– Безопасность превыше всего, – глухо отозвалась я, и голос эхом отразился в той пустоте, что заполнила меня за считаные мгновения.
Голова пошла кругом. Губы судорожно скривились, никак не желая складываться в улыбку – удивленную, непонимающую, глупую. Внутри меня больше не было никакой борьбы, она закончилась, только отец договорил и сделал паузу, ожидая, что я отвечу.
Выражение его лица расплылось, и, прежде чем собравшиеся на нижних веках слезы хлынули по щекам, я почти по-настоящему услышала, как что-то во мне надломилось. Я выдохнула:
– Но я же твоя дочь…
Сердце почти остановилось – впервые в жизни я использовала этот проклятый аргумент, впервые в жизни проявила эту унизительную, мерзкую слабость, и… не ощутила ничего, кроме бесконечной, глухой пустоты.
Зато я больше не должна была и дальше вести себя так, словно происходящее – только на мне. Не должна была и дальше вести себя так, будто все это – нормально.
– Я твоя дочь, – с нажимом повторила я, когда вторая порция слез заволокла мне глаза. – Да, мы никогда не были особенно близки. После смерти мамы мы совершенно отдалились. Но… я не понимаю… как ты можешь так со мной поступать?
Он тяжело вздохнул.
– Я не должен заботиться о собственной дочери больше, чем о благополучии всех резидентов вверенной мне станции, – непоколебимо изрек капитан Вэль.
Капитан Вэль. В этот момент я вдруг осознала, что моего отца здесь не было уже много лет. Возможно, его не стало даже раньше, чем умерла мама. Все это время я стремилась к человеку, которого не существует.
– Это не значит, что я не люблю тебя, – сказал этот человек. – Люблю. По-своему. Обещаю, Сионна, я позабочусь о тебе, когда вернемся на Четвертую. Поначалу будет трудно, но я постараюсь максимально оградить тебя от последствий того, что с тобой произошло.
От последствий того, что ты со мной сделал. Что ты сделал со всеми нами, капитан.
Слезы куда-то подевались, равно как и горечь, парализовавшая было мое горло.
– Если ты не способен разбираться с проблемами станций без того, чтобы использовать других людей таким нижайшим, отвратительнейшим образом, – сказала я наконец расслабив пальцы; на гладком боку жестянки под ними остались неглубокие лунки, – то у меня для тебя плохие новости. Капитан из тебя такой же некомпетентный, как и отец.
Я поднялась, чувствуя, что головокружение только усиливается.
– Это значит, что ты не хочешь вернуться по-хорошему? – раздалось из-за спины.
– Это значит, что я вообще не вернусь, – сказала я, веря в собственные слова, как никогда раньше. Я не представляла, как это – по-настоящему остаться здесь, внизу. Сама мысль об этом казалась страшной. Но возвращаться туда, где тебя будут считать неуравновешенной малолеткой, погубившей ни за что ни про что целую станцию, – тоже радость сомнительная.
– Спасибо за какао. – Так и не открытая баночка жалобно звякнула, когда я опустила ее на пористый камень, чтобы уйти.
А ведь капитан Вэль не только меня принес в жертву своим планам по спасению всех остальных. Уравновешенная или нет, я была его дочерью, что в любом случае означало удар по репутации – самому дорогому, что когда-либо было в его жизни. Под таким углом произошедшее выглядело даже благородно. Я тихонько рассмеялась. Может, я все-таки схожу с ума?
– Сионна… – На моем пути выросла Айроуз. Часть лица, не затронутая шрамом, выражала беспокойство.
Мое сердце упало. Конечно же, капитан Вэль ее уже обработал, и тетка думала, что это я – безжалостная убийца целой станции. Времени не было, но я дала себе несколько секунд и настойчиво схватила ее за рукав.
– Айроуз, я не сумасшедшая и не уничтожала Седьмую. Это он все подстроил. Лысый парень рядом с Фирзен – присмотрись, это Касс. Нельзя позволить отцу выйти сухим из воды. Я не… не сумасшедшая.
В ответ Айроуз крепко сжала пальцы моей здоровой руки – и во взгляде появилось такое несвойственное ей тепло.
– Знаю, – негромко сказала она.
И я поспешила дальше – нужно было предупредить Сириуса и остальных – без четкого понимания, что означало это короткое «знаю». Попытка ответственного лейтенанта успокоить преступника, чтобы он не сорвался с цепи, или искренность тетки по отношению ко втянутой в невесть что племяннице?
– Мы не можем вернуться на Четвертую. – Я немного запыхалась, взбираясь на возвышенность. Четыре пары глаз – три человеческих и одна ирриданских, – устремились на меня. Сэмми возмущенно тявкнула. Как будто уже настроилась на процедуру избавления от блох в очистительной капсуле транспортного.
– В каком смысле – не можем? – нахмурилась Фирзен.
– Уж ты-то могла бы и догадаться, – не удержалась от шпильки я, и она чуть сникла. – Отец все спланировал. Произошедшее теперь выглядит так, будто это мы с Сириусом дружно спятили и взорвали Седьмую.
– Что за чушь? – Сириус нервно улыбнулся. Услышанное противоречило его пониманию мира, и ох, как я его понимала.
– Какая уж есть.
Мое сердце изо всех сил колотилось о клетку ребер, отдавая в висках. Я не знала, что делать. Зато мне было предельно ясно, чего делать я не буду.
