиции своей государственности даже в составе монархии Габсбургов. В Венгерском королевстве продолжало действовать Государственное собрание (сословное представительство) и сословная конституция. Само королевство являлось многонациональным образованием, здесь жили словаки, хорваты, сербы, румыны, причем мадьяры не составляли большинства населения. Тем не менее мадьярский национализм выдвигал программу создания национального государства во всех землях короны св. Стефана. Это вызывало противодействие невенгерских народов, в среде которых также развивались национальные движения, особенно у хорватов.

У южных славян накануне революции определенное распространение получили идеи иллиризма. Его идеологи предлагали создать под властью Габсбургов Иллирийское королевство в составе Хорватии, Славонии и Далмации. Они подчеркивали этническое родство хорватов и сербов, не считали существенными конфессиональные различия между ними и стремились к объединению южных славян в рамках единого государственного образования. Иллиризм стал идеологическим противовесом мадьярскому национализму.

В землях Чешского королевства (Чехии, Моравии, Силезии) этнический состав также был пестрым. Со времен средневековья здесь рядом со славянами жили немцы, составлявшие большинство населения городов и занимавшие ведущие позиции в экономике и муниципальном управлении. Эти земли, наряду с собственно австрийскими, представляли собой ядро габсбургского государства, которое подверглось реформированию еще в период правления Марии Терезии и ее сына и где была создана централизованная система управления. Они были самыми развитыми в промышленном отношении, здесь жило наиболее образованное население. В период экономического подъема в Чехии начинает формироваться национальная буржуазия, появилась чешская интеллигенция, активно выступавшая за национальное возрождение. Ее лидеры во главе с Ф.Палацким выдвинули программу австрославизма, т. е. обеспечения равноправия славян в рамках Австрийской империи.

В результате разделов Польши Габсбурги получили обширную провинцию — Галицию. Польская шляхта, хотя и не оставляла надежд на восстановление независимой Польши, все-таки в составе Австрийской империи чувствовала себя лучше, чем поляки в Пруссии и России. Галиция даже рассматривалась частью польской элиты как плацдарм, откуда начнется возрождение исторической Польши. Важным было и то, что центральная власть помогала обеспечить господство шляхты над крестьянством — православными русинами. Тем не менее революционные события затронули и поляков, которые выступили со своими национальными требованиями.

Ситуация в Ломбардо-Венецианском королевстве осложнялась тем, что за его пределами, в других итальянских государствах, набирали силу движения, целью которых было создание единой Италии. Естественно, они оказывали сильное воздействие на итальянцев, против своей воли оказавшихся в составе монархии Габсбургов. Национальное движение здесь стремилось к освобождению из-под власти Вены.

Недовольство закосневшей системой Меттерниха с ее всевластием полицейского аппарата охватывало все более широкие слои населения. Экономически окрепшая буржуазия требовала политических прав. Народы империи заявляли о стремлении обеспечить свою идентичность и равноправие. Эти тенденции нарастали в стране, державшейся в жесткой узде меттерниховской системы. Два десятилетия правящим кругам Австрии еще удавалось держать ситуацию под контролем. Однако политика сдерживания не могла быть эффективной в долгосрочной перспективе.

Все эти настроения вырвались наружу в период революционных потрясений 1848–1849 гг., поставивших под вопрос само существование многонациональной монархии Габсбургов.

Революция в Австрийской империи стала частью общеевропейской революционной волны 1848 г. Австрийская революция была теснейшим образом связана с германской. Их объединил важнейший вопрос — создание единого немецкого национального государства. Однако в центре австрийской революции находилась национальная проблема, которая во многом определила развитие и исход революции. Империи пришлось столкнуться с революционными выступлениями в своих итальянских владениях, в австрийских и чешских землях, в Венгрии.

Не только национальные движения, но и движения социального протеста сыграли большую роль в революционных событиях. Неурожаи 1846–1847 гг., экономический кризис 1847 г., поставивший страну на грань финансового коллапса, серьезно ухудшили положение населения и способствовали радикализации его настроений. В крупных городах рабочие приняли участие в революции. Угроза крестьянских выступлений заставила правительство провести аграрную реформу. Однако основную массу участников революционных процессов составляло образованное бюргерство: интеллигенция, студенчество, мелкобуржуазные слои. Их лозунгом была конституция, новая организация государства и общества на либеральных началах. Лидеры либеральной партии сознавали возможность социальной радикализации революции и боялись ее. Эти опасения во многом определили политику либерального центра, который стремился ограничить революцию.

Первыми на известия о революционных событиях во Франции откликнулись венгры. На заседании Государственного собрания Венгрии лидер оппозиции Л. Кошут выступил 3 марта 1848 г. с эмоциональной речью, в которой потребовал ответственного перед парламентом правительства и введения конституции для всей империи. На следующий день его речь была переведена на немецкий язык и распространена в Австрии, что вызвало широкое петиционное движение по всей стране.

Протестные выступления переросли 13 марта 1848 г. в Вене в восстание против имперских властей. Недовольство всех этих сил было направлено против Меттерниха, который стал в империи и в Германском союзе символом реакции, воплощением деспотизма. Двор и правительство капитулировали, отправив в отставку Меттерниха, который был вынужден покинуть страну.

Наиболее сильную угрозу династии представляло венгерское революционное движение, возглавляемое Кошутом. Начавшись восстанием 15 марта в Пеште, революция, носившая антиабсолютистский характер, вскоре победила во всей Венгрии. Страна получила первое ответственное перед Государственным собранием правительство. Парламент принял ряд законов, упразднявших феодальную зависимость, вводивших свободу слова, печати, собраний, вероисповеданий, равенство всех перед законом. Фактически сохранялась лишь персональная уния с Австрией. Под давлением революционных выступлений венгров австрийский император Фердинанд I в конце марта был вынужден официально утвердить эти законы.

Вскоре двор объявил о предстоящем созыве представительного собрания для выработки конституции и о создании нового высшего коллегиального и ответственного перед будущим парламентом органа исполнительной власти — Совета министров. 25 апреля был опубликован текст конституции, где провозглашались демократические свободы и предусматривалось создание двухпалатного парламента, а 11 мая — издан избирательный закон, устанавливавший высокий имущественный ценз. Вся полнота исполнительной власти закреплялась за императором, которому принадлежало также право абсолютного вето в отношении законов, принятых парламентом.

Оба закона вызвали возмущение широких слоев общества и привели 15–16 мая к антиправительственному выступлению жителей Вены. Результатом этого давления стали указы о создании однопалатного законодательного собрания и некоторой демократизации избирательной системы: предусматривались двухстепенные выборы, в которых должны были участвовать все мужчины.

Хотя основные требования оппозиционных сил были довольно быстро удовлетворены, вскоре стало ясно, что этим дело не ограничится. Речь шла о самой возможности дальнейшего существования многонационального государства. Выступления ненемецких народов империи со своими национально-политическими требованиями выдвинули этот вопрос на первый план. Революция 1848 г. ознаменовала переход от идеологического к политическому национализму. Произошедшие в стране события поставили и австрийских немцев перед трудным выбором: или сохранение целостности монархии Габсбургов, трансформированной в конституционное государство, или объединение всех германских государств и создание единой немецкой нации. Этот дуализм наложил отпечаток на самосознание австрийских немцев на многие годы.

Проблема создания единого немецкого государства, подразумевавшая включение в его состав полностью или частично территории Австрийской империи, затрагивала судьбы многих народов Центральной Европы. В ответ на подготовку к выборам в общегерманское Франкфуртское собрание, в кругах славянских либеральных политиков родилась идея созыва съезда представителей национальных движений славянских народов для выработки общей платформы. 2 июня 1848 г. в Праге под председательством Ф. Палацкого открылся славянский съезд. Угроза включения славянских земель в состав Великой Германии заставляла славян сплотиться вокруг Австрии, способной, по их мнению, защитить славянские народы от исчезновения в немецком государстве. В центре обсуждения на съезде был вопрос о преобразовании Австрийской империи в конституционную федеративную монархию, где все народы пользовались бы равными правами. Подавляющее большинство делегатов высказались за идеи австрославизма и против включения чешских земель в общегерманское государство.

В то время, когда делегаты съезда обсуждали «Манифест к европейским народам», на улицах Праги развернулась вооруженная борьба между правительственными войсками и восставшими жителями города. Июньское пражское восстание стало кульминацией революции в чешских землях, оно было жестоко подавлено, а Славянский съезд распущен властями. Несмотря на то что потенциал революции еще не был исчерпан, в ходе ее наметился перелом. Громкие победы армии Й. Радецкого в Италии над пьемонтскими войсками вызвали взрыв патриотических настроений австрийских немцев.

В этой обстановке состоялись выборы в имперское собрание (рейхстаг), начавшее работу в Вене 22 июля 1848 г. В центре его деятельности находились обсуждение аграрного вопроса и разработка новой конституции. После долгих дебатов рейхстаг принял закон об отмене повинностей крестьян на основе умеренного выкупа, который частично погашался государством. Это стало одним из важнейших социальных завоеваний революции. После решения аграрного вопроса крестьяне потеряли интерес к революции.

В Венгрии была проведена более радикальная, чем в Австрии, аграрная реформа, крестьяне были освобождены без выкупа. Личные свободы и землю здесь получило все население, но вопрос о национальных правах невенгерских народов даже не был поставлен. Стремление сохранить гегемонию мадьярской нации как государствообразующего этноса Венгерского королевства, идея единой политической мадьярской нации исключали всякую возможность уступок национальным требованиям других народов Венгрии. Поэтому венгерская революция стала быстро терять своих потенциальных союзников, а австрийские правящие круги сделали все, чтобы раздуть пламя межнациональной розни. Самым опасным для Венгрии был хорвато-венгерский конфликт. Руководство национальных движений сербов, хорватов и трансильванских румын стало союзником Вены. В сентябре 1848 г. с вторжения на венгерскую территорию войск хорватского бана (наместника императора) Й. Елачича началась война против Венгрии.

В начале октября 1848 г. в Вене вспыхнуло восстание студентов, ремесленников и рабочих, выступивших в защиту венгерской революции. Город перешел в руки восставших, которые протестовали против отправки имперских войск для подавления революционной Венгрии. Эта «красная революция» явилась тревожным сигналом для контрреволюционных сил. 30 октября фельдмаршал А. Виндишгрец неподалеку от Вены нанес поражение двигавшимся на помощь восставшим венгерским войскам. После длительной осады столица была взята штурмом.

Главной задачей Габсбургов стало подавление революции в Венгрии. Правящие круги империи, в первый период революции пребывавшие в состоянии некоторой растерянности, консолидировались и перешли в наступление. Это предполагало не только вооруженную борьбу. В ноябре 1848 г. во главе Совета министров встал умный и решительный политик князь Ф. Шварценберг. Он понимал необходимость серьезных изменений в империи. Его ответом на социальные беспорядки была революция сверху — политика консервативной модернизации. Практически недееспособного императора Фердинанда I заставили 2 декабря 1848 г. отречься от престола в пользу 18-летнего племянника Франца Иосифа, находившегося под сильным влиянием Шварценберга.

Австрийский император Франц Иосиф I (18.08.1830-21.11.1916), вступивший на трон 18-летним юношей в разгар революционных событий 1848 г., закончил свое царствование во время Первой мировой войны. 68 лет занимал он один из старейших и самых значительных европейских престолов — престол династии Габсбургов. Его правление — это целая эпоха в истории многонациональной Австрийской империи.

Франц Иосиф не отличался выдающимися способностями. Он скорее был первым чиновником своего государства, педантично вникавшим во все мелочи управления. Главную свою задачу Франц Иосиф видел в сохранении наследия Дома Габсбургов. Династическая идея составляла основу его мировоззрения. В его системе ценностей центральное место занимала преданность династии и католической церкви. Укреплению единства и мощи Австрийской империи Франц Иосиф и посвятил свою жизнь.

Управляя многонациональной империей в эпоху подъема национализма, сам Франц Иосиф всегда оставался воплощением национальной и религиозной терпимости. Он враждебно относился к национализму, и прежде всего, к его немецкому варианту. На протяжении долгого правления ему неоднократно приходилось идти на компромиссы. Важнейшим из них стало австро-венгерское соглашение 1867 г., по которому единая абсолютистская империя преобразовывалась в дуалистическую Австро-Венгерскую монархию, где вводилось конституционное правление.

Францу Иосифу пришлось пережить много личных трагедий. В 1889 г. покончил с собой его единственный сын, наследник престола эрцгерцог Рудольф. Эта смерть до сих пор окутана легендами. Через девять лет его жена, императрица Елизавета, погибла от рук итальянского анархиста. Франц Иосиф мужественно переносил эти удары судьбы. Человек долга, он продолжал неустанно трудиться на благо своего государства.

На рубеже веков Франц Иосиф являлся для многих своих подданных олицетворением империи. 80-летний император говорил экс-президенту США Теодору Рузвельту: «Вы видите во мне последнего европейского монарха старой школы». Франц Иосиф пользовался глубоким уважением среди широких масс населения и был очень популярен в стране. Император умер в разгар Первой мировой войны. Вместе с ним ушла целая эпоха — эпоха империи.

4 марта 1849 г. имперское собрание, практически закончившее разработку либеральной конституции, которая предусматривала федерализм исторических земель, было разогнано правительством. В тот же день была октроирована (дарована императором) новая конституция. Она закрепляла централизацию монархии и предоставляла императору право издавать законы и накладывать вето на решения парламента, выборы в который обусловливались высоким имущественным и возрастным цензом. Но и эта конституция никогда не была введена в действие. Она оставалась лишь фасадом, скрывавшим стремление восстановить неограниченную власть монарха.

Вооруженная борьба в Венгрии продолжалась и в 1849 г. 14 апреля 1849 г. венгерский парламент объявил о низложении династии Габсбургов и Кошут провозгласил Венгрию республикой. Серия побед венгров над австрийскими войсками весной 1849 г. серьезно осложнила положение империи и заставила Вену обратиться за помощью к России. Судьбу революционной Венгрии решила 200-тысячная русская армия. 13 августа 1849 г. венгры были вынуждены сложить оружие.

Революция в Австрийской империи потерпела поражение в значительной мере потому, что революционные силы были расколоты как в социальном отношении, так и по национальному признаку. Политические и социальные конфликты перекрещивались с национальными. Это была революция наций, каждая из которых поставила вопрос о структуре всего государства, о самом его существовании. И решался этот вопрос по-разному, здесь не было единства. Проблема осложнялась еще и тем, что речь шла о положении немцев в империи, об их ведущей роли в Австрии и их принадлежности к Германии, что сталкивало их с национализмом славянских народов. Народы империи преследовали в этой революции различные цели. Это открывало перед контрреволюционными силами возможности для маневра, которыми они успешно воспользовались для подавления революции.

Вступивший на престол в разгар революционных событий Франц Иосиф был вынужден дать обещание править как конституционный монарх. Однако он был непреклонен в своем стремлении освободиться от этих обязательств и сразу же после консолидации положения в монархии осуществил это намерение. В декабре 1851 г. императорский патент отменил действие конституции 1849 г. и восстановил абсолютизм. Но это не означало возвращения к домартовским реалиям. Революционный шок не прошел бесследно для правящей элиты, стала очевидной необходимость социально-экономической модернизации империи.

Система управления, осуществлявшаяся в 1851–1859 гг., получила название неоабсолютизма, а по имени министра внутренних дел, проводившего ее в жизнь, А. Баха, ее нередко называли «баховской системой». Политика неоабсолютизма была направлена на создание сильного централизованного государства с общими финансами, единой таможенной системой и единой военной организацией, монархии, где были бы стерты всякие границы между австрийскими и неавстрийскими землями. Таким образом, это была своего рода «революция сверху», попытка сформировать из разнородных земель «современное государство» и обеспечить его единство. При проведении этой политики правительство опиралось на армию и чиновничество, как на носителей наднациональных интересов, и на союз с католической церковью. Конкордат, заключенный в 1855 г. с Римом, вернул церкви ряд прав и привилегий, которых она была лишена еще в правление Иосифа II.

Происходили изменения и в социальной структуре общества. Освобождение крестьянства от феодальных повинностей было проведено на довольно выгодных для него условиях, что способствовало развитию капиталистических отношений в деревне. Правительство проводило активную экономическую политику, которая привела к укреплению позиций австро-немецкой промышленной буржуазии. Эта политика способствовала складыванию единого общеимперского рынка.

Первым шагом на этом пути стало введение в 1850 г. единой для всей империи системы налогов. С 1 июня 1851 г. были отменены таможенные перегородки между Австрией и Венгрией, что облегчило австрийским товарам и капиталам путь на восток империи. В 1853 г. был заключен таможенный договор с Пруссией и другими германскими государствами о взаимном снижении пошлин.

Ускорению промышленного развития способствовало создание крупнейших акционерных банков, которые решали проблему кредитования капиталистических предприятий. Большое значение имело и строительство железных дорог, которое ускорилось после принятия закона 1854 г. о железнодорожных концессиях, предоставлявшего предпринимателям значительные льготы. Расширение железнодорожного строительства дало новый импульс развитию таких отраслей промышленности, как горнодобывающая, металлургическая и машиностроительная. Росла и техническая оснащенность промышленности.

Темпы промышленного развития были неодинаковыми в различных землях империи. Большинство областей оставались аграрными, три четверти населения были заняты в сельском хозяйстве. Наиболее интенсивно промышленное производство развивалось в Нижней Австрии, Чехии, Моравии и Силезии, где создавалась фабрично-заводская промышленность.

Однако несмотря на успехи, достигнутые в 50-е годы, в целом Австрийская империя в промышленном отношении отставала от передовых европейских стран. В середине XIX в. объем промышленной продукции на душу населения в наиболее развитой западной части монархии составлял лишь 25 % от английского показателя и 75 % от германского.

От экономической политики неоабсолютизма выиграла прежде всего австро-немецкая буржуазия. Ее исключительное положение явилось важным фактором обострения национальных противоречий в стране.

Росту оппозиции немало способствовала и централизаторская внутренняя политика правительства. «Баховская система» была попыткой централизовать монархию полицейско-бюрократическими методами. В стране было введено новое административное деление. Вся власть на местах передавалась имперской бюрократии. Наместничествами управляли штатгальтеры, которые подчинялись министру внутренних дел. Хорватия-Славония, Трансильвания, Воеводина и Банат, которые составляли земли венгерской короны, были отделены от Венгрии. Во главе Венгрии, разделенной на пять округов, был поставлен генерал-губернатор. В ней до 1854 г. сохранялось чрезвычайное положение.

Реформировались и центральные органы управления. В качестве совещательного органа при монархе с 1851 г. начал функционировать имперский совет, состоявший из 9 назначаемых императором советников. Для обсуждения вопросов управления периодически проводились также конференции министров. Однако большой роли эти органы не играли. После смерти в 1852 г. министра-президента Ф. Шварценберга Франц Иосиф сосредоточил в своих руках всю власть.

Помимо административных реформ, австрийское правительство уделяло большое внимание реорганизации правовой системы. В общих чертах она просуществовала до 1918 г. Были созданы суды трех инстанций: областные, земельные и высший судебный орган империи. По всей стране вводился единый уголовный кодекс, предусматривавший особо строгие наказания за политические преступления.

Большое значение для последующего развития страны имела реформа образования. Модернизация системы образования была вызвана потребностями капиталистического развития. Кроме того, она должны была служить важным инструментом обеспечения единства государства, чему способствовало также преподавание в университетах на немецком языке. Система образования делилась на несколько ступеней: народные школы, реальные школы и гимназии, университеты. Был провозглашен принцип всеобщего начального образования. На низшей ступени разрешалось преподавание на языке большинства населения общины. Это открыло перед представителями всех национальностей более широкие возможности для получения начального образования. В 1864 г. школу посещали 77,7 % детей школьного возраста, в немецких и чешских землях этот процент был еще выше — 97 %, в Венгрии — 82,7 %.

Таким образом, в результате проведения ряда реформ в области управления, юстиции, финансов, образования и в различных отраслях экономики был заложен базис дальнейшего развития по пути модернизации. Однако полностью реализовать свою программу правительству А. Баха не удалось. Его политика была противоречивой: буржуазные по своей сути преобразования проводились абсолютистскими методами. Стремление к централизации и германизации обширной империи наталкивалось на сопротивление национальной оппозиции. Усиление клерикализма во внутренней политике вызывало неприятие и в среде австро-немецкой либеральной буржуазии. Но важнейшую роль в крахе системы сыграл финансовый вопрос. Подобная политика, требовавшая больших затрат, не имела достаточной финансовой базы, а экономический кризис 1857 г. полностью расстроил финансы страны.

Назревавшие в течение десятилетия экономические, социальные и национальные проблемы встали во весь рост после поражения империи в австро-итало-французской войне 1859 г. Одной из причин поражения стала изоляция Австрии на международной арене, в которую она попала после Крымской войны. Позиция, занятая ею во время этой войны, стремление не допустить роста российского влияния на Балканах сделали Россию оппонентом Австрии. С другой стороны, отказ от участия в активных военных действиях не принес дивидендов и от союза с западными державами. В результате в 1859 г. Австрия оказалась в одиночестве перед лицом Сардинии, ведшей войну за объединение Италии, которую поддержал Наполеон III. Смена внешнеполитической ориентации (отказ от ставки на союз «консервативных держав» — Австрии, России, Пруссии) стала роковой для империи с точки зрения удержания ее позиций в Италии и Германии.

Катастрофический исход войны 1859 г., в результате которой монархия Габсбургов потеряла часть своих итальянских владений (Ломбардию), стал поводом для открытого проявления недовольства политикой правительства. Потеря престижа императора, лично возглавлявшего австрийскую армию, в сочетании с тяжелым финансовым кризисом стали причинами постепенного отхода от автократической системы управления страной.

В рамках неоабсолютистской системы, которая вызывала неприятие большей части общественности и национальных движений, невозможно было достичь стабилизации внутреннего положения в стране. Правящие круги империи в поисках выхода из кризиса были вынуждены изменить политический курс и вступить на путь реформ.

При разработке проекта реформ в имперском совете развернулась борьба между федералистами и централистами, отстаивавшими интересы, с одной стороны — дворянства земель, с другой — буржуазии. Первоначально Франц Иосиф, стремившийся избежать любого ограничения своей власти, решил принять план, предложенный венгерскими староконсерваторами. Императорский диплом от 20 октября 1860 г. об урегулировании внутренних государственно-правовых отношений в монархии провозглашал, что отныне император осуществляет свои законодательные права при содействии ландтагов (сословно-представительных органов земель) и рейхсрата, куда ландтаги посылают своих депутатов. Землям империи предоставлялось самоуправление в отношении вопросов, не входивших в сферу общеимперских. Такое решение стало победой федералистов, консервативных сил, однако она оказалась пирровой.

Стабилизировать положение в империи, пойдя лишь на такие формальные уступки, не удалось. Октябрьский диплом не только не успокоил страсти, но и явился новым стимулом для выдвижения национальных требований. Кризисная ситуация обострилась до предела. В этих условиях произошел поворот правительственного курса, законодательно закрепленный изданием Февральского патента 1861 г., который явился компромиссом между либеральным конституционализмом и стремлением аристократии земель к сохранению их автономии.

Изменение позиции Франца Иосифа объясняется тем, что после поражения в Италии он решил активизировать германскую политику. Для этого ему была нужна поддержка немецких либералов в Австрии и великогерманской общественности в Германии. Добиться же этого можно было лишь предоставив буржуазии определенные политические права. Поэтому февральская конституция вводила в стране парламентское представительство, что явилось важным этапом в развитии конституционности и становлении гражданского общества в Австрии.

Проект новой конституции правительство разрабатывало под руководством А. Шмерлинга. Центральной политической идеей главы кабинета стала идея укрепления единства империи. Консолидации он стремился достичь, обеспечив за немцами лидирующие позиции в политической системе. Основной задачей Шмерлинг считал создание имперского представительного органа как противовеса венгерскому Государственному собранию. Февральская конституция предусматривала создание парламента (рейхсрата) в двух видах. Общеимперские дела должны были обсуждаться в «широком» рейхсрате, куда все земли империи посылали своих депутатов, в «узком» — дела, касающиеся невенгерских провинций, так называемой Цислейтании (р. Лейта делила империю на австрийскую и венгерскую части).

Однако централистская конституция вызвала широкую оппозицию в землях империи, многие из которых не послали своих представителей в начавший 1 мая 1861 г. работу парламент. Особенно ожесточенным было сопротивление Венгрии. Государственное собрание здесь выступило за полное восстановление законов 1848 г., настаивая на том, что отношения между Австрией и Венгрией должны строиться на базе персональной унии. В ответ на эти требования Франц Иосиф 22 августа 1861 г. распустил венгерский парламент и ввел в Венгрии чрезвычайное положение.

Первый австрийский парламент продолжал свою деятельность до 1865 г. Хотя император отказался закрепить в конституции основные гражданские права и отверг закон об ответственности министров, тем не менее парламентом были приняты некоторые либеральные законы: закон об иммунитете депутатов, о прессе, о личной свободе. С помощью так называемой «избирательной геометрии» Шмерлинг обеспечил в палате депутатов немецко-либеральное большинство («конституционная партия»), которое поддерживало действия правительства. Однако привлечь другие национальности к сотрудничеству в рамках парламентской системы правительству Шмерлинга не удалось.

Сопротивление народов империи централизаторской политике правительства делало невозможным эффективное управление страной. Это осложняло финансовое положение империи, что было весьма опасно ввиду возможной войны с Пруссией и Италией. Кроме того, все более широкие круги общественности понимали, что без урегулирования конфликта с Венгрией невозможны подлинно либеральные реформы и в Цислейтании.

Важнейшую роль в изменении внутриполитического курса сыграла международная ситуация 60-х годов XIX в. Борьба за господство в Германии, ведшаяся на протяжении десятилетий между Австрией и Пруссией, была проиграна империей Габсбургов. Поражение в войне 1866 г. не только лишило ее последних итальянских владений (Венеции), но и заставило навсегда оставить претензии на ведущую роль в Германии. Бисмарк переиграл Франца Иосифа.

После победы движений за национальное объединение в Италии и Германии национальный вопрос должен был встать во всей своей остроте и перед монархией Габсбургов. Центральной проблемой для империи оставалось урегулирование отношений с Венгрией. Еще до австро-прусской войны начались тайные переговоры императора с представителями венгерской элиты. Они завершились принятием программы реорганизации системы управления страной, выдвинутой партией венгерского либерального дворянства под руководством Ф. Деака.

Было избрано весьма своеобразное решение государственно-правового тупика, в который зашла империя. В основу государственного устройства был положен не централизм и не федерализм, а дуализм. Империя преобразовывалась в двухцентровую конституционную монархию Австро-Венгрию, где обе части имели равные права, свои парламенты и правительства. Объединялись они на основе личной унии — император Австрии являлся королем Венгрии. Внешняя политика и оборона, остававшиеся прерогативой императора, были отнесены к категории «общих дел». Ведать ими должны были «общие министерства» — иностранных дел и военное. Для обеспечения их деятельности создавалось министерство финансов. Парламент каждой страны формировал делегации из 60 депутатов, которые должны были обсуждать отчеты общих министерств и утверждать их бюджеты. Три министра образовывали «общий совет министров» под председательством министра иностранных дел, к участию в котором привлекались также министры-президенты Цис- и Транслейтании. Такая форма существования империи — явление уникальное в истории.

17 февраля 1867 г. императорский рескрипт провозгласил восстановление венгерской конституции и образование ответственного перед парламентом правительства Венгрии. 21 июня того же года Франц Иосиф был коронован в качестве короля Венгрии и принес клятву верности конституции королевства. Таким образом, австро-венгерское соглашение стало свершившимся фактом без обсуждения в представительном органе Цислейтании.

Австрийский рейхсрат 21 декабря 1867 г. одобрил соглашение, формально заключенное между королем и венгерской нацией, и принял новую конституцию для Цислейтании, которая с небольшими изменениями сохранила свою силу до 1918 г. В декабрьской конституции законодательно были закреплены гражданские права и свободы, принцип разделения властей, ответственное министерство. Провозглашалось равенство всех народов монархии и равноправие языков в школе, администрации и общественной жизни. Компетенция двухпалатного парламента была достаточно широкой, ее ограничивали лишь прерогативы короны и выделение общеимперских дел. Название вновь сконструированного государства оставалось проблемой. Официально австрийская часть называлась «представленные в рейхсрате королевства и земли». Неофициально употреблялись названия Цислейтания (для Венгрии — Транслейтания) и Австрия. Когда в 1868 г. Франц Иосиф впервые назвал все государство «австро-венгерской монархией», разразился спор о том, можно ли считать это государство империей. Венгры решительно отказались от этого. Тем не менее принято называть дуалистическое государство Австро-Венгрией или Австро-Венгерской монархией.

Дуалистическое переустройство государства и принятие либеральной конституции открыло дорогу для ускоренной модернизации Австрии. Были созданы условия для перехода к современному индустриальному обществу.

Благоприятная конъюнктура, продолжавшаяся до 1873 г., способствовала быстрому экономическому подъему. 1867 г. стал пиком «грюндерства», когда создавались многочисленные акционерные общества. Начались так называемые «семь жирных годов». Это было время господства австро-немецких либералов в политике. Они сформировали и первое конституционное правительство. Либеральные кабинеты находились у власти до 1879 г. За этот период либералы добились серьезных успехов в борьбе с клерикализмом, отменив конкордат 1855 г., приняв ограничивавшие влияние церкви «майские законы» 1868 г. о браке и межконфессиональных отношениях. Важнейшее значение в этом отношении имел школьный закон 1869 г., выводивший школы из-под влияния церкви.

Одну из своих главных задач либералы видели в борьбе за расширение избирательных прав, за изменение избирательного закона 1867 г., по которому депутаты рейхсрата избирались ландтагами земель. Новый закон 1873 г. вводил прямые выборы по четырем куриям: от землевладельцев, от городов, от торговых палат и от сельских округов, число депутатов было увеличено с 203 до 353. Однако сохранявшийся высокий избирательный ценз приводил к тому, что право голоса имели всего 6 % населения Австрии.

