– Меня зовут Асароа, – представилась хозяйка дома. – Я здесь живу с сыном, ему десять лет. Муж уже давно поехал на заработки в Джакарту и пропал там без вести. Теперь мы вынуждены считать каждую рупию. Я занимаюсь целительством, и лишь это позволяет нам с сыном сводить концы с концами.
Моментально сочинив версию своего появления в этом квартале, согласно которой он – английский журналист, собиравшийся написать о ночной жизни Макассара, для чего и использовал маскировку, Андрей попросил женщину принести ему какой-нибудь полог или большой мешок. Та, молча кивнув, скрылась за занавеской.
Завернув в широкое покрывало труп одного из налетчиков, он вышел на улицу и, оглядевшись, отнес его в соседний квартал, где сбросил в какую-то канаву, а вернувшись за вторым, увидел, что рядом с женщиной стоит мальчик, с удивлением взиравший то на незнакомого дядю, то на другого, который, почему-то не двигаясь, лежал на полу.
– Ваш сын? – заворачивая в покрывало второго налетчика, спросил Лавров. – Объясните ему, что о случившемся лучше никому не рассказывать.
– Я ему уже все объяснила, он у меня умничка, все понимает… – впервые за все это время улыбнулась Асароа.
– Ну, и замечательно! – взвалив на плечо тело, Андрей направился к двери. – Сейчас закрывайтесь и спите спокойно. А покрывала я потом переброшу во двор.
– А вы куда? – встревоженно спросила Асароа. – На вас ведь снова могут напасть! Я не могу допустить, чтобы человек, спасший нас с сыном, сам оказался в опасности. Хоть это и может стать причиной нехороших пересудов среди соседей, но… Что уж теперь поделаешь? Оставайтесь у нас до утра.
Когда Лавров вернулся, на низеньком столике уже стоял горячий кофейник, фрукты и сладости.
Неспешно отпивая кофе, Андрей расспрашивал хозяйку дома о жизни здешнего населения, о том, как живут простые индонезийцы. В ходе разговора он незаметно свернул на тему происшествия на авиабазе, когда, по непонятным причинам, умерло трое русских авиатехников. Асароа подтвердила, что слышала об этом, и согласилась, что слишком уж нелепой выглядит версия отравления людей метиловым спиртом.
– Скажите, Асароа, а вот вы, как целительница, знающая здешние травы, минералы и прочее, могли бы что-нибудь рассказать о ядах, какие могут использоваться на Сулавеси? – все так же неспешно откусывая финик, поинтересовался Лавров.
Немного подумав, женщина испытующе взглянула на него и молча кивнула. Она рассказала про колдуна племени, называемого «дукунтаму», которое обитает в неприступных местах центральной части острова – гораздо дальше, чем территории, населенные тораджами. Однажды ей довелось там побывать. Она прожила в поселении дукунтаму около месяца и за это время постигла очень многое из искусства врачевания древними снадобьями. В частности, Асароа получила от старика знания о противоядиях от ядов, вырабатываемых из горных трав, минералов и ядовитых тварей.
– Он очень сильный колдун и знает все яды, какие только существуют на островах Индонезии, – закончила она свое повествование. – Найти его можно через старосту деревни тораджей, которая называется Муи Дау, и некоторых из его помощников. Если попросите, вам помогут.
Уточнив, как найти деревню, Андрей поблагодарил хозяйку дома за гостеприимство и собрался уходить – время уже подходило к пяти, и скоро начнется рассвет. Проводив его до порога, Асароа улыбнулась и негромко заметила:
– Ник, еще раз вам за все большое спасибо. Но я хотела бы вам сказать, что вы не англичанин. Англичан, американцев, французов я знаю очень хорошо. Вы, скорее всего, русский – я почти сразу это поняла. Но обещаю, что никто не узнает.
…Лавров прибыл к себе на квартиру, когда уже полностью рассвело. Он набрал на телефоне номер Костина и, услышав хрипловатый спросонья голос Василия, сообщил о том, что операция прошла успешно – удалось завладеть блокнотом Чематета Дармы. Рассказал и о не вполне мирной встрече с Гао Лином и его командой.
– Борис, а он вас не узнал? – встревоженно поинтересовался Костин.
– Вряд ли, – рассмеялся Андрей. – Я был донельзя замаскирован, а он напуган чуть ли не до «медвежьей болезни».
Его упоминание об Асароа Костина очень заинтересовало, особенно повествование о колдуне горного племени, знающего секрет здешних ядов.
– Я так понял, Борис, вы намереваетесь его разыскать? – спросил Василий с некоторым сомнением в голосе. – Разумеется, это было бы здорово. Но… Вы уверены, что из этого что-то выйдет?
– Не был бы уверен, вообще сюда не поехал бы, – усмехнулся Лавров. – Выезжаю завтра, с утра. Поеду на «Сузуки», вроде бы мы с ней нашли общий язык. В Макале оставлю ее на какой-нибудь платной стоянке, а сам на такси – к тораджам, в селение Муи Дау. Оттуда, пешочком, с провожатым – на плато, в гости к колдуну. Формальный повод – написание материалов о жизни тораджей и горных племен.
– Да, Борис… – как-то непонятно вздохнул Костин. – Мне говорили, что вы отчаянный авантюрист, причем очень везучий. Похоже, это более чем соответствует действительности. Впрочем… Наверное, только такому человеку по плечу подобные «вопросы на засыпку»? Кстати, вчера тоже обошлось без приключений?
