Я тронул детектива за плечо.
— В чем дело?
— Видимо, произошла утечка информации. Грэм попытался сбежать. Мы догнали его уже в аэропорту.
— Вам надо было обождать. Или хотя бы посадить кого-то с ним.
Бера весь дрожал. Я не винил его.
ОРП и банда торговцев играют друг с другом в забавную игру. Последние вынуждены брать своих доноров живьем, поэтому они вооружены инъекционным оружием, выбрасывающим в кровь кристаллики анестетических препаратов. Мы используем против них то же самое — преступник должен быть схвачен живым, чтобы предстать перед лицом правосудия. Поэтому нам запрещено убивать.
Однажды я нарушил это правило. Один из мелких торговцев по имени Рафаэль Хейн пытался дотянуться до кнопки вызова в своем кабинете. Если бы он сделал это, то вмиг сбежались бы его люди, и я окончил бы свои дни в одном из хранилищ. Мне ничего другого не оставалось, как задушить его.
Отчет об этом случае был занесен в компьютерную базу. Но лишь три человека знали об этом. Один из них — мой непосредственный начальник Лукас Гарнер, другая — Джули. Это была моя первая и единственная жертва.
Грэм стал первой нечаянной жертвой для Беры. Я понимал его состояние.
— Мы обнаружили его в аэропорту, — сказал Бера. — Он был в шляпе, поэтому я не сразу его узнал. Мы подкрались к нему с инжекторами. Он заметил нас, дотронулся до своей шляпы и упал.
— Самоубийство? — Да.
— Каким образом?
— Взгляни на его голову.
Я склонился над столом, стараясь не мешать доктору, который пытался считать информацию с мертвых клеток мозга путем индукции — безуспешно, впрочем. К голове покойного был прикреплен продолговатый предмет из черного пластика.
— Драуд. Нестандартного типа.
Я почувствовал, как мороз пробежал по коже.
— Батарея аккумуляторов. — Да.
— Беспроводной драуд. Черт возьми! Хочу такой же на Рождество!
Беру передернуло.
— Не говори так.
— Ты знал, что он сам был наркоманом?
— Нет. Мы не решились устанавливать жучок в его доме. Взгляни сюда.
Пластик был наполовину оплавлен.
— Ого! Он использовал всю батарею сразу! — воскликнул я.
— Да. Он послал мощный заряд прямо в «центр удовольствий». Знаешь, Джил, не могу избавиться от одной навязчивой мысли… Каково это? Что человек при этом ощущает?
Вместо разумного ответа я провел большим пальцем вдоль его позвоночника. Наверное, Бера будет долго удивляться — что бы это значило. Я тоже.
Вот лежит человек, который убил Оуэна. Была ли его смерть адом? Или, наоборот, высочайшим наслаждением?
По крайней мере, его больше нет. Он больше не сможет добывать новые лица, зрачки и пальцы.
— Нда, — протянул доктор. — Бесполезно. Мозг поврежден основательно.
— Продолжайте, — сказал Бера. — Нам нужны хотя бы мельчайшие обрывки информации.
Я повернулся и незаметно вышел.
Голографии из Санта-Моники прибыли больше часа назад. Среди них были изображения жильцов не только восемнадцатого, но и семнадцатого и девятнадцатого этажей включительно. При виде этого богатства мне даже пришла в голову мысль о человеке, ежедневно спускающемся с девятнадцатого этажа на балкон восемнадцатого. Жаль только, что номер 1809 не имел наружной стены, поэтому там не было окна — не говоря уже о балконе.
Интересно, думал ли об этом Миллер? Ерунда. Он просто выказывал таким образом преданность и готовность во всем содействовать властям.
Я еще раз просмотрел голографии. Ни одна из них не совпадала с имеющимися у нас изображениями людей Лорена. Я выругался и спустился за кофе. На полпути вспомнил о содержимом чемодана Оуэна. Я оставил собранные им голографии у программиста, поскольку не был уверен в том, что сам смогу ввести их в компьютер. К этому моменту он должен уже закончить.
Я открыл свою папку на диске. Да, все было готово. Я сравнил полученные изображения с присланными Миллером.
Безрезультатно. Ни один из снимков не совпадал.
Следующие два часа я занимался подробным описанием дела Оуэна Дженнисона.
Итак, мы вернулись к версии Ордаза о противоречивом убийце.
Клубок из тупиковых нитей. Даже голографии, собранные Оуэном, могли к этому времени устареть — торговцы меняют свои лица как перчатки…
Я закончил протоколирование и позвонил Джули. Оказалось, что она уже ушла домой.
Я позвонил было Тэффи, но тут же положил трубку. Хотелось побыть одному, забиться в темный угол. Мрачное выражение лица напугает девушку. Зачем?
Я поехал домой.
На улице было уже темно. Я добрался до перекрестка и поймал такси.
Оуэн собирал свои голографии по всему Евразийскому континенту. Большинство из изображенных на них наверняка были зарубежными агентами Лорена. Так почему же я ожидал найти их в Лос-Анджелесе?
Такси резво поднялось в белесое ночное небо и вошло в зону облачности. Автопилоту было наплевать на мое желание полюбоваться огнями города.
Так…
Что мы имеем к настоящему моменту?
