ы и подтягивает себя вперед. Ползет со скоростью 20 сантиметров в секунду. Впрочем, и в листве темп его передвижения не энергичнее.
Но что удивительно — плавают ленивцы отлично! Хотя, казалось бы, зачем им это умение? В воде и показатели резвости у них высокие, больше, чем на суше и на деревьях: четыре километра в час!
Естественно, ленивцы любят спать. Пятнадцать часов в сутки спят, повиснув спиной вниз, уронив голову на грудь и уцепившись всеми четырьмя лапами за сук над собой или втиснувшись в развилку. Но и тогда одной когтистой лапой все-таки держатся за ближайшую ветку.
Зрение у ленивца незоркое, хотя и редкого для зверей качества: они наслаждаются цветными картинами, в то время как для большинства млекопитающих, по-видимому, вся природа вокруг лишь театр теней, сплошь серо-черно-белая (правда, в последнее время некоторые эксперименты этого не подтвердили).
Слух нечуткий, и нюх хуже, чем у братьев — муравьедов и броненосцев. Все чувства, которые работают на оборону, ненадежны. А единственное оружие — когти. Но ранят ими ленивцы довольно болезненно.
Однако и у гарпии («орла» тропических лесов), которая достигла высшего мастерства в охоте на ленивцев и обезьян, когти острые и сила большая. Ягуар и оцелот тоже весьма когтисты, а для удава ленивец — добыча прямо-таки удобная и вполне доступная: хотя сама в рот и не лезет, но и удрать особенно не спешит. Как случилось, что всех «проворных простаков» давно не съели?
Загадка? Есть отгадка. Неподвижность порой спасает лучше быстроходности. Это не парадокс, а экологическая реальность. Ленивцы наглядно ее демонстрируют. Замаскированные двумя видами водорослей-симбионтов в тон листвы, тихими, бесшумными, вялыми движениями они не привлекают понапрасну врагов к своей персоне.
А чтобы насытиться в полную меру, ленивцам совсем не нужно утруждать свои ноги, как, скажем, волку. Они буквально утопают в океане листвы и плодов, которые растут, куда ни повернись, у самого рта. За водой тоже далеко ходить не приходится: ее полно в сочных листьях и фруктах. Так что ленивцы почти не пьют, утоляя жажду соками зелени и лишь изредка слизывая с листьев капли росы или дождя.
И ко всему этому они очень живучи: их не губят ранения, смертельные для других зверей, всякие отравления переносят так же легко, как еж, а вынутое из груди ленивца сердце долго бьется, не умирая, как у лягушки.
Самки рожают, вися на суках, одного детеныша. В зоопарках видели, как другие ленивцы в клетке, вплотную подобравшись по веткам к роженице, повисали рядом с ней, очевидно, чтобы не дать новорожденному упасть вниз. Но дитя не беспомощно крупное (почти фунт), глаза открыты с первой минуты, и, родившись, «ленивый» младенец сразу ползет по брюху матери ближе к груди, к соскам Там у сосков и висит, не слезая, недели четыре. Мать все это время, словно неживая, почти неподвижна. Через месяц малютку уже интересует природа. Выпустив шерсть матери, он цепляется когтями за ближайшие ветки, учится видеть и карабкаться по ним без ее помощи. Пробует жевать листву.
Отец-ленивец малышом не интересуется, самке ни таскать его на себе, ни защищать не помогает. Да и она не очень-то внимательна и нежна, нередко так безответственно лезет в гущу ветвей, что детенышу грозят серьезные неприятности, встречные ветки бьют его и царапают. И он вынужден, если стал постарше, прибегать к ловким и, казалось бы, невозможным для ленивца маневрам когда очередной встречный сук грозит спихнуть его с материнской груди, он, быстро отцепившись от нее, окольным путем обходит, вернее, обползает препятствие и, зайдя наперерез медленно «струящейся» вверх матери, снова устраивается на ее груди (резвость у молодых ленивцев на класс выше, чем у взрослых).
«Проворных простаков» («перико лихеро», как зовут их в Центральной Америке) два рода и пять видов: двупалые с двумя когтями на передних лапах и трехпалые — с тремя когтями. У трехпалых девять шейных позвонков, у двупалых — семь (унау) или шесть (ленивец Гофмана).
У трехпалых «лицо» плоское, морда «курносая» (рыло вперед не вытянуто), руки чуть длиннее ног, подошвы волосатые, хвост длиной около семи сантиметров, на спине своеобразный рисунок из золотисто-желтых волос, оттененный причудливой формы черными пятнами, вес четыре-пять килограммов. У двупалых «лицо» широконосое, морда чуть вытянута, ноги длиннее рук, подошвы голые, ороговевшие, хвоста нет, или он чуть приметен, спина без пятнистого рисунка, вес около девяти килограммов.
Подобно коала, который ограничивает себя диетой из листьев эвкалиптов, трехпалые ленивцы едят в основном лишь листья и цветы цекропии, по-местному «юмбахуба», — дерева из семейства тутовых и потому живут обычно там, где растут цекропии: на окраинах леса и у рек. Из-за этой их гастрономической (почти непреодолимой) склонности содержать трехпалых ленивцев в зоопарках трудно.