– Ну, разумеется! – вновь рассмеялся Андрей. – Все было чинно и благопристойно, как на уроке закона божия в церковно-приходской школе. Давайте-ка лучше подумаем о том, как передать вам блокнот и бумаги Дармы.
…Полчаса спустя по дороге в сторону авиабазы среди прочих машин мчалась «Сузуки», за рулем которой сидел бронзовокожий, черноволосый тип в плетеной шляпе. Доехав до автостоянки работников авиабазы, он вышел из машины и, улучив момент, сунул какой-то предмет, завернутый в тонкий полиэтилен, под большой камень, лежавший на траве невдалеке от него. После этого черноволосый снова сел за руль, но, проехав метров триста в сторону Макассара, остановился на обочине и полез в мотор, зорко поглядывая в сторону парковки. Минут через пять из ворот авиабазы вышел какой-то мужчина, достал из-под камня спрятанный там предмет и так же не спеша зашагал обратно. Загудев мотором, «Сузуки» мгновенно сорвалась с места.
…Андрей отправился в путь, едва над горизонтом взошло солнце. В большой сумке, загруженной в багажник, лежало все необходимое для предстоящей поездки. Помимо запасов воды и импровизированного «сухпая», а также журналистских «прибамбасов», минувшим днем Лавров купил энное количество всевозможных подарков и сувениров, в том числе и сладостей, которые могли бы способствовать выполнению его весьма непростой и ответственной миссии. Дорога шла на север, поэтому поднимающееся солнце светило ему прямо в глаза. Асфальт на трассе был весь в колдобинах, и Андрей больше восьмидесяти выжимать из мотора не рисковал.
Заметив у обочины голосующих пожилых индонезийцев, одетых в саронги строгих приглушенных расцветок, – седобородого деда и бабульку чуть помоложе своего супруга, Лавров остановился.
– Инникано! Инникано! – тыча пальцем в северном направлении, заговорили они, заглядывая в кабину.
Увидев утвердительный кивок сидящего за рулем, старики загрузили в салон все свои корзины с какими-то покупками, и «Сузуки» вновь побежала по трассе. Дед, сидевший впереди, тут же начал что-то рассказывать, размахивая руками. Его «половина» на заднем сиденье, придерживая корзины, лишь сокрушенно смеялась, качая головой, да время от времени трогала его за плечо, говоря что-то увещевающее, типа: «Да угомонись ты! Вот разошелся… Не мешай человеку рулить!..»
Но дед, как и большинство стариков, был весьма богат на всевозможные наставления, нравоучения и поучительные истории. Он в лицах рассказывал о каких-то событиях, то ли своей, то ли чьей-то чужой жизни. Андрей, сдержанно улыбаясь, время от времени лишь кивал в ответ.
Часа через два с половиной далеко впереди показался какой-то городок, а на дорожном указателе латинскими буквами было обозначено – «Инникано». Трасса огибала окраину города и уходила дальше, на север. По просьбе стариков, остановившись на одном из перекрестков, Андрей и сам вышел из машины, чтобы хоть немного размяться. Солнце поднялось уже достаточно высоко, и пышно зеленеющие со всех сторон тропические кущи оглашали окрестности заливистым птичьим щебетанием и пением.
Выгрузив корзины на обочину, дед достал деньги, но Лавров отмахнулся – не на себе же нес! Переглянувшись с супругой, старик решительно снял со своей руки какой-то замысловато сплетенный браслет, украшенный мелкими разноцветными раковинками, камешками, и сам застегнул его на левом запястье Андрея. Затем знаками показал, чтобы тот, будучи в северной части острова, ни за что не снимал и никому не отдавал браслета.
Поблагодарив за подарок и помахав старикам рукой, Лавров продолжил свой путь по трассе. Через полчаса он уже ехал по улицам города Макале. Не без помощи встреченного им таксиста нашел охраняемую автостоянку, оставил там «Сузуки» и с тем же таксистом отправился в северо-западном направлении, в сторону реки, которую таксист назвал то ли Иламбеле, то ли Кулимбало.
Перебравшись через быстрый речной поток на другой берег по довольно-таки ветхому деревянному мосту, такси – уже видавшая виды «Тойота» – покатило по дороге, которую скорее можно было назвать сущим бездорожьем. Асфальта здесь не было и в помине, и, будь сейчас сезон дождей, низины превратились бы в непроходимые болота. Только теперь Андрей понял, почему водила заломил за эту поездку сразу пятьсот тысяч рупий. Учитывая состояние дороги, идущей по непроходимому лесу, это было даже по-божески.
Поездка продолжалась два или три часа, но Лаврову показалось, что они едут чуть ли не сутки. Вырулив на обширный пологий склон, тянущийся на северо-запад, машина оказалась на большой поляне, окруженной относительно редким мелколесьем. По всей ее территории были разбросаны дома причудливой формы, с крышами, похожими на большущие «лодки», с высоко задранными, длинными и узкими носом и кормой.
Несмотря на отдаленность, к удивлению Андрея, этот поселок никак не напоминал первобытную общину. Многое тут говорило и о близости цивилизации. Например, ржавеющая в тени баньяна некогда серая «Мазда» без колес. О чем-то спросив прохожего, таксист подвез Лаврова к дому с очень большой «лодкой» наверху, к которой было прибито множество бычьих рогов. Это означало, что не так давно хозяин с почетом проводил в мир иной кого-то из своих близких. Объяснив знаками своему клиенту, что это и есть то самое селение Муи Дау, а в этом доме живет его староста, таксист откланялся и отправился в обратный путь.