У степного хоря лишь половина хвоста (концевая) черная, другая (корневая) — светлая, желтоватая. И спина светлая (не черно-бурая, как у лесного), так как редкая бурая ость плохо прикрывает светлый пух. Нет и срединной темной полоски на брюхе, соединяющей темные пятна на груди и в паху.
Ареал лесного хоря — почти вся Европа, кроме Ирландии, Шотландии, Балкан и Скандинавии. На восток — до Урала, на юг — до Нижней Волги, правобережья Дона и Азовского моря. Местами сохранился он еще в Северной Африке и кое-где в Передней Азии. Акклиматизирован в Новой Зеландии и Австралии. Ареал светлого хоря — Юго-Восточная Европа, Украина Крым, предгорья Кавказа. Северная граница в Европе — Ока, Татарская АССР, Горьковская, Пермская области. За Уралом — вся Южная Сибирь (на восток до реки Бурей), а также Казахстан, Средняя Азия, Северный Китай и Монголия.
Темный хорь предпочитает опушки, вырубки, овраги, захламленные и заросшие кустарником, хотя зверь лесной. Светлый хорь селится больше в степях, лугах, полупустынях. В остальном образом жизни они похожи. Оба, уничтожая массу вредных грызунов, приносят большую пользу. Впрочем, бывает и вред от хоря: когда заберется он в курятник и подушит немало птиц, больше, чем может съесть.
Гон у хорей ранней весной, беременность — 40 дней. Детенышей — от двух до двенадцати (у степного — даже до восемнадцати!).
От африканского хоря вывели люди (две тысячи лет назад!) домашнего хорька, или фрета. Он белый с красными глазами — альбинос. (Впрочем, бывают и грязно-белые и черно-бурые, почти как дикие хорьки.) С ним охотятся на кроликов: пускают в норы, надев намордник и бубенчик на шею. Намордник затем, чтобы хорь не загрыз и не съел кролика в норе, а лишь выгнал его в натянутую у выхода сеть. А бубенчик — чтобы знать, где под землей, в какую сторону хорь пробирается.
Норка из того же рода, что хори и горностаи. Теперь в нашей стране два вида норок — европейская и американская. Последняя крупнее, и у нее только нижняя губа белая, у европейской также и верхняя. Мех американской норки ценнее; у нас ее успешно акклиматизировали во многих местах: в Башкирской, Татарской АССР, на Алтае, в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, выпустив на волю больше 12 тысяч импортированных норок.
Европейская норка распространена в Европе, Западной Сибири на восток до Иртыша, на Кавказе (местами). Американская, или минк, — в Канаде и США. На Яве водится местная норка.
У норок лапы с перепонками. Образом жизни и немного видом напоминают норки выдр: селятся у воды, плавают и ныряют отлично. Ловят рыб, лягушек, раков, моллюсков, насекомых, грызунов, уток, иногда даже гусей, американские норки — порой и зайцев. Едят ягоды. Там. где встречаются американские и европейские норки, бывают между ними помеси (так же, как и с хорями). Но отношения их в общем-то не мирные: американские вытесняют и даже истребляют европейских норок.
Вопреки названию своему норы роют неохотно: чаще всего их гнезда в дуплах над корнями старых ив, в упавших деревьях, иногда в кочке, из-под которой изгнана водяная крыса (а нора ее расширена).
«Из гнездовой камеры обычно ведут один-два выхода-входа. Близ одного из них уже за порогом жилья расположена уборная. Привычка к чистоплотности у норки прирожденная… Пол выстлан сухой травой, листьями, мхом, хвоей… Свою постель зверек часто взбивает. Делает он это мастерски, лапами и зубами одновременно, потом ложится и сворачивается клубком» (В. В. Дежкин и С. В. Мараков).
Гон у норок ранней весной, беременность — около сорока дней (у американских — 36–76 дней, так как у нее бывает небольшой латентный период). Детенышей от двух до семи (у американской — до двенадцати).
Хорошо акклиматизировалась американская норка (минк) в Исландии и Скандинавии. Шведский охотничий союз получил даже от правительства субсидию в 25 тысяч крон, чтобы истребить норку там, где она стала вредной для домашней и дикой птицы. За один лишь охотничий сезон 1959/60 года поймали здесь 18 тысяч американских норок. Пытались акклиматизировать минка и в Чили, но, кажется, неудачно.
Генетики вывели на зверофермах норок самых разных окрасок: сапфировых, жемчужных, топазовых, серебристых, белых, стальных и прочих — больше двух десятков цветовых форм. Цена шкурки новой модной расцветки на мировых аукционах иногда 400 долларов. Столько же примерно стоит и шкурка калана, которая очень ноская и намного крупнее, чем у норки.
Перевязка — зверек особенный. Повадками напоминает он и степного хоря, и американского скунса. Образ жизни в общем хорьковый, а манера обороняться — скунсовая: вздыбленный над спиной пушистый хвост — как знак первого предупреждения. Если оно не принято во внимание, летят из-под хвоста брызги дурно пахнущей жидкости. Предупреждая и злясь, перевязка не стрекочет, как хорьки и многие мелкие куньи, а рычит. И масть у перевязки пестрая, вроде как у скунса или африканской зориллы. Общий фон желтоватый, а по нему разбросаны (весьма вольно и индивидуально, как у гиеновой собаки) неправильных очертаний рыжие и бурые пятна. Брюхо и ноги черно-бурые, а уши белые.