Кто-то из постояльцев Санта-Моники был человеком Лорена. И убийца…
А если это сам Лорен? Он столько раз убивал, и так уверен в своей безнаказанности, что вполне может слегка ослабить бдительность. Как Грэм.
Большинство преступников не слишком умны. У Лорена, несомненно, мозги есть; но он окружает себя посредственностями — ими легче управлять. Поэтому если Лорен утратит бдительность, то начнет подсознательно недооценивать детективов ОРП, ставя их на одну доску со своими людьми.
Увлеченный изобретательностью плана, он был уверен в благополучном исходе. Тем более что Грэм наверняка подробно проконсультировал его относительно воздействия своего прибора. Усыпленного Оуэна доставили в квартиру и оставили в покое. Рискованно — но риск оправдал себя.
В следующий раз он будет вести себя еще более беспечно. Когда-нибудь мы поймаем его.
Но не сейчас.
Такси ловко вынырнуло из общего потока и приземлилось на крыше моего дома. Я вышел и спустился вниз, к лифту.
Двери лифта открылись. Кто-то вышел.
Я почувствовал неладное, резко обернулся. Такси могло бы послужить прикрытием, но увы — оно уже поднималось. Из темноты выступили еще двое.
Кажется, я успел кого-то подстрелить, прежде чем острое жало вонзилось в мою щеку. Закружилась голова, затем крыша, стены… Увлекаемый центробежной силой, я свалился на пол и провалился в никуда.
Чьи-то пальцы на моем черепе…
Я открыл глаза и обнаружил, что стою посреди комнаты, спеленутый, словно мумия, в какие-то мягкие, но крепкие бинты. Невозможно было пошевелить даже пальцем.
Кто-то за спиной убрал электроды с моей головы и вышел вперед. Чем-то он напоминал птицу: высокий, сухощавый, с ярко выраженной треугольной формой лица. Светлые волосы зачесаны назад; надо лбом — острый «вдовий хохолок». Шорты безупречного покроя в оранжево-коричневую полоску. Он стоял, скрестив руки на груди, слегка склонив голову набок.
Я узнал его. Его изображение было среди голографии, собранных Оуэном.
— Где я? Который час? — сделав недоуменное лицо, простонал я.
— Уже утро, — широко улыбаясь, ответил он. — А что касается вашего местоположения — пусть это останется моей маленькой тайной.
Очень смешно!
Было в нем что-то… в его манере держаться…
— Лорен? — наугад спросил я. Он галантно поклонился.
— А вы — Джилберт Гамильтон из ОРП. Джил-Рука.
— Простите?
— Вы недооценили мои возможности. И мой интерес к вам.
Он был прав. Поймать детектива ОРП почти так же просто, как и любого другого гражданина. Что им эти инжекторы — уже давно проснулись и разгуливают здоровехоньки.
Так вот он какой, Лорен. Наконец-то.
Сколько времени? Я не решился спрашивать снова, иначе он начал бы что-то подозревать. Но если удастся продержаться до 9.45, то Джули сможет выслать подмогу.
Подмогу… Куда?
Идиот! Я же не знаю, где нахожусь!
Похоже, Лорен готовит меня на разделочный стол. Аккуратный усыпляющий укол — и части, составляющие мое целое, расползутся по разным хранилищам. Глаза, кожа, сердце…
В легальных клиниках хирурги сжигают мозг преступника для последующего захоронения. Интересно, что Лорен намерен сделать с моими мозгами?
— Почему именно я?
— Потому что именно вы вели расследование по делу Оуэна Дженнисона. Причем — слишком уж дотошно.
— Да уж, черт возьми… Если бы я и в самом деле побольше шевелил мозгами…
Лорен озадаченно поглядел на меня.
— Вы и вправду не понимаете?
— Нет.
— Странно, странно, — задумчиво протянул Лорен. — Очень интересно…
— Ладно. Но почему я все еще жив?
— Видите ли, мистер Гамильтон, мне стало любопытно. Захотелось услышать о вашей воображаемой руке.
Значит, мне не послышалось.
— О чем?! — изумленно произнес я. Блефовать — так блефовать.
— Не имеет смысла притворяться, мистер Гамильтон. Если я почувствую неладное, то просто использую вот эту штучку. — Он взял со стола инжектор.
Черт побери! Он все знает. Ни за что не удастся подманить его на расстояние вытянутой руки — если только…
— Ладно. Но сначала расскажите — откуда вы узнали об этом? Ваши люди в управлении?
Лорен усмехнулся.
— Если бы. Давняя мечта… Впрочем, об этом потом. Несколько месяцев назад мы поймали одного из детективов — по чистой случайности. Я заставил его разговориться, и он кое-что рассказал мне о вашей замечательной руке. Надеюсь услышать от вас подробности.
— Кто это был?
— Мистер Гамильтон…
— Кто это был?!
— Вы хотите, чтобы я помнил имя каждого донора? Кто? Друг, знакомый, сосед… Кто?
— Меня заинтересовали ваши парапсихические способности, — продолжал Лорен. — Собираясь заключить договор с вашим другом Дженнисоном, я вспомнил о необычном члене его экипажа. Вас называли Джил-Рука, не так ли? Говорят, вы умели выделывать всякие фокусы с сигаретой, за что на базе вас все любили и угощали бесплатно.
Я ощупывал окружающие предметы, пытаясь найти способ освобождения из моей тюрьмы, но ничего подходящего поблизости не было