К концу 70-х годов либералы стали терять свои позиции. Им не удалось выдвинуть программу, которая составила бы конкуренцию набиравшим силу течениям — немецкому националистическому движению и христианско-социальной партии. В своей политике либералы уделяли явно недостаточное внимание социальным и национальным проблемам. Не было у них и сильного лидера. В связи с серьезным экономическим кризисом 1873 г., вызванным биржевым крахом, что привело к росту недовольства средних слоев и активизации рабочего движения, ряды приверженцев либеральных идей стали редеть. По сути катастрофа 1873 г. означала идеологический крах австронемецкого либерализма. Внешнеполитические события — провозглашение 18 января 1871 г. Германской империи, поставившее крест на великогерманской политике австрийского либерализма, — также подрывали его влияние.

Серьезной проблемой для австро-немецких либералов стала недооценка ими национального вопроса. А между тем заключение австро-венгерского соглашения 1867 г. вызвало у народов Цислейтании очень неоднозначную реакцию. Чехи восприняли его как провокацию. Еще в августе 1866 г. на славянском конгрессе в Вене их лидеры выступили с идеей пентархии — проектом федеративного переустройства империи на основе обеспечения равных прав всем так называемым «историческим» народам, т. е. имевшим ранее свою государственность. После заключения соглашения чехи отказались послать своих представителей в рейхсрат и организовали широкое протестное движение. Чешское национальное движение стремительно радикализировалось.

Тем, что рейхсрат смог функционировать как парламент Цислейтании, санкционировать дуализм и принять декабрьскую конституцию, правительство было обязано поддержке поляков и словенцев, которые не присоединились к обструкции чехов. В свою очередь, центральная власть пошла на серьезные уступки полякам в Галиции. Провинция получила закон об образовании, гарантировавший полонизацию начальной и средней школы. В 1869 г. польский был введен как административный язык в органах управления и в судах, а в 1870 г. как язык преподавания в высшей школе. В правительство Цислейтании входил министр, представлявший интересы Галиции.

В то же время правительство предприняло попытку найти компромисс с «недовольными народами», прежде всего с чехами. В рескрипте ландтагу Богемии от 12 сентября 1871 г. Франц Иосиф признал «государственно-правовое положение земель чешской короны» и обещал короноваться в качестве чешского короля. В ответ чешский ландтаг принял 18 «фундаментальных статей», которыми гарантировалось полное равноправие чехов и немцев в Богемии. Принятие этих статей означало бы получение Чехией такого же статуса в монархии, каким обладала Венгрия.

Однако, как только появились первые сведения о ведущихся с чехами переговорах, австрийские немцы и венгры выступили с бурными протестами. Была организована античешская кампания в прессе. Канцлер Ф.Ф. Бойст указал императору на тяжелые внешнеполитические последствия такого решения. Свою роль сыграло и заявление германского императора Вильгельма I и Бисмарка о том, что они не желают иметь у своих границ автономную Чехию.

Отказ чехов пойти на уступки и послать депутатов в рейхсрат дал императору повод отозвать свои предложения. Чешский вопрос не был решен, а противостояние чехов и немцев в Богемии продолжало оставаться самой серьезной национальной проблемой монархии. Дуализм, обеспечивший ведущие позиции немцев в Цислейтании и мадьяр в Венгрии, при том, что ни та ни другая нация не составляла большинства населения своих стран, блокировал попытки федерального переустройства монархии. Немцы Цислейтании стремились удержать свои ведущие экономические и политические позиции, не допустив роста влияния численно превосходящих их славянских народов. Попытка решить судьбу полиэтничных чешских земель, в которых треть населения составляли немцы, без учета их интересов, была обречена на провал.

Несмотря на существование и других межэтнических конфликтов, например польско-русинские противоречия в Галиции, немецко-итальянские в Южном Тироле, немецко-словенские в Штирии, Каринтии и Крайне, все же национальная политика австрийского правительства была направлена на то, чтобы находить взаимоприемлемые решения, достигать компромиссов. Так, важным успехом в этом отношении можно считать подписание моравского соглашения, обеспечившего пропорциональное представительство чехов и немцев в ландтаге Моравии, и принятие такого же соглашения в многоязычной Буковине. Отношение к национальным движениям, если они не выходили за рамки 19-й статьи конституции, провозглашавшей равноправие народов, их языков и культур, было толерантным. Да и сами национальные движения не были направлены на развал империи, а стремились, прежде всего, обеспечить права своего народа в рамках общего государства.

Иной была национальная политика в Венгрии. Программой первого парламентского правительства Д. Андраши стало создание либерального национального государства. «Закон о равноправии национальностей» 1868 г., хотя и допускал использование родного языка в школе и местной администрации, но в первой же статье провозглашал наличие в Венгрии единой политической венгерской нации, объединяющей всех граждан страны, к какой бы национальности они ни принадлежали. Попытка создать мононациональное государство, принудительная мадьяризация народов Венгрии, все усиливавшаяся к концу века, вызывали сопротивление политических элит невенгерских народов. Единственное исключение было сделано для Хорватии-Славонии, которой по соглашению 1868 г. была предоставлена некоторая автономия.

Особую проблему представляло существование у границ Австро-Венгрии самостоятельных государств, населенных родственными этносами — Италии, Румынии, Сербии. Правящие круги Австро-Венгрии опасались сепаратистских тенденций у народов монархии. Их пугали идеи югославизма, т. е. объединения всех южных славян в едином государстве, идеи создания Великой Сербии, претензии Румынии на присоединение Трансильвании, в которой жило много румын. Панический страх, особенно у мадьярской элиты, вызывали идеи панславизма, за которыми Будапешту мерещилась рука Петебурга. Д. Андраши, ставший в 1871 г. министром иностранных дел монархии, прямо заявлял, что задача Австро-Венгрии создать оплот против России и пока она выполняет эту задачу, ее существование оправдано.

В отличие от либералов, большое внимание национальной проблематике уделяло пришедшее к власти в 1879 г. и ставшее политическим долгожителем (оставалось у власти 14 лет) правительство консерваторов под руководством личного друга императора Э. Тааффе. Он заявлял в рейхсрате, что Австрия не может быть ни немецкой, ни славянской страной, она должна быть австрийской. Правительство опиралось в парламенте на коалицию центра и правых, ядро которой составляли католики-консерваторы, поляки и старочехи. Проводя политику компромиссов и частичных уступок требованиям национальных движений, правительство пыталось разрешать возникавшие противоречия.

Биржевой крах 1873 г., приведший к росту политического радикализма и социальной активности трудящихся масс, поставил на повестку дня необходимость сильной социальной политики. Правительство Тааффе осуществило ряд реформ в области трудового законодательства. Эта социальная политика была настолько прогрессивна для того времени, что лидер австрийских социал-демократов В. Адлер на международном социалистическом конгрессе 1891 г. в Брюсселе заявил, что «Австрия наряду с Англией и Швейцарией имеет лучшие в мире законы по защите рабочих».

Под давлением общественных движений происходило и расширение политических прав. Снижение в 1882 г. имущественного ценза для имеющих право голоса с 10 до 5 гульденов ежегодного налога существенно увеличило число избирателей, в основном за счет рабочих, мелких торговцев и крестьян. Выход этих социальных слоев на политическую арену серьезно изменил расстановку сил в стране. На смену сдававшему свои позиции либерализму приходили новые движения. Одним из них стало немецко-национальное. В 1882 г. в Линце состоялся съезд Всегерманского союза под руководством Г. Шёнерера. Так возникло пангерманское движение в Австрии, выступавшее за объединение австро-чешских земель монархии с Германией. Однако эти идеи не получили широкого распространения в обществе, австрийские немцы в большинстве своем не собирались отказываться от своего многонационального отечества.

Наибольшей поддержкой в стране пользовались другие политические движения — социал-демократическое и христианско-социальное, которым удалось создать массовые партии современного типа. Лидером христианско-социального движения стал харизматичный политик К. Люгер. Из пестрой смеси антилиберальных группировок ему удалось создать Христианско-социальную партию (ХСП), которая выступала за социальные реформы в интересах трудящихся и создание сословно-корпоративного государства. В основу программы партии были положены идеи основоположника австрийского «социального католицизма» К. Фогельзанга, впервые сформулировавшего тезис о «социальном партнерстве». В национальном вопросе партия занимала откровенно антивенгерские и антисемитские позиции. Она использовала лозунг «католической социальной реформы» как средство мобилизации масс против либеральной элиты. Эти идеи Люгер стремился проводить в жизнь и в качестве депутата рейхсрата, и в качестве венского бургомистра, которым избирался несколько раз. На этом посту он много сделал для решения социальных вопросов в Вене. ХСП являлась организацией по преимуществу ремесленников и мелкой буржуазии, которые составляли основной корпус избирателей и обеспечивали партии победы на парламентских и муниципальных выборах.

На другом полюсе политического спектра находилась вторая влиятельная партия Австрии — социал-демократическая. Организованное рабочее социалистическое движение возникло здесь в начале либеральной эры, когда появились рабочие просветительные общества. Процесс создания рабочих организаций шел довольно быстро. Наряду с количественным ростом рабочего движения внутри него происходили сложные процессы дифференциации, сопровождавшиеся серьезным кризисом. Поиски компромисса между радикальным и умеренным крылом завершились объединением партии на съезде в Хайнфельде 30 декабря 1888 г. — 1 января 1889 г. Лидером социал-демократической партии стал В. Адлер. Достичь этого объединения партии Адлеру и его сторонникам удалось путем компромисса между ортодоксально-марксистской теорией и умеренной, ориентированной на специфически австрийские условия практикой.

Серьезнейшую проблему для австрийской социал-демократии представлял национальный вопрос. Избежать раскола в «малом Интернационале» рабочих движений многонационального государства путем примирения национальных противоречий и введения федерализации, за что ратовал Адлер, не удалось. Вторая по численности и влиянию на рабочее движение в стране чешская социал-демократия приняла в декабре 1893 г. решение о создании собственной партии. На VI съезде Социал-демократической рабочей партии Цислейтании в 1897 г. в устав было включено положение о том, что она является союзом отдельных национальных партий. С этого времени собственно австрийская партия стала называться Немецкой социал-демократической рабочей партией, она осталась объединением немецких рабочих Цислейтании.

Социал-демократы впервые вошли в рейхсрат в результате выборов 1897 г. благодаря проведенной новым правительством К. Бадени избирательной реформе. Согласно ей была создана пятая «всеобщая курия», куда вошли все мужчины старше 24 лет, при сохранении ценза оседлости. К выборам было допущено больше 5 млн избирателей. Демократизация избирательного права привела к тому, что новый парламент стал очень пестрым по составу, что серьезно осложнило деятельность правительства. Немцы утратили свои доминирующие позиции. Если в 1873 г. они составляли почти две трети депутатов, то теперь получили лишь 47 % мандатов. Большинство мест от Чехии завоевали более радикальные, чем старочехи, младочехи. Эти выборы показали, что не только буржуазные элиты, но и широкие массы населения земель настроены националистически.

Вскоре, во время кризиса, вызванного правительственными распоряжениями 1897 г. о языках для Чехии и Моравии, это проявилось со всей очевидностью. Правительство ввело двуязычие в судебных и административных учреждениях чешских земель. Все чиновники должны были знать немецкий и чешский языки. Эти распоряжения вызвали взрыв недовольства немцев. Начались массовые волнения, которые доходили до кровавых столкновений. Немецкие депутаты своей обструкцией парализовали деятельность рейхсрата. В результате бескомпромиссной позиции обеих сторон правительство было отправлено императором в отставку, а рейхсрат распущен.

Внутриполитический кризис, вызванный обострением немецко-чешского противостояния, продолжался, сменяющие друг друга кабинеты не могли стабилизировать ситуацию. Отмена в октябре 1899 г. распоряжений о языке привела к тому, что обструкцию в парламенте устроили теперь уже чешские депутаты. Вопрос о языках и административных преобразованиях стал для противоборствующих сторон вопросом престижа.

На рубеже веков процесс индустриализации в Австро-Венгрии ускорился. Годы с 1896 по 1914 считаются самыми успешными в развитии экономики страны. Промышленность обеих стран характеризовалась высоким уровнем концентрации производства и капиталов, особенно в новейших отраслях, таких как электротехника, энергетика, химия и др. Резко возросла роль финансового капитала. Несколько крупнейших венских, пражских и будапештских банков контролировали всю экономику империи.

В предвоенные годы экономическое развитие было стабильным, среднегодовые показатели прироста производства составляли 3,8 % для Австрии и 4 % для Венгрии. В то же время доля аграрного сектора еще была велика, в нем были заняты 53 % населения Австрии и 62,5 % населения Венгрии.

Что касается развития культуры и уровня образованности населения, то надо отметить, что в чешских и австро-немецких землях безграмотность практически была ликвидирована к концу XIX в. В Венгрии накануне войны 70 % населения было грамотным. Рубеж веков в Австро-Венгрии характеризовался невиданным доселе расцветом культуры и науки. Империя на закате своего существования дала миру плеяду выдающихся деятелей науки и искусства, таких как представители австрийской школы политэкономии К. Менгер, Е. Бем-Баверк, Ф. фон Хайек, философы Б. Больцано, Э. Гуссерль, Л. Витгенштейн, социолог К. Мангейм, основоположник психоанализа З. Фрейд, композиторы Г. Малер, А. Брукнер, А. Шёнберг, художники Г. Климт, Э. Шиле, О. Кокошка, писатели Г. фон Гофмансталь, С. Цвейг, Р. Музиль и многие другие.

Строительство метро в Будапеште. 1896 г.

Однако успешное индустриально-техническое и культурное развитие не сопровождалось ростом политической консолидации разнородных составных элементов империи. И в XX в. самой сложной проблемой двуединого государства оставалось урегулирование национального вопроса. Он усугублялся активными процессами урбанизации, миграцией сельского населения в индустриальные центры страны. Все земли монархии были смешанными в этническом отношении, провести границы между компактно проживающими этносами часто было невозможно.

В 1905–1906 гг. национальные противоречия несколько оттеснила на второй план борьба за всеобщее избирательное право, развернувшаяся с новой силой под влиянием русской революции. Наконец, в 1907 г. куриальная система была отменена. Выборы состоялись на основе всеобщего (для мужчин), равного, прямого и тайного голосования. Они принесли массовым партиям ожидаемый успех. Христианско-социальная партия получила в парламенте 96 мандатов, социал-демократы — 87, Немецкий национальный союз — 90 мандатов. Те социальные слои, которые до сих пор играли руководящую роль в государстве и занимали высшие правительственные посты — консервативная аристократия и либеральная крупная буржуазия, — проиграли эти выборы.

В рейхсрате австро-немецкие депутаты находились в меньшинстве (43 % мандатов), большинство мест принадлежало славянам. Такое соотношение сил заставляло правящие круги Австрии искать компромиссы, лавировать, чтобы сбить остроту межнациональных конфликтов.

Сильнейшую тревогу в Вене и Будапеште вызывало растущее брожение в югославянских областях империи, принявшее особенно угрожающий характер после аннексии в 1908 г. двух населенных сербами, хорватами и мусульманами османских провинций Боснии и Герцеговины, оккупированных монархией еще в 1878 г. В результате возник острый международно-политический кризис, наряду с несколькими другими приблизивший военную развязку 1914 г. В 1908 г. Австро-Венгрия оказалась на грани войны с Россией и Сербией.

В этих условиях вопросы балканской политики, югославянский вопрос и проблема дуализма становятся особенно актуальными. Свое решение этих проблем предлагал наследник престола, племянник императора Франц Фердинанд и близкий к нему круг молодых амбициозных политиков разных национальностей. Они видели выход из кризисной ситуации в ликвидации особого положения Венгрии. Венская резиденция наследника, дворец Бельведер, стала центром антидуалистических политических сил. Здесь разрабатывались планы переустройства империи на основе федерализма или триализма, т. е. предоставления южным славянам таких же прав, какими обладала Венгрия.

В то же время венгерская оппозиция развернула в стране широкую агитацию под «национальными лозунгами», добиваясь сведения экономических и политических связей с Австрией до минимума, т. е. до персональной унии. Этот кризис дуализма в 1907 г. удалось преодолеть. Были успешно завершены переговоры с Венгрией о квотах в общеимперских расходах: венгерская часть была увеличена до 36,4 % (в 1867 г. она составляла 30 %). Общеимперский рынок был сохранен. Противоречия на время были сглажены. Однако стала очевидной неустойчивость всего механизма, обеспечивавшего жизнедеятельность империи. Выявилась невозможность при сохранении дуализма проведения каких-либо радикальных структурных реформ ни в одной из половин империи.

Внутриполитический кризис в Австрии, вызванный обострением немецко-чешских противоречий, продолжался. Обструкции в парламенте устраивали то чехи, то немцы. Это противостояние приводило к росту националистических настроений, которые проникали и в среду бюрократии, всегда считавшейся одним из столпов сохранения единого государства. После парламентских выборов 1911 г. большинство мест в рейхсрате получил Немецкий национальный союз — 104, Христианско-социальная партия имела 74 мандата, а социал-демократы — 44. Правительство продолжало вести переговоры с чехами, предлагая различные варианты решения вопроса о языках, однако договориться не удавалось. Борьба в рейхсрате разгорелась с новой силой. В связи с растущим противостоянием в июле 1913 г. был распущен чешский ландтаг, а в марте 1914 г. рейхсрат. Деятельность парламентских учреждений в Цислейтании была приостановлена. Это свидетельствовало не только о накале национальных противоречий, но и о недостаточной зрелости гражданского общества, неспособного находить компромиссы при решении важнейших вопросов, от которых зависело само существование единого государства.

Однако несмотря на всю остроту национальных, социальных и политических конфликтов в последние годы существования Австро-Венгерской монархии, большинство ее населения не желало распада государства. Борьба наций в это время, по выражению одного из лидеров социал-демократии К. Реннера, была «борьбой за государство», которое каждая нация стремилась преобразовать согласно своим интересам и в рамках которого хотела достичь наибольшего влияния в экономической и политической сферах. Тем не менее объективно эта борьба ослабляла государство.

Правящие круги империи видели выход из тупика на пути внешних авантюр, полагая, что удачная война позволит им одним ударом разрубить узел внутренних проблем, покончить с центробежными устремлениями национальностей, что это единственная возможность сохранить мощную державу. Эта политика приводила к усилению политической и экономической зависимости от главного союзника — Германии. В результате две страны решили использовать убийство в Сараево 28 июня 1914 г. наследника австрийского престола эрцгерцога Франца Фердинанда как повод для развязывания военных действий, которые вскоре переросли в мировую войну. Поражение в этой войне привело к исчезновению с карты мира многовековой империи Габсбургов.

Османская империя в XIX веке: долгие поиски обновления

Рубеж XVIII–XIX вв. ознаменовался для Османской империи вынужденным изменением ее внешнеполитической ориентации. Французские войска Наполеона Бонапарта в 1798 г. высадились в Египте. Началась война с Францией, ранее традиционным союзником Порты. Союзные отношения у нее установились с Англией и Россией. В Средиземное море была введена русская эскадра под командованием адмирала Ф.Ф. Ушакова. Впервые Россия получила право проводить свои военные суда через Черноморские проливы и, более того, совместно с османскими военными силами не допускать в Черное море корабли нечерноморских государств. Это право было подтверждено и русско-турецким договором 1805 г. Статус проливов стал объектом международно-правового соглашения, подписанного двумя черноморскими державами.

После Аустерлица международная ситуация снова изменилась. По Пресбургскому миру у Франции появилась общая граница с Османской империей, у которой Наполеон разместил свои войска. Под французским нажимом Селим III вынужден был признать императорский титул Наполеона и отказаться от выполнения условий договора 1805 г. Осенью 1806 г. черноморские проливы были закрыты для российских военных кораблей, без ведома России вопреки прежним договоренностям были смещены господари Валахии и Молдавии. Все эти действия османских властей привели к тому, что империя была вовлечена в войну с Россией, а затем и с Англией (конец 1806 — начало 1807 г.).

Война сорвала планы преобразований, которые Селим III начал претворять в жизнь. К 1804 г. подразделения его нового войска, так называемые низам-и джедид (обновленный порядок), обученные и вооруженные по-европейски, насчитывали уже 12 тыс. человек. Большие успехи были достигнуты в реформировании артиллерии и строительстве нового флота. Некоторые достижения наблюдались в финансово-экономической и административной сферах. Был издан указ, призванный усилить контроль за провинциальной администрацией, устанавливавший срок пребывания на посту губернатора (вали) в три года. Усиливался султанский контроль за местными самовластными правителями (аянами). Новшества вводились в систему налогообложения и практику тимарных пожалований. В стране, однако, продолжались аянские усобицы и разбойничий произвол отдельных янычарских подразделений. Большую тревогу внушало положение в Сербии, где в 1804 г. началось открытое восстание под руководством Карагеоргия, направленное против действий местных янычар. В 1806 г. восставшими был освобожден весь Белградский пашалык, где, получив поддержку от воюющей с османами России, сербы установили собственное правление.

Янычары продолжали бесчинствовать и в других областях государства, особенно в европейских. Селим III, напуганный янычарским мятежом 1806 г. в Эдирне, а также начавшимися столкновениями между янычарами и его новыми войсками, вынужден был заявить об отказе от проведения новых реформ. Однако это не спасло султана-реформатора. Военные неудачи подготовили почву для очередного янычарского бунта, и в мае 1807 г. Селим III был низложен. На османский престол вступил Мустафа IV, известный своим консерватизмом и ненавистью ко всяким новшествам. Приверженцы свергнутого султана, находившиеся на Дунайском фронте, объединились вокруг видного румелийского аяна Мустафы Байрактара. В июле 1808 г. он, воспользовавшись перемирием с Россией, двинул свои войска на Стамбул с целью восстановить власть Селима III и продолжить его реформы. Однако по приказу Мустафы IV Селим уже был убит. Свергнув султана-узурпатора, сторонники Байрактара возвели на престол его младшего брата Махмуда.

Заняв пост великого везира, Мустафа-паша Байрактар попытался продолжить дело Селима III. Было воссоздано войско нового строя. Возобновились воинские учения, были уменьшены размеры жалования янычар, которое стало много меньше, чем у нового войска. Изменилось и отношение к аянам. Будучи сам выходцем из их среды, Байрактар, в отличие от султана Селима, стремился не подавлять аянскую независимость, а договариваться с ними. С этой целью наиболее влиятельные аяны Анатолии и Румелии были приглашены в столицу, где они вместе с представителями Порты должны были обсудить планы дальнейших реформ и заключить Союзный пакт, призванный положить конец междоусобицам. Документ, который, кроме аянов, подписали султан и шейх-уль-ислам, официально узаконивал власть аянов, ранее не признаваемых центральной властью. В какой-то мере это соглашение означало и ограничение власти Махмуда II (1808–1839), вынужденного пойти на компромисс с реальными хозяевами провинций.

Однако попытка преодолеть раздробленность путем союза с аянами оказалась несостоятельной. Через три месяца в ходе нового выступления янычар сам Байрактар погиб, новые войска были распущены, сторонники реформ убиты или бежали за пределы империи. Первая попытка реформ окончилась неудачей. В государстве оказалось слишком мало людей, понимавших их необходимость, да и среди них не было единодушия. Заботившиеся о своих интересах аяны не могли стать надежными союзниками реформаторов. Улемы (богословы), стамбульская знать, дворцовое окружение открыто противились нововведениям.

Весной 1809 г. активизировались военные действия с Россией. Тяжелые поражения турецких войск заставили Порту в октябре 1811 г. просить мира. Османским властям пришлось согласиться на значительные уступки. По заключенному в мае 1812 г. Бухарестскому мирному договору граница между Россией и Османской империей устанавливалась по р. Прут, подтверждалось право Петербурга покровительствовать Дунайским княжествам, Сербии была обещана внутренняя автономия, за Россией было признано право на добровольно вошедшие в ее состав области Закавказья. Заключенный в мае 1812 г. Бухарестский мирный договор был необходим и для России, находившейся в преддверии войны с Наполеоном.

Воспользовавшись начавшейся войной России с наполеоновской Францией, Порта нарушила условия только что заключенного договора, лишила Сербию всех прав автономии, введя войска и жестоко расправившись с местным населением. Ответом на репрессии было новое восстание сербов в 1815 г., которое поддержала Россия, одержавшая к этому времени победу над Наполеоном. Султанскому правительству пришлось вернуть Сербии внутреннее самоуправление, но утвердившаяся там княжеская династия Обреновичей обязалась быть лояльной султану.

К 20-м годам назрел кризис и в отношениях других балканских народов с османскими властями. В 1821 г. почти одновременно началось повстанческое движение в Валахии, Молдавии и в Южной Греции (Морее). Махмуд II, введя свои войска в княжества, сумел подавить недовольство местного населения, но патриотическое выступление греков продолжалось. В ответ султанские власти развязали кровавую расправу с греческим населением империи. Водном Стамбуле были убиты свыше 10 тыс. греков, в том числе патриарх Григорий V, некоторые митрополиты, многие представители греческой фанариотской элиты. У султана, вынужденного одновременно бороться с аянскими мятежами и вести войну с Ираном (1821–1823), не хватало сил для подавления греческого восстания. В этих условиях ему пришлось обратиться за помощью к своему вассалу — наместнику Египта Мухаммеду Али, пообещав ему за подавление освободительного движения греков отдать в управление Сирию и Крит.

К этому времени Мухаммед Али сумел провести в Египте преобразования, подобные тем, что пытался претворить в жизнь Селим III. Он создал регулярную армию, обученную по европейскому образцу, упорядочил финансовое положение своей провинции, введя монополию внешней торговли на сельскохозяйственную продукцию. В январе 1824 г. им было заключено соглашение с султаном Махмудом II о направлении карательной экспедиции под предводительством его сына Ибрагим-паши. К осени 1825 г. войска Ибрагим-паши подавили выступление повстанцев не только на Крите, но и на большей части Мореи.

Жестокость, с которой каратели расправлялись с греческими патриотами, не могла не вызвать горячее сочувствие просвещенных людей не только в России, но и во всей Европе. Однако правительства европейских держав в течение долгого времени не хотели устанавливать контакты с «мятежниками». Доктрина «Священного союза», созданного в 1815 г. Австрией, Пруссией и Россией для охраны «законных прав» монархов, распространялась и на владения османского султана. Положение изменилось лишь в 1826 г., когда по инициативе Николая I был подписан англо-русский протокол, на основании которого обе державы, а также Франция потребовали от султана прекращения военных действий против греков и предоставления им автономии. Махмуд II отклонил предъявленный ему ультиматум, полагая, что разногласия помешают державам выступить сообща. Даже после Наваринского сражения 20 октября 1827 г., когда соединенная англо-франко-русская эскадра разгромила турецко-египетский флот, он продолжал отказываться от предоставления Греции автономии. Порта обвинила Россию в подстрекательстве к восстанию, поощрении недовольства православных подданных империи. В декабре того же года Махмуд II призвал к «священной войне» с Россией, как главной виновницей наваринского разгрома. В апреле 1828 г., завершив Туркманчайским миром конфликт с Ираном, Россия ответила объявлением войны.

В 1828–1829 гг. Османской империи пришлось воевать сразу на трех фронтах — на Дунае и в Закавказье, где русские войска сковали основные военные контингенты противника, а также в Греции, где повстанцы продолжали сопротивление, в то время как морские экипажи Англии, Франции и России блокировали побережье и острова в Эгейском и Средиземном морях. Судьбу Греции решили военные действия, развернувшиеся в 1829 г., когда русские дивизии успешно продвинулись вглубь Восточной Анатолии, заняв Эрзерум, а Дунайская армия вышла через Балканский хребет к Эдирне (Адрианополю) и тем открыла себе прямую дорогу на османскую столицу. В Стамбуле началась паника, и Порте пришлось срочно просить мира.

Условия Адрианопольского мира, подписанного 14 сентября 1829 г., предусматривали передачу России северо-восточного побережья Черного моря, предоставление Портой автономии Греции и Сербии, а также особого статуса Молдавии и Валахии, который позволял княжествам самим назначать господарей и иметь собственные воинские части. Было подтверждено право свободного торгового мореплавания по Черному морю и проливам. Следствием договора явились признание в 1830 г. Греции независимым государством и, косвенно, потеря империей Алжира, захваченного в том же году Францией.

Военные поражения, территориальные потери, неспособность Порты противостоять европейскому давлению заставляли верхушку османского общества осознать, что необходимо продолжить преобразования, без которых держава уже не могла существовать. Непригодность старых военных структур явственно ощущалась при сравнении с египетскими войсками, реформированными Мухаммедом Али. В мае 1826 г. Махмуд II, заручившись поддержкой улемов, издал указ о формировании «корпусов эшкенджи», которые должны были насчитывать 8 тыс. солдат, обученных по европейской системе. Указ спровоцировал еще одно янычарское восстание в Стамбуле, решительно подавленное султаном. Вскоре он издал еще один рескрипт о ликвидации янычарского корпуса. Были упразднены и другие части традиционных военных сил. Тогда же началось строительство новой армии, на что было выделено до 70 % всех налоговых поступлений. На нужды военной реформы стали использоваться и доходы от религиозного имущества — вакфов. Были приглашены европейские инструкторы для обучения новобранцев.

Обращение к европейскому опыту потребовало начать подготовку мусульман, владеющих европейскими языками. С этой целью Махмуд II учредил Терджюман Одасы (канцелярию переводчиков), одной из задач которого стал перевод европейской литературы, прежде всего по военному и инженерному делу. К организации подобного заведения были привлечены преподаватели и выпускники Морского и Сухопутного инженерных училищ, созданных еще при Селиме III. К 20-м годам XIX в. сотни турецких юношей прошли соответствующую подготовку в подобных учебных заведениях. Из них складывался слой по-европейски образованной бюрократии, способной стать опорой новых реформ.

