Перед Октябрьской революцией в горных пихтовых лесах и верховьях рек Белой и Большой Лабы жило еще, по-видимому, 500 зубров. После революции царские угодья никто не охранял. Пастухи, дезертиры, солдаты принялись со спокойной совестью добивать редчайших животных. Для них это были только горные буйволы, домбаи, дикие быки. Никто этим людям не разъяснял, как для науки, для всего человечества дороги домбаи. Думали, что быков берегли только для царя, чтобы он, спасаясь от скуки, мог в них стрелять. Рассказывают, что браконьеры часто, убив зубра, вырезали из шкуры лишь хребтину, которая особенно ценилась у шорников, остальную шкуру и всю тушу оставляли гнить в лесу. А тут еще какую-то коровью эпидемию занесли на Кавказ. Много от нее пало и домашнего скота, и зубров тоже. Так что к 1920 году из 500 домбаев уцелело только 50, да и тех дни были сочтены. Не спас их и государственный заповедник, учрежденный через четыре года на месте бывшей Кубанской Охоты. У молодой республики тогда было много более неотложных забот, и браконьеры этим пользовались.
В 1923 году (по другим данным — в 1924 году) убили последних кавказских зубров. Насколько известно зоологам, больше этих животных никто здесь не видел. На том история чистокровных домбаев кончается.
В 1940 году зубры снова появились на Кавказе. Но как и откуда, расскажем чуть позже.
Беловежские зубры крупнее кавказских и окрашены светлее. Вид у них более дикий, «бердеистый», борода длинная, косматая и шерсть не курчавая (у кавказского — вся в завитках). Есть и другие отличия — небольшие, однако достаточно существенные, — поэтому зоологи и выделили их в разные подвиды, то есть географические расы.
Кавказские зубры жили в горных лесах, поднимались на хребты выше двух тысяч метров, паслись и на альпийских лугах и забирались иногда так высоко, что даже летом бродили среди не растаявших полностью снегов. А зубры беловежские, спасаясь от людей, нашли последнее прибежище совсем в иных местах: в заболоченном равнинном лесу. В Беловежской Пуще небольшие холмы, поросшие сосняком, разделены ольсами — сырыми низинами с зарослями ольхи, ясеня, дубов. Кочки, топи, бурелом — вот куда люди загнали последних зубров. Вряд ли звери предпочли бы эти места, будь у них свобода выбора. Ведь в прежние времена они любили светлые лиственные рощи с большими полянами, пойменные леса и даже степи.
Десятого октября 1802 года царь Александр I издал указ (на французском языке), которым было положено начало охране зубра в России. «Ввиду особой редкости породы дичи, именуемой зубром, — говорилось в том указе, — запрещается рубить деревья в Беловежской Пуще». И никому из смертных не разрешено отныне стрелять зубров и чинить им любой вред. На самого царя, его родственников и гостей такой запрет, разумеется, не распространился. Беловежская Пуща была объявлена царским заказником, охотничьим угодьем особого назначения. Не желая, чтобы убивали редкую дичь, наш самодержец преследовал совсем не научные цели. Но так или иначе, зубров теперь охраняли, и поголовье их стало заметно расти. За год, например, в 1829–1830 годах, родилось 70 зубров, и стало их тогда около тысячи.
В январе 1914 года в Беловежских лесах жили 727 зубров, а в августе того же года началась первая мировая война. Еще через год после кровопролитных боев русские войска отступили, и Беловежская Пуща на три года перешла во владение к немцам. В боях за нее понесли большие потери не только люди, но и зубры напуганные, рассеянные по окрестным лесам, они часто попадали в полковые котлы по ту и по эту сторону фронта.
Если в 1916 году их было здесь еще около 200, то через год стало 120, а через два… всего девять. До конца 1920 года дожила только одна корова. Она как-то ухитрилась еще два месяца не попадаться на глаза людям, но в феврале на следующий год ее выследил Бертоломеус Шпакович. Ирония ли судьбы или просто случайность: этот Шпакович был лесником в Пуще, когда она принадлежала России. Рука его не дрогнула и совесть в нем не заговорила, когда герострат-самоучка всадил одну за другой несколько винтовочных пуль в испуганное животное, которое долг его прежней службы обязывал охранять. Так погиб последний вольный беловежский зубр.
В Западной Европе в зоопарках и в частных владениях еще жили потомки беловежских зубров. Но немного их было. Одно из самых больших стад гуляло в Пшинском охотничьем парке князя Плесе, в Верхней Силезии, — 74 зубра. Они вели свой род от одного быка и трех коров, подаренных этому князю Александром II. Но когда началась война, браконьеры расстреляли этих зубров из пулемета. Побили почти всех. Удалось спасти только трех, и из каждого извлекли по нескольку пулеметных пуль. Раненые зубры выжили и вскоре даже обзавелись потомством.
История зубров, кроме всего прочего, поучительна еще вот чем: войны грозят катастрофой даже диким животным! Думали ли о каких-то там быках люди в чаду братоубийственных схваток? А когда залпы отгремели, страсти утихли, головы остыли, тогда поняли, как бессмысленно, безжалостно и глупо перебили редких и красивых животных.