– Этого не может быть, – встрял Касс. – В самом начале у нас с Вэлем был договор.
– Нашел, на кого полагаться, – огрызнулась я. – Он просто использовал тебя. Фирзен. Меня с Сириусом. Лиама. Он всех нас использовал, чтобы сохранить чертов мир в соответствии со своим до черта оригинальным видением…
Я запнулась, заметив, что на меня смотрит Марко. Повернула к нему голову и вымученно улыбнулась, чувствуя себя невероятно жалко.
– Ты так хотел попасть на станцию, чтобы посмотреть на цвет человечества? – спросила я. – Тебе даже не придется так высоко подниматься – вот, гляди. Самое главное и самое познавательное произойдет прямо здесь и прямо сейчас.
Марко ничего не сказал, только едва заметно кивнул, показывая… по правде говоря, я не понимала, что он хотел этим показать. «Да, вы идиоты, и мне за вас неловко»? «Я бы хотел уйти, но боюсь пропустить самое интересное»?
– Обратите внимание, – опять заговорил Касс; его лоб сосредоточенно наморщился. – Только два лифта. Вряд ли кто-то из них захочет уступить свое место в кабине.
– А тебе зачем рваться наверх? – взвился Сириус, глядя на Касса с заслуженной ненавистью. – Думаешь, тебя там ждет что-то хорошее?
– Думаю, меня здесь ничего хорошего не ждет, раз уж они о наличии места для всех не позаботились, – напряженно хмыкнул тот, вскидывая руку с заряженным энергетическим пистолетом; небольшая семерка, выплавленная на его стволе, сверкнула почти насмешливо. Второй пистолет, видимо, принадлежавший ранее Бэрри, он передал Фирзен. Девушка приняла оружие, при этом опасливо глядя на Сириуса.
– Мы не можем быть совсем без защиты, – зачем-то пояснила она. Сириус посмотрел на нее как на пустое место.
– Сионна! – В сопровождении Айроуз и двух военных отец поднялся к нам. Внутри меня все заледенело при виде их оружия – оно тоже было наготове.
Мне захотелось застонать от разочарования, когда я наконец поняла, что решать это дело миром никто не собирался изначально. Капитан Вэль мог привести с собой целый отряд – отряд работал бы эффективнее, но взял только двух солдат – совсем молодых и восторженных, от таких всегда просто избавиться. Что до Айроуз… у нее тоже был пистолет, и это разбило мне сердце. Она на стороне капитана.
У меня что, больше… не осталось никакой семьи?
– Сэр, вы правда теперь хотите просто сбросить нас со счетов? После всего, что мы с сестрой сделали для вас? – Касс нахмурился, и я услышала, как его вспотевшая ладонь перехватывает рукоять поудобнее.
Воздух наэлектризовался.
– Сионна, Сириус, – Капитан Вэль проигнорировал Касса, – идите сюда и ничего не бойтесь. Нам нельзя дольше оставаться, скоро здесь станет небезопасно.
Меня передернуло от его «небезопасно». Мы с Сириусом переглянулись – ни у него, ни у меня, несмотря на все сомнения, не возникло идеи послушать капитана. Мы были ему нужны. Сириус, ясное дело, для ведения важных разработок; такими мозгами, как у него, не разбрасываются. А я… может, в желании во что бы то ни стало вернуть на Четвертую меня и вмещался весь его родительский инстинкт.
Тот самый солдат, с которым мне удалось коротко побеседовать, направил дуло пистолета на Марко.
– Я же сказала, ирриданец со мной, – твердо напомнила я.
– Вы правы, капитан. – Голос из-под маски звучал глухо, но насмешливо. – Рейнджер Вэль совсем не в себе.
– Остыньте, сэр! – призвал Касс. Быстро посмотрел при этом на меня – мне показалось, что его глазами в этот момент взглянул призрак. – Этот ящер сейчас вообще никакой угрозы не представляет. Давайте сначала решим несколько наших вопросов.
Капитан выглядел непреклонным. Ветер растрепал его аккуратно приглаженные волосы, но он даже не шелохнулся. Он был недоволен – твердая линия сжатых челюстей, глубокая морщина между бровей. Он не верил, что я никуда не пойду. А теперь он был недоволен.
– Вильгельм, – ошарашенный голос Айроуз донесся до меня через гул поднявшегося ветра, – ты что, правда намерен стрелять в них?..
Что-то сказала Фирзен, но я уже не разбирала ее слов. Что тут скажешь, если мир окончательно и бесповоротно сошел с ума? Разболелась голова – я впилась пальцами в виски, безуспешно пытаясь задавить пульсирующую в них боль.
Поняв, что капитан Вэль не будет говорить, Касс с характерным щелчком снял энергетический пистолет с предохранителя.
– Ящер промыл им мозги, – неожиданно отчетливо сказал капитан.
Ощущение реальности в очередной раз за этот бесконечный путь ускользнуло сквозь пальцы, оставив меня беззащитно наслаждаться хлипкой непредсказуемостью жизни. Здесь присутствовали самые дорогие мне люди – и те, кого я ценила недостаточно, и те, кого явно переоценила, и сейчас должно было произойти что-то очень, очень плохое.
Это предчувствие насыщало воздух, заставляя его едва ощутимо вибрировать от соприкосновения с моей кожей. Заставляя меня саму дрожать от несуществующего холода под теплыми лучами рассвета.