В 30-е годы были проведены преобразования в сфере государственного и административного устройства. Была окончательно ликвидирована система условных земельных пожалований — тимаров. Большая их часть была изъята у владельцев и перешла в руки государства, то же произошло и с теми владениями, что находились в руках откупщиков. Впрочем, изменения не коснулись крестьянского землепользования, существовавших в деревне арендных отношений и налоговой практики.

В империи было введено новое административное деление. Всю страну разделили по территориальному признаку на 36 вилайетов (губерний) и 125 санджаков (уездов). Во главе новых провинциальных единиц были поставлены чиновники, назначаемые центральной властью. Реорганизация государственного аппарата нашла свое выражение в организации ряда министерств по европейскому образцу. Великий везир стал называться премьер-министром, создавались особые совещательные органы (Совет законодательных установлений, Военный совет и т. п.), инициировавшие проведение тех или иных реформ. Была предпринята попытка борьбы со взяточничеством и коррупцией, распространенными повсеместно.

Возобновилась неудавшаяся при Селиме III практика учреждения постоянных посольств за границей. Они были открыты в Вене, Лондоне и Берлине. Группа молодежи была отправлена на учебу в разные страны Европы. Принимались меры по развитию светского образования, поскольку новым государственным учреждениям нужны были по-новому подготовленные чиновники, а армии — офицеры. С этой целью были открыты военно-медицинское училище, училище военных наук, школа юридического образования, султанское музыкальное училище и школа литературных знаний. С 1831 г. в Стамбуле издается первая газета на турецком языке «Таквим-и векаи» (Календарь событий) — официальный правительственный вестник. С 1832 г. он стал выходить также на армянском и греческом языках.

Успешной оказалась борьба Махмуда II с сепаратизмом румелийских и анатолийских аянов. Этому способствовали как карательные экспедиции, так и административная реформа. За исключением Египта, где укрепился Мухаммед Али, все регионы империи были подчинены центральной власти. Отношения же с наместником Египта, который быстро превращался из вассала в фактически независимого правителя, существенно осложнились. Испытывая финансовые трудности после войны с Россией, Порта потребовала выплаты традиционной египетской дани. Мухаммед Али, в свою очередь, предъявил претензии на Сирию, управление которой было обещано ему за помощь в подавлении греческого восстания. Конфликт вскоре перерос в открытые военные действия. Осенью 1831 г. египетские войска вторглись в Сирию, а уже в декабре, разгромив султанскую армию под Кютахьей, двинулись к Стамбулу. Не располагая достаточными силами, чтобы остановить их, Махмуд II запросил помощи у правительств европейских держав. На призывы султана откликнулся лишь Петербург, направивший в Босфор свой флот и 10-тысячный экспедиционный корпус. Решительные действия России вынудили Мухаммеда Али остановить наступление и вступить в переговоры с султаном. В мае 1833 г. стороны заключили в Кютахье соглашение, по которому египетский наместник признавал сюзеренитет султана, выводил свои войска из Анатолии, но сохранял под своей властью Египет, Сирию с Палестиной, Киликию, Крит.

После подписания Кютахийского соглашения и эвакуации египетских войск царские власти отозвали войска и военные корабли из пределов Османской империи, предварительно заключив с Портой Ункяр-Искелесийский договор, сроком на 10 лет. Он гарантировал султану помощь российских вооруженных сил при любой грозившей ему внешней или внутренней опасности. Султанское же правительство обязалось вновь открыть проливы для прохода российских судов, но закрывать их по требованию России для военных кораблей других государств. Несмотря на протесты ряда европейских стран, опасавшихся чрезмерного усиления России, договор сохранял свою силу, ибо был выгоден султану, получившему передышку для осуществления внутренних преобразований.

Заключение Ункяр-Искелесийского договора вызвало ответную реакцию западных держав. Так, Англия добилась провозглашения свободы торговли на всей территории империи, отмены всех внутренних таможенных сборов и введения единой экспортной пошлины в размере 9 % и импортной в 2 %, а также отмены всех монополий. Англо-турецкая торговая конвенция 1838 г. открывала Англии широкие возможности для завоевания османского рынка. Она стала образцом для аналогичных соглашений с другими европейскими странами, в том числе и с Россией. Так как османский регион и европейские страны обладали тогда совершенно разными экономическими потенциалами, условия подобных конвенций со временем влекли за собой разрушительные последствия для османской экономики, способствовали закабалению Османской империи европейским капиталом.

Отказ Мухаммеда Али распространить действие конвенции на его владения привел к возобновлению войны с султаном. В июне 1839 г. султанские войска опять были разбиты, турецкий флот перешел на сторону противника. Однако Мухаммеду Али не удалось реализовать свои успехи. Этому воспрепятствовали Англия, Австрия, Пруссия и Россия. На созванной ими Лондонской конференции в июле 1840 г. союзники заявили о необходимости сохранения целостности Османской империи и направили ультиматум строптивому паше, потребовав вывода войск из Сирии. Поскольку тот отказался принять эти требования, в сентябре 1840 г. державы начали военные действия. После бомбардировки Бейрута союзным флотом и высадки там английских, турецких и австрийских войск Мухаммед Али был вынужден капитулировать. Он был оставлен наследственным правителем Египта, при условии сокращения армии с 200 тыс. до 18 тыс. человек, выплаты дани султану и признания торговой конвенции 1838 г.

Вступление на османский престол 16-летнего Абдул-Меджида I (1839–1861) ознаменовалось провозглашением 3 ноября 1839 г. декрета (хатт-и шерифа) о планах и намерениях нового султана. Начинался период Танзимата (упорядочения, реорганизации), сыгравший значительную роль в развернувшемся процессе модернизации империи по европейским образцам.

Хатт-и шериф декларировал необходимость обеспечения неприкосновенности жизни, собственности и человеческого достоинства всех подданных султана независимо от вероисповедания. Было обещано упорядочить налогообложение, отменить откупа, не допускать наказаний без суда, навести порядок при наборе в армию. Эта программа реформ должна была вызвать симпатию европейских держав, что в условиях борьбы с Мухаммедом Али было важно для империи.

Декрет, подготовленный инициатором реформ Мустафой Решид-пашой (1800–1856), провозглашал меры, трудно реализуемые, а то и нереальные для османского общества того времени. Новые функции были приданы Высшему совету юстиции, где обсуждались законопроекты. Султан обязался принимать предложения, которые одобрялись большинством Совета. Хотя членов этого органа назначал сам султан, его функционирование было явным отходом от средневекового самовластия султана и знаменовало начало новых взаимоотношений монарха и бюрократической элиты.

Были разработаны торговый и уголовный кодексы, учреждены коммерческие суды для рассмотрения торговых тяжб, образован Государственный совет и провинциальные консультативные советы-меджлисы из представителей мусульманской и немусульманских общин. Все эти меры способствовали известному ограничению произвола и беззаконий в действиях властей в центре и на местах.

Много внимания уделялось реформированию армии. Был введен набор рекрутов на основе всеобщей (для мусульман) воинской повинности. Войска были разделены на две части — низам и редиф. Первая — части регулярной службы, срок которой был уменьшен с 15 до 5 лет, вторая — резерв. Подготовка, вооружение, снабжение армии организовывались по европейским стандартам. Воинская повинность не распространялась на немусульман, которые предпочитали платить специальный выкуп за освобождение от воинской службы.

Мустафа Решид-паша предпринял ряд мер для развития системы светского образования. Появившаяся сеть начальных и средних школ, педагогических и иных училищ выводила сферу образования из-под безраздельного контроля мусульманских духовных наставников. Хотя из-за нехватки средств и преподавательских кадров светских школ было создано немного, однако монополия улемов на просвещение была серьезно ослаблена.

Реформы шли трудно. Не только на местах, но и в султанском окружении нововведения встречали активное противодействие. На протяжении первых 20 лет Танзимата Решид-паша шесть раз терял пост великого везира. Труднее всего османским обществом воспринималась идея юридического равенства всех султанских подданных независимо от исповедуемой религии. Она рассматривалась как посягательство на один из основополагающих принципов ислама, провозглашавшего превосходство этой религии над всеми остальными. Немусульманские общины (миллеты) могли жить по своим обычаям, но как равных себе мусульмане их не воспринимали. Крайне осторожными в этом отношении были и немусульмане. Их не привлекало право быть военнообязанными, пугали перспективы потерять ту общинную защищенность, которая издавна существовала в империи. В своей хозяйственной деятельности они чаще рассчитывали на покровительство представителей европейских держав, которые, воспользовавшись провозглашением свободы торговли, неприкосновенности личности и имущества, начали все активнее влиять на экономическую жизнь Османской империи.

Ведущие капиталистические страны Запада были заинтересованы в сырьевых ресурсах и сельскохозяйственной продукции империи, но прежде всего она рассматривалась ими как рынок сбыта продукции своей промышленности. Ввоз дешевых европейских товаров приводил к сокращению местного текстильного производства, ремесел, связанных с обработкой металлов, дерева, кож. Этому способствовала и нехватка сырья, уходившего за границу.

Экономические и финансовые трудности, связанные с включением в мировой капиталистический рынок, вызывали весьма критическое отношение османского общества к переменам, происходившим в период Танзимата и к тому новому поколению имперской бюрократии, которое их осуществляло. Многие из этой среды прошли выучку в дипломатических миссиях за рубежом, поддерживали тесные личные контакты с иностранными посольствами в Стамбуле, что облегчало вмешательство иностранцев во внутренние дела державы Османов. Будучи западниками, деятели Танзимата не всегда считались с нормами ислама, хотя и пользовались исламской фразеологией для обоснования нововведений. Они стремились, прежде всего, ввести новое законодательство, что же касается претворения его в жизнь, то в этом они преуспели меньше, особенно если дело касалось таких принципиальных проблем, как, например, откупная система при сборе налогов. Уже сама постановка этого вопроса стоила Решид-паше везирского поста, после чего, вернувшись к власти, он больше не касался этой проблемы.

Преобразования, осуществлявшиеся Решид-пашой и его сторонниками, в 1853 г. были прерваны так называемой Крымской или Восточной войной. В Петербурге, начиная военные действия, рассчитывали на быструю и победоносную войну против слабой в военном отношении Османской империи. Однако ситуация резко изменилась, когда Англия, Франция, а потом и Сардиния заключили союзный договор с Портой и объявили войну России, которая завершилась для нее тяжелыми и унизительными условиями мира, выработанными на Парижском конгрессе 1856 г.

На этом конгрессе Османская империя, оказавшаяся в числе государств-победителей, была признана как член «концерта» европейских держав, однако война для нее имела тяжелые последствия. Огромные расходы подорвали экономику и истощили казну. Уже в 1854 г. Порта была вынуждена обратиться за займом к английским и французским банкирам. Начался процесс финансового закабаления османского государства. Оно оказалось под «коллективным протекторатом» европейских держав, настаивавших на продолжении реформ. Следование этому пути было подтверждено новым султанским указом — хатт-и хумаюном 1856 г. Этот документ еще раз провозглашал равенство подданных Османской империи вне зависимости от национальности и исповедуемой религии. Он по существу стал неким международным обязательством Порты, по которому европейские государства получили право вмешиваться во внутренние дела империи под предлогом защиты прав немусульманских подданных.

Реформы внешне выглядели как продолжение курса, который был заложен Решид-пашой, но они обрели новое звучание. Льготы, которые подтверждались или вновь предоставлялись, были адресованы прежде всего немусульманским подданным султана. Это касалось смешанных судов, допуска представителей религиозных общин в Высший совет юстиции, допуска немусульман к государственной и военной службе, провозглашения общего равенства налогообложения, признания права иностранцев на владение землей и недвижимостью. Еще заставший этот новый виток преобразований Решид-паша (он умер в 1858 г.) говорил о нем как о разрушительном для империи.

Преобразования, осуществлявшиеся после 1856 г., облегчали действие на территории османского государства иностранного капитала и многочисленных посредников между ним и местным населением, происходивших, как правило, из нетурецкой среды. Подобная компрадорская прослойка составила особый слой населения, получивший название «левантийцев». Она быстрее приспосабливалась к новым условиям, умело воспользовавшись правовыми гарантиями и выгодами капитуляционного режима, который был подтвержден торговыми договорами, заключенными в 1861–1862 гг. Благодаря им на территорию империи можно было провозить любые товары, кроме тех, что были объявлены государственной монополией (соль, табак, оружие, предметы военного снаряжения), были установлены льготные (в 8 %) импортные пошлины, отменены все внутренние таможенные сборы. В результате процесс экономической модернизации обрел для населения империи очень болезненный характер: в упадок стали приходить основные центры производства шелковых и шерстяных тканей и некоторых других отраслей традиционного производства. Упадок ремесла сопровождался разложением цеховой организации, усилилось подчинение непосредственных производителей инонациональному торговому капиталу. Деятельность левантийцев вызывала растущую враждебность особенно в среде провинциальных горожан.

Потребности мирового рынка были стимулирующим фактором для развития сельскохозяйственного производства. В аграрной сфере османской экономики чаще стал применяться наемный труд, использоваться различные новшества, ориентированные на товарное производство аграрной продукции. Этому должен был способствовать новый земельный закон, принятый в 1858 г. Однако он распространялся лишь на государственные земли. В отношении земель с иной формой собственности продолжали действовать шариатские правила. Эти земли нельзя было продавать, отдавать под залог, менять без разрешения чиновников характер использования земли. Поэтому закон не создавал у сельского населения уверенности в завтрашнем дне, в прочности их владельческих прав.

Наиболее заметны были перемены в сфере административного управления, вызывавшие острую реакцию в обществе. Так, борьба реформаторов и их противников развернулась вокруг принятия нового гражданского кодекса, который в итоге сохранил многие нормы мусульманского права. Соответственно и закон о вилайетах пришлось вводить постепенно. Испытательным полем для него послужил Дунайский вилайет, в который входила большая часть болгарских земель. Управлял им известный впоследствии реформатор Мидхат-паша. Он был одним из разработчиков этого закона, по которому во всех административных единицах должны были действовать совещательные советы. В них, кроме чиновников, входили выборные представители как мусульманского, так и немусульманского населения. Местной администрации предписывалось не вмешиваться в работу судебных органов. Подобная перестройка административных порядков, по замыслу Мидхат-паши, должна была предотвратить распространение идей национального освобождения в среде болгарского населения.

Тот же замысел лежал в основе усилий танзиматских реформаторов по регулированию межнациональных и межрелигиозных отношений. Был разработан новый статус немусульманских миллетов. Руководство всеми светскими делами в миллете возлагалось на гражданские советы. Допускалось выделение из среды трех старых миллетов новых образований, в которые могли объединяться представители иных религиозных течений (католиков, лютеран, протестантов).

Наиболее заметное влияние танзиматские реформы оказали на сферу просвещения и культуры. В 1869 г. был принят «Органический закон о всеобщем образовании», который подвел итоги успехам правительства в деле народного просвещения и вводил новую структуру образовательных учреждений в империи. Создавались начальные и средние школы, где обучались бесплатно не только мальчики, но и девочки. С 1867 г. в них стали принимать и немусульман. Увеличивалось число специальных учебных заведений: школ гражданских чиновников, канцеляристов, переводчиков, женских и мужских педагогических и ремесленных училищ. В 1868 г. по инициативе нового султана Абдул-Азиза (1861–1876) был учрежден Галатасарайский лицей, созданный по французскому образцу. В него принимались люди разных вероисповеданий, что должно было способствовать «слиянию мусульман и немусульман в единый народ, верноподданный султану». В столице начали функционировать различные научные и литературные сообщества. С особым интересом в обществе было встречено появление газеты «Терджуман-и ахваль» (Толкователь событий), свидетельствовавшее о рождении частной периодической печати. Росло число изданий художественной литературы, а также туркоязычных и переводных книг по османской и всеобщей истории, шло становление профессионального театра.

Во второй половине XIX в. увеличилась европейски образованная прослойка османского общества. Возросло число врачей, юристов, служащих разных компаний, писателей и переводчиков, чиновников и офицеров. Многие офицеры, чиновники и лица свободных профессий были выходцами из бюрократической среды и, получив образование во вновь созданных военных и специальных гражданских учебных заведениях, глубоко прониклись просветительскими и западными идеями.

В 1865 г. авторитетный писатель Намык Кемаль, публицисты Зия-бей, Али Суави и некоторые другие выступили инициаторами создания тайного союза, получившего название «Общество новых османов». Оно быстро обрело многих сторонников среди молодых офицеров, чиновников, журналистов. В своих статьях в газете «Тасфир-и эфкяр» (Выразитель идей) они пропагандировали идею «османизма» — единства всех подданных, имеющих общую родину — Османскую империю. Введенное ими понятие ватан (родина) фактически ставило верность ей выше прежнего представления о безоговорочной преданности султану-халифу. Тем самым оправдывалась и цель их деятельности — борьба за введение в Османской империи конституционного строя. «Новые османы» признавали, что танзиматские реформы способствовали ограничению произвола властей и сохранению целостности Османской империи. Однако деспотический режим, который стремился вновь утвердить Абдул-Азиз, по их мнению, не позволял обществу в полной мере усвоить плоды просвещения и устоять перед западным закабалением. По султанскому приказу Кемаль и его соратники были отправлены в ссылку, но конституционные идеи продолжали волновать османское общество.

Все эти новые процессы разворачивались в 60-70-е годы на фоне усиливавшегося финансового кризиса, в который втягивалась империя. За двадцать лет Порта заключила уже 15 внешних займов на общую сумму в 5 млрд франков. По подсчетам турецких ученых, лишь шестая часть займов была использована производительно — на строительство первых железных дорог, промышленных предприятий. Все остальное пошло на покрытие бюджетного дефицита и дворцовые траты. Расплачиваясь с долгами, правительство было вынуждено отдать в руки кредиторов такие статьи доходов, как ежегодная дань с Египта, поступления с сирийской, измирской и стамбульской таможен, налоговые сборы с ряда провинций. В 1873 г. сильная засуха, а потом очень суровая зима повлекли за собой страшный голод и эпидемии, вызвав запустение в ряде районов империи и падение налоговых поступлений в казну. Поэтому в 1876 г. Порта официально объявила о своем банкротстве.

С 1856 г. в Османской империи действовал первый банк — Оттоманский банк с английским и французским капиталом. В обязанности банка входило обслуживание всех операций, связанных с поступлениями в государственную казну. Хотя банк получил право осуществлять контроль за государственными и финансовыми ресурсами, он не сумел предотвратить банкротство.

Неурожай и вымогательства откупщиков государственных налогов вызвали в 1875 г. массовые восстания в Герцеговине, а затем в Боснии, Сербии и Черногории. В апреле 1876 г. восстала Болгария. Османская армия, иррегулярные части (башибузуки) и недавние переселенцы с Кавказа — черкесы, поселенные османскими властями в балканском регионе и выполнявшие там полицейские функции, устроили жестокую расправу над местным населением.

События на Балканах стали толчком для нового обострения Восточного вопроса. С начала 1876 г. западные державы предъявили Порте ряд меморандумов, требуя прекратить карательные экспедиции и провести необходимые в этих районах реформы. Эти требования были восприняты в османском обществе как попытки отторгнуть балканские провинции. По Стамбулу прошли бурные демонстрации учащихся религиозных училищ, поддержанные городской беднотой. «Новые османы» в своем воззвании обвиняли султана как в восстаниях на Балканах, так и в финансовом банкротстве державы. В этих условиях 30 мая 1876 г. произошел государственный переворот: Абдул-Азиз был низложен, а затем вскоре и отравлен.

Мидхат-паша, ставший лидером конституционалистов, рассчитывал, что на престол взойдет старший сын Абдул-Азиза Мурад V. Однако вскоре выяснилось, что новый султан из-за нервного расстройства не может выполнять свои обязанности. 31 августа он был низложен, а султаном был объявлен его младший брат — Абдул-Хамид II (1876–1909). Перед коронацией он обещал Мидхат-паше провозгласить конституцию, но, вступив на престол, не спешил с выполнением своего обещания. В конечном итоге его окружение все же решило поторопиться с введением в стране конституции, поскольку в Стамбуле должна была начаться конференция шести европейских держав (Великобритании, Австро-Венгрии, Германии, Италии, России и Франции) по урегулированию балканского конфликта. Предлагавшийся для обсуждения проект предусматривал автономию Боснии, Герцеговины и Болгарии, на что не хотело соглашаться османское правительство. В момент открытия конференции был провозглашен указ султана, вводивший в стране конституционное правление, а представители Порты заявили, что в новых «демократических» условиях вмешательство держав в дела османского государства неуместно. Однако попытка султана решить проблемы с Европой введением конституции не увенчалась успехом. Впрочем, и конференция не пришла к общему решению. Ее закрытие Абдул-Хамид ознаменовал высылкой из страны одного из авторов текста конституции Мидхат-паши.

Церемония открытия первого парламента Османской империи в Долмабахче. 1876 г.

Конституция 1876 г., ставшая кульминацией периода Танзимата, объявляла Османскую империю единым, неделимым государством, подданные которого равны перед законом. Им гарантировались безопасность личности, собственности и имущества. Предусматривалась независимость судов, обязательность начального образования. Учреждался двухпалатный парламент, верхняя палата которого назначалась султаном, а нижняя — выбиралась мужским населением государства. За султаном сохранялось право назначать министров, а также распускать парламент, вводить чрезвычайное положение. Даже в условиях начавшейся в апреле 1877 г. войны с Россией конституция продолжала некоторое время действовать. Однако в феврале 1878 г. султан распустил парламент, объявив его главным виновником поражения в войне. Действие конституции было надолго приостановлено. Борьба за ее восстановление стала главным лозунгом оппозиционного движения в период правления Абдул-Хамида II.

Русско-турецкая война завершилась сокрушительным поражением Османской империи. По условиям мира, выработанным на Берлинском конгрессе 1878 г., она теряла ряд своих важнейших территорий на Балканах. Сербия и Черногория, а также Валахия и Молдавия, объединившиеся в единое государство — Румынию, были объявлены полностью независимыми. К северу от Балканского хребта создавалось Болгарское княжество, остававшееся под формальным сюзеренитетом султана, а Южная Болгария (Восточная Румелия), получившая автономный статус, и Македония возвращались Османской империи. На востоке Анатолии за Россией остались Карс и Ардаган. Батум был объявлен порто-франко. На Порту были наложены тяжелая контрибуция и обязательство провести реформы в армянских районах. Англия получила право занять Кипр, а Австро-Венгрия — оккупировать Боснию и Герцеговину.

В последующие годы, используя разные предлоги, европейские державы захватили и некоторые другие части Османской империи. В 1881 г. Франция установила протекторат над Тунисом, в 1882 г. Англия оккупировала Египет. Греция при поддержке великих держав присоединила Фессалию и Эпир. В 1885 г. воссоединились Болгария и Восточная Румелия, а в 1897 г. империя потеряла Крит.

Война и обязательство уплатить России огромную контрибуцию нанесли османским финансам новый удар. Западные державы пришли к выводу о необходимости установить прямой контроль за финансами обанкротившейся империи. 20 декабря 1881 г. султан был вынужден подписать Мухарремский декрет, по которому для обслуживания государственного долга в распоряжение кредиторов передавались многие ранее поступавшие в бюджет статьи доходов. Право на их взимание получило созданное из представителей кредиторов «Управление османского публичного долга». По форме это была частная организация, по сути же таким образом устанавливался коллективный европейский контроль не только за финансами, но и вообще за экономическим развитием страны.

Режим самодержавного правления Абдул-Хамида II казался полной противоположностью танзиматской «вольнице», однако общим для этих двух периодов османской истории было стремление властей во что бы то ни стало сохранить империю. В период Танзимата предпринимались усилия обновить державу, приблизив ее к европейским образцам. Абдул-Хамид хотел продолжать курс на модернизацию империи, но использовать при этом иные методы для обеспечения ее стабильности как во внутренних делах, так и на международной арене.

Поскольку деятельность Управления постепенно обеспечила некоторое упорядочение финансового положения, основное внимание султана во внутренней политике было обращено на состояние армии, полиции и жандармерии. На их нужды в бюджете ежегодно выделялось до 1 млрд курушей. Армия вооружалась новым артиллерийским и стрелковым оружием западного производства. Военный флот пополнялся броненосцами, корветами, подводными лодками. Из Германии была приглашена военная миссия во главе с генералом фон дер Гольцем для обучения османской армии по немецким стандартам. Успех в подобных начинаниях позволил восстановить сильную султанскую власть, часть прерогатив которой в эпоху Танзимата была фактически отдана правящей бюрократической элите.

Территориальные потери привели к тому, что к концу XIX в. Османская империя стала страной с преимущественно мусульманским населением. Это обстоятельство вынуждало султана и его окружение искать поддержку своей политики в мусульманской среде анатолийских и арабских территорий, в том числе среди мусульман, перебравшихся из России в пределы империи после Кавказской войны. Абдул-Хамид II постарался вернуть былой престиж институту халифата, который стал рассматриваться им как инструмент, обеспечивающий легитимацию его начинаний и помогающий единению его мусульманских подданных. Первостепенное значение, которое стало придаваться исламу в имперской идеологии, означало также отказ от опоры на вестернизированную элиту Стамбула и усиление влияния при султанском дворе крупных анатолийских землевладельцев и авторитетных арабских шейхов.

Изменилась и ориентация внешней политики. Последствия войны 1877–1878 гг. заставили султана отойти от конфронтационой политики в отношениях с Россией, а в качестве основного союзника и кредитора Порты выбрать Германию, как некий противовес другим европейским державам, пытавшимся контролировать и направлять политику Стамбула. В ходе визита в Османскую империю осенью 1898 г. кайзер Вильгельм II объявил себя другом и союзником «трехсот миллионов мусульман и султана-халифа». На следующий год был подписан османо-германский торговый договор. Немецкому Дойче банку была предоставлена концессия на сооружение первой очереди Багдадской железной дороги.

Уже в первые десятилетия правления Абдул-Хамида II обозначился конфликт между целями и методами его политики, которая представляла собой противоречивое сочетание элементов старой османской политической культуры, основанной на патернализме, с новыми понятиями, утверждавшими приоритет современных знаний и представлений. Реформы в сфере образования, обеспечившие создание довольно целостной системы светского школьного образования, и открытие в 1900 г. первого университета в Стамбуле способствовали зарождению османского среднего класса. Его представители были заинтересованы в социальном и культурном обновлении империи, они не принимали возврата к фаворитизму, непотизму и коррупции, связанных с возрождением самодержавных принципов управления. Довольно быстро выявилась несостоятельность попыток заменить панисламизмом идеологию османизма. Пробуждение арабского и албанского национализма в 80-е годы подорвало изнутри влияние панисламистских идей, которые уже не работали на имперское единство. В 1887 г. султанскими властями была создана «Верховная мусульманская иммиграционная комиссия», которая стала вести пропаганду за переселение мусульман как из пределов России, так и из вновь создававшихся балканских государств.

Многих мусульманских переселенцев начали размещать в Восточной Анатолии, в частности в районах с армянским населением. Это привело к обострению отношений властей с армянами, в среде которых бурно развивался процесс национального самосознания. Об этом свидетельствовала, в частности, оппозиционная деятельность ряда армянских общественно-политических организаций. С начала 90-х годов они приступили к организации кампаний протеста против отказа властей осуществить проекты реформ. Чтобы не допустить дальнейшей активизации их деятельности, султан пошел на организацию армянских погромов в Сасуне и других центрах Восточной Анатолии. В ходе столкновений погибло около 300 тыс. человек.

Многими жертвами сопровождались преследования македонских и болгарских националистов в 1902–1903 гг. Однако репрессии не дали ожидаемых результатов. Они лишь привели к обострению этнорелигиозной ситуации в империи и падению престижа Абдул-Хамида II в Европе, где его стали называть «красным» (т. е. «кровавым») султаном.

Сосредоточив в своих руках всю полноту власти, Абдул-Хамид фактически установил в стране режим террора. Практикой стали многочисленные аресты, ссылки, тайные расправы, которые сеяли в людях страх и взаимную подозрительность. Поэтому современники воспринимали время правления Абдул-Хамида II как эпоху зулюма (тирании).

Действия властей по подавлению инакомыслия вызывали широкое недовольство и пробудили оппозиционное движение. Молодая интеллигенция, военные и часть чиновничества выступали за восстановление конституционного строя в стране. Действуя в подполье и за границей, сотрудничая с партиями национальных меньшинств, они начали борьбу за свержение ненавистного режима Абдул-Хамида. Участников этих оппозиционных обществ, которые объединились в 1892 г. в организацию «Единение и прогресс» (Иттихад ве теракки), стали называть иттихадистами, а в Европе младотурками.

Своими главными целями младотурки считали восстановление конституционного режима и более активное осуществление реформ. Попытка объединить усилия всех политических партий, групп и кружков, выступавших за борьбу против абдул-хамидовского режима, была предпринята на первом конгрессе младотурок в Париже в 1902 г. Однако разногласия по вопросу о путях и методах изменения существующего строя привели к расколу участников конгресса и созданию двух самостоятельных объединений. Основу одного из них составила группа Ахмеда Риза-бея, выступавшая за доктрину «османизма» и сильную центральную власть, которая не допускала бы вмешательства держав в дела империи. Группа принца Сабахаддина оформилась в «Общество частной инициативы и децентрализации», выступавшее за федеративную структуру османского общества, в рамках которой все народности в империи пользовались бы автономией. Оно также высказывалось за активное сотрудничество с иностранными державами. Взаимное соперничество двух младотурецких центров привело к снижению активности их деятельности. Это обстоятельство было особенно заметно на фоне большого размаха выступлений общественно-политических организаций нетурецких народов.

Хотя в 1903 г. Илинденское восстание в Македонии было подавлено, но во многих районах этой провинции развернулась борьба партизанских отрядов (чет). Одновременно возросла активность армянских радикалов в империи, усилилась деятельность арабских националистов, начались антиправительственные акции, организованные Комитетом за свободу Албании.

