Живут тупайи на деревьях, на земле или невысоко в кустах. У каждой пары своя территория, которая охраняется весьма ревниво. Несколько раз на день самец обходит дозором свои владения: подновляет старые метки, оставляет новые. На горле у него, как у некоторых насекомоядных, особые пахучие железы. Пышнохвостый хозяин куста прижимает горло тут и там к веткам в пределах захваченного ревира (индивидуального участка). Трется горловой железой о камни и другие предметы. Но и этого ему мало: прохаживаясь или пробегая туда-сюда мелкими, нервными шажками, зверек прыскает на ветки каплями своей мочи (экономно, как и волк, чтобы не сразу весь запас истратить). Смазывает лапки той же жидкостью, и, снарядившись таким образом, отправляется в турне по своим владениям, автоматически их маркируя.
Вот почуял или увидел незнакомого сородича и поднимает такой крик и шум, такой писк и визг, что хоть уши затыкай! Если вокальная атака не устрашит незваного гостя, хозяин вцепится ему в хвост, и так крепко, что, удирая, тот долго волочит его. Иногда тупайи-дуэлянты боксируют, как кенгуру: встают на задние лапы, колотят друг друга передними и кричат. Не получив в боксе никакого преимущества, даже по очкам, хозяин падает вдруг на спину и верещит так пронзительно и противно, что противник бежит без оглядки.
Насколько сильно бьет этот визг по нервам, показали опыты. Зоологи записали на магнитофон боевые крики тупай и через усилитель заставили зверьков их прослушать. Что тут было! Безудержная паника, а у некоторых даже нервные судороги.
Энергии у тупайи хватило бы на многих: ничего не делать не может. Когда соперники изгнаны, а все пограничные пахучие «столбы» раскиданы где надо и желудок полон, зверек бегает, очевидно, для того, чтобы не сидеть. Но и тут ни одного насекомого не упустит: хватает лапами и ртом. А почует какую живность под камнем, перевернет его и быстро слизнет ползающую мелочь. Набьет полный рот, потом жует. Мышь попадается, молодая крыса, лягушка — их молниеносным укусом в затылок убьет и съест. (Одна ручная тупайя вытащила тритона даже из аквариума.)
Придет пора родиться детям (случается это несколько раз в году с промежутками месяца в три) — беготни и забот прибавляется. Самец готовит гнездо в дупле, выстилает листьями. Самка приносит двух-трех голых и слепых детенышей и кормит молоком два-три раза в день. Через месяц молодые тупайи друг за дружкой выбираются из гнезда, а мать их уже через неделю опять беременна.
Однако с распорядком кормления новорожденных тупай не все ясно. Доктор Роберт Мартин наблюдал за ними в неволе и заметил: новорожденные детеныши, напившись в первый раз материнского молока, зарывались глубоко в листву гнезда. Мать приходила к ним только через 48 часов. Такой же ритм питания заметил он и у тупай-сирот, вскормленных людьми. Лишь раз в два дня детеныш пил молоко: немного — 10–20 граммов и недолго — 4— 10 минут, а потом зарывался в листву и спал.
Современная наука полагает, что место тупай — в отряде приматов, подотряде полуобезьян и инфраотряде лемурообразных. Еще два инфраотряда входят в подотряд полуобезьян. Все вместе объединяют 53 вида, из которых, как я уже упоминал, 18 тупай.
К лемурообразным относятся тупайи и мадагаскарские лемуры (20 видов плюс один вид руконожек), лориобразные (три южноазиатских вида — тонкий лори, толстый лори, малый толстый лори), восемь африканских видов (ангвантибо, потто и шесть галаго) и три вида долгопятов (филиппинский, целебесский и зондский).
Немадагаскарские лемуры
Тонкий лори почти бесхвостый, круглоухий, большеглазый (среди зверей лишь у долгопятов относительно крупнее глаза!), желто-серый или бурый, медлительный, на длинных паучьих ногах…
«Бесшумной походкой скорее напоминает хамелеона, а не примата. Потревоженный, качается из стороны в сторону, ворча и вереща» (Десмонд Моррис).
«Походка» — только в шутку так сказать можно о лори! Медленно, осторожно передвигает он лапу за лапой — пока не ухватится за сук одной, вторую не отпустит. Он не прыгает, как лемуры. Никогда! И никогда, кажется, не гуляет по земле, даже низко не спускается. А если ухватится за что, так оторвать этого цепколапого крошку (в нем и весу-то меньше фунта!) даже человеку нелегко. Легче разорвать, если тянуть без жалости. Тут нужны две руки, чтобы разжимать упорные лапки зверька. Но пока одну разожмешь, вторая снова вцепилась.
И эти глаза! Совиные, круглые, их взгляд вызывает невольную дрожь. На базарах Индии их продают и покупают как средство от глазных и любовных недугов. Проклятое суеверие! Сколько животных, которые ни в пищу людям, ни на мех не годны, губит оно.
Ночью видит лори, надо полагать, не хуже совы. Ведь ночь для него полна приключений. Днем он спит в ветвях, изогнув спину дугой и спрятав голову меж бедер, и тогда совсем неприметен: комок мха.
