Напряженными оставались отношения между Чан Кайши и Ван Цзинвэем, имевшим политическую базу в Гуанчжоу и участвовавшим в создании там альтернативного «национального» правительства в конце мая 1931 г. Только в январе 1932 г., перед лицом японской агрессии, лидеры договорились о «разделении труда»: первый взял на себя руководство военными делами, второй — гражданскими. Противниками нанкинского режима были Фэн Юйсян и Янь Сишань, пытавшиеся создать правительство в Пекине. С 1928 г. в провинциях к югу от Янцзы под руководством КПК и военных советников из СССР формировались части китайской Красной армии и создавались «советские районы». С ноября 1930 до сентября 1931 г. Чан Кайши предпринял против них три карательных похода, но заметных успехов не добился.
Анализ «дипломатии Танака» обычно сводится к политике в Китае, хотя он также пытался добиться взаимопонимания с СССР по китайскому вопросу и расширить эконономические связи. Для этого в Москву были отправлены неофициальные, но одобренные кабинетом миссии во главе с промышленником Кухара Фусаносукэ (ноябрь–декабрь 1927 г.) и Гото Симпэй (декабрь 1927‑январь 1928 г.), принятые высшими советскими руководителями, включая И. В. Сталина. В подготовленном Гото меморандуме говорилось:
«Так как хаотическое положение в Китае все более увеличивается, если оставить его таким, как оно есть, этим будет вызвана громадная опасность для Восточной Азии и тем самым для всего мира, так что трудно предвидеть, какие большие события в результате произойдут. Две соседствующие страны — Япония и СССР будут вовлечены в эти события. Само собой понятно, что единственным, наилучшим путем для сохранения длительного мира в Восточной Азии является достижение совместного соглашения между Японией, СССР и Китаем.
Так как в Китае при настоящих условиях неурядицы отсутствует политический центр, следует опасаться, что трудно будет найти ответственного партнера для переговоров. Все же так как, принимая во внимание все повторяющиеся нагромождения горестных событий в Китае, положение в Китае становится настолько серьезным, что дальнейшее промедление недопустимо, и так как участие самого Китая, несмотря на наши лучшие желания и стремления, кажется невозможным, — ничего другого не остается, как чтобы обе страны — Япония и СССР — впредь до изменения обстановки путем совместных шагов овладели бы положением и определили бы основные линии стабилизации мира в Восточной Азии.
Это лежит в интересах самого Китая и, несомненно, способствовало бы пробуждению самосознания китайского народа, и тем самым был бы найден кратчайший путь к тому, чтобы побудить Китай к участию в нашем деле. Одновременно это послужило бы уяснению Китаем позиции Вашего Правительства в отношении коммунистического движения в Китае в том смысле, что само Советское Правительство вовсе не участвовало в коммунистических беспорядках и что оно не имеет никакого желания в дальнейшем принимать в них участие…
Важно, что каждое из государств стремится, отказываясь от эгоистических планов, готовое к жертвам, способствовать стабилизации международного мира, устранять причины бедствия и совместно обсуждать и проводить в жизнь соответствующие мероприятия» (перевод НКИД СССР).
Предложения Гото о политическом сотрудничестве и его концессионные планы не заинтересовали советское руководство. Единственным практическим итогом визита стало заключение 23 января 1928 г. рыболовной конвенции. 27 августа 1928 г. Япония присоединилась к Антивоенному пакту («пакт Бриана — Келлога»).
Преемником Танака на посту главы правительства стал лидер партии Минсэйто Хамагути Осати; Сидэхара снова возглавил МИД. Курс нового кабинета предполагал экономию государственных средств, дефляцию и урегулирование национальной задолженности, отмену эмбарго на вывоз золота и восстановление золотого стандарта. Однако утечка золотой монеты существенно превысила ожидаемую, что привело к падению цен и прибылей, массовым увольнениям, социальной нестабильности и росту числа конфликтов в городе и деревне. Японская экономика не справилась с последствиями Великой депрессии, из–за которой резко упали и экспорт, и импорт.
Падение цен на сельскохозяйственную продукцию ударило по японским колониям. В Корее резко выросла арендная плата за землю, а рост безработицы в городах лишал крестьян побочного заработка, что привело к росту конфликтов, порой принимавших политическую окраску. В 1932 г. генерал–губернаторство начало «кампанию по оздоровлению сельского хозяйства» для помощи арендаторам в виде низкопроцентных займов на приобретение земли в собственность, налоговых льгот и обучения современным методам земледелия. До 1940 г. этим воспользовались около 500 тыс. семей: экономическое положение улучшилось у 21% участников программы и только у 1% ухудшилось. Желая предотвратить конфликты, местные власти нередко поддерживали арендаторов в спорах с землевладельцами. Проводившееся параллельно с этим повышение налогов на землю вызвало недовольство собственников: многие продавали свои владения и вкладывали деньги в другие отрасли экономики.
