Леса и плантации тропиков с дикими и культурными бананами, апельсинами, разными манго, гуавами, папайями, панданами, финиками, момбинами, авокадо, плодами баобабов и мангров — обильный стол для крыланов в любое время года. Повиснув вниз головой на одной лапе, другой подносят сорванный плод ко рту и едят. Многие (если не все) даже не глотают мякоть плодов, а пожуют ее, высосут сок и выплевывают вместе с семенами и косточками. Некоторые прямо из плода сосут сок. Едят и цветы, а трубконосые иногда и насекомых. Длинноязычные крыланы, или макроглоссусы, присев на цветки тропических бегоний, баобабов, акаций, агав и сунув в них острые мордочки, подобно известным уже нам летучим мышам, сосут нектар.
Кормятся по ночам и в сумерках, днем спят на больших деревьях, как большинство крыланов, в густых непролазных кустах (австралийские сероголовые и африканские эполетовые крыланы), в пещерах (роузеттусы, некоторые макроглоссусы и птеропусы, иногда и молотоголовы) или даже в свернутом листе (карликовый макроглоссус). Тысячами висят крыланы на гигантских деревьях, сплошь усыпав их кроны. И порой их собирается так много, что сучья, не выдержав чрезмерной тяжести, с треском ломаются, крыланы с криками летят и виснут на новых. Крик и гам такой, что там, где летучие собаки поселяются на деревьях городских парков, даже уличного транспорта из-за шума не слышно.
Деревья выбирают большие, прочные и высокие, чтобы удобнее было к ним подлетать. Если прохладно, летучие собаки плотно со всех сторон укрывают себя, как одеялом, крыльями. Совсем холодно (ниже десяти градусов) — еще и морду сунут под крылья и дышат там воздухом, согретым собственным телом, и ногу одну туда же упрячут, а на другой висят. Когда тепло, крылья сжимают неплотно, чтобы ветерок обдувал. Если солнце печет жарко, совсем их распустят и крутят ими, изображая вентилятор. А если жара немилосердная (под сорок и более градусов), то лижут свою грудь, живот и крылья. Влага, испаряясь, охлаждает зверьков.
Эполетовые крыланы склонны к уединению: для отдыха выбирают невысокие деревья, иногда кусты и спят в одиночестве или небольшими компаниями. Среди них один крылан (эполетовый по роду-племени, но без эполет) ни на кого из всей собакоголовой своей родни не похож, ибо голова у него «дикая карикатура лошадиной морды, изображенной в профиль»! Ноздрястая, губастая, массивная — молотоголовом называют обладателя этого «сюрреалистического» сооружения. Родина его — Экваторильная Африка. Захватив губастой мордой плод, молотоголов высасывает из него сок, а потом бросает.
«Ланг и Чэпин в «Летучих мышах Бельгийского Конго» (1917) пишут: «Ни в каком другом звере не подчинено все так полностью голосовым органам». Взрослые самцы обладают парой воздушных мешков, которые открываются по бокам носоглотки и могут быть по желанию надуты, а также огромной, увеличенной гортанью и голосовыми связками. Гортань «почти равна по длине половине позвоночного столба», заполняет большую часть грудной полости и оттесняет сердце и легкие назад и вбок. Крик, из всего этого возникающий, продолжительное кряканье или кваканье, поистине замечателен и, по-видимому, привлекает самок. Объединенные хоры напомнили Лангу и Чэпину «пруд, полный горластых лесных лягушек, увеличенный многократно и транспортированный на вершину дерева» (Эрнест Уолкер).
Молотоголовые самцы, в груди которых сердце уступило место духовому инструменту, ночи напролет через короткие интервалы квакают на деревьях. Плененные громкими признаниями, которые эхо разносит по лесам, подруги летят к ним, раскинув в ночи свои почти метровые крылья. Поскольку у молотоголовов нет определенного сезона размножения, хоралы квакающих серенад ласкают уши крылатых дам в любое время.
ПРИМАТЫ
В отряде приматов 194 вида: человек, 70 видов обезьян в тропических лесах Нового Света, 70 — в Старом Свете и здесь же 53 вида полуобезьян.
Произошли приматы от насекомоядных, сохранив некоторые их черты. С каждым новым исследованием наука убеждается, что резких границ между приматами и насекомоядными нет.