Широкий отклик получили в Османской империи известия о революционных событиях 1905–1907 гг. в России и в Иране в конце 1905 г. Волна антиправительственных акций оказала сильное воздействие на младотурецкое движение. В 1907 г. в Париже состоялся новый объединительный съезд, который принял программу действий, направленных на свержение деспотического режима и восстановление конституционного правления.

Нарастание недовольства в османском обществе шло быстрее, чем предполагали оппозиционеры, и уже в июле 1908 г. оно реализовалось в виде выступлений ряда воинских частей, расквартированных в Македонии, где влияние младотурок было наиболее сильным. В течение короткого времени младотурки установили контроль над значительной частью европейских владений султана. 23 июля они в ультимативной форме потребовали от султана немедленно восстановить конституцию 1876 г., угрожая в противном случае походом революционных сил на Стамбул. Абдул-Хамиду пришлось издать указ о возобновлении конституционного порядка и созыве парламента. Вскоре была объявлена амнистия 40 тыс. политических заключенных и эмигрантов, отменена цензура, ликвидирована тайная полиция и распущена 30-тысячная армия доносчиков.

Добившись быстрой и бескровной победы, младотурки после короткой «конституционной весны» должны были обратиться к проблемам, стоявшим перед государством. Однако они не обладали достаточным опытом управления, не располагали широкой сетью своих ячеек в Анатолии и не имели прочного влияния в Стамбуле. Поэтому в империи сложилось своеобразное двоевластие. Во главе правительства остались представители консервативной бюрократической элиты. Вопреки решениям съезда руководители младотурецкого движения оставили на престоле Абдул-Хамида II и не вошли в состав кабинета министров. Они считали, что, установив контроль над армией и парламентом, смогут поддерживать и укреплять свое влияние во властных структурах.

Первые шаги младотурок свидетельствовали об их умеренности. В новой программе 1908 г. они не ставили задач радикальных изменений в политической и социально-экономической жизни общества. Более того, они решительно пресекали всякие попытки внести изменения в сложившиеся аграрные порядки или добиться улучшения условий труда наемных рабочих в городах. Их мероприятия практически не затронули существующую структуру государственного управления, что позволило султанскому окружению довольно быстро оправиться от удара, нанесенного в июле 1908 г.

Малая активность младотурок определялась также усилившимися идейными и политическими разногласиями в их рядах. Общая цель, объединявшая различные течения внутри движения, — восстановление конституционного порядка — была достигнута. Когда же встал вопрос о будущем государства, старые противоречия обрели решающее значение. Младотурецкие парламентарии раскололись на две группы. Одна из них, возглавляемая принцем Сабахаддином, выступала за децентрализацию и религиозно-национальную автономию, другая — поддерживала курс руководящего комитета «Единение и прогресс» на строгую централизацию и ведущую роль тюрко-исламских элементов в османском обществе. В результате раскола младотурки не смогли провести через парламент ни одного существенного решения, что явно понизило их авторитет в обществе.

Серьезный удар по позициям младотурок был нанесен действиями европейских государств. 5 октября 1908 г. Болгария объявила о своей полной независимости от султанской власти, а на следующий день Австро-Венгрия осуществила окончательную аннексию Боснии и Герцеговины. Попытки младотурок апеллировать к великим державам и организовать экономический бойкот Австро-Венгрии не имели успеха. Внешнеполитические неудачи были использованы противниками иттихадистов для того, чтобы обвинить их в «оскорблении нации и ее религии».

13 апреля 1909 г. сторонники Абдул-Хамида II организовали выступление частей стамбульского гарнизона, потребовавших упразднения палаты депутатов, восстановления шариата и власти султана. В столице начались преследования младотурок. На короткое время Абдул-Хамиду удалось возродить самодержавный строй. Однако младотурки сумели быстро подавить контрреволюционный мятеж. Опираясь на верные воинские части, они к 26 апреля восстановили контроль над столицей. На следующий день парламент принял решение о низложении султана. На престол был возведен безвольный Мехмед V Решид (1909–1918). В новое правительство вошел ряд младотурецких деятелей. Комитет «Единение и прогресс», реорганизованный в политическую партию под тем же названием (сокращенно КЕП), стал играть решающую роль в управлении государством.

Апрельские события 1909 г. означали окончательное завершение младотурецкой революции. Начатая как выступление военных частей во имя восстановления конституционного строя она обрела затем свое историческое значение, открыв возможности для тех новых социальных сил, чья энергия долго сдерживалась запретами и репрессиями султанских властей. За короткое время Стамбул стал центром политической активности в регионе. Важным показателем перемен стала деятельность обществ и объединений нетурецкого населения империи, таких как Арабо-османское братство, конституционные клубы болгар, албанцев, курдов. Как правило, они выступали за развитие национальной культуры, создание национальных школ, библиотек, за допуск всех османских подданных к государственной службе.

Основное внимание представители КЕП, как ярые государственники, сосредоточили на реформах административного аппарата, армии, права и просвещения. Они полагали, что обновление управленческих кадров, утверждение светских норм в судопроизводстве и школьном образовании позволят ускорить модернизацию государства и общества. Однако подобные нововведения не могли дать тех положительных результатов, на которые рассчитывали их инициаторы, из-за ограниченности социальной опоры иттихадистов и их неготовности осуществлять необходимые социально-экономические преобразования.

Во имя сохранения целостности имперской структуры они быстро отказались от прежних обещаний «свободы, равенства и братства» для всех народностей османского государства, чем способствовали росту оппозиционных настроений, особенно в среде нетурецких меньшинств. Дальнейшему падению авторитета младотурок способствовала их неготовность к войне против Италии, решившей захватить последние североафриканские провинции империи — Триполитанию и Киренаику. Военными неудачами воспользовались политические противники КЕП, которые объединились вокруг созданной в 1911 г. партии «Свобода и согласие» (Хюрриет ве итиляф). В 1912 г. итиляфисты сумели добиться роспуска парламента, где преобладали иттихадисты, и привести к власти правительство, составленное из оппозиционных политиков. Однако военные неудачи в ходе Балканских войн 1912–1913 гг. позволили младотуркам вернуться к власти, осуществив военный переворот. Но и им не удалось изменить ситуацию на Балканах. Из прежних владений Порта сохранила лишь Восточную Фракию с Эдирне.

Крушение османского господства на Балканах оказало большое воздействие на активизацию выступлений арабских националистов. В этих условиях младотурки признали значимость религиозных уз, связывавших мусульман империи, и стали активнее использовать идеи панисламизма. Однако основой национальной политики в эти годы стала концепция пантюркизма. Наиболее ярким выразителем идей турецкого национализма выступал философ Зия Гёкалп (1876–1924). В противовес приверженцам панисламизма он обосновывал необходимость разделения светской и духовной власти и развития турецкой нации на основе достижений европейской цивилизации. Одним из условий успеха на этом пути он считал объединение тюркоязычных народов. Подобные идеи получили широкую популярность в среде младотурок. Наиболее шовинистически настроенные их представители развили мысли Гёкалпа в пантюркистскую доктрину, требовавшую объединить под властью турецкого султана все тюркоязычные народы, призывавшую к насильственному отуречиванию всех национальных меньшинств в империи.

Кайзеровская Германия активно поддерживала пантюркистские и панисламистские планы младотурок, надеясь использовать Османскую империю в борьбе с Англией и Россией. В правящей верхушке КЕП постепенно усиливалась прогерманская группировка. Ее роль особенно возросла после того, как летом 1913 г. власть в государстве перешла в руки младотурецкого «триумвирата» — военного министра Энвер-паши, министра внутренних дел и председателя центрального комитета партии Талаат-паши и морского министра и губернатора Стамбула Джемаль-паши. Они рассчитывали при поддержке Германии добиться освобождения империи от капитуляционного режима.

Новая программа партии, утвержденная в 1913 г. провозгласила, что государство должно сыграть активную роль в развитии промышленности и сельского хозяйства. Переговоры, которые велись в 1911–1913 гг. с представителями европейских правительств, показали, что Англия, Франция и другие державы не соглашались пересмотреть условия «капитуляций».

Сразу после начала Первой мировой войны младотурецкое правительство пыталось в одностороннем порядке отменить режим «капитуляций». Оно в течение некоторого времени воздерживалось от прямой поддержки Германии, надеясь, что страны Антанты, заинтересованные в нейтралитете Порты, согласятся с этим решением. После того как эти надежды не оправдались, был подписан германо-турецкий военный союз. 14 ноября султан объявил джихад (священную войну) державам Антанты. Так младотурки вовлекли свою империю в мировую войну, в результате которой Османская империя исчезла с политической карты мира.

Арабский мир

К началу XIX в. большая часть арабских стран, за исключением Марокко и практически всего Аравийского полуострова, входила в состав Османской империи, однако этот союз носил номинальный характер. Фактически во главе различных арабских провинций давно утвердились династии и кланы, отличавшиеся разной степенью независимости от Стамбула. Демографическая ситуация в начале века в арабском мире была неблагоприятной вследствие частых эпидемий, природных катаклизмов и социальной и политической нестабильности. Но с проведением реформ и модернизацией в большинстве арабских стран начинается демографический рост. Изменения в социально-политической жизни привели к сдвигам и в духовной сфере, которые выразились в таком явлении, как Нахда, — культурном и общественном подъеме в арабском мире XIX — начала XX в., зародившемся в Египте и Сирии.

XIX столетие стало для большей части арабского мира не только эпохой модернизации, но и эрой активного колониального проникновения европейцев. На рубеже XVIII–XIX вв. с вторжения войск Наполеона Бонапарта в Египет арабские страны стали объектом завоевания со стороны ведущих бурно развивавшихся европейских держав. К началу Первой мировой войны почти вся территория Магриба была подчинена Франции, Египет и Аравийский полуостров стали сферой влияния Великобритании. Италия в начале XX в. получила Ливию. Германия, не имея колониальных приобретений в арабском мире, тем не менее активно влияла на политику османского султана, в том числе в оставшихся у него арабских провинциях. Хотя османы пытались соперничать с Англией в Аравии и на какое-то время им удалось восстановить свой авторитет на отдельных территориях полуострова, к началу Первой мировой войны реальная власть султана распространялась только на сирийские провинции, Ирак и Хиджаз.

Рубеж XIX–XX вв. также ознаменовался для арабского мира ростом национального движения, развитием местного патриотизма и арабского национализма, причем эти движения не были однородны и носили различную политическую направленность.

Египет и Судан

После ухода французских войск, в условиях хаоса и непрекращающейся борьбы за власть между мамлюками, османскими воинскими подразделениями и английскими войсками, в Египте добился признания талантливый и амбициозный военачальник османской армии Мухаммед Али. Заручившись поддержкой самой авторитетной прослойки общества того времени — улемов, он добился в 1805 г. провозглашения себя наместником (вали) Египта. Правление Мухаммеда Али (1805–1848) стало настолько важным этапом в истории страны, что его нередко, вслед за английским историком Г. Додвеллом, называют «основателем современного Египта». Придя к власти, Мухаммед Али устранил авторитетных и политически активных улемов путем лишения их высоких постов, а также расправился со своими давними соперниками — мамлюками, отдав приказ об их истреблении в 1811 г. Покончив со своими противниками, новый вали Египта приступил к широким преобразованиям во всех сферах жизни страны прежде всего в целях удержания собственной власти.

Проведенная им земельная реформа способствовала увеличению объема обрабатываемых земель и развитию культур, ориентированных на экспорт. Благодаря реформе в области образования появились светские школы и многочисленные профессиональные училища. Итогом военной реформы стала сильная армия, в основе которой лежали рекрутские наборы. Мухаммедом Али была усовершенствована система центрального и местного управления, реформирована промышленность. Государство контролировало производство, ремесло и сельское хозяйство, а также торговлю через систему государственных монополий. Все эти преобразования способствовали модернизации Египта и укреплению власти Мухаммеда Али и его династии.

Внешняя политика Мухаммеда Али также отличалась активностью. Именно его войска, по поручению султана Махмуда II, подавили движение ваххабитов на Аравийском полуострове в 1811–1818 гг., что упрочило авторитет египетского правителя во всем мусульманском мире. После успешного покорения Судана (1820–1822) Мухаммед Али направил, опять же по просьбе султана, свой недавно отстроенный флот и новую армию на подавление восстания в Греции, начавшегося в 1821 г. Захватив Крит и Кипр, египетский вали, однако, потерпел серьезное поражение, стоившее ему всего флота, от объединенных сил России, Франции и Великобритании в Наваринском сражении (8 октября 1827 г.). После этой неудачи Мухаммед Али потребовал от Махмуда II передать под свое управление сирийские провинции Османской империи, которые султан обещал ему за помощь в подавлении греческого восстания. Получив отказ, Мухаммед Али пошел на открытый конфликт со Стамбулом. Египетские войска вторглись в 1831 г. в Сирию и за два года покорили ее.

Однако военные победы Мухаммеда Али над османами вызвали вмешательство европейских держав, которые видели в усилении Египта и превращении его в самостоятельный региональный центр силы угрозу своим интересам. В ходе совместных действий Англии, Австрии, Пруссии, России и Османской империи против египетской армии Мухаммед Али в 1840 г. был вынужден капитулировать. В результате Сирия, Палестина, Крит и аравийские земли вернулись под юрисдикцию султана и имперским планам Мухаммеда Али был положен конец. Султанским указом он признавался наследным правителем лишь Египта и Судана. Египетская армия сокращалась до 18 тыс. человек, и вали должен был снова регулярно выплачивать дань Порте. Египет также присоединялся ко всем международным договорам Османской империи, в частности к англо-турецкому договору 1838 г., что имело тяжелые последствия для Египта, открывая доступ в страну иностранным товарам и капиталу.

В последние годы жизни Мухаммед Али отошел от государственных дел, фактически передав управление страной своему сыну Ибрагиму, после смерти которого престол занял Аббас-паша (1848–1854). Пришедшие к власти вслед за ним племянник Мухаммеда Али Саид-паша (1854–1863) и внук Исмаил (1863–1879), принявший титул хедива, продолжали политику реформ, направленную на дальнейшую модернизацию Египта. Изменения коснулись и высшей власти в провинции. В 1866 г. был создан первый в истории Египта представительный орган — Консультативное собрание депутатов, а в 1873 г. Египет получил статус «государства». Однако на масштабные преобразования нужны были денежные средства, которые Исмаил-паша брал под высокие проценты у европейских держав, поэтому Египет все более попадал в финансовую зависимость от кредиторов, в первую очередь Англии и Франции. Огромных расходов потребовало строительство в 1859–1869 гг. Суэцкого канала. В 1875 г. Исмаил-паша, не будучи в состоянии расплатиться с долгами, продал все принадлежавшие Египту акции Суэцкого канала, а в 1876 г. вынужден был создать Кассу публичного долга, куда поступали доходы для оплаты по займам и через которую кредиторы фактически контролировали финансовую систему Египта. Более того, под давлением европейских держав функции управления страной были переданы «европейскому кабинету», в который на одни из ключевых постов были поставлены представители Англии и Франции. Новое правительство, стремясь изыскать средства для оплаты займов, увеличило налоги и сократило число офицеров в армии, в два раза уменьшив жалованье оставшимся. Эти меры, наряду с фактической потерей Египтом экономической и политической независимости, вызвали массовые протесты в обществе и армии. Хедив Исмаил, сочувственно относившийся к этим движениям и поддержавший требования создания национального правительства, был под давлением европейских держав низложен султаном Абдул-Хамидом II в июне 1879 г. Его место занял Тауфик (1879–1892), во всем послушный иностранцам. В результате его политики, направленной на соблюдение интересов Англии и Франции в Египте, в стране укрепилось мощное оппозиционное движение, состоявшее из множества тайных организаций и политических обществ.

В сентябре 1881 г. патриотически настроенные офицеры во главе с полковником Ахмедом Ораби вышли к Абдинскому дворцу в Каире с политическими требованиями под лозунгом «Египет для египтян». В итоге был сформирован новый кабинет министров, разработана программа реформ, а 7 февраля 1882 г. утверждена и первая конституция Египта. В то же время в стране нарастало национальное движение, принявшее антиевропейскую окраску. Воспользовавшись антиевропейскими и антихристианскими выступлениями в Александрии, английские войска в июле 1882 г. вошли в город. Хедив Тауфик поддержал действия иностранцев, и сторонники борьбы за независимость объединились вокруг Ораби-паши. Однако его армия потерпела поражение от английских войск, которые в 1882 г. оккупировали Египет.

Власть в стране, продолжавшей номинально входить в состав Османской империи и возглавлявшейся хедивом, фактически перешла к английскому генеральному консулу, которым с 1883 г. по 1907 г. являлся Ивлин Бэринг (лорд Кромер). Ключевые посты в государственном аппарате и экономике занимали англичане, большая часть египетских предприятий, транспорта, внутренней и внешней торговли находилась в их руках. Такой режим получил название «скрытого протектората».

На рубеже веков оппозиционное и национальное движение в Египте, затихшее в первое десятилетие оккупации, активизировалось и к началу Первой мировой войны находилось в стадии подъема. Наиболее яркими его представителями стали Мустафа Кямиль, Ахмед Лютфи ас-Сайид, Саад Заглюль. Если в 1890-е годы создавались клубы и салоны, в которых велись политические дискуссии, возрождались тайные общества, то накануне войны в Египте существовало уже несколько партий и множество националистических организаций. Часть из них стояла на резких антибританских позициях и ориентировалась на Османскую империю. В то же время существовало и другое крыло оппозиции, выступавшее за временное сотрудничество с англичанами и за проведение реформ по европейскому образцу. Новый хедив Египта Аббас II Хильми (1892–1914) разделял националистические настроения и покровительствовал развитию антибританского движения. На парламентских выборах 1913 г. националисты набрали значительное количество мест.

Что же касается Судана, то после усиления позиций Великобритании в Египте губернаторами многих суданских провинций становились иностранцы, а с 1877 г. генерал-губернатором всего Судана был назначен англичанин Гордон. Данные факторы провоцировали многочисленные восстания суданцев, наиболее значительным из которых стало движение махдистов, начавшееся в 1881 г. Лидером восставших стал дервиш-проповедник Мухаммед Ахмед (1843–1885), объявивший себя Махди, т. е. мессией. Он провозглашал борьбу за «чистоту ислама», равенство и братство всех мусульман, выступал против засилья европейцев. Пользуясь массовой поддержкой суданцев и переходивших на его сторону египетских солдат и офицеров, возмущенных английской оккупацией Египта, Махди сумел сформировать боеспособную армию. В нескольких сражениях армия махдистов разгромила англо-египетские войска и в 1885 г. взяла штурмом суданскую столицу Хартум. Сторонники Махди создали в Судане свое теократическое государство, которое возглавил после смерти Махди его сподвижник Абдалла. Англо-египетские войска, вновь предпринявшие вторжение в Судан, в 1898 г. разгромили армию халифа Абдаллы. Утвердившись в Судане, англичане закрепили свое господство в виде соглашения с Египтом о кондоминиуме, т. е. совместном управлении Суданом. На деле участие Египта в управлении страной свелось к размещению здесь наряду с английским небольшого контингента египетских войск и назначению на второстепенные места в местную администрацию ряда египетских чиновников. Вся полнота власти в стране принадлежала Англии, которая назначала в Судане своего генерал-губернатора, формально утверждавшегося хедивом Египта, хотя сопротивление английскому господству в Судане еще долго не утихало.

Сирийско-ливанский регион

В первой трети XIX в. сирийские провинции Османской империи (Дамаск, Алеппо, Триполи и Сайда) продолжали жить в русле традиций предыдущего века. Консолидация этих земель в силу географических особенностей и политических традиций различных территорий региона, разобщенности городского и сельского населения, этноконфессиональных различий шла очень медленно. Султанский указ о роспуске янычарского корпуса 1826 г. здесь фактически не был выполнен. Однако вторжение египтян под руководством сына Мухаммеда Али Ибрагим-паши в 1831 г. изменило ситуацию в этом регионе.

Египетские власти приступили к общественно-политическому переустройству и модернизации Сирии. Была создана единая провинция с центром в Дамаске и централизованная система управления, упорядочено налогообложение. На местах создавались меджлисы (советы) — совещательные административные органы, в ведении которых находились хозяйственные вопросы и ряд судебных функций. Принимались меры для перехода бедуинов к оседлости, расширялись посевные площади. Все это способствовало заметному росту экономики, увеличению сельскохозяйственного производства и экспорта. Однако введение обязательных для мусульман рекрутских наборов, налоговое бремя, отмена социальных ограничений для немусульман и жесткая централизация вызывали неприятие у многих жителей Сирии. В результате в 1834 г., затем в 1837–1838 гг. и в 1840 г. в разных районах Сирии вспыхнули антиегипетские восстания.

В 1840 г. египетская армия была вынуждена отступить из Сирии, которая возвратилась под сюзеренитет османов. Танзиматские реформы были распространены и на эту территорию. Хотя сирийские земли были вновь разделены на несколько провинций, тем не менее тенденции к централизации сохранились — большинство должностных лиц назначались из Стамбула. Однако реформы в разных районах Сирии проходили не всегда гладко.

Так, в Горном Ливане, который всегда обладал широкой автономией, в 1840-1860-е годы произошел ряд конфликтов между этноконфессиональными общностями друзов и маронитов, в основе которых лежали давние социальные противоречия, обостренные политикой османских властей и англо-французским противостоянием в регионе. Европейские державы не только тайно оказывали поддержку противоборствующим сторонам (англичане — друзам, французы — маронитам), но и открыто вмешивались в конфликт: в августе 1860 г. Наполеон III, заручившись одобрением Великобритании, Австрии, Пруссии и России, отправил французские войска в Горный Ливан для урегулирования ситуации, тем более что обстановка в Сирии была накалена после христианского погрома в Дамаске (июнь 1860 г.). Французские контингенты должны были оставаться в Сирии не более шести месяцев, но французы под разными предлогами продлили свое пребывание в регионе до июня 1861 г.

Европейская демонстрация силы и угроза оккупации способствовали проведению преобразований на территории Ливана и дальнейших реформ в других сирийских провинциях. В 1861 г. был принят, а 1864 г. получил окончательную редакцию Органический статут Ливана, согласно которому Горный Ливан становился автономной областью во главе с губернатором-христианином неливанского происхождения, подчиненным непосредственно султану. При губернаторе создавался совет из 12 членов, куда входили представители всех конфессий Ливана. В таком виде административная система Ливана просуществовала до Первой мировой войны. Все эти преобразования способствовали развитию экономики и духовному подъему в обществе. Основным центром этого подъема стал Бейрут — бурно развивавшийся город, где проживали богатые христианские торговые семьи. Именно в их среде зародилось явление Нахды.

Середина XIX в. ознаменовалась для Египта и Сирии появлением культурно-просветительского движения. В 1821 г. Мухаммедом Али была создана «типография паши», где издавалась, прежде всего, учебная литература. В 1828 г. в Египте появляется первая официальная газета «Египетские ведомости», в 1841 г. при Школе языков в Каире был основан Отдел переводов, в котором до закрытия Школы англичанами в 1882 г. было переведено более двух тысяч книг. Многие годы там проработал знаменитый египетский просветитель и создатель концепции египетского патриотизма Рифаа ат-Тахтави (1801–1873), выступавший за применение европейского опыта в области науки и техники для модернизации Египта.

Если в Египте феномен просветительства получил государственную поддержку, то в Сирии он зародился в частной среде, прежде всего христианских меценатов. В 1847 г. было основано Сирийское научное общество, заседания которого вызывали большой общественный резонанс. Одним из самых видных деятелей сирийской Нахды стал Бутрус аль-Бустани (1819–1883), выступивший за реформу арабского языка, очищение его от архаизмов. Аль-Бустани учредил несколько периодических изданий, открыл «национальную» школу. Во второй половине XIX в. в Сирии и Египте активно развивалась драматургия, литература, пресса и публицистика.

Важным проявлением Нахды стало движение реформации ислама, связанное с именами Джамала ад-Дина аль-Афгани (1839–1897) и Мухаммеда Абдо (1849–1905). Они стремились приспособить ислам к условиям существования в модернизированном мире. Реформаторы ислама, выступая за очищение религии от средневековых наслоений, за пересмотр традиционных подходов к толкованию религиозных установлений и против слепой веры, по-новому поставили вопросы о свободе воли индивидуума, о месте человека в мире и возможностях человеческого разума, оказав огромное влияние на все последующее развитие мусульманской мысли и арабской культуры.

В то же время европейские державы усиливали свое экономическое и политико-культурное влияние в сирийско-ливанском регионе, действуя не только через консулов, которые всячески покровительствовали христианским торговцам, но в том числе и посредством духовных миссий. Была создана широкая сеть католических школ и семинарий, выпускники которых выезжали на учебу в Рим, Париж, Брюссель. В 1846 г. Папа Римский восстановил Латинский иерусалимский патриархат, действовавший в Палестине в период господства крестоносцев. Американские миссионеры-протестанты в 1866 г. основали в Бейруте Сирийский протестантский колледж, впоследствии переименованный в Американский университет, существующий до настоящего времени. Россия усилиями Императорского Православного Палестинского общества (ИППО) создавала в периоды 1847–1853 гг. и 1857–1917 гг. больницы, школы, библиотеки в Ливане, Сирии и Палестине.

На рубеже XIX–XX вв. сирийские провинции империи демонстрировали стабильное экономическое развитие, постепенное повышение благосостояния населения и рост доли городского населения. В 1878–1880 гг. известный государственный деятель Мидхат-паша провел ряд реформ в системе местного самоуправления Дамасского вилайета, а десятилетием позже было усовершенствовано административно-территориальное деление всей Сирии: создавались три больших вилайета (Дамасский, Бейрутский и Халебский) и три особые области — мутасаррифии Горный Ливан, Иерусалим и Дейр-эз-Зор, подчинявшиеся напрямую министерству внутренних дел.

В Палестине с конца XIX в. началось возрождение еврейской общины (ишув). В 1880-х годах в Палестину стали массово приезжать евреи из России и стран Европы вследствие усиления там антисемитских настроений. К этому периоду относится оформление политического сионизма — движения за создание в Палестине еврейского национального государства. В 1897 г. была создана Всемирная сионистская организация (ВСО), в 1903 г. в г. Хайфа при поддержке английских властей открылся филиал Еврейского колониального треста, созданного ВСО, чтобы покупать земли и финансировать еврейские поселения в Палестине. В результате первых двух волн иммиграции («алия») 1882–1903 гг. и 1903–1914 гг. еврейское население Палестины достигло 85 тыс. человек, однако оно составляло незначительное меньшинство населения. Еврейская иммиграция, сопровождавшаяся ростом капиталовложений и развитием экономики, приносила социально-экономические выгоды этой территории, но вместе с тем началось обезземеливание арабского крестьянства, и часть арабской элиты, среди которой стали распространяться идеи арабского национального возрождения, выступала за ограничение еврейской иммиграции.

В период своего правления султан Абдул-Хамид II уделял особое внимание сирийским провинциям, укрепляя связи с наиболее влиятельными родами, представлявшими традиционную политическую элиту Сирии. Впоследствии наиболее активными идеологами доктрины панисламизма на общеимперском уровне стали выходцы из Сирии — шейх суфийского братства Рифаийа Абу-ль-Худа ас-Сайяди и представитель дамасской аянской семьи Ахмед Иззет-паша. Политика панисламизма в сирийских провинциях проводилась посредством прессы, жесткой цензуры и школьного образования в рамках этой идеологии. И хотя существовали кружки интеллектуалов, находящихся в оппозиции к Абдул-Хамиду, тем не менее подавляющее большинство населения было лояльно по отношению к султану и его режиму.

В период «революционной весны» (1908–1909 гг.) в сирийских провинциях империи возросла общественно-политическая активность, было открыто несколько десятков новых газет и журналов и созданы арабские патриотические организации. Формирование новой политической культуры было наиболее ощутимо в первую очередь среди молодой сирийской интеллигенции, часть которой получила образование в Европе. Выходцы из Сирии активно участвовали в деятельности созданного в 1909 г. в Стамбуле Литературного клуба — первой легальной арабской общественно-политической организации, национального общества «Молодая Аравия» и «Османской партии административной децентрализации», провозглашавшей идею широкой автономии арабских областей Османской империи. На первом арабском конгрессе 1913 г. большинство делегатов также были представителями Сирии. Однако младотурецкие власти не приняли предлагаемых арабскими националистами программ преобразования империи. В то же время в Ливане представителями христианских общин в 1909 г. было образовано «Общество ливанского возрождения», ставившее своей целью вообще территориальное отделение от империи и создание ориентированного на Францию независимого «Великого Ливана».

Какими бы ни были политические взгляды арабских националистов сирийских провинций империи накануне Первой мировой войны, большинство населения Сирии эти идеи не воспринимало и сохраняло лояльность режиму младотурок.

Ирак

Ирак к началу XIX в. оставался одной из наименее развитых в социально-экономическом отношении территорий Османской империи, власть над большей частью которой была сосредоточена в руках мамлюкской династии Хасанидов. Более трети населения Ирака составляли кочевники. Постоянные междоусобицы племен, их выступления против османских властей, а также речное пиратство и набеги кочевников на оседлое население замедляли хозяйственное развитие страны. В первые две трети XIX в. Ирак регулярно страдал от эпидемий чумы и борьбы за власть различных мамлюкских и янычарских группировок.

Правитель Багдада Дауд-паша (1817–1831) попытался стабилизировать ситуацию в Ираке. В период его правления была восстановлена ирригационная система, благоустраивались города, развивалось сельское хозяйство. С помощью англичан и французов Дауд-паша создал регулярные воинские части с современным вооружением, установил монополию на скупку и экспорт продовольствия, пытался наладить выращивание хлопка и сахарного тростника, приобрел морские и речные суда. Дауд-паша предпринял попытку использовать поражение Османской империи в войне с Россией в 1828–1829 гг. для достижения большей независимости от власти султана. В ответ против Дауда была направлена османская армия, одержавшая победу над ним, в основном благодаря тому, что в армии Дауда началась эпидемия чумы, уничтожившая большую часть его войск. В 1831 г. Дауд был низложен, а в Ираке установлено прямое правление султанских наместников.