На Тайване экономические конфликты не перерастали в политические из–за отсутствия радикального национализма и неорганизованности трудящихся, а также успешной борьбы с коммунистической и антияпонской пропагандой. Основное беспокойство властям причиняли восстания аборигенов, из которых наиболее известен «инцидент в Ушэ» в октябре 1930 г. — кровопролитный конфликт между племенем атайял и полицией в провинции Тайтю.
В ходе советско–китайского конфликта 1929 г. на КВЖД Япония, в отличие от США, Великобритании и Франции, заняла позицию благожелательного нейтралитета в отношении СССР. В 1930 г. кабинет Хамагути добился одобрения Лондонского соглашения по ограничению морских вооружений, но это стоило жизни премьеру, который был тяжело ранен радикалом–националистом и не смог вернуться к работе. 14 апреля 1931 г. Вакацуки сформировал правительство, в котором сразу начались разногласия. По требованию министра финансов Такахаси оно отказалось от золотого стандарта, ввело эмбарго на вывоз золота и вернулось к политике инфляции. Военный министр Араки Садао требовал увеличения военного бюджета и расширения экспансии в Маньчжурии и Монголии, которые открыто называли «жизненно важной линией» Японии. Появились слухи, что в Маньчжурии «что–то затевается». Общественное мнение, разогретое усилиями националистических кругов, поддерживало экспансию, видя в ней возможный выход из постигших страну трудностей.
«Маньчжурский инцидент», как в историографии называют оккупацию Маньчжурии Квантунской армией, начался в ночь с 18 на 19 сентября 1931 г. взрывом у полотна линии ЮМЖД в Лютяогоу, к северу от Мукдена. Была ли это провокация или случайность, но ответная реакция оказалась молниеносной: утром 19 сентября Мукден был занят Квантунской армией, к середине дня она контролировала всю полосу отчуждения ЮМЖД, а к 21 сентября оккупировала Чанчунь, Аньдун, Инкоу и Гирин (Цзилин). Действия проводились по заранее подготовленному и отработанному плану, авторами которого были офицеры штаба Квантунской армии подполковник Исивара Кандзи и полковник Итагаки Сэйсиро. Они не имели санкции императора, кабинета и военного министра — которые в принципе не исключали силовое решение «маньчжурской проблемы» — и поставили перед фактом собственное начальство. Командующему Квантунской армией генералу Хондзё Сигэру осталось сказать: «Что должно было случиться, то и случилось». Военный министр Минами Дзиро заявил, что «отступление не в традициях японских воинов», хотя в Токио оперативной информацией с мест не располагали ни МИД, ни военное министерство и генеральный штаб.
Китайское правительство заявило протест Японии и 21 сентября обратилось в Лигу Наций. Конфликт сразу попал в повестку дня Совета Лиги и ее Ассамблеи. Нанкин развернул пропагандистскую кампанию, сделав ставку на «пассивное сопротивление», помощь Держав и мировое общественное мнение, чтобы выиграть время для подготовки к войне. На его стороне выступил госсекретарь США Г. Стимсон, который 22 сентября заявил японскому послу, что маньчжурская проблема касается не только Японии и Китая. 24 сентября Токио ответил, что не имеет к Китаю территориальных претензий и выведет войска в пределы прежней дислокации. Однако практически все слои японского общества одобряли действия армии как «патриотические» и осуждали «нерешительность» правительства.
Настаивая, что конфликт в Маньчжурии — двусторонняя проблема, Япония отвергла резолюцию Совета Лиги Наций с предложением вывести войска и приступить к переговорам с Китаем при участии нейтральных стран, принятую 24 октября всеми голосами против одного (Япония). Не входившие в Лигу Наций США поддержали ее курс. Продолжая наступать, японские войска 19 ноября заняли Цицикар, 3 января 1932 г. Цзинчжоу — последний опорный пункт Чжан Сюэляна, 6 февраля Харбин. Ответом стала «доктрина Стимсона»: 7 января в ноте правительствам Японии и Китая США заявили о непризнании «любой ситуации, договора или соглашения», которые противоречат Пакту Бриана — Келлога, т. е. являются результатом разрешения проблем военными средствами. 11 марта Лига Наций единогласно присоединилась к этой формуле (Япония и Китай в голосовании не участвовали).
Другим региональным конфликтом, получившим международную огласку, стала высадка в конце января 1932 г. японских войск в Шанхае. Поводом стало убийство в городе нескольких японцев, хотя, возможно, это была провокация с целью отвлечь внимание от событий в Маньчжурии. Кровопролитный конфликт был ликвидирован лишь после вмешательства дипломатов и резолюции Ассамблеи Лиги Наций. Последовавшие за этим переговоры завершились 5 мая подписанием перемирия на японских условиях: китайские войска оставили Большой Шанхай, японские были отведены на территорию иностранного сеттльмента. Пойдя на уступки, нанкинское правительство начало подготовку к военным действиям против Японии, но этому мешали нехватка средств, низкий уровень развития промышленности, разногласия в правительстве (Ван Цзинвэй против Чжан Сюэляна), продолжение военных действий против коммунистов (3 июня начался очередной «поход») и локальных режимов.