Степи, полупустыни Юго-Восточной Европы, Турции, Ирана, Пакистана, Западного Китая, нашего Причерноморья (на запад до Днепра), Крыма, Кавказа, Нижнего Поволжья, Казахстана, Средней Азии, Алтая — ареал перевязки. Добыча — грызуны, ящерицы, птицы. Зори утренние и вечерние — любимые часы охоты. Норы, иногда дупла — пристанища для отдыха и сна.
Гон, по-видимому, в августе — сентябре. Беременность месяцев пять. В выводке до четырнадцати рожденных в марте сосунков.
Зверек редкий. Наступление людей на целинные земли и, как следствие этого, поселение степных хорей на освоенных территориях совсем не способствуют процветанию перевязок. Похоже, они вымирают.
Теперь речь пойдет о самых крупных зверях куньего семейства. И первый среди них — калан, или морская выдра: 40 килограммов весят старые самцы. Второе место у росомахи: вес матерых 32 килограмма (но старых самок — лишь 16).
«Это кудой, шибко кудой, сáма последний зверь» — такая, говорит А. А. Черкасов, издавна в Сибири характеристика у росомахи. «Кудой» (то есть «худой») — потому что она падаль ест, змеями не брезгует. «Она, проклятая, туманит взор, так что собаки после того худо видят и теряют ее из глаз», отвратительна своим зловонием, которое «испускает», когда псы окружат росомаху. Она всякого задавленного зверя и птицу из капканов ворует (сама, однако, умудряясь в ловушку не попасть!). «Сáма последний зверь» — харч охотничий, припасы съестные, в лесу оставленные, тоже ворует. А то, что не съест и не унесет, поливает гадкой своей жидкостью.
Конечно, эта дурная росомахина манера проистекает не из зловредного желания напакостить людям, просто заведено природой у росомах и многих других зверей отмечать своим запахом все, что им принадлежит: добычу и границы угодий. У росомах они велики — около 150 тысяч гектаров. Прожорлива росомаха и смела. У рыси, рассказывает, без страха отбирает добычу. Лиса ей попадается или выдра — может заесть их росомаха. Косуль, кабарог, иногда бобров, молодых или больных лосей и изюбрей скрадывает, нападает и давит.
Крупную добычу тащит в «запятки, не имея силы унести в зубах». Волочит в место поукромнее, по пути ест, опять волочит. Далеко потом не уходит: сразу съесть не может, кормится несколько дней. Иногда к большой добыче собираются и другие росомахи и сообща пируют.
Вид у зверя довольно странный: неуклюжа она как-то по-особенному, по-своему. Спина выгнута, лапы полустопоходящи, на ходу косолапит — «переплетает ногами». Немного похожа на небольшого медведя. Бурая, такая же лохматая, но хвост довольно длинный, пушистый. А тело с боков как бы сжато.
Много странного про росомах рассказывают, местами дурная их репутация подкрашена мистическим страхом: злые духи будто бы живут в этих зверях. Говорят еще, если на крутом склоне нагонят собаки росомаху, так она комом свернется и катится под гору, как мяч, «не надеясь на быстроту своего бега». На ровное место скатится или на камни острые — ей нипочем: шкура прочная, и сама сложена крепко. Вскочит и бежит уже своим ходом.
Так же, комом и пряча голову между передними ногами, падает она будто бы с круч на кабарог и диких коз и «нередко, — рассказывали промышленники А. А. Черкасову, — своей тяжестью или убивает этих животных, или сталкивает с утесов». На правду это мало похоже. Однако чего не бывает на свете…
Когда голодна, с большой охотой ей не повезло, ловит росомаха лягушек у рек и озер, молодых уток, рыбу. «Должно быть, хороша и красива выходит она из болота, вымокшая и вымаранная в болотной грязи!..»
Впрочем, шерсть у росомахи от воды намокает плохо. По этой причине обшивают эскимосы ее мехом свои одежды по краям рукавов и ворота, чтобы на морозе не деревенела впитавшая влагу малица.
Гон у росомах либо с конца июля, либо приблизительно в сентябре. Пока еще точно неизвестно. Беременность около девяти месяцев. Молодых в помете (в феврале — апреле) от одного до четырех. Ареал — север Скандинавии, наш европейский Север и Сибирь (на юг до Ленинградской, Вологодской областей и Свердловска, но порой забегают росомахи в Белоруссию, под Воронеж, в лесостепи Казахстана), Монголия, Канада, Аляска, в США — горы Калифорнии.
Но вот у кого шкура воду, можно сказать, просто отталкивает, совсем ее не принимая, так это у выдры. Это и понятно: выдра — водяной зверь. Рыбья гроза!
Выдра при случае и диких утят, зайцев и болотных черепах ловит. Не брезгует водяными крысами, раками и лягушками. Но больше всего любит рыбу. Всякую. И плотвичку, и окуньков, и лещей. Даже таких быстрых, как хариусы и таймени. На Украине в рационе выдр больше 20 видов разных рыб.