Швейцарские горцы давно приспособились к жизни в горах. Они научились пасти скот, косить траву, рубить лес на таких кручах, где жителю равнин не ступить и шага. Но, будучи суеверными, они воображали, что на вершинах живут злые духи, которые посылают к ним лавины и обвалы. Поэтому до конца XVIII века они никогда не поднимались в область вечных снегов.
Первыми туда проникли ученые. Ученые не верили в духов. Они считали, что и с лавинами можно бороться. Для этого прежде всего нужно было узнать, где, когда и почему лавины зарождаются.
Ученым нужны были проводники, и они обратились за помощью к горцам.
Горцы жили в нищете, и заработок им был очень нужен. Отбросив свои страхи, они повели ученых на горные вершины. Они сделались ловкими и опытными проводниками. Много раз спасали они от гибели неопытных путешественников.
Англичанин Тиндаль всю жизнь изучал ледники — ледяные реки, которые медленно стекают со снежных гор. Он побывал на многих вершинах, и нередко его жизнь висела на волоске.
Интересовался он и лавинами. С одной из них ему довелось близко познакомиться.
Тиндаль с двумя друзьями и проводниками Дженни и Вальтером возвращался после восхождения на гору Мортерач. Спускаться пришлось по крутому леднику, запорошенному снегом. Все альпинисты были связаны общей веревкой. Дженни шел впереди, Вальтер — сзади. Они боялись, что кто-нибудь поскользнется, и были готовы натянуть веревку и остановить падение. Однако, когда задний из трех англичан упал, Вальтер не смог его удержать и покатался сам. Тиндаль пишет в своих воспоминаниях:
«Я услышал шум падения, и через минуту мои друзья и Вальтер, спутавшись клубком, пронеслись мимо меня. Я старался укрепиться, но веревка рванула так сильно, что я был увлечен за ними. Вслед за мной был сорван и Дженни. Не успели мы оглянуться, как очутились в лавине, катившейся с неудержимой быстротой.
Я повернулся лицом вниз и пытался сквозь снег воткнуть в лед альпийскую палку с острым концом. Но в этот момент меня сильно подбросило вверх. Дженни полетел на меня. При этом мы оба потеряли палки.
Моих спутников кидало из стороны в сторону по неровностям склона. Вдруг их подбросило сильным прыжком лавины и перенесло через расселину. Я последовал за ними и на минуту был оглушен сильным ударом. Дженни прыгнул в расселину, надеясь этим остановить движение, — поступок храбрый, но бесполезный. Его с силой выбросило вверх и почти задушило натянувшейся веревкой.
Мы неудержимо неслись к тому месту, где ледник прорезывался глубокими трещинами и затем круто обрывался в пропасть…»
Перед самым обрывом лавина прошла через отлогую площадку.
Тиндалю и Дженни удалось вскочить на ноги и сдержать остальных.
Все были целы, хотя и сильно избиты. У Тиндаля из кармана куртки свисал обрывок цепочки. Видно, лавина польстилась на его золотые часы.
Тиндаль отправился отдыхать в Италию. Но мысль о любимых часах не давала ему покоя. Через полмесяца он вновь собрал друзей и проводников и пригласил их идти с ним на поиски часов.
Друзья посмеивались над его затеей:
— Стоит ли искать иголку в сене? И разве вы не знаете, что мелкие камешки, положенные на снег в солнечную погоду, сами в него закапываются? То же, вероятно, сделали и ваши часы.
— Нет, это бывает только с темными камешками, — ответил ученый. — Чем темнее предмет, тем сильнее он поглощает солнечные лучи. При этом он нагревается, снег под ним тает, и он погружается в глубину. Но у моих часов гладкая золотая крышка. Она отражает лучи, не поглощая их; потому-то она и блестит. Часы не только не утонут, но будут защищать от солнца снег, на котором лежат. Когда кругом снег обтает, они окажутся на маленькой горке, и их легко будет заметить.
Тиндаль недаром был знаменитым ученым: его расчет оказался верен. Через двадцать минут после начала поисков часы были найдены на поверхности снега. Едва Тиндаль повернул ключик, они пошли. Бешеные прыжки через расселины, от которых еще болело тело их хозяина, нисколько им не повредили.
Смерч на море
После недавней бури в природе воцарилась полная тишина, хотя небо было покрыто тучами. Лохматые тучи стояли над землею так низко, что все сопки казались срезанными под один уровень. Свежевыпавший снег толстым слоем прикрыл юрты, опрокинутые вверх дном лодки, камни, валежник на земле, пни, оставшиеся от недавно порубленных деревьев. Однако этот белоснежный убор не придавал окрестности веселого и праздничного вида. В темном небе, в посиневшем воздухе, в хмурых горах и черной, как деготь, воде чувствовалось напряжение, которое чем-то должно было разрядиться.
Я взял лодку и переехал на другую сторону реки Улики. Перейдя через рощу, я вышел к намывной полосе прибоя.