Проснувшись на закате, первым делом чистится, долго, тщательно причесывая шерсть нижними резцами и особым гребнем-когтем на задней ноге. И вот пополз, отправился на охоту за насекомыми, ящерицами, лягушками, мелкими сонными птахами, их птенцами и яйцами. Ест, наверное, и листья, и цветы, и фрукты. Правда, такого в природе никто за тонкими лори не наблюдал, но в неволе они не отказываются от растительной пищи. Вот толстые лори — вегетарианцы (оттого, возможно, и «толстенькие»?).
К добыче, которую высмотрели глаза-плошки, лори подбирается медленно, как хамелеон, словно струясь по веткам. Но не стреляет, как тот, языком, а хватает ее обеими руками и убивает быстрыми укусами в голову. Осторожен. Никогда не схватит такого, в чем не уверен.
Всякая новизна, необычность, шум и яркий свет, даже солнечный, пугают зверька, нервируют до паники. В новой клетке, пока она не надушена собственными «ароматами», прячется в углу, в тени, а ночью выходит на разведку со всеми предосторожностями, готовый тотчас ретироваться. Обследуя, метит клетку так же, как тупайи, галаго и капуцины, смоченными мочой лапками. Только тогда обретает уверенность и сноровку.
Все время, исключая период размножения, который бывает дважды в году, самцы и самки живут в одиночестве. А встретившись, быстро расстаются. Один-два детеныша рождаются в ноябре-декабре и еще раз в апреле-мае. Мать долго, больше года, носит вцепившегося в шерсть на брюхе детеныша. Если его отнять, она быстро о нем забывает и обратно не принимает. Правда, одна самка усыновила чужого детеныша, когда к ней его подсадили. Но родной, который был постарше, все теснил и теснил приемыша, пока вскоре не столкнул со своей мамки.
Иное дело толстые лори. Живут в верном супружестве, парами, а когда малыши подрастут, отцы носят их на своих животах.
Толстый лори пушистее, на 10 сантиметров крупнее, массивнее, вдвое-вчетверо увесистее и медлительнее тонкого.
«Когда лори ползет, его позвоночник слегка извивается. Это движение и еще потерянное, чудаковатое выражение широко открытых глаз и цветовой маски на морде породили его имя, которое происходит от голландского loeris, что значит „клоун“» (Десмонд Моррис).
По хребту у толстого лори, от ушей до корня хвоста, тянется темная полоса, и когда он, плавно извиваясь, лениво перебирая короткими лапами, карабкается по веткам, то кажется, особенно в темноте, будто удав ползет! Подобие поразительное (посмотрите хотя бы в фильме «Тропою джунглей»)! Беззащитному животному это «опасное сходство» все равно что охранная грамота.
Хватка у толстого лори еще мощнее, чем у тонкого: его лапы смыкаются вокруг ветки почти так же «автоматически», как у птиц. В этом помогают особые мышцы и сухожилия, а чудесная сеть кровеносных сосудов обеспечивает их обильным питанием и кислородом. Оттого лори способны часами висеть вниз головой, уцепившись лишь одной ногой за сук.
Толстые лори маркируют границы своего ревира или клетку, в которой живут, иначе, чем тонкие: рук и ног не марают, а просто, проползая, прыскают мочой, где считают нужным. Они более общительны, мирно уживаются компаниями, чего про тонких сказать нельзя. В обычае у них взаимные услуги: причесывают они друг друга, как обезьяны.
«У этого животного очень длинные шейные позвонки, на седьмом позвонке торчит шиповидный остистый отросток, выступающий на спине как спрятанный в шерсти рог. Лори, угрожая, прижимает голову к животу и выставляет противнику свою роговую шпору» (Жан-Жак Петтер).
Другие авторы о таком вооружении толстого лори умалчивают, утверждая, что им обладает только потто.
Тонкий лори обитает в Южной Индии и на Шри-Ланке, толстый — в Восточной Индии, Индокитае, Бирме, Южном Китае, Индонезии (но не восточнее Калимантана), на Филиппинах (но другим данным, на Филиппинах лори нет). Малый толстый лори, который похож на большого, но ростом с тонкого, встречается только в Индокитае.
Ареалы африканских лориобразных: ангвантибо — Камерун и Южная Нигерия; потто — тропические леса Западной Африки от Республики Кот-д'Ивуар (Берег Слоновой Кости) до Конго и дальше на восток до Уганды; разные виды галаго — в лесах, саваннах и кустарниках почти всей Африки к югу от Сахары, к северу от Оранжевой и на некоторых ближайших островах, например на Занзибаре и Биоко (Фернандо-По).
Повадками и внешне ангвантибо похож на толстого лори, но поменьше его, с небольшую кошку. Почти бесхвостый, круглоухий, пушистый, буроватый, с золотистым оттенком. Зверек очень редкий: около дюжины его шкурок хранится в Британском музее, и до Даррелла лишь однажды он жил у натуралистов в неволе. Джеральд Даррелл после второй мировой войны поймал в лесах Камеруна нескольких ангвантибо и привез их в Англию.