Самый обычный трехпалый ленивец аи назван так за своеобразный двухсложный крик (тропические равнинные леса от Гондураса на юг до Северной Аргентины). У гривастого, или капуцинного, трехпалого ленивца удлиненные волосы на голове и плечах, расчесанные на пробор (Гвиана, Боливия и Северная Бразилия). Воротничковый ленивец — с черной полосой на затылке и плечах (Северо-Западная Бразилия и Перу).
Двупалых два вида: унау (от Никарагуа до Центральной Бразилии и Западной Боливии, по другим данным: Венесуэла, Гвиана и Северная Бразилия) и ленивец Гофмана (от Никарагуа до Северной или Центральной Бразилии).
Двупалые ленивцы крупнее трехпалых, с двумя когтями на передних лапах, на земле еще более беспомощны, чем трехпалые, которые передвигаются «ползком на полусогнутых ногах, словно разбитые ревматизмом глубокие старики». В зоопарках обычно живут только двупалые.
Звери в латных доспехах
Латы изобрели не рыцари: за миллиард лет до того, как по пыльным дорогам Европы стали разъезжать закованные в железо воины, природа одела уже многих своих детей в прочную броню. Правда, не стальную, а известковую, кремниевую, костяную, роговую и даже… «сахарную». Ведь хитин, из которого построены панцири крабов, пауков и насекомых, — это полисахарид, вещество, состоящее из множества молекул простейшего сахара вроде глюкозы (но с азотом!). Около 90 процентов всех видов животных одеты в более или менее прочную броню.
Нет ни одной большой зоологической группы, в которой не было бы своих броненосцев. Только птицы (им ведь летать надо!) никогда не носили доспехов. Все другие — от амеб до млекопитающих — имеют своих «рыцарей».
Оружейное искусство достигло высшего мастерства в XIV веке, когда все изящно и тонко отделанное железо, которое рыцарь надевал на себя, — все эти наплечники, наколенники, налокотники, рукавицы, шлемы, кирасы, забрала — весило нередко… 60 килограммов! И все железки были так тонко пригнаны друг к другу, что закованный в стальной футляр воин не только в них ходил и в седле сидел, но и мечом махал. Правда, если падал с коня, то без чужой помощи на него снова сесть не мог.
Но взгляните на рака: броня его — копия рыцарской. Такие же хитроумные и отлично пригнанные друг к другу щитки. И даже кираса на груди! А как давно все это было изобретено!
Если мы от раков и крабов станем подниматься вверх по родословному древу животного царства, то где-то на более высоких его «ветвях» встретим странных зверей в костяной броне.
Мы пришли к ним, минуя многоножек, пауков, насекомых, рыб и рептилий, которые почти все закованы в более или менее прочную броню — чешуйчатую или сплошь «латную», как у жука или черепахи. Воины тоже сначала одевались в кожаные рубахи с нашитыми на них металлическими бляхами. Потом изобрели сплетенные из стальных колец кольчуги (с начала XII века все рыцари носили их) и, наконец, латы, которые весили уже пуда два. Но когда в конце XIV века на полях сражений загремели первые ружья, латы все утяжеляли и утяжеляли, пока они не стали весить 40, 60. а иногда и 80 килограммов (ведь под латы еще и кольчуги надевали!). Рыцари стали неповоротливы, как черепахи, и предпочитали, несмотря на грозные указы королей, возить свои доспехи… в обозе. Сначала латы снимали, преследуя разбитого врага, потом совсем от них отказались (сохранив ненадолго лишь защищавшую грудь кирасу и шлем).
Так и млекопитающие, животные наиболее современные, полагаются больше на быстроту своих ног, ловкость и хитрость. Броня у них не в моде Лишь у 21 вида броненосцев и семи видов панголинов — роговой или костяной панцирь на коже.
Все броненосцы, или, по-испански, армадилло, обитают в Америке, главным образом Южной, лишь один вид — на юге Северной. Едят они насекомых, червей, улиток, змей, ягоды, коренья и падаль. Самый крупный броненосец, гигантский, длиной до полутора метров и весит почти 60 килограммов; самый крошечный — малый пичисиего — лишь 15 сантиметров и весит 90 граммов. Броня у броненосцев напоминает кольчатые латы. Прикрывают они спину, бока, лапы, голову спереди и хвост сверху, на животе растут лишь волосы. Родятся броненосцы с роговой броней, но через несколько недель костяные бляшки твердеют под ней и, сливаясь, образуют так называемый кожно-костяной панцирь, подобный черепашьему.
Не все броненосцы, подобно ежу, могут сворачиваться в шар, пряча внутри его легкоранимое брюхо, а только два вида, именуемые «апара», «матако» или «болито». У апара три поясных кольца, и, свернувшись, он напоминает пушечное ядро с единственным отверстием, по которому враг мог бы забраться в его нутро, но и оно заткнуто головой с прочным лобовым щитом, выставленным наружу. Чтобы развернуть это «ядро», даже ягуар должен изрядно потрудиться.
Прочие броненосцы спасаются тем, что быстро, прямо-таки молниеносно, зарываются в землю. Даже гигантские армадилло, не доверяя особенно прочности своих доспехов, заметив врага, сразу прячутся в «окопы». Один из них так отчаянно работал когтистыми лапами, что за минуту пробил асфальтовую дорогу и ушел под землю.