На море был штиль. Трудно даже представить себе море в таком спокойном состоянии: ни малейшего всплеска у берега, ни малейшей ряби на поверхности. Большой мыс, выдвинувшийся с северной стороны в море, с высоты птичьего полета должен был казаться громадным белым лоскутом на темном фоне воды, а в профиль его можно было принять за чудовище, которое наполовину погрузилось в море и замерло, словно прислушиваясь к чему-то. И море и суша были безмолвны, безжизненны и пустынны. Белохвостые орланы, черные кармораны, пестрые каменушки и белые чайки — все куда-то спрятались и притаились.
Я пошел вдоль берега навстречу своему спутнику.
— Куда вы торопитесь? — спросил я его.
— Пароход идет, — сказал он, указывая рукой на море.
Я оглянулся и увидел столб дыма, подымающийся из-за мыса. Сначала я тоже подумал, что это дым парохода, но мне показалось странным, что судно держится так близко к берегу, да, кроме того, пароходу и незачем заходить за этот мыс.
Потом меня удивило вращательное движение дыма, быстрота, с которой он двигался, и раскачивание его из стороны в сторону. Темный дымовой столб порой изгибался — то делался тоньше, то становился толще; иногда его разрывало на части, которые соединялись вновь.
Я терялся в догадках и не мог объяснить себе это необычайное явление. Когда же столб дыма вышел из-за мыса на открытое пространство, я сразу понял, что вижу перед собой смерч. В основании его вода пенилась, точно в котле. Вихрь подхватывал ее и уносил ввысь, а сверху в виде качающейся воронки спускалось темное облако.
Из-за мыса смерч вышел тонкой струйкой, но скоро принял большие размеры. И по мере того как он увеличивался, он все быстрее вращался, ускоряя движение на северо-восток. Через несколько минут он принял поистине гигантские размеры и вдруг разделился на два смерча, двигавшиеся в одном направлении — к острову Сахалин.
Смерч.
Спустя некоторое время они снова стали сходиться. Тогда небо между ними выгнулось, а вода вздулась большим пузырем. Еще мгновение — и смерчи столкнулись. Можно было подумать, что в этом месте взорвалась громадная мина. В море поднялось сильное волнение, тучи разорвались и повисли клочьями, и на месте смерчей во множестве появились вертикальные полосы, похожие на ливень. Затем они стали блекнуть. И нельзя было решить, что это — дождь или град падает в воду.
Тучи, до этого времени неподвижно лежавшие на небе, вдруг пришли в движение. Темно-серые, с разлохмаченными краями, словно грязная вата, они двигались вразброд, сталкивались и поглощали друг друга. Ветер, появившийся в высших слоях атмосферы, скоро спустился на землю, сначала небольшой, потом все сильнее и сильнее. Небо стало быстро очищаться.
Сделав необходимые записи в дневнике, я отправился к старшине орочей Антону Сагды.
У него я застал несколько человек орочей и стал их расспрашивать о смерчах. Они сказали мне, что маленькие смерчи в здешних местах бывают осенью, но большие, вроде того, который я наблюдал сегодня, появляются чрезвычайно редко.
Старшина рассказал мне, что однажды, когда он был еще молодым человеком, он в лодке с тремя другими орочами попал в такой смерч. Смерч подхватил лодку, завертел ее, поднял на воздух и затем снова бросил на воду. Лодка раскололась, но люди не погибли. Помощь оказали другие лодки, находившиеся поблизости.
Что такое смерч
За последнее столетие многие ученые наблюдали смерчи. Они поняли, что смерч — это течение воздуха, возникающее по краям туч вследствие резкой разницы в температуре и плотности соседних слоев воздуха. Если кружится только воздух, смерч невидим. Но в воздухе всегда есть водяной пар. Попадая в разреженное пространство внутри смерча, он собирается в капельки и образует туманный столб, который постепенно растет по направлению к земле. Внутри него воздух течет вниз, а снаружи поднимается вверх. Поднимается не прямо, а винтом, описывая круги.
Смерч всасывает в себя все, к чему приближается его нижний конец: воду, если он идет над морем; песок, листья, мусор, траву — если над сушей.
На море смерч не может причинить большие беды; гораздо больше вреда причиняют смерчи, когда они проходят над сушей. Изредка они навещают страны Западной Европы, ломают дома и деревья, калечат и убивают людей. Но чаще всего и сильнее всего свирепствуют они в Соединенных Штатах Америки, в Японии и вообще в странах, расположенных у восточных берегов материков.
В этих местах они обычно бывают очень велики, достигая иногда километра в поперечнике. Американцы называют их «торнадо», что значит «вращающийся».
Есть много страшных рассказов про песчаные смерчи в пустынях — смерчи, которые будто бы губят целые караваны.
В этих рассказах по большей части очень много преувеличений. Караваны гибнут от знойного ветра самума, несущего тучи песка. Смерчи пустынь иногда сопровождают самум, но происходят от другой причины, чем грозовые смерчи. Это вихри, возникающие от нагревания песка солнцем. Накаленный песок отдает свое тепло воздуху, и нагретый воздух с силой устремляется вверх, начинает крутиться и увлекает за собой песок.