Восстановление султанской власти в Ираке сопровождалось мятежами курдов и сопротивлением арабских племен. С 1848 г. в стране стали осуществляться реформы Танзимата — были разделены военная и административная власть, вали был лишен финансовых и судебных полномочий, переданных специальным чиновникам и административному совету. Отмена в 1861 г. внутренних и повышение ввозных таможенных пошлин наряду с прокладкой англичанами телеграфной линии Стамбул-Басра, соединившей Ирак также с Европой и Индией, способствовали экономическому и политическому объединению Ирака, укреплению его связей со Стамбулом и со странами региона.

Дальнейшим проведением реформ во всех сферах жизни Ирака занимался генерал-губернатор Багдадского вилайета Мидхат-паша. Их результатом стало расширение обрабатываемых земель и приобщение к оседлому образу жизни кочевников и полукочевников. В результате сформировался слой мелких землевладельцев-крестьян, в среде которых осознание себя государственным подданным постепенно вытесняло племенную солидарность. К рубежу XIX–XX вв. Ирак был в достаточной степени вовлечен в мировую экономику, в которой он занял положение поставщика необработанных продовольственных культур, так как здесь, в отличие от Египта и Сирии, не успел сложиться сектор первичной обработки сырья.

До конца XIX в. Ирак считался сферой интересов Великобритании, однако с наступлением нового столетия в условиях политического сближения османского правительства с Германией между немецкими и английскими компаниями развернулась острая конкуренция за право на разведку и добычу нефти в Мосульском и Багдадском вилайетах.

После младотурецкой революции 1908–1909 гг. в Ираке наблюдался определенный подъем общественно-политической жизни. В стране издавалось множество газет и журналов, однако идеи арабского национализма еще не были близки жителям Ирака — в общественном сознании господствовали доктрины османизма и панисламизма. Тем не менее под влиянием арабских националистов Сирии и Египта накануне Первой мировой войны в Ираке появились филиалы арабского общества «Литературный клуб» и даже возникло антиосманское «Общество знамени».

Страны Аравии

К началу XIX в. почти вся территория Аравии была объединена под знаменами ваххабизма и подчинена государству Саудидов. На востоке и юге Аравийского полуострова существовало несколько государственных образований, которые платили дань Саудидам. Наиболее влиятельными правящими династиями востока Аравийского полуострова, сохранившимися до наших дней, были Сабахи в Кувейте, Халифа на Бахрейне, Бу Саид в Омане.

После разгрома ваххабитов в 1818 г., египтяне претендовали на распространение своего влияния на полуострове, однако в восточной и южной Аравии они столкнулись с интересами Великобритании. Основные силы египтяне сосредоточили на покорении Асира (юго-западная часть Аравийского полуострова) и Йемена, стратегически более важных для египтян из-за выхода к Красному морю. Англичане же в 1820 г. навязали племенам Пиратского берега (территории в восточной части Аравийского полуострова) и Бахрейну договор о мире, фактически утверждавший влияние британцев в этих местах. Затем подобный договор был подписан с правителями Маската и других эмиратов Персидского залива. В 1839 г. Англия захватила г. Аден, что позволяло контролировать пролив Баб эль-Мандеб, ведущий в Красное море.

После ухода египтян в 1840 г. с территории Аравии там началось противостояние между османским султаном, претендовавшим на эти земли, и англичанами. Тогда же произошло возрождение государства Саудидов — эмир Фейсал ибн Турки в 1843 г. утвердился в эр-Рияде и начал постепенное покорение аравийских земель, однако его государство не достигло таких размеров и влияния, как первое государство Саудидов. После смерти Фейсала в 1865 г. оно погрязло в междоусобицах и окончательно прекратило свое существование в 1887 г.

Стратегия Великобритании по установлению доминирования в регионе в этот период сочетала в себе силовые и политические методы. Англичане играли на противоречиях между шейхами государственных образований региона Персидского залива, а также поддерживали ваххабитов там, где надо было противодействовать османам.

Османская империя не оставляла попыток восстановить свой контроль над аравийскими землями. В 1871 г. была оккупирована эль-Хаса — область в восточной Аравии, что подвигло англичан объявить протекторат над Бахрейном в том же году. Османы поставили в вассальную зависимость Кувейт, захватили в 1872 г. Северный Йемен, а позже и эмират Джебель-Шаммар, находившийся в Центральной Аравии, признал сюзеренитет султана. Тем не менее позиции Великобритании были очень сильны в восточной и юго-восточной Аравии.

Рубеж XIX–XX вв. был отмечен определенным социально-экономическим развитием османских регионов Аравии. Реформы Танзимата были распространены на Хиджаз, однако существенных сдвигов в общественно-политической жизни там не произошло. Наиболее крупным предприятием в сфере строительства стало прокладывание в 1900–1908 гг. под руководством немецких инженеров Хиджазской железной дороги, соединившей Медину с Дамаском. Однако поскольку на рубеже веков не только Великобритания, но и Германия, Франция и Россия также стали проявлять интерес к региону Персидского залива, англичане постарались укрепить здесь свое влияние. В 1891 г. были подписаны выгодные для Англии договоры с Оманом, в 1913 г. Катар и Кувейт официально были признаны младотурками зоной английского влияния. В то же время в 1913 г. правитель возродившегося в начале XX в. Риядского эмирата Ибн Сауд вытеснил османов из эль-Хасы.

Магриб

К началу XIX в. провинция Западное Триполи (современная Ливия) фактически являлась наследственным владением полунезависимых пашей из рода Караманли. В 1835 г. османам удалось восстановить здесь свою власть и провинция стала управляться губернатором, назначаемым султанским указом. Сюзеренитет османских султанов распространялся в основном на приморские районы; во внутренних областях, заселенных бедуинскими племенами, вся административная, экономическая, военная и судебная власть принадлежала шейхам племен.

Османские власти, пытаясь подчинить себе всю территорию Ливии, вели ожесточенную борьбу с местными племенами, отстаивавшими свою независимость. Со второй трети XIX в. начинается европейская, в частности английская, экспансия в страну, которая на первом этапе ограничивалась поддержкой политики османов по подавлению сепаратизма мятежных племен. Идеологами борьбы против иноземцев выступали религиозные братства, среди которых наибольшее влияние приобрело братство Сенусийя, основанное в 1837 г. марабутом — духовным лидером братства — Мухаммедом бен Али ас-Сенуси (1787–1859). Сенуситы призывали вернуться к следованию нормам Корана и сунны, резко критиковали европейские новшества, реформы Мухаммеда Али в Египте, а также османских правителей, которые, по их мнению, действовали в интересах европейцев и являлись «отступниками» от подлинного ислама. Братство обладало огромным авторитетом среди племен и к концу XIX в. имело 94 завии (религиозно-административных центра) на территории страны. Фактически сенуситы создали теократическое государство с административным и судебным аппаратом, своей казной и широкими полномочиями на контролируемой ими территории востока страны. Османы предпочитали не вступать в конфликт с авторитетным братством, тем более что те платили им дань и в пятничной молитве упоминали имя султана.

С 1901 г. сенуситы и османы объединили свои силы для совместной борьбы против французской экспансии. Одновременно с этим в стране росло итальянское влияние, пока в 1911 г. не началась открытая интервенция Италии в Ливию. Обеспечив себе на дипломатических переговорах согласие Англии, Франции, Германии, Австро-Венгрии и России, войска Италии высадились в Триполи и, имея подавляющее количественное и техническое превосходство, разгромили находившиеся там османские войска. В результате Османская империя в 1912 г. фактически передала под управление Италии Триполи и Киренаику. Италия объявила эти территории своей колонией Ливией, но фактически контролировала лишь прибрежную часть страны, и на протяжении еще 20 лет местные племена под руководством сенуситов продолжали борьбу с итальянцами. Франция же, воспользовавшись уходом османов, присоединила к своей африканской колонии Чад часть южных ливийских территорий.

Тунис к началу XIX в. был наиболее развитым государством арабского запада. В стране процветало ремесло и морская торговля, тунисские товары успешно конкурировали с европейскими в регионе Средиземноморья, а удельный вес городов и городского населения Туниса был самым высоким в Магрибе. Однако пришедшие к власти Махмуд-паша (1814–1824) и Сиди Хусейн-бей (1824–1835) из династии Хусейнидов опирались на консервативные круги элит, в результате чего был восстановлен корпус янычар и должность мухтасиба (религозного цензора), упраздненные ранее. Повышение налогов и введение системы государственных монополий, неурожаи, эпидемия чумы, отказ от пиратства под давлением европейских держав и, соответственно, падение доходов привели к экономическому и политическому кризису в стране.

Постепенно Тунис стал впадать в финансовую зависимость от Франции, бывшей его главным кредитором. В 1830 г. был подписан договор между двумя странами, который гарантировал права иностранцев и свободу торговли. И хотя правители Туниса, особенно Ахмед-паша (1837–1855), пытались проводить реформы, направленные на модернизацию страны, тем не менее настоящими хозяевами в Тунисе постепенно становились европейские консулы. С помощью европейских советников был разработан текст конституции Туниса, которая вступила в силу в 1861 г. после ее одобрения императором Франции Наполеоном III. Поскольку влияние Франции в Тунисе было огромным, а Великобритания всячески старалась не допустить ее усиления еще и в Египте, то на Берлинском конгрессе 1878 г. англичане, а также немцы, желавшие отвлечь внимание французов от только что потерянных в войне с Пруссией территорий, поощряли тех захватить Тунис. В результате, введя свои войска в 1881 г. в Тунис и подавив сопротивление, французы в июне 1883 г. объявили протекторат над этой страной. Согласно договору между беем Мухаммедом ас-Садоком (1859–1882) и французской стороной, династия Хусейнидов сохраняла престол, однако фактически вся полнота власти передавалась французскому генеральному резиденту. В Тунисе начался процесс колонизации: колонисты, в основном французы и итальянцы, стали занимать ведущее положение в экономике и политической жизни, а коренные тунисцы, даже европейски образованные, не были допущены до ведущих постов в этой сфере, что вызывало рост национализма среди них.

На рубеже XIX–XX вв. стали создаваться первые тунисские культурно-просветительные общества — как либеральные, так и традиционалистские. В 1907 г. была сформирована политическая партия «Молодой Тунис», выступавшая за расширение прав коренного населения Туниса и его участие в управлении страной. Младотунисцы, не найдя отклик своим требованиям у колониальных властей, объединились с традиционалистами и наладили связи с младотурками. Они организовывали митинги, забастовки и демонстрации, зачастую сопровождавшиеся столкновениями с полицией. В результате в 1912 г. младотунисские лидеры были арестованы и высланы из страны. Часть из них накануне Первой мировой войны вошла в эмигрантский «Комитет за независимость Алжира и Туниса», поддерживавшийся Германией, Австро-Венгрией и Османской империей.

Алжир в первой трети XIX в. продолжал оставаться слабоцентрализованным государством. Деи — пожизненные правители страны, выбиравшиеся верхушкой местных янычар и корсаров, фактически полностью контролировали лишь небольшую территорию с центром в г. Алжире. Алжирское общество, где огромную роль играли вожди многочисленных племен и главы религиозных братств — марабуты, было очень разнородно в этническом и социальном плане.

В начале XIX в. государство деев находилось в упадке, что было обусловлено как социальной нестабильностью и разобщенностью, так и неурожаями, эпидемиями и сокращением доходов от пиратства. Вереница правителей Алжира, сменявших друг друга в первой трети века, вынуждена была бороться не только с европейцами, принуждавшими деев прекратить корсарство, но и со своеволием наместников провинций — беев, восстаниями племен, мятежами марабутов и янычарами, которые свергли и убили множество деев в этот период.

Ослабленная алжирская власть не была в состоянии противостоять возраставшей внешней экспансии, в частности Франции. В 1827 г., воспользовавшись инцидентом между консулом Девалем и деем Хусейном, французский флот установил блокаду Алжира с моря. В июле 1830 г. французские войска, высадившись в Алжире, разгромили армию дея и вступили в столицу страны. Хусейн капитулировал, однако борьба против завоевателей продолжалась. В 1832 г. ее возглавил эмир Абд аль-Кадир, сын руководителя суфийского братства Кадирийа. Абд аль-Кадир создал на севере и западе Алжира свое государство, которое вело борьбу с французами, вынужденными признать это государство и даже дважды заключить с ним мирные договоры. В свою очередь, на востоке страны во главе вооруженного сопротивления французам встал бей Хадж Ахмед, однако в 1847–1848 гг. французам удалось пленить обоих предводителей повстанцев.

Продвижение французов в глубь страны шло медленно и трудно из-за постоянных восстаний и резкого сопротивления многочисленных племен. Наиболее масштабным в истории французского завоевания Алжира стало восстание 250 арабских и кабильских племен во главе с Мухаммедом Мукрани в 1871 г. Последнее крупное восстание против захватчиков произошло в 1881–1883 гг., хотя отдельные стычки продолжались еще долго, однако французы жестоко подавляли все мятежи.

В ходе захвата алжирских земель французами местные племена лишились более половины своих владений, а образовавшийся земельный фонд оккупанты использовали для европейской колонизации. По конституции 1848 г. Алжир был провозглашен частью Франции и разделен на три «гражданских департамента», подчинявшихся министру внутренних дел, и четыре «военные территории» во главе с генерал-губернатором, где действовали «арабские бюро» — органы управления местным населением. С конца XIX в. колонисты составляли 10–12 % населения страны, а их верхушка — «сотня сеньоров» — довольно агрессивно отстаивала свои интересы, фактически подчинив себе французскую администрацию в Алжире. Колонисты считали себя «алжирцами», местное население — «туземцами», а идеологи «алжиро-европейства» даже отстаивали идею о том, что Алжир есть и всегда был частью европейской, а не арабо-мусульманской цивилизации. Коренные алжирцы были ущемлены в правах и, согласно «Туземному кодексу» 1881 г., могли быть арестованы и сосланы просто по подозрению.

Колонизация страны сломила традиционную социальную структуру всего общества. Коренные алжирцы хлынули в города, где находили работу на фабриках, становились ремесленниками и торговцами. Из них постепенно формировалась интеллигенция, в их среде росло национальное самосознание. Первыми с петицией о защите и уважении мусульман и учреждений ислама выступили традиционалисты — «старые тюрбаны» — в 1887 г. В то же время коренные алжирцы, получившие светское образование, выступали за культурную ассимиляцию с французами и синтез двух культур. Эта прослойка получила название «младоалжирцы» и впервые заявила о себе в 1892 г., потребовав предоставления всем алжирцам, а не только колонистам, прав французов. Младоалжирцы создавали культурно-просветительские ассоциации, частные школы, библиотеки, издавали газеты. В 1912 г. они даже представили президенту Франции манифест с требованием отмены «Туземного кодекса», справедливого налогообложения, представительства мусульфранков в органах власти, в том числе в парламенте, однако их требования так и не были удовлетворены.

Дальний Магриб — Марокко, независимое государство во главе с династией Алауитов, возводящей свое происхождение к Пророку Мухаммеду, в начале XIX в. был почти полностью закрыт для иностранцев. Им разрешалось приезжать лишь в 5 портов для ведения торговли. В самой стране огромное влияние имели марабуты, племена также отличались высокой степенью независимости. Постепенная европейская экспансия в Марокко началась в 1830-е годы. После начала завоевания Алжира французами марокканский султан пытался оказать поддержку алжирскому эмиру Абд аль-Кадиру, но вступившая в 1844 г. в Марокко французская армия разгромила марокканские войска в сражении у р. Исли. Затем войска марокканского султана потерпели ряд поражений в испано-марокканской войне 1859–1860 гг. Благодаря дипломатической поддержке Англии, не заинтересованной в успехах Франции и Испании, Марокко, несмотря на военные поражения, сохранило формальную независимость, однако марокканский султан вынужден был подписать ряд торговых договоров, навязанных Марокко европейскими державами и США в 1836–1865 гг. Иностранные граждане по условиям этих договоров получали ряд преимуществ, в соответствии с которыми смогли стать хозяевами марокканского рынка. Привилегии иностранных держав в Марокко были официально закреплены в 1880 г. на международной конференции в Мадриде. Пользуясь этими договорами, Франция оккупировала ряд районов Марокко и навязала султану «договор о помощи» в подавлении восстаний мятежных племен. Султаны Марокко Сиди Мухаммед ибн Адб ар-Рахман (1859–1873) и Мулай Хасан (1873–1894) развернули масштабную реформаторскую деятельность в целях модернизации страны и укрепления власти. Однако проведенные преобразования имели весьма ограниченный эффект.

В начале XX в. Германия начала активное соперничество с французским и испанским влиянием в Марокко. Германский кайзер Вильгельм II, в 1905 г. посетивший Марокко, объявил себя «защитником независимости» страны. В 1911 г. Германия направила в Марокко канонерку «Пантера» (данная демонстрация силы получила у историков название «прыжок пантеры») и предъявила свои претензии на участие в разделе сфер влияния в Марокко. После урегулирования германо-французского конфликта при посредничестве Англии, Франция и Испания навязали Марокко в 1912 г. договор о протекторате. Германия в качестве «компенсации» получала часть французской территории Конго. Большая часть территории Марокко попадала под управление Франции в лице французского генерального резидента, области на севере и часть территорий на юге страны управлялись испанским верховным комиссаром. Наряду с этим порт Танжер был выделен в международную зону, где главную роль играла Великобритания. При формальном нахождении исполнительной власти в руках правительства султана экономика и природные ресурсы страны использовались фактически в интересах иностранного, в основном французского капитала. Неравноправный для Марокко договор вызвал массовые антифранцузские выступления, а в г. Фес столкновения продолжались более месяца.

Позиции французской администрации протектората в какой-то мере укрепились благодаря активной деятельности генерального резидента Франции маршала Лиотэ, уделявшего большое внимание развитию марокканской инфраструктуры и поиску союзников среди местных жителей. Накануне Первой мировой войны маршалу Лиотэ удалось привлечь на сторону французской администрации часть марокканской интеллигенции, позиционировавшей себя «младомарокканцами», однако большинство племен продолжали борьбу против французов.

Иран под властью династии Каджаров

Иран вступил в XIX в. типичной позднесредневековой монархией, характерной для стран Ближнего и Среднего Востока этого времени. В конце XVIII в. после длительной и кровавой междоусобной борьбы в Иране укрепилась новая, каджарская, династия. Основателем ее стал Ага Мохаммад-хан, который в ходе борьбы за власть сумел взять верх над многочисленными претендентами на шахский престол. Его коронация в марте 1795 г. положила начало правлению династии Каджаров, продолжавшемуся в Иране вплоть до 20-х годов XX в. В 1796 г. своей столицей Ага Мохаммад-хан избрал небольшое поселение Тегеран, постепенно подчинив своей власти большую часть Ирана. Целью Ага Мохаммад-хана было воссоздание Ирана как великой империи, существовавшей в древности.

После убийства шаха в результате дворцового заговора в июне 1797 г. и ожесточенной борьбы за престол к власти пришел племянник Ага Мохаммада Фатх Али, который управлял Ираном более тридцати пяти лет. В его правление в борьбе с сепаратизмом местных правителей и в противоборстве с растущим влиянием России и Великобритании на внутренние иранские дела произошло становление новой династии.

Процесс определения государственных границ, формирования государственного аппарата, налаживания хозяйственной жизни при Каджарах растянулся на несколько десятилетий и проходил в условиях широкой экспансии европейских государств и соперничества между ними за подчинение Ирана.

В конце XVIII в. Ближний и Средний Восток приобретает особый вес в международной политике. Выгодное географическое положение Ирана на подступах к Индии, Средней Азии и Кавказу определило его место в острой политической борьбе европейских держав за влияние и господство на Ближнем и Среднем Востоке и в Центральной Азии.

После неудачи египетской кампании в 1798 г. Наполеон начал разрабатывать планы сухопутного похода в Индию, рассчитывая использовать для этого территорию Ирана. В целях противодействия планам Наполеона англичане всячески старались склонить на свою сторону шаха.

В январе 1801 г. Англия подписала политический и торговый договоры с Ираном. Политический договор имел антифранцузскую, антиафганскую и антирусскую направленность. По торговому договору 1801 г. англичанам предоставлялись большие привилегии.

В начале XIX в. произошло дальнейшее обострение отношений между Россией и Ираном. После успешных войн с Турцией и присоединения Крыма Россия активизировала свою политику на Кавказе и взяла курс на непосредственное включение Грузии, Армении и закавказских мусульманских ханств в состав Российской империи. 19 декабря 1800 г. Павел I подписал манифест о присоединении Грузии к России. Александр I после вступления на престол издал «Манифест об утверждении нового правления в Грузии». Шахское правительство Ирана стремилось любыми способами вернуть под свою власть Грузию и мусульманские ханства Закавказья. Каджары рассматривали эти территории как неотъемлемую часть Ирана, и продвижение России в Закавказье неминуемо должно было привести ее к столкновению с Ираном.

В 1804 г. началась 1-я русско-иранская война, которая длилась 9 лет. Только 24 октября 1813 г. в местечке Гюлистан между Россией и Ираном был подписан мирный договор, согласно которому Иран признавал вхождение в состав Российской империи Дагестана, Грузии, Имеретии, Гурии, Мингрелии и Абхазии, а также ханств — Карабахского, Ширванского, Дербентского, Кубинского, Бакинского и Талышинского.

Договор подтверждал право российских и персидских купцов свободно плавать по Каспийскому морю. На ввозимые и вывозимые из Ирана товары для купцов обеих стран устанавливались пошлины в размере 5 %. В то же время в статье 5 Гюлистанского договора было зафиксировано исключительное право России иметь военный флот на Каспийском море.

Война с Наполеоном на время ослабила англо-русское соперничество в Иране, но оно вскоре возобновилось с новой силой. Продвижение России и Англии навстречу друг другу в Азии явилось определяющим фактором политики двух держав по отношению к Ирану, который оказался между молотом и наковальней и был вынужден постоянно лавировать, чтобы выжить в условиях растущего политического, военного и экономического давления. Англичане постоянно поддерживали антирусские настроения среди правящей верхушки Ирана и стремились укрепить свои позиции, используя стремление шаха к реваншу в борьбе с Россией.

25 ноября 1814 г. в Тегеране был подписан англо-иранский договор, который обязывал персидское правительство объявить все враждебные Великобритании союзы, заключенные с европейскими государствами, потерявшими силу, а также не допускать в Иран войска европейских государств, находящихся во враждебных отношениях с Великобританией.

Опираясь на поддержку Англии, иранское правительство стало требовать пересмотра Гюлистанского договора. Для урегулирования спорных вопросов в Иран было отправлено чрезвычайное посольство А.П. Ермолова. Результатом переговоров стало создание в 1817 г. постоянной российской дипломатической миссии в Иране. Шах назначил местопребыванием русской миссии г. Тебриз — резиденцию наследника иранского престола Аббас Мирзы, которому было поручено ведение внешних сношений Ирана. Улучшившиеся отношения с Ираном способствовали расширению ирано-русской торговли.

Признание Россией царствующего дома Каджаров имело для последних большое политическое значение. Аббас Мирза после получения гарантий Александра I (акт от 8 мая 1819 г.) о помощи в случае борьбы претендентов на шахский престол занял внешне дружественную позицию в отношении России. Однако в то же время Аббас Мирза послал своих агентов в отошедшие по Гюлистанскому договору к России Ширванское и Карабахское ханства, а также в Дагестан, где они повели агитацию за вооруженное выступление против русских властей.

После неудачной войны с Османской империей 1821–1823 гг. иранское правительство, подстрекаемое английской дипломатической миссией, пошло на обострение отношений с Россией. Весной 1826 г. англичане начали выплачивать Ирану военную субсидию, предусмотренную договором 1814 г. В Иране продолжалось формирование регулярной пехоты и кавалерии с помощью английских инструкторов, шла усиленная подготовка к войне с Россией.

23 июня 1826 г. иранское духовенство издало фетву о священной войне против России, а в июле 1826 г. иранская армия внезапно напала на русские войска. После ряда побед русской армии шах был вынужден согласиться на все условия, выдвинутые русской стороной.

10 февраля 1828 г. в с. Туркманчае близ Тебриза между Россией и Ираном был подписан мирный договор, завершивший 2-ю русско-иранскую войну. По этому договору Эриванское и Нахичеванское ханства вошли в состав России. Границей между Россией и Иранам стала р. Араке. На Иран возлагалась контрибуция в 20 млн рублей. Подтверждалось преимущественное право России иметь военный флот на Каспийском море и свобода плавания там для русских судов. Стороны обменялись миссиями на уровне посланников, установились консульские отношения, Аббас Мирза признавался наследником иранского престола.

По дополнительному соглашению к Туркманчайскому договору русским и иранским купцам предоставлялось право свободной торговли в Иране и в России. Договором устанавливалась экстерриториальность российских подданных в Иране, за Россией закреплялось право консульской юрисдикции на территории Ирана.

Договор способствовал укреплению влияния России на Среднем Востоке, подрывал британские позиции в Иране. Особенно большое значение он имел для судеб армянского народа: после подписания договора до 140 тыс. армян переселились в Закавказье из Турции и Ирана.

Туркманчайский договор 1828 г. положил конец русско-иранским войнам и притязаниям иранского шаха на Грузию, Армению и закавказские ханства.

В то время как основные силы Каджаров на западных и северо-западных границах государства были направлены на борьбу с Россией и Османской империей, местные правители на юге и востоке страны практически вышли из подчинения центральной власти, не платили налогов и вели в основном самостоятельную политику, используя против Каджаров помощь англичан, среднеазиатских ханств и афганских эмиров.

После подписания Туркманчайского договора с Россией Аббас Мирза предпринял шаги по восстановлению власти Каджаров в Йезде, Кермане и провинции Хорасан. Дипломатическая и военная активность Аббас Мирзы принесла результаты, и в течение 1831–1832 гг. он овладел многими крепостями и городами Хорасана. Английская миссия в Иране крайне неодобрительно и настороженно относилась к походу Аббас Мирзы в Хорасан. После заключения Туркманчайского договора наметилось ирано-русское сближение и укрепление позиций Ирана в Хорасане, что англичане рассматривали как усиление влияния России в регионе и пытались представить его как потенциальную угрозу своим владениям в Индии.

Иранские власти готовились к походу на Герат, который со времен Сефевидов и Надир-шаха считали своей подвластной территорией. Однако 21 октября 1833 г. Аббас Мирза скончался, а вскоре, в 1834 г., умер и Фатх Али-шах. Между наследниками престола началась борьба за власть, в которой верх одержал сын Аббас Мирзы Мохаммад Мирза. Он продолжил попытки укрепить власть Каджаров в Хорасане, а в 1837 г. предпринял поход на Герат. Это резко обострило отношения Ирана с Англией, которая стремилась не допустить перехода Герата под власть иранского шаха. Иран отказывался также выполнить требования англичан о предоставлении им права экстерриториальности. В связи с этим Англия в ноябре 1838 г. объявила о разрыве дипломатических отношений с Ираном.

Некоторое время спустя после разрыва дипломатических связей шах Мохаммад Мирза послал в Лондон своего представителя для ведения переговоров о восстановлении отношений. В сентябре 1839 г. министр иностранных дел лорд Пальмерстон выдвинул ряд условий, на которых Великобритания соглашалась восстановить дипломатические отношения с Ираном. Самыми важными из этих требований были: отзыв иранских войск из крепости Гориан и других афганских пунктов; заключение торгового договора, который распространил бы на английских подданных режим капитуляций. В марте 1841 г. Иран вывел свои войска из Гератского ханства. Вскоре дипломатические отношения между Ираном и Англией были восстановлены. 28 октября 1841 г. в Тегеране был подписан торговый договор между английским правительством и шахским двором.

Внимание к Герату было вновь привлечено в середине 50-х годов XIX в., когда Англия не только подошла вплотную к завоеванию рынков Ирана, Афганистана и Средней Азии, но и предприняла попытку установить свое прямое политическое господство в регионе.

Процесс территориального объединения государства завершился в основном в 30-40-е годы XIX в., хотя неопределенность государственных границ Ирана на некоторых участках сохранялась вплоть до XX в., вызывая конфликты с Османской империей, Россией, центральноазиатскими ханствами и Афганистаном. Определяющими факторами при формировании государственной территории стали уже не только военные силы Ирана и соседних ханств или племен, а вооруженные силы европейских государств — России и Англии, усилившиеся тенденции к созданию национальных государств, сила международных и двусторонних договоров и соглашений.

К середине XIX в. в стране стала складываться новая система административного деления. Иран делился на 30 областей (вилайеты) и четыре провинции (эялаты): Азербайджан, Хорасан, Фарс и Керман. Провинции, в свою очередь, делились на уезды (болук) и округа (махалле). Наименьшей административной единицей была деревня (дех).

Первым лицом в государстве после шаха был садразам, глава государственного аппарата, который имел большое влияние на внутреннюю и внешнюю политику Ирана. Часто эту должность занимали талантливые чиновники, не принадлежавшие к каджарской знати. Садразам назначал себе трех помощников: управляющего финансами (мостоуфи оль-мамалек), управляющего внешней и внутренней политикой (монши оль-мамалек) и главнокомандующего (салар лашкар). После реорганизации армии, осуществленной Аббас Мирзой, появились новые военачальники — командующий регулярным войском и командующий иррегулярными войсками. Налоговым инспектором в провинции был мостоуфи, в каждом городе — тахвилдар, который собирал налоги через деревенских и цеховых старост.

Уже в первой половине XIX в. стала намечаться «европеизация» государственного аппарата: садразам стал называться иногда премьер-министром, монши оль-мамалек — министром иностранных дел и т. д.

Большим влиянием пользовались каем-макамы, первые чиновники при дворе наследника в Тебризе, становившиеся премьерами после вступления наследника на престол.