Тупайи, или древесные землеройки, — переходное, связующее звено между насекомоядными и приматами. Прежде тупай относили к насекомоядным (некоторые исследователи и ныне поступают так).
Нелегко дать общую характеристику всему отряду приматов, так как он объединяет животных очень широкого морфологического и экологического диапазона — от почти типичных насекомоядных тупай до человека. У приматов хорошо развиты, лучше, чем у всех зверей, большие полушария мозга и соответственно психические способности. Конечности, задние и передние, хватающего типа, с длинными, обособленными (редко частично сросшимися) пальцами, вооруженными, за немногими исключениями, не когтями, а плоскими ногтями. У всех, кроме тупай, большие пальцы (если они есть) на руках и ногах более или менее противопоставляются остальным пальцам, облегчая захват веток и других предметов.
Сосков у тупай одна — три пары, у руконожек — одна пара в паху, у всех других — два соска (у лемуров иногда и четыре) на груди или под мышками. У большинства обезьян определенного сезона размножения нет, а 27—52-дневный менструальный цикл, подобный человеческому.
Все обезьяны ведут дневной образ жизни, кроме южноамериканской дурукули; полуобезьяны — ночной, кроме тупай, лемуров катта, индри и некоторых других. Поэтому обезьяны различают краски, а полуобезьяны — нет (опять-таки кроме тупай и катта). Все американские обезьяны лесные и древесные. Большинство обитающих в Старом Свете — тоже. Но некоторые макаки и павианы перешли жить в травянистые саванны и в скалы (однако ночуют многие из них на деревьях). На земле в основном живут также гориллы, некоторые тупайи и лемур катта.
Самая маленькая обезьянка — мышиный лемур микроцебус. Ее длина без хвоста 12–13 сантиметров, вес — 45–85 граммов. Чуть крупнее карликовая когтистая южноамериканская обезьянка чичико (цебуэлла).
Самая большая — горилла. Ее вес 200–350 килограммов, рост два метра и больше, размах рук почти три метра, обхват груди до 175 сантиметров.
Живой предок
«Мы думаем, однако, что можно согласиться с тем, что загадочные тупайи действительно представляют живую модель того раннего предка, который когда-то сделал первые шаги от насекомоядных к приматам и, значит, принадлежит к ряду наших предков» (доктор Курт Коллар).
«У тупай немного признаков, общих с приматами, немного общих с сумчатыми, с грызунами и зайцеобразными. Наверняка тупайи не представляют собой никакого связующего звена между насекомоядными и приматами» (доктор Роберт Мартин).
Таковы эти путаники тупайи. Чем-то они и в самом деле напоминают белок: так же непоседливы, проворны, оживляют своей на первый взгляд бестолковой беготней леса и кустарники. Так же резко дергают хвостами, когда возбуждены, и едят, сидя на задних лапах, а в передних держат пойманное насекомое или какой-нибудь фрукт. На этом сходство с белками, пожалуй, кончается.
Родина тупай — Индия, Индокитай, Южный Китай, Индонезия и Филиппины. Их здесь 18 видов: 17 пышнохвостых и один перохвостый.
О последнем почти ничего не известно. Серо-бурый зверек с небольшую крысу, хвост длиннее тела, голый, но на самом конце неожиданно вдруг опушен: длинные белые волосы растут почти в одной плоскости, но в разные стороны. Получается некое подобие пера. Спят перохвостые тупайи в дупле, выстланном листьями, прикрыв мордочку кончиком хвоста. Малейшее прикосновение или даже дуновение, которое чуть пошевелит волосы хвостовой опушки, сейчас же будит зверька. И тут в зависимости от причин тревоги он или быстро удирает, или так же проворно хватает насекомое, если оно своей неосторожной возней разбудило тупайю.
Перохвостые тупайи спят днем, все остальные — ночью. Хотя они и названы пышнохвостыми, есть среди них два вида гладкохвостых, у которых хвосты тонкие, поросшие короткими волосами.
«Встреча с тупайей в лесу всегда служила для меня источником неиссякаемого удивления. Казалось, что эти маленькие животные страдают каким-то хроническим нервным заболеванием. Часто можно было видеть, как они с головокружительной быстротой взбираются и спускаются но одной и той же ветке по двадцати раз кряду и останавливаются, только совершенно выбившись из сил. Или же они внезапно прекращали свои бешеные гонки и принимались трястись всем телом, словно заводные игрушки» (Пьер Пфеффер).