По итогам Первой мировой войны восточноевропейский политический ландшафт отличало значительно большее разнообразие, чем до 1914 г.: на территориях четырех бывших империй — Австро–Венгерской, Османской, Российской и Германской — отныне помещалось 12 средних и малых государств — Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия (до 1929 г. — Королевство сербов, хорватов и словенцев), Греция и Албания. Все эти весьма различные державы были молодыми и неокрепшими, включая те из них (Греция, Румыния, Болгария и провозгласившая независимость в конце 1912 г. Албания), что имели свою государственность до начала мировой войны. Их объединяло прежде всего то, что право на существование на карте Европы они получили от победивших великих держав в рамках Версальско–Вашингтонской системы международных отношений.
Само по себе обретение независимости уже было большой геополитической удачей по сравнению с тщетными усилиями в том же регионе так называемых формирующихся государств (Украинская держава гетмана Скоропадского, Белорусская народная республика, Украинская народная республика, Западно–Украинская народная республика, Венгерская и Словацкая советские республики), просуществовавших совсем недолго и не признанных победителями в войне, или на фоне отсутствия после 1918 г. малейшей реальной возможности для создания собственного государства у ряда сложившихся наций (хорваты, словенцы).
Самим же политикам Восточной Европы казалось, что их послевоенная державность является естественным продолжением древних и средневековых государственных традиций, хотя в реальности они к началу 1920‑х годов пытались проводить куда более современную политику, сочетавшую ценности XIX столетия как «века национализма» и обещания социальных реформ в интересах «всего народа». Ставка на национализм оказалась ошибочной — в первую очередь потому, что большинство государств региона оказалось многонациональными, а рецепта эффективной политики в отношении этнических меньшинств так и не было выписано, несмотря на многочисленные документы Лиги Наций по этому вопросу. Обещания в социальной сфере в условиях колоссальных послевоенных трудностей в экономике почти повсеместно, за исключением Чехословацкой республики (ЧСР), были далеки от действительности. Избранная практически повсюду в Восточной Европе в качестве стартовой площадки для послевоенной государственности модель парламентской демократии также не оправдала возлагавшихся на нее надежд, опять–таки за исключением ЧСР.
Уже в 1920‑е годы все 12 стран Восточной Европы оказались в своеобразной «мертвой зоне» европейской политики — это произошло в условиях, когда США ушли из Европы, а декларированная победителями в войне, прежде всего Францией, идея «санитарного кордона», который был призван сдержать рост могущества Советской России и Германии, провалилась уже к 1920 г., после передачи ЧСР спорной с Польшей территории Тешинской Силезии. Польско–чехословацкий конфликт и более десятка других противоречий между странами региона оказались принципиально нерешаемыми в течение всего межвоенного периода. Союзные отношения среди государств Восточной Европы были скорее исключением (оформившаяся с 1920 г. так называемая Малая Антанта в составе Чехословакии, Румынии и Югославии; Балтийская Антанта 1934 г. как альянс Эстонии, Латвии и Литвы; не реализованная договоренность 1934 г. о создании Балканской Антанты из Греции, Югославии, Румынии и Турции). В итоге ни немногочисленные союзники, ни Антанта не могли стать для молодых государств надежной точкой опоры, вследствие чего и внутреннюю, и внешнюю политику им с первых лет независимости пришлось выстраивать самим, начиная, как это случилось, к примеру, с Польшей, Литвой или Албанией, с многолетних усилий по оформлению собственных границ и их международному признанию.
После Первой мировой войны оказались неприменимыми на практике и традиционные идеологические конструкции, в том числе идея славянского единства, вполне актуальная до начала 1910‑х годов в обновленном варианте «неославизма». 4 из 12 государств региона были славянскими, в том числе самая крупная из них по площади Польша (388,6 тыс. кв. км) и третья по этому показателю Югославия (248, 7 тыс. кв. км), однако проявления солидарности славян на пространстве Восточной Европы просматривались гораздо реже, нежели геополитические противоречия между ними.
Межвоенная Польша, известная также как II Речь Посполитая (в качестве преемницы ушедшей в историю в 1795 г. I Речи Посполитой), состоялась как одно из самых крупных европейских государств того времени. Но первоначальная эйфория от обретения независимости спустя 123 года уже в конце 1918 г. переросла в разочарование, вызванное осознанием того, что признание победителями в войне государственного статуса Польши не означало легитимации какого–либо варианта ее государственных границ и необходимость прибегать в этом вопросе к силовому решению. В итоге на оформление рубежей II Речи Посполитой ушло три года — с конца октября 1918 по октябрь 1921 г.