Во главе пограничных областей стоял военный наместник или губернатор (беглербек или бейлербей, амир оль-омара). В администрацию областей входили: губернатор, глава шиитского духовенства (шейх оль-ислам, назначался из Тегерана), шариатские судьи (кази и муллы), садр (ведал вакфным имуществом области), визирь (отвечал за поступление налогов и подчинялся великому визирю или садразаму).

Судебные функции находились в руках шиитского духовенства. На основе законов шариата рассматривались некоторые уголовные дела. Но поскольку шах обладал неограниченной властью, то он и являлся верховным судьей по всем вопросам, и часть его власти передавалась по инстанциям различным административным лицам — губернаторам и др. Представители светского суда — даруга и кедхода выносили решения, учитывая мнение религиозных судей — казиев, улемов, мулл. На основе обычного права {адата) решались многие мелкие споры, особенно в племенах.

Армия была нерегулярной и в обычное время немногочисленной. В случае необходимости собирались племенные или городские ополчения, которые распускались после окончания военного похода. Когда же иранская армия столкнулась с русскими войсками в Закавказье и потерпела первые поражения, шах и его ближайшее окружение, прежде всего наследник престола Аббас Мирза, пришли к мысли о необходимости перестройки военной системы Ирана по европейскому образцу.

Регулярные войска вначале обучали французские, а затем английские, австрийские и итальянские офицеры. Во главе регулярной армии стоял амир — низам, хотя главой всех вооруженных сил считался шах. Однако боеспособность иранской армии даже после реорганизации была невысока, о чем свидетельствуют многочисленные поражения в войнах против России и Англии.

Неудачные для Ирана Гератский поход и войны с Османской империей, а также неспособность иранской армии быстро подавить восстание бабидов заставили молодого шаха Насер ад-Дина и его первого министра Таги-хана еще раз реорганизовать армию. Несомненно, что проведенная в Османской империи военная реформа стимулировала проведение реорганизации и иранской армии.

Таги-хан ввел новую систему набора в армию, по которой каждая облагаемая налогом единица (деревня, землевладелец, город и т. д.) должна была поставить определенное количество солдат, оплатить доставку солдата к месту сбора и содержать его семью. Накануне англо-иранской войны 1856–1857 гг. иранская армия была все еще слабо обучена и вооружена, в ней отсутствовала дисциплина; не было генерального штаба, инженерных войск. Лучше всего была обучена регулярная кавалерия. Подготовка военных инженеров только началась.

Такая «регулярная» армия была совершенно небоеспособной. Даже иррегулярные конные ополчения племен во главе со своими ханами были более надежной и боеспособной военной силой.

В первой половине XIX в. в Иране начинается процесс разложения патриархальных отношений и формирование капиталистического уклада: проявляются признаки политического и экономического кризиса, прокатываются волны народного недовольства, делаются попытки проведения некоторых реформ, зарождается просветительство.

Иран, сохранивший представления о своем былом величии и могуществе, сталкивается с более развитыми в социально-экономическом, военном, политическом и культурном отношении государствами и терпит поражения. Он вынужден идти на унизительные уступки, тяжело переживает неудачи, мучительно приспосабливается к новым условиям, ищет причины бедственного положения и пути преодоления средневековой отсталости. В Иране еще не исчезли некоторые иллюзии, были живы надежды отстоять свою политическую и экономическую независимость, сохранить неизменной шиитскую идеологию, шариатское традиционное общественное устройство, культуру, быт. События середины XIX в. заставили многих иранцев более реалистически оценивать сложившуюся на Ближнем и Среднем Востоке обстановку и возможности самого Ирана. С этого времени начинается качественно новый период в истории иранского государства.

Во второй четверти XIX в. отмечаются новые тенденции в социально-экономическом развитии Ирана в связи с ввозом западноевропейских товаров, проникновением гораздо более производительного и сильного западноевропейского промышленного капитала и начавшимся превращением Ирана в рынок сбыта и источник сырья для европейских стран.

В начале XIX в. около трети пригодной к обработке земли принадлежало государству. Каджары стремились создать большой фонд государственных земель, считая государственную собственность на землю и право шаха распоряжаться земельным фондом важнейшей экономической основой политической централизации Ирана.

Тем не менее большая часть земель оставалась частной собственностью. Относительно независимыми от шахской власти были вакфные земли, которыми распоряжалось шиитское и отчасти суннитское духовенство.

С 30-40-х годов отмечался рост частного землевладения. Соотношение между государственной и частной собственностью начало меняться: стало сильно сказываться влияние капиталистической Европы, а рост потребностей в сельскохозяйственном сырье и цен на него на мировом рынке заставили активизироваться крупных землевладельцев, установить более жесткий контроль над крестьянами. В сельское хозяйство устремились купцы, офицеры, высшее духовенство, богатые горожане. Принцип частной собственности на землю официально был признан законом 1843 г.

До середины XIX в. в Иране сохранялась устойчивая социальная структура, характерная для средневекового общества. С 40-х годов можно говорить о начавшемся расшатывании этой структуры, появлении новых общественно-экономических связей.

Можно выделить четыре основные группы населения Ирана, сильно отличавшиеся друг от друга по экономическому и правовому положению: правящее сословие — лица, связанные с двором, столичная и провинциальная (гражданская и военная) администрация, имеющая наследственную и пожалованную Каджарами земельную собственность; городские сословные группировки — купцы, торговцы, ремесленники, а также духовенство; крестьянство; кочевники.

Основную массу крупных землевладельцев составляли ханы племен, владельцы наследственных и титульных земель, чиновники провинциальной администрации. В целом эта социальная группа была достаточно стабильна.

Крепостного права в Иране не было, но это не мешало жесточайшей эксплуатации крестьян и пренебрежительному отношению к податному населению: ремесленникам и горожанам.

Положение шиитского духовенства в Иране на протяжении XIX в. изменилось. При Фатх Али-шахе стало заметно стремление шиитского духовенства более активно участвовать в политической жизни страны. При Мохаммад Мирза-шахе происходило дальнейшее укрепление позиций духовенства. А позже Амир Кабир неоднократно открыто заявлял, что во всем Иране духовенство жаждет политической власти и вмешательства в государственные дела.

Отношения духовенства с властями имели сложный характер и наряду с тем, что духовенство нередко выступало против всевозможных «европейских» новшеств, угрожавших традиционным устоям общества, оно зачастую было единственной силой, способной оградить народ от произвола властей и поэтому пользовалось уважением и доверием народа. Духовенство оказывало решающее влияние на всю систему взглядов, традиций и устоев иранского общества.

Со второй половины XIX в. в Иране начинается развитие капиталистических отношений и, как следствие этого, рост иранских городов. Роль города в жизни страны начинает возрастать: город становится центром новой культуры; создает новые политические, торгово-экономические и интеллектуальные сообщества; способствует созданию новых форм власти.

Политическая власть в городе принадлежала бюрократическим слоям. Они же по существу господствовали в экономической жизни, собирая налоги с горожан, принимая участие в городской, оптовой, караванной и транзитной торговле, осуществляя регламентацию производства и торговли, влияя на ценообразование и т. п.

Значительной по численности и влиятельной социальной группой в иранском городе в первой половине XIX в. было купечество. В основном в его руках сосредоточивалась внешняя и внутренняя торговля. Особенностью иранского купечества являлась тесная связь с крупными землевладельцами и духовенством. Шахская казна и отдельные сановники также были активными участниками торговли.

Внешняя торговля Ирана контролировалась тегеранским правительством не полностью. Местные власти провинций имели право определять условия торговли. Иран торговал преимущественно со своими соседями: Османской империей, Россией, Бухарским ханством, Афганистаном, Индией и арабскими княжествами. Европейские товары ввозились в Иран не только иранскими и европейскими купцами, но и турецкими, индийскими и арабскими.

Во многих отраслях ремесленного производства функции производителя и продавца объединялись в одном лице. Ремесленник-торговец оставался чуть ли не самой заметной фигурой на иранских базарах, особенно в небольших городах. Наемный труд применялся довольно широко и в городе и в деревне. В городах выделялась еще одна часть населения, так называемые деклассированные элементы (лути). Они играли видную роль почти во всех городских восстаниях. В 1815 г. тегеранские лути, подстрекаемые шейх оль-исламом, разгромили армянский квартал. Городские низы были использованы шиитским духовенством при разгроме российской миссии в 1829 г.

В конце XVIII — начале XIX в. в Иране было относительно много рабов, преимущественно из христиан и негров. Захваченные в плен обычно превращались в рабов. Несмотря на подписание договоров о запрещении работорговли в Персидском заливе (1845, 1847 г.), она продолжалась в Систане и Белуджистане.

Немусульманское население Ирана — христиане (главным образом армяне и ассирийцы), парсы (гебры, зороастрийцы), иудеи — занимали униженное положение. Национально-религиозные меньшинства старались держаться компактно, прибегая в случае необходимости к защите своей религиозной общины. Армяне, евреи, ассирийцы и парсы составляли незначительный процент в общей массе населения и не оказывали заметного влияния на политическую и культурную жизнь Ирана.

В 50-е годы XIX в. в Иране проживали 9 млн человек. Налогом облагались 3 млн оседлых жителей и 3 млн кочевников. Традиционными и законными в соответствии с шариатом считались 10 % отчисления в казну с любого вида доходов, а в военное время — 25–30 %. Однако в действительности этих правил никто не придерживался, и налоги определялись губернатором провинции, а затем раскладывались по более мелким административным единицам. Сохранялась круговая порука при выплате налогов с деревни и сенфа (цеха), хотя и намечалась тенденция к более индивидуальному обложению.

Некоторые губернаторы провинций систематически отказывались вносить налоги в казну, а правители ряда областей, например Бендер-Аббаса, вообще не хотели платить налог иранскому правительству, считая себя независимыми от Ирана. Несвоевременное поступление налогов было обычным явлением.

При Каджарах все шире стала практиковаться выдача баратов (распоряжений) на получение налога с какого-либо района или его части в качестве жалования чиновников. Сбор налогов отдавался на откуп, что свидетельствовало о неразвитости налоговой системы, а также о неспособности государства обеспечить сбор налога силами чиновников (бюрократический аппарат в это время был невелик).

К середине XIX в. в Иране происходят существенные сдвиги в социально-экономической жизни, связанные с проникновением западноевропейского, прежде всего английского, капитала.

Ввоз дешевых иностранных товаров оказывал разрушительное действие на иранское ремесло и промышленность, которые не могли противостоять иностранной конкуренции. Правительство ничего не делало для защиты местных производителей, особенно страдала текстильная промышленность. Широкомасштабный торговый кризис 1836–1837 гг. в Иране привел к разорению многих иранских купцов, они были вытеснены из внешней торговли иностранными торговыми домами.

Проникновение иностранного капитала в страну также ухудшило положение крестьян. Росла экономическая кабала. Если в Европе ссуды давались под 3–6 % годовых, то в Иране — под 30-100 %. Многие крестьяне уходили на заработки в города и пополняли ряды городской бедноты.

Протесты и недовольство крестьян часто сливались с возмущением разорившихся торговцев и ремесленников. В целом ухудшение материального положения народных масс создавало широкую социальную базу для антиправительственных выступлений, которые принимали в Иране форму религиозных движений.

Особую опасность для властей представляли бабидские выступления середины XIX в. (названные по имени идейного руководителя движения Баба). Движения бабидов проходили под уравнительными лозунгами. Большую часть участников движения составляли мелкие ремесленники, торговцы, крестьяне и исламское духовенство. Они выступали за отмену налогов, частной собственности, равенство женщин, введение общности имущества. Стихийные и разрозненные бабидские протесты были жестоко подавлены властями.

Бабидское движение стало следствием обострения социальных противоречий в Иране, которые усиливались в результате проникновения иностранного капитала в страну. Наиболее дальновидная часть правящего класса понимала необходимость изменения существующего положения.

Северный Иран — Азербайджан, Гилян, Мазендеран, более тесно связанные с европейским рынком, раньше других ощутили необходимость реорганизации хозяйства и управления.

Впервые при Каджарах к середине XIX в. начинает складываться оппозиция шахскому самодержавию на базе просветительства и реформаторства, получивших свое развитие во второй половине XIX в. Важно отметить также проявление политического самосознания у части представителей имущих классов, которые выдвигали требования улучшения государственного управления, соблюдения законности, «справедливости», а также развития экономики и культуры. Идеи модернизации общества проникли в Иран в результате расширявшихся контактов с европейцами, ознакомления с достижениями жизни и культуры Европы, а также под влиянием реформ (так называемый «танзимат») в соседней Османской империи.

Наиболее активным сторонником проведения реформ в Иране был Мирза Таги-хан.

Амир Кабир

Мирза Мохаммад Таги-хан Фарахани (1808-09.01.1852). Мохаммад Таги был сыном Махмуда Курбана Кербелаи, повара в семействе правителя Персидского Ирака — Иса Фарахани. После назначения Иса Фарахани на должность каем-макама при наследнике престола Аббас-Мирзе, семья М.К.Кербелаи переезжает в Тебриз, где он становится управляющим в доме Фарахани. Мохаммад Таги воспитывался вместе с детьми и внуками каем-макама, с детства был знаком с наследником престола и будущим шахом Насер ад-Дином.

Личные качества Таги-хана — природный ум, образованность, работоспособность, умение вести канцелярскую работу, организаторские способности, поддержка каем-макама и наследника способствовали его выдвижению. Таги-хан стал чиновником в канцелярии наследника Аббас Мирзы в Тебризе. В составе «извинительного» посольства Хосров Мирзы в 1829 г. он посетил Петербург.

Таги-хан в 1831 г. стал заместителем командующего армией наследника в Азербайджане, получил титул хана. В 1843 г. он был назначен на пост амир-незама (командующего) армией наследника.

Семейные связи также обеспечивали Таги-хану необходимую поддержку; он был женат на одной из дочерей Фатх Али-шаха, сестре Насер ад-Дина. Мирза Таги-хан в 1843–1847 гг. возглавлял иранскую миссию в Эрзеруме при определении границ с Турцией. Общаясь с европейцами, работавшими в комиссии по разграничению, проживая длительное время в Турции и посещая Россию, а также занимая высшие административные и военные посты при наследнике престола в Азербайджане, мирза Таги-хан приобрел необходимый опыт и знания в управлении страной.

Вступив на престол в 1848 г., Насер ад-Дин-шах назначил Таги-хана садр-азамом (премьер-министром) и присвоил ему титул «Амир Кабир» («Великий эмир»). Таги-хан получил неограниченные права по управлению страной.

За время короткого пребывания на посту первого визиря (1848–1851) Мирза Таги-хан пытался провести реформы в целях укрепления власти центрального правительства и ограничения влияния иностранных держав, главным образом Англии. В первую очередь он занялся реорганизацией армии, повел борьбу с недисциплинированностью воинских частей и их командиров, с кражей казенных денег, предназначенных для уплаты жалованья солдатам.

Вместе с тем стремясь несколько разрядить недовольство крестьян, Мирза Таги-хан сделал попытку ограничить эксплуатацию крестьян ханами. Разработанный им проект устанавливал размеры повинностей крестьян в пользу ханов. Эта мера, так же как и другие проекты реформ Мирзы Таги-хана, должна была укрепить власть центрального правительства, что было необходимо для подавления народных восстаний, мятежей непокорных ханов, а также для отпора давления на Иран со стороны иностранных держав.

Среди других государственных деятелей Ирана Мирза Таги-хан был наиболее решительным противником усиления английского влияния в стране. Он пытался не допустить закабаления Ирана иностранными державами и стремился вернуть Ирану фактическую самостоятельность во внешних и внутренних делах.

В течение трех лет Мирза Таги-хан был фактическим правителем Ирана и заложил основу всеобъемлющих, обновляющих страну реформ. В 1849 г. он основал школу-лицей Дар оль-фонун (Дом науки) и пригласил группу европейских специалистов, которые преподавали медицину, фармакологию, естественные науки, инженерное дело, геологию, военное дело. Из среды выпускников Дар оль-фонуна впоследствии вышли видные иранские политические деятели, дипломаты, просветители.

В стране начали действовать разного рода кружки и общества, служившие целям просвещения, развитию частных школ. В феврале 1851 г. в Тегеране под руководством и при активном участии Таги-хана была основана газета «Рузнаме-йе вакайе-йе эттефаки-йе», которая была официальным изданием и служила руководством для государственных служащих. Значительное место в газете занимали материалы зарубежной прессы, освещавшие проблемы политики, экономики и культуры.

Амир Кабир был убежден в необходимости создания в Иране промышленности европейского типа. По его инициативе были выстроены два сахарных завода, заводы по изготовлению оружия и пушек, прядильная фабрика, фабрики по производству хрусталя, бязи и сукна. Одной из основ его экономической политики было поощрение и развитие частной промышленности.

Для успешного осуществления реформ Мирза Таги-хан сильно ограничил власть духовенства, не допуская его вмешательства в государственные дела. Он считал, что при наличии сильных позиций духовенства никакие реформы невозможны.

Амир Кабир внес изменения в судебную систему. Он ограничил компетенцию шариатских судов. Судебные дела представителей религиозных меньшинств не должны были подпадать под юрисдикцию судов шариата и сразу передаваться в светские суды. Всем губернаторам провинций была направлена инструкция, согласно которой религиозные меньшинства должны пользоваться полной свободой религиозных отправлений и их права должны охраняться на основе абсолютной справедливости.

За короткий период правления Мирза Таги-хан, несмотря на ограничения, существовавшие на протяжении столетий, и противодействие, оказываемое ему со всех сторон, провел разнообразные реформы. Однако его деятельность, попытки ограничить власть и финансовые возможности правящей верхушки вызывали недовольство двора и духовенства.

Против Амир Кабира сложился заговор, активную роль в котором сыграло английское посольство. В результате дворцовых интриг в ноябре 1851 г. Таги-хан был лишен всех титулов и званий, отстранен от всех должностей, а вскоре по приказу шаха был убит.

Со второй половины XIX в. обостряется борьба великих держав за Иран. Наиболее остро эта борьба развернулась между Англией и Россией, сначала в Центральной Азии, а затем и в самом Иране.

Составной частью колониальной политики, которую проводила в середине XIX в. Великобритания, стала англо-иранская война 1856–1857 гг. Однако в результате этой войны Англия практически не получила уступок от Ирана, ее влияние было ослаблено, в стране резко возросли антианглийские настроения. В то же время в Иране усилились позиции России, Франции и отчасти США. Война показала слабость Каджарского государства и облегчила дальнейшее проникновение в Иран иностранного капитала. Воспользовавшись военно-политическим ослаблением страны, западные державы навязали Ирану ряд неравноправных договоров и создали благоприятную почву для получения концессий, монополий и всякого рода привилегий, превративших Иран в конце XIX в. в зависимую страну.

Одной из первых сфер деятельности иностранного капитала в Иране стали телеграфные концессии. Соглашения о них были подписаны в 1862,1865, и в 1872 г. Телеграф полностью находился в ведении «Индо-европейской компании». Персидскому правительству предоставлялась треть доходов от эксплуатации линии, проходящей по иранской территории, и льготный тариф при подаче телеграмм. Из девяти основных телеграфных линий лишь две контролировались иранским правительством, еще две эксплуатировались русскими, а остальные — англичанами. Телеграф, обслуживаемый английскими чиновниками и охраняемый персидской стражей, состоящей на жаловании английского правительства, был инструментом усиления британского влияния в Иране.

С начала 70-х годов обострилась борьба между Россией и Англией за концессии на строительство шоссейных и железных дорог в Иране. Это строительство имело экономическое и стратегическое значение.

25 июля 1872 г. с английским финансистом Ю.Рейтером было подписано соглашение о концессии на строительство трансиранской железной дороги от Каспийского моря до Персидского залива сроком на 70 лет. Рейтер получил такие привилегии, что, по признанию лорда Керзона, эта концессия представляла собой небывалый и самый экстраординарный факт полной продажи всех богатств государства иностранцам.

Соглашение о концессии вызвало резкий протест царского правительства. Во время пребывания Насер ад-Дин-шаха в Петербурге осенью. 1873 г. был фактически решен вопрос об отмене концессии. 5 декабря 1873 г. шах расторг договор о концессии с Рейтером. Царское правительство решило взять инициативу железнодорожного строительства в свои руки с целью подорвать влияние англичан.

В 1887 г., вопреки интересам экономического развития страны, шахское правительство под давлением российской дипломатии дало письменное обязательство не разрешать строительство железных дорог и использование водных путей без предварительных консультаций с российским правительством. В 1890 г. официально было подписано русско-иранское соглашение о том, что железные дороги в Иране не будут строиться в течение 10 лет. Строительство фактически было заморожено почти на 30 лет. Отсутствие железных дорог надолго задержало экономическое развитие страны.

В конце XIX в. англичане добились разрешения на строительство ряда шоссейных дорог. В январе 1889 г. с сыном Ю. Рейтера было подписано соглашение об открытии банка в Иране и предоставлении концессии сроком на 60 лет. 23 октября 1889 г. Шахиншахский банк начал операции в Тегеране. Вскоре отделения банка были открыты во многих городах и районах Ирана. Выпуская бумажные деньги, этот банк сосредоточил в своих руках большое количество серебра, которое вывозил из страны, что способствовало обесцениванию иранской валюты и росту инфляции.

Для регулирования искусственно созданной инфляции банк предоставил шахскому правительству займы и тем самым увеличил долговые обязательства Ирана перед Англией. Англичане применяли методы денежно-кредитного регулирования для ограничения национального суверенитета Ирана через инфляционные механизмы в сочетании с системой государственных международных заимствований.

Экономическое проникновение в Иран русского капитала шло прежде всего по линии расширения торговли и создания русских предприятий в стране. Наиболее крупным торгово-промышленным предприятием являлось рыболовное хозяйство Лионозовых. Другими видными российскими концессионерами в Иране были известные предприниматели братья Поляковы. В ноябре 1890 г. Л.С. Поляков добился у шаха получения концессии на организацию страхового и транспортного дела по всей территории Ирана сроком на 75 лет. Эта концессия давала России большие привилегии в области строительства шоссейных и колесных дорог не только на севере страны, но и по всей территории Ирана.

Одной из наиболее важных концессий России в Иране являлась организация Учетно-ссудного банка. Банк взял на себя финансирование транспортного дела. За сравнительно короткий срок — 15 лет (1895–1910), Россия вложила в дорожное строительство Ирана около 21 млн рублей. Открытие русского банка в Тегеране свидетельствовало об активизации экономической политики царского правительства, рассчитанной на завоевание персидского рынка и вытеснение из Ирана английского соперника.

Важнейшим фактором, с помощью которого Англия и Россия пытались укрепить свои позиции в Иране в конце XIX — начале XX в., явились займы, предоставляемые правительству Ирана. В 1898 г. английский банк потребовал у шахского правительства немедленной уплаты выданных ранее ссуд. Иран был вынужден обратиться за денежной помощью к России. В этом же году Ирану была выдана ссуда 150 тыс. рублей. В 1900 г. Россия предоставила Ирану заем в размере 22,5 млн рублей сроком на 75 лет. Приобретение внешних займов вызывало протесты у населения страны.

В 1908 г. в районе Мейдане-Нафтун были обнаружены огромные запасы нефти, а уже в апреле 1909 г. в Лондоне была образована Англо-иранская нефтяная компания. Эта компания стала играть определяющую роль в закабалении и ограблении Ирана английским капиталом в первой половине XX в.

Кроме английских и русских концессий, шахское правительство предоставило ряд концессий представителям других европейских государств: Бельгии, Франции, Греции.

Одновременно с усилением экономической зависимости Ирана происходил процесс его политического подчинения иностранными державами, прежде всего Великобританией и Россией.

Усиление английского влияния вызвало серьезное беспокойство царского правительства, которое не обладало достаточными материальными средствами, чтобы эффективно экономически противостоять Англии в Иране. Поэтому, наряду с экономическими мерами, царское правительство прибегало и к военно-политическим.

Важную роль в упрочении и распространении русского влияния в Иране сыграла казачья бригада. Во время второго путешествия Насер ад-Дин-шаха в Европу в 1878 г. царскому правительству удалось склонить шаха к созданию персидской казачьей бригады по образцу русских казачьих полков для личной охраны шаха и его семьи. Согласно уставу бригады, ее возглавлял шах, что значительно поднимало ее престиж и ставило в привилегированное положение в иранской армии.

Правительство России имело сильные позиции в Тегеране. Свое политическое влияние в Иране оно проводило через центральное шахское правительство и поэтому было заинтересовано в укреплении власти шаха. Царские власти для осуществления своих целей использовали консульские миссии, Учетно-ссудный банк, концессионные предприятия и другие возможности.

Английские правящие круги, соперничавшие в Иране с Россией, были заинтересованы в ослаблении власти иранского правительства, следуя своему принципу «разделяй и властвуй». Они поддерживали раздробленность страны и сепаратизм племенных ханов.

В конце XIX в. Англия неоднократно вводила свои войска на территорию Ирана и отторгла значительные районы на восточной границе, захватив Восточный Белуджистан и часть Систана. Эти захваты проводились под видом деятельности так называемых разграничительных комиссий. Белуджские сардары, вожди племен, получали от англичан регулярные субсидии и оружие. Они не платили иранским властям налоги и открыто отказывались подчиняться им.

Англичане установили свое господство и в Персидском заливе. Под предлогом борьбы с пиратами и с работорговлей Персидский залив был оккупирован английскими военно-морскими силами.

В целях утверждения политического влияния в Иране англичане использовали не только своих политических представителей, консулов, но и отделения Шахиншахского банка, нефтяную компанию, судоходную компанию, английских миссионеров, которые находились во многих городах Центрального и Южного Ирана.

К началу XX в. Иран уже в значительной степени утратил свою национальную независимость и накануне революции 1905–1911 гг. стал по сути зависимой страной от Англии и царской России. В то же время контакты с европейцами способствовали проникновению в иранское общество идей модернизации и заимствованию некоторых формальных институтов европейской культуры.

Насер ад-Дин-шах совершил три поездки за границу — в Россию и Европу (в 1873, 1878 и 1889 г.). После этих поездок он ввел в государственном аппарате страны некоторые новшества, которые сводились к внешней европеизации правительства и шахского двора. Были учреждены новые министерства — внутренних дел, юстиции, просвещения, почт и телеграфов; основано несколько светских школ по европейскому образцу для сыновей местной знати; проведена некоторая европеизация одежды придворных. Была сделана попытка ограничить судебную власть высшего духовенства.

Проводимые шахом реформы не дали значительных результатов, однако они способствовали изменению общественно-политической обстановки в стране в последней трети XIX в.

К этому времени на политическую сцену Ирана выходит иранская интеллигенция. В ее среде получили распространение идеи национализма и просвещения. Иранские просветители, видными представителями которых были Мальком-хан, Зайн аль-Абедин Марагеи и другие, выступали за политические реформы, введение конституционного правления, модернизацию страны. Их деятельность сыграла важную роль в формировании национального самосознания иранского народа и развитии оппозиционного движения в стране. Усиление давления оппозиции на власть, радикализация ее политической программы, слабость и неэффективность монархического режима привели к иранской революции 1905–1911 гг. Ее стремительное развитие, масштаб событий были непредсказуемы. Правительство и меджлис оказались практически недееспособными, центральная власть ослабла, заметно окрепли сепаратистские настроения. В 1907 г. Англия и Россия заключили соглашение о разделе Ирана на «сферы влияния». Войска союзников начали оккупацию страны и оказали помощь в подавлении революции. Они так и не были полностью выведены из Ирана до начала Первой мировой войны, их присутствие стало впоследствии одной из причин превращения нейтрального Ирана в арену вооруженных столкновений сил Антанты и Тройственного союза.

Китай и мир: противоречивые процессы модернизации

Цинская империя в XIX в., помимо собственно Китая и Маньчжурии, включала в себя Монголию, Джунгарию, Кашгарию и Тибет. В ее сословной системе высшим являлось сословие «знаменных» (цижэнь) — маньчжуров, завоевателей Китая. Ниже располагались «четыре сословия» собственно китайцев — «ученые» (ши, шэньши), «земледельцы» (нун), «ремесленники» (гун) и «торговцы» (шан). Цинская империя являлась типичной восточной деспотией во главе с императором — богдоханом. Господствующим социальным слоем была бюрократия, крупные и средние землевладельцы были лишены политической власти. Примерно половина крестьян владели землей и платили налоги в казну, остальные были арендаторами. Все население находилось под жестким контролем бюрократии, который дополнялся идеологическим господством конфуцианства.

Конец XVIII — начало XIX в. были для Цинской империи периодом резкого обострения экономической, социальной и политической напряженности. Главным фактором этого стала все увеличивающаяся разница между ростом населения и отстающим расширением пахотных площадей. За сто лет (с конца XVII по конец XVIII в.) обрабатываемая площадь на душу населения сократилась на 30 %. Резко обострилась продовольственная проблема, снизился жизненный уровень населения, более тяжелым стало реальное налоговое бремя при формально неизменных ставках обложения. Общая ситуация развивалась в сторону перерастания очередного экономико-демографического кризиса в социально-политический и династийный. Кризис набирал силу в различных регионах Китая неодинаковыми темпами, в начале XIX в. наиболее остро он проявился в отсталых и бедных районах к северу от Янцзы. Главным выразителем массового недовольства населения, а также организатором борьбы в Северном Китае была религиозная секта «Белый Лотос».

В феврале 1796 г. император Хунли отрекся от престола в пользу своего пятнадцатого сына Юнъяня (1796–1820). Смена власти совпала с началом восстания крестьян двух северных уездов Хубэя, с которого началась крестьянская война под знаменем «Белого Лотоса», длившаяся восемь лет (1796–1804).

В начале XIX в. кризис стал быстро нарастать: продолжала сокращаться площадь обрабатываемой земли на душу населения, происходили резкое измельчание крестьянских участков и разорение земледельческих дворов, что вело к сокращению поступления налогов в центральную казну.