И тогда рупором уязвленной человеческой совести, заговорившей в защиту зубров, стал Ян Штольцман, польский натуралист. На Парижском конгрессе в 1923 году он предложил, пока еще не все потеряно, создать Международное общество сохранения зубров. Предложение его приняли, и такое общество было организовано. Начали с того, что провели «инвентаризацию» хозяйства: 56 живых зубров в 15 различных странах, 80 чучел в музеях и 120 черепов. Из живых зубров — больше половины быки, многие из которых давно уже потеряли всякий интерес к вопросам пола и размножения.
Первое время работа продвигалась медленно. Появилась еще какая-то болезнь в германском стаде. Так что когда в 1930 году была опубликована первая «Племенная книга» зубров, в ней числилось только 40 чистокровных животных и шесть основных племенных центров: в Англии, Германии, Голландии, Швеции, Венгрии и Польше.
Тут на арене, где велась бескровная битва за спасение зубра, появляются немецкие зоологи братья Лутц и Хайнц Хек. Их энергичному вмешательству зубры обязаны своим возвращением почти с того света. Братья решили, что самым надежным и быстрым методом спасения зубра должно стать поглотительное скрещивание с американским бизоном. Во-первых, гибриды, как известно, более жизнестойки (генетики этот феномен называют гетерозисом). Во-вторых, сразу большое число маток, привезенных из-за океана, может принять участие в продлении рода зубров. Этот метод одно время сильно критиковали, говорили, что таким способом мы не настоящих зубров получаем, а метисов. Но, как показал опыт, гибридов уже нескольких первых поколений, к которым раз от разу прививалась кровь зубра, даже специалисты не могли отличить по внешности от чистокровных зубров.
И вот настал наконец знаменательный день, когда зубры вновь после 13-летнего отсутствия появились на Кавказе. В 1940 году. Пять зубробизонов (но с примесью крови настоящих домбаев) завезли в Кавказский заповедник. Через четыре года их стало 11. а еще через 12 лет — уже 106. Не все родились здесь, многих привезли из других мест нашей страны и из Польши. Под охраной конных пастухов звери каждое лето поднимаются высоко в горы, в альпийские луга, а зиму проводят в пихтовых лесах ниже по склонам гор, где для них заготавливают сено.
С 1946 года зубров стали разводить и на нашей территории Беловежской Пущи, еще через два года — в Центральном зубровом питомнике под Серпуховом (первую пару своих питомцев он получил из Польши), в 1955 году — в Хоперском заповеднике, а через год — в Мордовском.
Чтобы избежать вредных последствий инбридинга (то есть близокородственного спаривания) и осуществить наилучший подбор пар из племенных линий, зубров-производителей часто перевозили из одного заповедника в другой. Хлопот с ними было много. Но зато и результаты получились отличные.
К 1975 году в Кавказском заповеднике поголовье зубров (считая и гибридных) возросло до 900, а в Беловежской Пуще — до 465. Всего в мире в 1979 году зубров было две тысячи.
Наибольшее число чистокровных зубров в СССР. На 1 января 1974 года у нас их было 436 (двух подвидов — беловежских и кавказских). На 1 января 1981 года уже 830. На территории СССР создано 19 вольных стад зубров, живущих в охотничьих хозяйствах, заказниках и заповедниках на вольном выпасе. Кроме вольных стад у нас еще три специальных питомника, где сосредоточено племенное поголовье. Выращенный в питомниках молодняк используется для расселения в разных местах Союза.
Ряды зубров прибывают — радостно об этом слышать. От всех людей, живущих на Земле, хочется здесь выразить большую признательность ученым — борцам за спасение зубров и многих других прекрасных животных, редких и исчезающих. С каждым годом возрастают надежды, что этот наш долг перед поколениями грядущих потомков будет исполнен.
Бизон — союзник краснокожих
Дорогой древнейших переселенцев пришли бизоны в Америку, с Чукотки на Аляску и дальше на юг. Они нашли там обширные нетронутые степи и леса. Когда здесь объявились европейцы, бизонов в Америке было столько, что даже не верится: по-видимому, 60 миллионов!
«Насколько могли видеть мои глаза, страна чернела бесчисленными стадами», — вспоминает один из тех, кто первыми пришли на равнины Среднего Запада США. «К вечеру мы поднялись на холм и застыли, пораженные видом, который открылся нам с высоты: вся равнина до горизонта была сплошь покрыта буйволами», — рассказывает другой.
Бизоны — путешественники. К зиме они брели к югу, на лето возвращались в более северные страны. Миллионными армадами переходили замерзшие реки, и лед под ними не выдерживал. Говорят, будто многие острова на Миссисипи и Миссури образовались вначале из куч бизоньих скелетов. Тропы, проложенные бизонами, использовали топографы, намечая маршруты железных дорог, потому что не было удобней перевалов, обходных путей вокруг озер и рек.
Но железные дороги принесли бизонам смерть. В шестидесятых годах строилась трансконтинентальная Тихоокеанская железная дорога. Отряды строителей, охотников, бродяг, авантюристов устремились в прерии. За два месяца здесь убили 210 тысяч бизонов. И еще 100 тысяч — за зиму 1877/78 года. «Буйвол-Билл», небезызвестный Вильям Коди, за полтора года застрелил 4280 бизонов. Другой «чемпион» убил за «рабочие» сутки 250 бизонов.