Формирование государственной территории проходило в условиях острейших внутриполитических споров, в первую очередь между сторонниками Ю. Пилсудского, назначенного 11 ноября 1918 г. командующим вооруженными силами и 14 ноября временным начальником государства, и национал–демократами во главе с Р. Дмовским, имевшими опыт дипломатической работы в эмиграции в деле возрождения Польши. Примечательно, что режим парламентской демократии был внедрен в государстве намного раньше установления его границ — уже в феврале 1919 г. собрался Законодательный сейм, который принял так называемую Малую конституцию, определившую полномочия парламента, правительства и начальника государства. 17 марта 1921 г. была принята постоянная конституция Польши, провозглашавшая республику и принадлежность верховной власти народу. Центральное положение в системе власти занимала нижняя палата парламента — сейм, утверждавший правительство; полномочия президента Польши были серьезно урезаны.
К моменту принятия конституции борьба за границы Польши была в основном завершена. 18 марта 1921 г. в Риге был подписан мирный договор, завершивший польско–советскую войну (боевые действия между сторонами фиксировались уже с начала 1919 г.). Не имевший никакого военного образования Пилсудский проявил себя неплохим военным стратегом в ходе сражения под Варшавой в августе 1920 г., окончившегося наступлением польской армии, позволившим существенно расширить восточные рубежи Польши. Он оказался и не менее ловким дипломатом, удержавшимся в 1919 г. от сотрудничества с А. И. Деникиным во время наступления белых армий на Москву и избежавшим в итоге неминуемых территориальных потерь в случае реализации концепции «единой и неделимой России».
В октябре 1920 г. с подачи Пилсудского была успешно опробована геополитическая технология: его соратник Л. Желиговский вооруженным путем захватил Вильно и округу, провозгласив здесь квазинезависимое государство Срединная Литва, после референдума 1922 г. вошедшее в состав Польши. Такое изменение границ было признано Антантой уже в марте 1923 г., несмотря на прежние решения о закреплении этих земель за Литвой. Однако расширение границ II Речи Посполитой за пределы этнической территории польского народа привело к тому, что поляки составляли в новом государстве не более 2/3 населения, а оставшуюся треть формировали крупные национальные меньшинства, как правило, враждебные политике властей в Варшаве, — украинцы, белорусы, немцы, евреи. В таких условиях стратегическую инициативу на обширных восточных окраинах Польши, так называемых кресах, приобретали и большевики, проводившие в УССР и БССР результативную и объективно антипольскую национальную политику, и украинские националисты, создавшие в 1929 г. Организацию украинских националистов (ОУН).
Маршал Ю. Пилсудский. Польша, 1930-1931 гг. РГАКФД
Режим парламентской демократии и после мартовской конституции 1921 г. оставался крайне нестабильным. В сейме формировалось до 26 фракций, часто враждовавших между собой по мельчайшим вопросам и превращавших нижнюю палату парламента в ограниченно дееспособный орган власти. Президент, избиравшийся в сейме, не только не стал альтернативой парламенту, но и превратился в объект охоты. Уже 16 декабря 1922 г. первый президент Польши Г. Нарутович, приведенный к присяге всего пятью днями раньше, был застрелен на художественной выставке в Варшаве правым экстремистом Э. Невядомским. До майского переворота 1926 г., приведшего к власти Пилсудского, в стране сменилось 13 правительств, причем кабинеты, формировавшиеся путем парламентской коалиции, обычно существовали не более полугода, что приводило к разгулу коррупции среди не надеявшихся усидеть в своих креслах чиновников. Лишь внепарламентское правительство национал–демократа В. Грабского (декабрь 1923 — ноябрь 1925 г.) смогло провести ряд необходимых стране реформ, в том числе стабилизацию финансов с помощью введения в 1924 г. твердой денежной единицы — злотого.
Экономическое положение Польши до конца 1920‑х годов оставалось стабильно тяжелым. Страна, скроенная из части территорий Австро–Венгрии, Российской и Германской империй, не только страдала от последствий Первой мировой войны, но и утратила ориентацию в пространстве рынков сбыта, лишившись, в частности, традиционных покупателей своего текстиля в России и Китае. Сформировать сходу единое экономическое пространство не удалось, а враждебность к Польше всех соседей (за исключением маленького участка границы с Румынией) создавала большие трудности во внешней торговле.
В результате к маю 1926 г. Польша стала первой страной Восточной Европы, в которой созрели условия для поворота от парламентской демократии к авторитаризму. Режим «сеймократии» не устраивал ни армейскую верхушку, ни торгово–промышленные круги, ни миллионы рядовых граждан. В таких условиях Пилсудский, оставивший политику в 1923 г., 12-14 мая 1926 г. спланировал и с помощью своих многочисленных сторонников успешно осуществил государственный переворот. Поход заговорщиков на Варшаву привел к кровавым уличным столкновениям и гибели около 300 человек, но большинство польского общества эту акцию поддержало, устав от политической нестабильности и коррупции. Действующая власть во главе с премьером В. Витосом и президентом С. Войцеховским не смогла защитить себя и уступила дорогу нелегитимному режиму личной диктатуры Пилсудского.