Восстания крестьян, выступления тайных обществ, увеличение деклассированного элемента, а также усиление бандитизма при бессилии местных властей вынуждали землевладельцев и шэньши самим налаживать оборону. В связи с этим их затраты на свои частные вооруженные дружины и сельское ополчение резко возросли. Это побуждало шэньши и «большие дома» не платить налоги, которые «перекладывались» на крестьян и усиливали их недовольство.

В то время как ситуация в деревне ухудшалась, экономика городов переживала расцвет. Происходил подъем в сфере ремесла, торговли, добывающей промышленности, транспорта, кредитного рынка. Росли объемы внутренней торговли, развивалась система оптовых и посреднических фирм и их филиалов, увеличивалась роль специализированных рынков. Большое значение приобрели кредитные учреждения — переводные конторы, меняльные лавки и ломбарды.

Постепенно развивалась внешняя торговля Цинской империи. С Россией она велась через Кяхту. В русском экспорте в Китай промышленные товары, особенно ткани, сильно потеснили господствовавшую прежде пушнину. Главным предметом китайского экспорта в Россию стал чай. Русские купцы, в отличие от англичан и американцев, не занимались торговлей опиумом, строго запрещенной правительством Николая I.

Торговля Китая со странами Европы и США велась через Гуанчжоу, общий товарооборот здесь с 1795 по 1833 г. увеличился на 63 %. Специфика англо-китайской торговли, на которую приходилось три четверти экспорта в Китай и импорта из него, состояла в том, что она с обеих сторон была монополизирована казенно-частными компаниями — английской Ост-Индской компанией (до 1834 г.) и китайской корпорацией «Гунхан». Англичане ввозили сюда из метрополии шерстяные ткани и металлы, а из Индии — хлопок. Главным предметом вывоза из Китая для Ост-Индской компании оставался чай, быстро рос и вывоз китайского шелка-сырца.

До конца 1830-х годов основным средством «открытия» Китая для мировой и, в первую очередь, британской торговли служил контрабандный ввоз опиума из Индии. Опиум пробивал «китайскую стену» изоляции там, где оказывалась бессильной легальная торговля. С 1820 по 1838 г. импорт опиума увеличился в 5–6 раз.

Если до начала XIX в. серебро в виде монет регулярно поступало в Китай, то массовый контрабандный ввоз опиума изменил ситуацию — серебро стало все в больших масштабах уходить из страны. Явные признаки расстройства денежной системы и рост опиумокурения заставили императора Юнъяня в 1796 г. особым указом запретить не только внутреннюю торговлю этим наркотиком, но и его ввоз в пределы империи.

После смерти императора Юнъяня в 1820 г. на трон вступил его второй сын — официальный наследник Мяньнин (1821–1850). В эти годы политику Мяньнина в значительной мере определял его фаворит маньчжур Мучжана, выдвинувшийся еще при Юнъяне.

В стране продолжалось массовое обнищание, все больше обездоленных и недовольных вступали в ряды тайных обществ, особенно «Триады». Нарастали локальные выступления крестьян и городской бедноты против маньчжурского господства. Дальнейшее наступление китайских переселенцев, налоговый гнет и чиновничий произвол повлекли с 1814 по 1839 г. более 30 вооруженных выступлений неханьских народностей в Юго-Западном Китае. Усиление национального и классового гнета в начале XIX в. резко обострило социально-политическую обстановку в Кашгарии.

Все это происходило на фоне сложных взаимоотношений Цинской империи с соседним Кокандским ханством, бывшим ее соперником в борьбе за Кашгарию. В начале XIX в. наследники белогорских правителей Кашгарии ходжа Джахангир и Юсуф-ходжа, стремясь вернуть себе ханский престол, возглавили движение за восстановление независимости Кашгарии.

Подавление уйгурского восстания 1826–1827 гг. и последующая борьба с Джахангиром обошлись пинскому правительству в 10 млн лянов. Восстание потрясло саму основу цинского господства в Кашгарии, а ответные зверства карателей создали почву для нового мусульманского выступления в 1830 г. Борьба уйгуров усугубила кризис Цинской империи.

Чем слабее становился цинский режим, тем острее и для Китая, и для Индии вставал опиумный вопрос. С 1822 по 1834 г. было издано пять законов, которыми Мяньнин и Мучжана безуспешно пытались остановить рост импорта наркотика и опиумокурения, чему сопротивлялась бюрократия, получавшая от контрабандистов обильную мзду. К концу 1830-х годов наркотик распространился практически по всей стране. По оценке современников, наркоманами стали от 10 до 30 % чиновников (в отдельных учреждениях до 60 %). Наиболее опасным для династии Цин и обороноспособности страны стало массовое опиумокурение среди солдат и офицеров «восьмизнаменных» и «зеленознаменных войск».

Усиливавшийся отток серебра из страны неуклонно повышал медноденежную котировку серебряного ляна. Это вело к росту налогообложения, в ряде районов налоговое бремя с 1821 по 1839 г. увеличилось более, чем на 30 %. Все это обостряло социальную напряженность в стране.

Британские торгово-промышленные круги настойчиво требовали от своего правительства устранения помех на пути к китайскому рынку, в том числе ликвидации монополии Ост-Индской компании на торговлю с Китаем. Парламентский акт 1833 г. ликвидировал эту монополию, но английские предприниматели стали настойчиво добиваться от правительства еще более решительных мер, которые должны были покончить с изоляцией Китая.

К концу 30-х годов XIX в. положение в Цинской империи резко обострилось. Политическими проявлениями кризиса стали нарастание антиманьчжурских настроений и новый подъем повстанческого движения крестьянства, сельских и городских низов под руководством тайных обществ и религиозных сект. Наряду с этим ширились вооруженные выступления национальных меньшинств. Извне устоям империи угрожал наплыв контрабандного опиума. Он обескровливал денежную систему, усиливал внутреннее брожение, разлагал цинский государственный аппарат, «знаменное» войско и «войска зеленого знамени». В Пекине боялись, что торговый натиск «заморских варваров» (прежде всего англичан и американцев) обернется их политическим вмешательством в нараставший внутренний кризис на стороне антиправительственных сил.

Император решил поставить «варваров» на колени, объявив Китай с декабря 1839 г. «закрытым» для всех коммерсантов из Великобритании и Индии. В Лондоне «закрытие» китайского рынка сочли поводом для войны. В марте 1840 г. Лондон направил в Китай эскадру и десантные войска, которые в июне блокировали устье р. Чжуцзян. Так началась англо-китайская «опиумная» война 1840–1842 гг. Англичане в начале августа 1842 г. подошли к Нанкину, угрожая штурмом. Здесь под стенами южной столицы Китая они фактически продиктовали запуганным эмиссарам императора условия мира. 29 августа был подписан Нанкинский договор, согласно которому порты Гуанчжоу, Сямэнь, Фучжоу, Нинбо и Шанхай объявлялись открытыми для торговли и поселения британских подданных. Корпорация «Гунхан» упразднялась. Остров Гонконг переходил в «вечное владение» Великобритании, Пекин должен был уплатить ей контрибуцию — 21 млн долларов. Китай лишался таможенной автономии, а пошлины не должны были превышать 5 % стоимости товара. Договор стал первым неравноправным договором в новой истории Китая.

Развивая достигнутый успех, Великобритания в октябре 1843 г. навязала Пекину «Дополнительное соглашение о торговле в пяти портах». Последнее устанавливало для английских подданных право экстерриториальности и вводило консульскую юрисдикцию, т. е. подсудность английским консулам, а не китайскому суду. Англичане получали возможность создавать в «открытых» портах свои сеттльменты. Великобритании предоставлялось также право «наибольшего благоприятствования», т. е. все привилегии, которые в будущем могла получить другая держава в Китае, автоматически распространялись на Британию. Вслед за ней в Китай устремились другие западные державы, поспешившие воспользоваться поражением Пекина. Китай был вынужден подписать в июле 1844 г. договор с США. Этим документом на американцев распространялись права, полученные британцами. В октябре 1844 г. был подписан франко-китайский договор. Он предусматривал также право католической церкви вести в Китае миссионерскую пропаганду. Основными оплотами иностранцев стали Гонконг и Шанхай.

С 1842 г. император Мяньнин и Мучжана проводили по отношению к западным державам политику уступок, или «умиротворения варваров». В 1851 г. в Пекине произошла смена власти: трон умершего Мяньнина занял новый Император Ичжу (1851–1861). Будучи приверженцем жесткой политики в отношении иностранцев, он отстранил от руководства страной группировку сторонников «умиротворения варваров». На смену им пришли ярые ксенофобы — изоляционисты, воинственно настроенные против Запада.

Вторжение иностранного капитала после войны 1840–1842 гг. обострило кризис Цинской империи. Намного увеличился ввоз опиума, резко вырос приток в Китай английских хлопчатобумажных и шерстяных тканей, приведший к разорению сотен тысяч кустарей и крестьян, занимавшихся надомным ткачеством. Растущий дефицит внешней торговли ускорил отток серебра из Китая, что вело к падению курса медной монеты. В результате тяжесть налогов с 1842 по 1849 г. увеличилась в 1,5 раза. Военные расходы и выплата контрибуции нанесли огромный урон казне. Для восполнения этих потерь государство пошло на резкое увеличение «дополнительных налогов».

С начала XIX в. одной из основных проблем Китая стала демографическая. С 1790 по 1850 г. число жителей Цинской империи увеличилось с 301 до 430 млн человек, т. е. почти на 43 %. С 1661 по 1851 г. население возросло более чем в 4 раза, а пахотная площадь — всего на 40 %. Стремительно росло количество людей, не занятых в сфере производства и оставшихся без постоянных средств к существованию. Еще больше осложнили ситуацию стихийные бедствия — наводнения, засухи и ураганы, обрушившиеся на области Хунань, Цзянси, Гуанси в 1847–1850 гг. В 1849 г. произошло наводнение в бассейне р. Янцзы, голод охватил десятки миллионов человек, его жертвами стали до 1,4 млн человек. В 1841–1849 гг. в Цинской империи произошло 110 восстаний и волнений, поднятых как китайцами, так и неханьскими народностями.

Возмущение народных масс сильнее всего проявлялось в южных провинциях Гуандун и Гуанси, особенно пострадавших от экономической экспансии Запада и стихийных бедствий. Эти провинции стали очагом зарождения великой Крестьянской войны 1850–1868 гг. Здесь набирала силу христианская секта «Общество поклонения Небесному Владыке», созданная в 1843 г. Хун Сюцюанем (1814–1864). Сектанты пропагандировали идеи духовного равенства, призывали бороться с конфуцианством, уничтожать буддийских и даосских «идолов». «Богопоклонники», выступая против маньчжурского господства, втайне готовили восстание против Цинской династии. Летом 1850 г. началось Цзиньтяньское восстание. Крестьяне были основной силой 20 тыс. повстанцев, к ним примкнули горнорабочие, углежоги, а в дальнейшем кули, ремесленники, мелкие торговцы и деклассированные элементы, которых поддерживали члены тайных обществ. В среде «богопоклонников» было немало представителей национальных меньшинств.

В отрядах повстанцев была установлена строгая дисциплина и Создана военная армейская организация. Силы повстанцев быстро росли, и в конце 1850 г. они нанесли несколько поражений цинским войскам. 11 января 1851 г., в день рождения Хун Сюцюаня в Цзиньтяне было объявлено о выступлении против маньчжурской династии для создания «Небесного Государства Великого Благоденствия» («Тайпин Тяньго»). Хун Сюцюань стал именовать себя Небесный князь (Тяньван).

Целями повстанцев в первый период борьбы были освобождение Китая от маньчжурского ига и смягчение налогового гнета. Повстанцы выступали также за изгнание из Китая «маньчжурских татар» и «северных варваров» и установление в Поднебесной власти китайской династии. Став христианами, тайпины шли в бой под знаменем Бога Отца и Иисуса Христа. Выступление тайпинов сочетало элементы крестьянской, антиманьчжурской и религиозной войн.

Идеология тайпинов была синтезом китайского и западного начал. Первое представляло собой сочетание конфуцианской морали с древними социальными утопиями. Вторым компонентом тайпинского синтеза стала христианская религия протестантского толка. В тайпинском варианте христианство сочеталось с традиционным китаецентризмом и великоханьской доктриной Срединной империи как центра Вселенной, согласно которой остальные страны представляют собой лишь «варварскую» периферию Китая.

В сентябре 1851 г. тайпины заняли г. Юнъань, где создали свое правительство. Номинально главой государства и абсолютным монархом являлся Хун Сюцюань. Но через некоторое время он удалился от мирских дел, занимался только религиозными вопросами и передал все военное и административное руководство Ян Сюцину (Дун-ван, т. е. Восточный князь). Слияние верховной власти и церкви делало тайпинскую монархию теократическим государством.

Тайпины создали сильную армию с железной дисциплиной. На своем пути повстанцы громили правительственные учреждения, убивали всех маньчжуров и крупных чиновников-китайцев, а также тех землевладельцев, которые активно выступали против повстанцев, конфисковывали их имущество и обкладывали контрибуцией богачей. Обещание освободить население на три года от налоговых тягот привлекло на сторону «богопоклонников» часть крестьянства и городской бедноты.

19-20 марта 1853 г. тайпины захватили Нанкин, где вырезали около 20 тыс. маньчжуров и членов их семей. К моменту взятия Нанкина повстанцев насчитывалось около 1 млн человек. Нанкин был переименован в Небесную столицу (Тяньцзинь) и превращен в главный город «Небесного государства» (Тайпин Тяньго).

Политика «богопоклонников» была направлена на сохранение существующего строя при устранении наиболее нетерпимых для крестьян крайностей налоговой и арендной эксплуатации. Даже в период массовых восстаний крестьяне не выдвигали требований перераспределения земли. Порядки, установленные на территории Тайпин Тяньго, лишь немногим отличались от тех, что существовали в остальной части Цинской империи. В 1851 г. повстанцы воссоздали монархию и средневековый статус наследственных титулованных семей, создали свою бюрократию, признали «ученое сословие».

Военные успехи «богопоклонников» и создание ими своего государства нанесли тяжелый удар по маньчжурскому режиму, который в 1853–1860 гг. находился на грани военно-политического краха. Тайпины наносили цинским войскам одно поражение за другим. На помощь гибнущей маньчжурской династии пришли китайские шэньши и крупные землевладельцы Центрального Китая, взявшие в свои руки борьбу с тайпинами и сделавшие ставку на частные дружины. На их основе цинский сановник Цзэн Гофань в 1852 г. в Хунани Создал хорошо вооруженную и профессионально обученную армию, которая быстро набирала силу.

Весной 1853 г. Ян Сюцин организовал так называемый Северный поход на Пекин для ликвидации маньчжурского «логова дьяволов», который в итоге закончился поражением тайпинских войск. Ослабленные тайпины перешли к тактике активной обороны, в войне наступил стратегический перелом. Отныне «богопоклонники» фактически боролись не за ликвидацию династии Цин, а за сохранение и расширение Тайпинского государства.

Более удачным оказался Западный поход тайпинов, начатый одновременно с Северным. В ходе этой операции им удалось значительно продвинуться вверх по р. Янцзы и существенно расширить территорию Тайпин Тяньго. Победоносный поход «богопоклонников» в долину р. Янцзы вызвал своего рода цепную реакцию восстаний против маньчжурского режима. В ряде провинций полыхало множество восстаний, создававших огромную повстанческую периферию Тайпин Тяньго, что мешало династии Цин покончить с государством «богопоклонников». Международная ситуация в 1856–1860 гг. также способствовала сохранению Тайпин Тяньго.

Западные державы поначалу стремились использовать борьбу между тайпинами и цинским правительством в своих интересах. Ставка на победу тайпинов побуждала державы торопиться с нанесением очередного удара по династии Цин. В октябре 1856 г. англичане, захватив форты в устье р. Чжуцзян, подвергли Гуанчжоу бомбардировке. Так началась вторая торговая война с Китаем, часто именуемая второй «опиумной». Франция усилила свой флот в китайских водах и с апреля 1857 г. официально вступила в войну, предлогом для чего послужило убийство в Гуанси француза-миссионера.

20 мая союзники с боем заняли форты Дагу, а затем и Тяньцзинь. Богдохан Ичжу был вынужден принять требования держав. В июне 1858 г. состоялось подписание Тяньцзиньских англо-китайского и франко-китайского договоров, согласно которым державы получали право иметь в Пекине свои постоянные миссии, их подданные могли свободно передвигаться по Китаю и вести миссионерскую деятельность. Для иностранной торговли были открыты шесть новых портов. Пекин обязывался после разгрома тайпинов открыть для иностранной торговли р. Янцзы и города на ней. Китай должен был уплатить Англии и Франции контрибуцию — в общей сумме 6 млн лянов. Особым тарифным соглашением 1858 г. официально легализовалась опиумная торговля. Тогда же в Тяньцзине были подписаны договоры с Россией и США, распространявшие на эти страны все права и привилегии, которые уже имели, либо могли получить в Китае другие державы.

Согласно договорам с Англией и Францией, через год в Пекине должен был состояться обмен ратификационными грамотами. Однако пришедшие в себя после поражения правители Китая, не желая выполнять договоренности, приказали уничтожить «заморских дьяволов», когда они поедут в Пекин. Когда же западные союзники 25 июня 1859 г. попытались пробиться силой, по англо-французской эскадре был открыт огонь. Англичане потеряли три корабля, что стало началом третьей торговой войны с Китаем.

18 сентября 1860 г. англо-французская армия нанесла решительное поражение цинским войскам. В столице началась паника. Император Ичжу со всем двором бежал в Жэхэ, поручив своему брату Гуну заключить мир на любых условиях. В октябре 1860 г. князь Гун подписал с представителями Великобритании и Франции так называемые Пекинские конвенции, подтверждавшие условия Тяньцзиньских договоров 1858 г. Цинская империя обязывалась выплатить более 16 млн лянов контрибуции. Тяньцзинь превращался в открытый порт. К Британии переходила южная часть п-ва Цзюлун, напротив Гонконга. Миссионеры получили право покупать и арендовать землю для своих зданий. После одобрения императором этих соглашений войска союзников покинули Северный Китай, в столице открылись иностранные миссии.

Россия в 1858–1860 гг. не участвовала в военных действиях, и Петербург сохранил добрососедские отношения с Пекином. Кульджинский договор 1851 г. нормализовал русско-китайскую пограничную торговлю. Айгуньский договор, заключенный в мае 1858 г., содействовал дальнейшему территориальному размежеванию между Российской и Цинской империями, а также установлению границы по Амуру. Пекинским договором 1860 г. пограничное размежевание было завершено, и династия Цин признала земли к востоку от р. Уссури русским владением. Дальнейшее уточнение западных границ Китая и восточного кордона России Петербург и Пекин произвели при подписании Чугучакского протокола 1864 г.

Еще до заключения Пекинских конвенций в правящих кругах появились сторонники перемен. Они добивались скорейшего окончания войны с «варварами». Понимая, что политика внешней изоляции Китая далее просто невозможна, эти поборники «усвоения заморских дел» (янъу) предлагали установить со странами Запада общепринятые нормы внешнеполитических отношений. Осознав преимущества «варварского» вооружения и паровых судов, они настаивали на техническом перевооружении китайских армий и флота по европейскому образцу. Концепция «усвоения заморских дел» стала основой постепенно формировавшейся с 1860 г. политики «самоусиления» (цзыцян) Цинской империи. Лидером этого политического течения при дворе был князь Гун. По инициативе сторонников янъу, в январе 1861 г. в Пекине было создано новое ведомство — Цзунли ямэнь. Оно ведало сношениями Китая со странами Запада, внешней торговлей и обороной страны от внешней угрозы. Цзунли ямэнь стал фактически главным штабом политики «самоусиления».

В августе 1861 г. в Жэхэ умер император Ичжу, на престол вступил его шестилетний сын Цзайчунь (1856–1875). До его совершеннолетия все дела в стране должен был вершить Совет князей — приверженцев ультраконсервативного направления. В ноябре 1861 г. в Пекине произошел государственный переворот, к власти пришли вдовствующая императрица Цыси и князь Гун.

Императрица Цыси

Цыси родилась 29 ноября 1834 г. в семье маньчжурского мандарина. Она была наложницей императора Сяньфыня. После рождения сына стала второй женой императора и приобрела исключительное влияние при дворе. Волевая, властолюбивая Цыси стремилась к единоличному правлению, жестоко устраняя своих соперников. С 1861 по 1873 г. она была регентшей при несовершеннолетнем сыне, после смерти которого настояла на избрании императором своего четырехлетнего племянника. В 1886 г. император Цзайтянь достиг совершеннолетия, однако Цыси продлила свое регентство еще на три года. Лишь весной 1889 г. она была вынуждена уступить власть племяннику и формально отошла от дел. Тем не менее все главные нити управления остались в руках Цыси. В 1898 г. в результате государственного переворота она вновь сосредоточила всю власть в своих руках, которую сохранила вплоть до своей смерти в 1908 г.

Императрица Цыси. 1903 г.

Переворот 1861 г. в Пекине открыл дорогу политике крайне ограниченных реформ под лозунгом «самоусиления» и «усвоения заморских дел». Все это облегчило временное сотрудничество династии Цин с державами для борьбы с тайпинами, а также экономическую экспансию европейского и американского капитала в Китай.

С начала 1860-х годов в антитайпинской борьбе наступил перелом. Западные державы для достижения своей цели — «открытия» Китая — решили сделать ставку на династию Цин. Положение Тайпинского государства резко ухудшилось, ему пришлось воевать на два фронта — против маньчжуров и против западных держав, ставших временными союзниками династии Цин.

Одновременно все более укреплялся союз между маньчжурской аристократией и китайскими шэньши и землевладельцами. Постепенно руководство борьбой против тайпинов было передано императорским двором в руки сильной личности — Цзэн Гофаня. Политика и практика «самоусиления» укрепили положение династии Цин и позволили существенно перевооружить армию, что стало причиной коренного перелома в ходе крестьянской войны.

19 июля 1864 г. Нанкин был взят, после чего тайпинское государство рухнуло, последние отряды повстанцев 16 августа 1868 г. погибли в районе Чипина. Это стало концом крестьянской войны 1850–1868 гг., до основания потрясшей Цинскую империю.

К началу 1870-х годов послевоенный кризис был в основном преодолен, цинский режим значительно укрепил свое положение. В ходе борьбы с повстанцами укрепился союз «знаменных» и китайских чиновников, шэньши и землевладельцев. Маньчжуры допустили к власти лидеров китайских региональных военных и шэньшийских группировок. Главными из них стали Хунаньская во главе с Цзэн Гофанем и Аньхуэйская, руководимая Ли Хун-чжаном.

В 1865 г. вдовствующая императрица Цыси отстранила от власти князя Гуна и вплоть до конца 1908 г. имела в Китае неограниченную власть. До начала 1870-х годов главной опорой Цыси была Хунаньская группировка. Цзэн Гофань стал наместником столичной провинции Чжили и оказывал большое влияние на политику Пекина. На этом посту его в 1872 г. сменил Ли Хун-чжан, взявший под свой контроль сношения с иностранными державами.

В конце 60 — середине 70-х годов династии пришлось столкнуться с повстанческим движением в ханьских провинциях и рядом национальных восстаний на периферии империи. Цинскому режиму удалось подавить сопротивление южных имперских окраин. В 1875 г. было покорено Джунгарское ханство, в декабре 1877 г. разгромлена Кашгария. Однако цена внутренней стабильности оказалась очень высока: основы государства были расшатаны, Цинская империя находилась в состоянии тяжелейшей послевоенной разрухи.

В середине 1870-х годов Цинская империя вступила в период восстановления экономики. Для этой фазы была характерна краткая полоса гражданского мира и внутреннего спокойствия (вся последняя четверть XIX в. практически прошла без крупных восстаний), но в то же время и глубокая хозяйственная разруха, превратившая Китай в «больного человека Азии». В период военных действий 1850-1870-х годов была заброшена значительная часть ранее возделываемых земель. Резко упали налоговые сборы. В зоне военных действий особенно пострадали города, многие из них были частично или полностью разрушены. Прекратили свое существование тысячи мастерских и мануфактур. В ходе военных действий, грабежей и реквизиций огромный урон понесли торговцы и ростовщики. Разруха царила и на транспорте. В целом же за период 1851–1865 гг. в зоне Тайпинского государства от карательных операций цинских войск и иных бедствий погибли около 20 млн человек. Крайне пострадали регионы расселения национальных и религиозных меньшинств. Массовый голод 1876–1879 гг., возникший из-за засухи, стал причиной гибели от 9 до 13 млн человек на севере Китая.

В итоге полоса крестьянских войн и национальных восстаний 1850-1870-х годов, а также стихийные бедствия сократили население Цинской империи в 1851–1882 гг. примерно на 50 млн человек (с 431 млн до 381 млн). Городская и сельская экономика лишь к 1880-1890-м годам залечила наиболее страшные раны военных лет, но общие итоги были неутешительными. За 1873–1893 гг. обрабатываемые площади в целом по стране, не считая Маньчжурии, почти не увеличились, но тяжелый демографический прессинг на пахотную площадь страны был снят. Даже в 1897 г. население 18 собственно китайских провинций оставалось почти на 30 млн человек меньше, чем в 1850 г.

Во главе Китая по-прежнему находилась не только старая чиновничье-шэньшийская элита, но и прежняя династия Цин. При этом она вынуждена была функционировать в новых, непривычных для традиционной власти условиях: при нараставшем воздействии мирового капиталистического рынка и агрессии западных держав. Эти изменения вызвали необходимость проведения реформ, первый этап которых, известный как политика «самоусиления», заключался в «усвоении заморских дел» китайскими западниками, по мнению которых, путь к могуществу Китая лежал через заимствование у Запада военной и иной техники, т. е. утилитарное усвоение некоторых современных достижений. Большое внимание уделялось собственному производству новейших образцов орудий, винтовок, боеприпасов и пароходов, а также закупке машинного оборудования из западных стран.

Экономической стороной политики «самоусиления» являлся курс на «достижение богатства». Он предполагал резкое расширение роли казенного сектора в промышленности, торговле и на транспорте. Это должно было, с одной стороны, уменьшить влияние иностранцев, а с другой — поставить развитие китайского капитала под контроль государства. Продолжалась подготовка специальных кадров для нужд политики «самоусиления». Всего в 1862–1898 гг. было основано 17 учебных заведений нового типа. В них стала формироваться по-западному образованная интеллигенция. Для «усвоения заморских дел» с помощью миссионеров осуществлялся перевод на китайский язык иностранных книг по естественным и общественным наукам. С 1870-х годов в «открытых» портах Шанхае и Гуанчжоу стали издаваться первые иностранные, а затем и китайские частные газеты. Политика «самоусиления» явилась самой ранней стадией реформ в Китае и проводилась консервативными кругами, далекими от идей полномасштабной модернизации. Тем не менее в рамках курса на «усвоение заморских дел» были созданы первые очаги крупного промышленного производства, началась модернизация вооруженных сил.

Цинская империя все еще претендовала на роль лидера традиционной международной системы «Поднебесная-данники», тогда как стране уже была навязана новая функция эксплуатируемого компонента мировой системы «метрополии-колонии-зависимые страны».

В 1870-е годы наступил новый этап колониальной экспансии — подчинение соседей Китая, в первую очередь Кореи и Вьетнама. Постепенная аннексия Кореи Японией и Вьетнама Францией создали для Пекина два параллельно развивавшихся внешнеполитических кризиса. В 1882–1884 гг. разразился первый Корейский кризис, который показал неизбежность войны Китая с Японией из-за Кореи.

Итогом начавшейся в 1884 г. войны с Францией из-за Вьетнама стал подписанный 9 июня 1885 г. в Тяньцзине мирный договор. Он предусматривал отказ Китая от роли «гегемона» в отношении Вьетнама и открытие южной границы Цинской империи для французской торговли. Пекин признавал протекторат Парижа над Северным Вьетнамом и Аннамом, а также выводил свои войска с вьетнамской территории. Фактически это означало превращение Вьетнама во французскую колонию.

Вторжение иностранного капитала и постепенное включение в систему мирового хозяйства породили кризис общественно-политического строя Китая. К концу XIX в. все экономически важные регионы Цинской империи оказались связаны с мировой экономикой. В 1879 и 1881 гг. заработали первые в Китае телеграфные линии, что облегчило доступ иностранным коммерсантам на китайский рынок. К 1894 г. для иностранной торговли было открыто 34 морских и речных порта, а также города во внутренних районах Цинской империи. В каждом «открытом» порту находился иностранный инспектор морских таможен. В основном это были англичане, контролировавшие не только доходы от таможен, но и некоторые другие важные статьи бюджета Китая. В 1860-1890-е годы объем внешней торговли, главную роль в которой играла Британская империя, и иностранный импорт увеличились в три раза. До конца 1880-х годов главная роль в импорте принадлежала опиуму. Его ввозом из Индии оплачивались две трети экспорта китайского шелка и чая, Китай все больше превращался в источник сырья и рынок фабричной продукции. Распространился вывоз за границу чернорабочих, к концу XIX в. число китайцев-эмигрантов достигло 3 млн человек.

Еще в середине XIX в. в Китае возникли первые британские судоремонтные доки, верфи, типографии, предприятия пищевой и коммунальной промышленности, затем появились фабрики по переработке местного сырья. Росло влияние английских банков, к 1890 г. число их отделений достигло почти 30, начали действовать французские, германские и японские финансовые учреждения. К 1895 г. в Шанхае и Гонконге было основано около 20 иностранных пароходств. До 1895 г. вся иностранная промышленность и недвижимость были расположены только на территории договорных сеттльментов и концессий.

В этот период возникло и национальное грюндерство, продолжился рост военной промышленности. В гражданских отраслях создавались механизированные фабрики, заводы и шахты. Появились первые китайские пароходные компании, железные дороги малой протяженности и телеграфные линии. Большинство этих компаний и предприятий были казенно-частными. С середины 1880-х годов начался заметный рост частных механизированных предприятий. В стране насчитывалось около 100 тыс. фабричных рабочих. К концу XIX в. в Китае появились новые социальные слои и классы — национальная буржуазия с очень влиятельной компрадорской фракцией, фабричный пролетариат и новая интеллигенция. В результате к началу 1890-х годов в Китае стал складываться национальный сектор капиталистического производства.

Начатый Францией процесс отторжения от Китая государств, пусть формально, но признававших его сюзеренитет, был продолжен Японией. Второй корейский кризис стал причиной японо-китайской войны, начавшейся 25 июля 1894 г., когда у входа в Асанский залив японская эскадра внезапно атаковала китайский морской конвой. 1 августа Япония объявила войну Китаю.

17 апреля 1895 г. Ли Хунчжан был вынужден подписать Симоносекский договор, по которому Китай признал полную независимость Кореи, т. е. переход ее под верховенство Токио. К Японии отошли Тайвань и Пэнху. Контрибуция составила 200 млн лянов. Япония должна была получить все права и привилегии, включая право наибольшего благоприятствования, которыми пользовались в Китае другие державы. После этого началось японское завоевание Тайваня, которое продолжалось 7 лет вплоть до 1902 г., когда он вошел в состав Японской империи.

События 1894–1895 гг. привели к патриотическому подъему и всплеску политической активности шэньши, интеллигенции и части землевладельцев. Унизительные для Китая условия Симоносекского договора вызвали взрыв негодования в Пекине, где весной 1895 г. прошли бурные собрания молодых соискателей ученых званий. Лидером оппозиции стал талантливый ученый и политик Кан Ювэй, изучивший опыт модернизации зарубежных государств. В конце апреля Кан Ювэй и его ученики составили одобренный собраниями меморандум императору, в котором содержался целый ряд требований и предложений по комплексному обновлению Китая. Цинское правительство его проигнорировало, но он положил начало общественному движению за реформы 1895–1898 гг. В 1895 г. Кан Ювэй стал издавать в Пекине ежедневную газету «Усиление государства» и создал клуб сторонников реформ «Ассоциация усиления государства». Их главная цель состояла в возрождении могучей конфуцианской империи. По мнению Кан Ювэя, за 10 лет реформ Китай смог бы завоевать гегемонию над остальными странами. Последователи Кан Ювэя отражали настроения широких патриотических кругов, однако в декабре 1895 г. богдохан Цзайтянь запретил деятельность Ассоциации и закрыл газету реформаторов.

Разъехавшиеся из Пекина по родным местам сторонники Кан Ювэя стали создавать там различные общества, клубы, научные ассоциации и школы реформаторского толка. В условиях патриотического подъема началось издание многочисленных либеральных газет, журналов и публицистической литературы.

Параллельно шло формирование революционно-демократического лагеря, во главе которого стоял представитель новой интеллигенции Сунь Ятсен, получивший европейское медицинское образование. В ноябре 1894 г. на Гавайях им был создан «Союз возрождения Китая». В январе 1895 г. в Гонконге возникло его главное отделение, а затем и филиал в Гуанчжоу. Они объединяли несколько сотен человек, поклявшихся «изгнать маньчжуров и возродить Китай». Революционерами двигали общенациональная идея спасения родины и ханьский национализм.

Реформаторов и сторонников Сунь Ятсена разделяло многое. Последователи Кан Ювэя предлагали возрождать великий и процветающий Китай легальными и мирными методами. Используя опыт Европы, США и Японии, они стремились к постепенной модернизации общества с опорой на старый строй при улучшении форм правления и оздоровления династии Цин. Революционеры тот же иностранный опыт хотели использовать для свержения маньчжурского режима и провозглашения республики. Социальной средой реформаторов являлись шэньши, старая интеллигенция и бюрократия, а последователи Сунь Ятсена рекрутировались из мелкобуржуазных слоев и новой интеллигенции. Революционеры вели подпольную деятельность и готовили восстания, опираясь на тайные общества. Они планировали упразднить монархию, учредить республику и создать демократическое правительство, а затем провести модернизацию Китая.

После заключения Симоносекского мира продолжилось финансовое закабаление Китая империалистическими державами. Быстро рос внешний долг Пекина. К концу века он в четыре раза превышал ежегодный доход казны. Основным средством экономического натиска в 1895–1901 гг. стали внешние займы и железнодорожные концессии. «Битва за концессии» стала на время одним из основных узлов межимпериалистических противоречий в Китае, острота которых побудила державы прийти к соглашению за счет Пекина. В итоге возникла серия двусторонних соглашений, деливших территорию Цинской империи на «сферы железнодорожных интересов». Эта система соглашений практически оформила в 1897–1898 гг. раздел Цинской империи на «сферы влияния». К Великобритании отошел почти весь бассейн Янцзы и значительная часть юго-западных провинций с населением 180 млн человек. Зоной «особых интересов» Франции стали Юньнань, Гуанси, западная часть Гуандуна и о-в Хайнань. Россия закрепила за собой Маньчжурию, в «зону» ее влияния вошли также Монголия и Синьцзян. Германия закрепилась в Шаньдуне, а Япония — в Фуцзяни. США в 1899 г. провозгласили принцип «открытых дверей», обосновывая свое право действовать в Китае без учета «сфер влияния».

В «сферах влияния» создавались военно-морские базы держав. Бухты и прилегающие районы выводились из-под китайской юрисдикции и превращались в иностранные анклавы. Такие захваты оформлялись договорами об «аренде». В 1887 г., воспользовавшись убийством двух немцев-миссионеров, германский император послал военную эскадру для захвата бухты и порта Цзяочжоу на юге Шаньдунского полуострова. В марте следующего года по договору с Пекином Германия получила территорию вокруг бухты в «аренду» на 99 лет, с правом строительства в Шаньдуне двух железнодорожных линий и разработки рудников в полосе этого строительства. Воспользовавшись захватом Цзяочжоу Германией, Николай II в 1897 г. послал военную эскадру для занятия Люйшуня (Порт-Артур) и Даляня (Дальний). В марте 1898 г. Россия по договору получила в аренду сроком на 25 лет Порт-Артур в качестве закрытой военной базы, Дальний как торговый порт и южную оконечность п-ова Ляодун, а также право соединить Порт-Артур и Дальний железнодорожной веткой с Китайской восточной железной дорогой.

В создавшейся ситуации Лондон и Париж сочли, что имеют право на аналогичные действия. В мае 1898 г. Франция потребовала от Китая и получила в аренду на 99 лет бухту Гуанчжоувань и часть п-ова Лэйчжоу на юге Гуандуна для создания военной базы. В мае того же года Британия получила в аренду Вэйхайвэй в качестве военной базы сроком на 25 лет как противовес русским Порт-Артуру и Дальнему. При этом Лондон признал Шаньдун сферой влияния Германии. Кроме того, в противовес французскому Гуанчжоуваню британцы добились в июне 1898 г. аренды части п-ова Цзюлун к северу от Гонконга сроком на 99 лет. В эти британские колонии вошли также ближайшие бухты и острова.

С 1896 по 1899 г. для внешней торговли были открыты 11 новых городов и портов, расширился доступ «варварских» товаров на китайский рынок. Летом 1898 г. под давлением держав Цинская империя на всех своих реках и озерах предоставила свободу иностранному судоходству. В итоге с 1895 по 1901 г. объем внешней торговли Китая увеличился почти на 40 %. В 1897 г. в Китае насчитывалось около 600 иностранных фирм и компаний.

В этот период императрица Цыси вновь передала официальное руководство страной богдохану Цзайтяню. Правительство в очередной раз принялось за модернизацию вооруженных сил. Династия Цин снова, как и после поражения в войне 1884–1885 гг., возвращалась к практике «усвоения заморских дел» и готовила «второе издание» политики «самоусиления».

Видя это, передовая часть шэньши и старой интеллигенции все настойчивее требовала реформ, создавая различные «научные ассоциации» для изучения западного опыта. В апреле 1898 г. Кан Ювэйем было основано всекитайское общество патриотов и сторонников реформ — «Союз защиты государства» (Баогохуэй). Умеренные реформаторы возлагали надежды на 28-летнего императора Цзайтяня. Кан Ювэй продолжал направлять во дворец все новые меморандумы с призывами приступить к реформам. Он предлагал обратиться к протекционистской политике, поощрять национальный капитал и просвещение, соединить традиционную бюрократическую основу общества с «обновленным» конфуцианством.

Тем не менее даже это крайне умеренное движение натолкнулось на сильное противодействие «партии императрицы». В начале июня 1898 г. умер великий князь Гун, что открыло сторонникам реформ доступ во дворец. Богдохан прислушался к советам Кан Ювэя, связывая с проведением реформ свои честолюбивые замыслы, прежде всего отстранение императрицы Цыси от реальной власти.

11 июня 1898 г. был издан императорский указ, возвещавший о новом курсе государственной политики. Начался краткий период преобразований, или «сто дней реформ». Цзайтянь по инициативе реформаторов издал несколько десятков указов, касавшихся изменений в сферах управления и образования, а также в военной системе. В сфере экономики прокламировалось развитие и усовершенствование земледелия и промышленности, в том числе горнодобывающей, а также транспорта, ремесла и торговли. Торговцам была обещана защита от незаконных поборов со стороны чиновников.

Планировавшиеся «партией реформ» в 1898 г. политические изменения не были кардинальными, они были направлены не на разрушение традиционного строя, а на его оздоровление. Движение за реформы 1895–1898 гг. не имело прочной социальной базы. Китайская буржуазия только начала формироваться, была крайне малочисленна и слаба, поэтому не могла стать опорой Кан Ювэя. Реформы в целом вызвали сопротивление массы бюрократии, интеллигенции и военных. Победить это сопротивление Кан Ювэй и Цзайтянь не смогли. Ситуация в Пекине предельно обострилась. Цыси и лидеры «партии императрицы» начали готовить государственный переворот в целях свержения императора и «кабинета» реформаторов. 21 сентября Цзайтянь был арестован, его приближенные — казнены. Цыси от имени императора издала указ о передаче ей всей верховной власти в стране. Спасаясь от ареста, многие реформаторы тайно покинули Пекин. Были распущены «Союз защиты государства» и другие ассоциации сторонников нововведений. Большинство указов Цзайтяня, изданных в течение «ста дней реформ», было отменено.

После разгрома реформаторов Цыси оставила без изменений их программу военной реформы. В октябре 1898 г. началось формирование четырех модернизированных армейских корпусов. Кроме того, в декабре 1898 г. Цыси открыла задуманный реформаторами Пекинский университет.

После сентябрьского переворота реформаторское движение в Китае фактически прекратилось. Летом 1899 г. Кан Ювэй с рядом последователей создал в Японии реформаторский эмигрантский «Союз защиты императора» (Баохуанхуэй). Новая организация ставила своей целью вернуть реальную власть Цзайтяню и развернуть новую программу умеренных реформ.

Переворот 1898 г. был реакцией на попытку «европеизации» Китая. В то же время в стране активизировалась борьба против «варваров» и «заморских» машин, прежде всего в северных провинциях — Чжили, Шаньдуне и Маньчжурии. К концу XIX в. в экономике этого региона произошли особенно резкие изменения. В результате импорта фабричных товаров, появления новых средств транспорта и связи несколько миллионов человек лишились работы.

Организаторами борьбы против иностранного влияния в Шаньдуне и Чжили стали несколько тайных обществ, практиковавших даоские физические упражнения (цюань), напоминавшие кулачный бой. Это движение получило название «Ихэтуань» (Отряды справедливости и мира), а его участники чаще всего именовались туань (отряды) и цюань (кулаки), иностранцы называли их «боксерами».

Движение «Ихэтуань» возникло как реакция низов китайского общества на иностранную экспансию, как крайне консервативное и обскурантистское движение средневекового типа. Его идеологическими знаменами были конфуцианство, национализм и ярая ксенофобия. Идеология ихэтуаней была близка к взглядам и психологии «партии императрицы», что впоследствии содействовало их союзу. Движение ихэтуаней под лозунгом «Поддержим Цин, смерть иностранцам!» началось весной 1898 г. на границе Шаньдуна и Чжили, затем распространилось на юго-восток Чжили.

Присоединение шаньдунских «священных отрядов» к чжилийским увеличило размах движения. Двумя колоннами туани начали поход на север. После ряда побед в стычках с правительственными войсками численность «священных воинов» в мае-июне 1900 г. возросла до 100 тыс. бойцов. Однако лидеры туаней продолжали действовать разобщенно и не создали единого командования.

В конце мая 1900 г. «справедливые люди» начали разбирать рельсы, сжигать железнодорожные станции, уничтожать трофейное оружие западного образца. Они громили не только иностранные, но и отечественные торговые и финансовые предприятия и учреждения.

С весны 1900 г. представители западных держав в Пекине требовали от правительства скорейших мер по подавлению восстания «боксеров». В начале июня державы сосредоточили на рейде в Дагу более 20 военных кораблей и усилили охрану посольского квартала в Пекине, а также иностранных сеттльментов в Тяньцзине.

Скопление иностранных кораблей, готовых высадить десанты, побудило Цыси сделать выбор: на секретном совещании в начале июня было решено прекратить карательные операции против ихэтуаней. Маньчжурские князья открыли им ворота Пекина, и 11 июня «священные отряды» вступили в столицу, где осадили посольский квартал, начались так называемые «56 дней пекинского сидения» иностранцев.

Правительственные войска в Пекине не только не мешали «справедливым людям» убивать, грабить и устраивать пожары, но и сами карали «заморских дьяволов». Наместник Чжили заключил союз с цюанями, и в середине июня они вошли в Тяньцзинь и блокировали территорию иностранных концессий.

Западные державы приступили к подготовке большого похода в Китай. 17 июня после ожесточенного штурма иностранные десанты овладели укреплениями Дагу. 21 июня Цыси официально объявила войну державам и пошла на открытый союз с обществом «Ихэтуань», которое правительство попыталось поставить под свой контроль.

Союзная армия восьми государств 4 августа 1900 г. двинулась вдоль Великого канала к столице империи. В походе участвовали 15 тыс. иностранных солдат и офицеров. 14 августа японские и русские части ворвались в Пекин, который вскоре капитулировал. Цинские войска прекратили боевые действия. Одновременно с походом на Пекин началось наступление в Маньчжурии. В течение двух месяцев вся Маньчжурия была оккупирована Россией.

В конце октября 1900 г. началась работа Пекинской конференции представителей Китая и западных держав, которая через год выработала свой «Заключительный протокол» (подписан 7 сентября 1901 г.). Согласно ему, Китай должен был выплатить в качестве контрибуции 450 млн лянов. Форты Дагу и все укрепления между Тяньцзинем и Пекином подлежали уничтожению. Войска держав могли занимать 12 пунктов по железной дороге Пекин — Тяньцзинь «для поддержания свободного сообщения между столицей и морем». В Пекине создавался укрепленный посольский квартал, каждое посольство могло иметь свою вооруженную охрану. Цинское правительство обязывалось наказывать своих подданных смертной казнью за антииностранные выступления.

Выплата Ихэтуаньской контрибуции растянулась вплоть до Второй мировой войны. Ихэтуани вызвали к жизни своего рода единый фронт держав против Китая, они не только не покончили с политическим и экономическим закабалением Китая, но даже невольно ускорили этот процесс, существенно ослабив способности страны сопротивляться усилившейся экспансии Запада. Раздел Китая на «зоны монопольных интересов» полностью сохранился, а провинция Чжили фактически превратилась в «коллективную сферу влияния» держав с правом последних иметь там свои войска.

Становление переходного общества стало главным фактором развития Китая в начале XX в., традиционные социальные силы — шэньши, бюрократия, землевладельцы, конфуцианская интеллигенция — имели явное преобладание в политике над новыми социальными группами, прежде всего над крайне слабой буржуазией.

К 1910 г. в стране в целом сложилась предкризисная ситуация, население страны достигло 430 млн человек, вернувшись на уровень 1850 г. К критической отметке приблизились и два других важнейших показателя, а именно — посевная площадь на душу населения и душевое производство зерна. Налицо имелись и другие слагаемые циклического кризиса: резкое ослабление центрального правительства, оскудение казны, разложение правящей верхушки и вырождение старой династии.

С развитием капитализма Китай превращался в зависимую страну. В 1900-е годы в стране возникло 386 фабрик, шахт и рудников с национальным капиталом. Расширился объем внешней торговли: стоимость экспорта возросла вдвое, а импорта — в полтора раза. Более чем вдвое увеличились иностранные инвестиции, но в той же мере возрос и внешний долг Китая. Количество иностранных фирм в ста портах, открытых для внешней торговли, утроилось, а Китай все больше превращался в поставщика дешевого сырья — хлопка, сои, шелка и чая.

В этот период китайские предприниматели и обуржуазившиеся помещики вложили значительные средства в промышленность, торговлю, железнодорожный транспорт и банки. Владельцами и совладельцами наиболее значительных предприятий были чиновники, шэньши, крупные землевладельцы и компрадоры. Чрезмерная денежная эмиссия, безудержная инфляция и волна банкротств в торгово-финансовых кругах привели уже к 1910–1911 гг. к резкому падению деловой активности. Трансформация экономики и общества началась еще в середине XIX в., а обновление государственной системы отставало почти на полвека, что было чревато новым политическим кризисом.

Острейший кризис власти начала XX в. был вызван не столько внутренними, сколько внешними факторами. Утрата Китаем части суверенитета, серия проигранных войн, цепь унижений и выплата контрибуций завершились разделом страны на «сферы влияния» западных держав и ее превращением в зависимую страну. Ситуацию усугубляли контроль держав над налоговыми поступлениями цинской казны, ее задолженность по внешним займам, нахождение иностранных войск в Пекине и на других договорных территориях. Потеря части государственных прерогатив снизила престиж маньчжурского режима, ограничила власть династии Цин в стране. Все это беспокоило политическую элиту, возмущало китайских патриотов и великоханьских шовинистов, которые в бедах Китая винили маньчжуров.

Русская оккупация Маньчжурии (1900–1905) крайне ослабила престиж династии, и так уже подорванный в глазах ее подданных ихэтуаньской катастрофой. События и исход русско-японской войны оказали сильнейшее влияние на Китай. Здесь бурно приветствовали победу азиатского государства над одной из великих держав Европы. Триумф Японии вызвал в китайском обществе подъем не только националистических, но и оппозиционных настроений в отношении маньчжуров. Японская аннексия Кореи в 1910 г. вызвала шок в китайском обществе, увидевшем аналогичную перспективу и для Поднебесной.

Выплата ихэтуаньской контрибуции, «вознаграждений» пострадавшим от ихэтуаней европейским миссионерам и поиск средств для реформы госаппарата породили резкое увеличение налогов. «Фискальный взрыв» 1902–1910 гг. повлек за собой череду многочисленных локальных восстаний.

Наряду с повстанцами-крестьянами и членами тайных обществ у маньчжурского режима появился новый противник — революционеры, взявшие на вооружение лозунг «революционного изгнания маньчжуров». Летом 1905 г. три организации революционеров объединились в Токио в Китайский революционный объединенный союз с центральным печатным органом журналом «Миньбао». Его лидером стал Сунь Ятсен, выработавший основной программный документ Объединенного союза. В основу программы легли «три народных принципа» — национализм, народовластие и народное благосостояние. Первый принцип подразумевал свержение власти маньчжуров, второй — ликвидацию монархии и учреждение республики, а третий — постепенную национализацию земли путем установления прогрессивного налога.

Революционеры в своей борьбе опирались на тайные общества, придерживались тактики узких заговоров и организации локальных восстаний. В 1906–1911 гг. Объединенный союз организовал ряд восстаний, закончившихся неудачами.

Цинский двор во главе с Цыси после ихэтуаньской катастрофы вернулся в Пекин в 1902 г. Императрица, заигрывая с «заморскими варварами», старалась восстановить свое богатство, разграбленное интервентами. Для этого она обложила наместников и губернаторов провинций тяжелой данью. Эти потери сановники возмещали за счет населения. Цыси не только способствовала усилению налогового бремени, но и озлобила периферийную бюрократию. В итоге династия начала терять поддержку провинций.

Цыси пришлось согласиться в 1902 г. на проведение отдельных реформ, получивших название «новой политики». Создание «новой армии» и военная реформа стали одним из главных компонентов «новой политики». К 1911 г. было сформировано 14 дивизий и 18 смешанных бригад общей численностью свыше 174 тыс. солдат и офицеров. В итоге возникла современная профессиональная армия по германскому образцу, с хорошей выучкой и дисциплиной. Все это повысило престиж офицерского корпуса, военные стали новой политической силой в китайском обществе.

Другим главным направлением реформ стала модернизация госаппарата, а именно усиление его центрального звена. Были созданы современные министерства, в том числе министерство иностранных дел, сокращена численность чиновников, создавалась городская полиция. Провинциальную бюрократию отстранили от решения многих военных и финансовых вопросов, а также от контроля над почтой и телеграфом. Резко обострились противоречия между династией и китайской элитой. Вытеснение китайцев с ключевых постов на местах не укрепило маньчжурский режим, а наоборот привело к изоляции цинской верхушки и ослаблению династии.

В 1905 г. началась реформа образования. Создавались школы трех ступеней с современной программой, студенты за казенный счет посылались на учебу за границу. Отменялись традиционные экзамены на получение ученых степеней и на занятие штатских и военных должностей. Право на получение чиновной должности было обещано выпускникам новых школ. Отменялись наиболее варварские методы судебного следствия и особо жестокие пытки. Вводились лицензии на занятие бизнесом, создавались торгово-промышленные палаты и торговые союзы, утверждались уставы акционерных обществ, жаловались почетные звания и чины за успехи в предпринимательстве.

В ноябре 1908 г. умерла Цыси. Перед смертью она успела отравить императора Цзайтяня и передать трон своему внучатому племяннику — двухлетнему Пуи.

Единственной реальной силой, способной свергнуть династию, стала «новая армия». Потенциальным противником династии Цин была также китайская периферийная бюрократия. Она начала поддерживать оппозицию в борьбе за конституционные реформы.

Либеральные силы все громче требовали введения конституции, созыва парламента и создания органов местного самоуправления. Лидеры этого течения, прежде всего крупнейший предприниматель и шэньши Чжан Цзянь, пытались склонить маньчжуров к проведению конституционных реформ. Стараниями Чжан Цзяня в 1906 г. в Шанхае было создано «Объединенное общество по подготовке конституции», превратившееся в ведущий центр либеральной оппозиции. Такого же рода общества создавались в других провинциях при благожелательном отношении к ним местной бюрократии.

Аннексия Кореи Японией еще более активизировала действия оппозиции, которая осенью 1910 г. потребовала скорейшего созыва парламента и создания ответственного кабинета министров. В том же году в Пекине открылся «предпарламент» — Верховная совещательная палата. Династия пообещала созвать парламент в 1913 г., предполагая предельно ограничить его функции и не допустить создания ответственного перед ним кабинета министров. Для этого в мае 1911 г. была проведена реорганизация правительства, был создан «современный» кабинет министров, который состоял в основном из великих князей и других маньчжуров, что делало невозможным контроль над ним со стороны будущего парламента. Глава кабинета Икуан оказался над всеми наместниками и губернаторами провинций, что оттолкнуло от династии и либерально-конституционную оппозицию, и периферийную бюрократию, укрепив союз этих сил.

Создание маньчжурского кабинета и Хугуанский кризис, вызванный национализацией маньчжурами частной китайской акционерной компании по строительству железных дорог, показали, что договориться с маньчжурами о мирном разделе власти невозможно. Оставался лишь силовой вариант развития событий. Встал вопрос о поддержке антиманьчжурского союза периферийной бюрократии и оппозиции «новыми войсками». Чжан Цзянь установил тайную связь с опальным генералом Юань Шикаем. Данной «триаде» — армия, бюрократия, оппозиция — династия Цин ничего противопоставить не могла.

С этого момента события развивались стремительно. В сентябре 1911 г. началось Сычуаньское восстание. 12 октября Учан, Ханькоу и Ханьян оказались в руках восставших «новых войск». Новая власть объявила Китай республикой, призвала все население страны поддержать борьбу за свержение «варварской» династии и попросила державы соблюдать нейтралитет, обещая за это уважать все ранее заключенные ими договоры. В ответ на это державы поспешили провозгласить нейтралитет.

В октябре восстания охватили всю страну. К декабрю 1911 г. власть маньчжуров была свергнута в 15 провинциях. Начались волнения на национальных окраинах Китая. Ввиду критической ситуации цинский двор сделал ставку на Юань Шикая. 2 ноября генерал получил посты премьер-министра и главнокомандующего всеми вооруженными силами. Державы поддержали Юань Шикая как «сильного человека», способного покончить с «беспорядками». Антицинские силы также приветствовали назначение Юань Шикая, рассчитывая его руками свергнуть династию.

Юань Шикай прибыл в Пекин и 16 ноября сформировал свое правительство, предложив сотрудничество республиканскому Югу. Балансируя между монархией и республикой, генерал укреплял свою личную власть в обстановке дальнейшего распада Цинской империи. 1 декабря Монголия провозгласила свою независимость, в то же время рухнуло маньчжурское господство в Тибете.

Юань Шикай собирался использовать республиканцев как средство давления на маньчжуров. 3 декабря в Учане было заключено перемирие, подтвердившее раздел Китая на два государства. Под властью династии Цин остались провинции Чжили, Шаньдун, Хэнань, Ганьсу и Синьцзян. В остальных 17 провинциях установилась республиканская власть.

Укрепив личную власть, став полновластным хозяином Севера, Юань Шикай начал в Шанхае переговоры с Югом, на которых речь шла об условиях их будущего объединения. Переговоры шли сложно. Республиканцы предлагали генералу пост президента в обмен на полную ликвидацию династии Цин, но он настаивал на конституционной монархии во главе с безвластным императором. В ходе переговоров проявились единство Севера и разобщенность Юга.

Юань Шикай прервал переговоры с Югом, его армия высказалась против республики. В ответ на это Юг пригрозил походом своих войск на Пекин и объявлением гражданской войны, которая была не нужна обеим сторонам. Для республиканцев она была чревата военным поражением, а для Юань Шикая — утратой авторитета в армии и в стране. Обе стороны вернулись за стол переговоров и пришли к соглашению за счет ликвидации монархии. Таким образом, генерал проявил «твердость», «спас» страну от гражданской войны и тем самым получил «моральное право» устранить династию Цин. Юань Шикай согласился на установление республики, на вступление в должность президента и тем самым на объединение страны под своей эгидой.

12 февраля 1912 г. было объявлено об отречении Пуи. Так через 267 лет в Китае окончилось правление династии Цин, а вместе с ней прекратила существование более чем двухтысячелетняя Китайская империя. Поскольку это произошло в год «синьхай» по лунному календарю, переворот 1912 г. стали именовать Синьхайской революцией.

После отречения Пуи Юань Шикай сформировал Временное правительство и стал временным президентом страны. 10 марта Временный сенат принял выработанную под руководством Сунь Ятсена Временную конституцию, впервые в истории Китая провозгласившую основные политические свободы. Юань Шикаю пришлось согласиться и с этим документом, и с законом о двухпалатном парламенте, но противостояние между монархическим Севером и республиканским Югом продолжалось.

Идя на уступки президенту, левые республиканцы делали ставку на победу на предстоящих выборах в парламент и рассчитывали в этом случае поставить Юань Шикая и армию под свой контроль, перенести столицу из Пекина в Нанкин и закрепить парламентскую форму правления в постоянной конституции. Для реализации этих целей на базе Объединенного союза в августе 1912 г. была создана Национальная партия (Гоминьдан) во главе с Сун Цзяожэнем, которая повела энергичную предвыборную кампанию, приведшую партию к победе на выборах в феврале 1913 г.

Планомерно ведя дело к развязыванию гражданской войны, Юань Шикай провоцировал левых выступить первыми. Для этого он снял трех гоминьдановцев с постов военных губернаторов провинций, что стало поводом к войне. Столкновение бэйянских и гоминьдановских войск в июле-сентябре 1913 г. получило название «второй революции». Военная победа над Гоминьданом открыла для Юань Шикая дорогу к установлению военной диктатуры. Получив полную поддержку военных и бюрократии, Юань Шикай 4 ноября объявил о роспуске Гоминьдана, а затем лишил гоминьдановцев парламентских мандатов, парализовав тем самым работу парламента, что стало началом государственного переворота. 10 января 1914 г. Юань Шикай упразднил обе палаты парламента, а в конце января распустил все органы самоуправления — провинциальные и местные собрания депутатов. В феврале президент заменил кабинет министров послушным ему Государственным советом, в котором не нашлось места либералам и конституционалистам.

Разрушив наиболее опасные для себя республиканские институты, Юань Шикай приступил к построению военной диктатуры, которая стала причудливым синтезом азиатского деспотизма, милитаризма и современных политических форм. В марте 1914 г. вместо парламента был создан Законодательный совет, в который вошли крупные сановники, высшая номенклатура, ученые и юристы.

Вслед за этим по настоянию Юань Шикая была выработана новая Временная конституция 1914 г., по которой все три ветви власти оказались в его руках. В июне президент добился продления срока своих полномочий до десяти лет без новых выборов, а также права выбора преемника. Все это открывало дорогу к основанию новой династии — главной цели государственного переворота 1913–1914 гг. и развернувшейся затем широкой кампании «За возрождение старины», т. е. за восстановление монархии. В ходе этой кампании учреждениям и ведомствам возвращались названия периода Цин и восстанавливались прежние титулы. Старая бюрократия снова вышла на первый план, роль военных стала слабеть. Стремительно рос чиновничий аппарат, восстанавливались цинские чины и ранги. Была восстановлена прежняя экзаменационная система, открыто проповедовалась идея реставрации монархии. Был издан «драконовский» закон о печати, устанавливалась строжайшая цензура, были вновь введены телесные наказания. Накануне Первой мировой войны в стране воцарилась атмосфера страха и слепого повиновения.

Национальная идея, становление и развитие национальных государств

Предыдущая Стр. 77 из 120 Следующая