Примерно с девятнадцати лет и до самой смерти слон работает по восемь часов в сутки с небольшими перерывами на обед и купание. Не всегда эта работа изнурительна, особенно в небольших крестьянских хозяйствах, где слонов любят и берегут, как членов семьи. Но на лесоразработках и лесопильнях, например, труд тяжелый, принудительный и без всякого вознаграждения, потому что часто даже пропитание слонам приходится добывать самим (по ночам в окрестностях леса).
На лесопильнях Рангуна, Моулмейна, Мандалая слоны таскают бревна, подают их под пилы, уносят и очень аккуратно скадывают штабелями распиленные доски, сдувают с них опилки. Но как только колокол возвестит о конце рабочего дня, ни один хобот не пошевелится ради производства. Свои трудовые права слоны знают точно и умеют их твердо отстаивать.
Обычно слонов содержат в огромных стойлах, подобных карфагенским элефантериумам, иногда сотнями, а бывало, и тысячами. У каждого слона выжжен особый знак или номер, на каждого заведена «рабочая книжка», в которую вносятся его трудовые заслуги.
Вот, например, краткий послужной список слона № 895:
1897 — Родился в ноябре.
1903 — Обучен. Выжжен знак «С» на обеих сторонах крупа.
1904–1917 — Работал как вьючный слон.
1918–1921 — Транспортировал бревна на Му-Ривер.
1922 — Переведен в леса Гонго.
1932 — Ранен в драке с диким слоном. Год не работал. Потом совсем поправился.
1933 — Переведен в леса Киндаб.
1943 — Переносил бревна для постройки моста.
1944 — Переведен в долину Сурум. Убежал и целый день где-то пропадал. Обнаружен на плантации ананасов, где съел приблизительно тысячу фруктов. Тяжелые колики. Выздоровел.
1945 — Переведен на лесопильный завод Витока.
1951 — 8 марта. Погиб. Застрелен неизвестным у Витока.
Нельзя сказать, что слонов на лесопильнях безжалостно эксплуатируют. О них заботятся здесь, пожалуй, больше, чем о людях. День слонов строго нормирован. После двух часов утренней работы — первый перерыв: купание в реке или озере, затем обед в стойлах — бананы, сено, сахарный тростник. Это в самую жару, которую слоны не любят. Потом колокол или сирена снова зовут их на работу, и так до темноты.
Слоны работают с июня по февраль, обычно лишь по двадцать дней в месяц и восемь часов в день. Три самых жарких месяца Бирмы — у них отпуск. В среднем рабочий слон трудится 1300 часов в год.
Это почти на 500 часов меньше, чем у человека в странах с нормированным рабочим днем. Прокормить слона стоит, казалось бы, очень недешево: в зоопарках он съедает больше ста килограммов разных растительных кормов в день, а на воле аппетиты у крупных слонов вдвое выше — 225 килограммов травы, листьев, кореньев, плодов, древесной коры. Когда слон работает, кормить его надо еще обильнее. Расчет примерно такой: 365 килограммов сена, бананов и прочего на каждого рабочего слона. Да и сам он стоит недешево — от 600 до 3000 долларов. Цены сильно колеблются, влияют на них местная и общая экономическая конъюнктура и рабочие способности живого товара. Напрашивается вопрос: рентабельно ли заставлять слона работать вместо людей и машин?
Оказывается, рентабельно. Тут важно учитывать следующие обстоятельства: дорогая в наших широтах пища в тех тропических странах, где трудятся слоны, растет вокруг в изобилии. Во-вторых, слонов-самцов, которые составляют основной рабочий контингент, специально держат на полуголодной диете, чтобы они были послушнее и, главное, чтобы никакие сексуальные мотивы не отвлекали их от труда, не раздражали, не ссорили друг с другом и с людьми. В-третьих, многих слонов, самых послушных, на ночь отпускают кормиться в окрестные джунгли.
Слон уходит обычно не дальше десяти километров от дома. Утром корнак (его действительный хозяин либо наемный, нанятый владельцем лесопильни) идет в джунгли по следу своего слона, который он не спутает со следами тысяч других. Он отлично знает все его привычки, вкусы и повадки и всегда направляется именно туда, куда слон ушел. Корнак знает и помет своего слона и, рассмотрев его, определяет по содержанию, что ел ночью слон и, следовательно, где его искать — в зарослях бамбука, в камышах у реки, в гуще лиственного леса или (это просто беда!) на плантациях ананасов. Когда человек чувствует, что слон рядом, он зовет его. И умный серый великан послушно и даже радостно, сокрушая растительные препятствия, идет к своему другу. Сгибает колени, чтобы тот мог забраться на него, или поднимает к себе на спину хоботом — как у кого принято. Тут не обходится, конечно, без обычных в таких делах упреков: «О, Гати, зачем так далеко ушел? Я изодрал все ноги, пока искал тебя, и очень беспокоился».
Грузный зверь на ласку его голоса довольно помахивает ушами, маленькие глазки излучают дружелюбие и добродушие. Они не сердятся друг на друга, просто один старый товарищ немного ворчит, другой слушает его с мудрой иронией умного существа — оба соскучились, и оба рады вновь обретенному соучастию в приятной компании.
Профессиональные навыки у слонов весьма разнообразны: они таскают бревна на лесоповалах тиковых деревьев в Бирме, и не по дорогам, а часто через, казалось бы, совершенно непроходимые джунгли. Тут слон в зависимости от местности то несет бревно в хоботе, поддерживая его клыками, то волочит по земле сквозь узкие проходы между деревьями. Нередко ему приходится вставать на колени и толкать лбом ствол тяжелого дерева, втрое более прочного, чем дуб, через завалы и сплетения лиан. Слоны подносят свои ноши к ущельям и обрывам и точно сбрасывают вниз, чтобы потом по крутой тропе спуститься и, подхватив бревно, нести его дальше — к реке и лесосплаву. Работают и на лесосплавах: если случится затор, входят в воду и хоботами разбирают запруду, направляя бревна точно вниз по реке.
Они пашут. Собирают хворост для очага и фрукты для обеда. Возят людей. Для одних такая поездка — удовольствие, даже выспаться, говорят, можно, плавно покачиваясь в такт неторопливым шагам. Для других — чистое мучение: укачивает, как в шторм, и тряско.
«Между верблюдами попадаются хорошие и плохие для езды: слоны все плохие.
Поездка на слоне — самая несносная поездка в мире. Шкура слона никуда не годится. Она так широка для него, что скользит и свисает при каждом его движении. Кроме того, поступь слона — пытка для наездника. Поездка в маленькой лодке по бурному морю не так губительна для пищеварения. В цирке женщины, которые ездят на слонах, посылая публике воздушные поцелуи, требуют добавочной платы: они ее заслуживают» (Чарлз Майер).
Однако для охотника, особенно на крупного зверя, слон, укачивает он стрелка или нет, — отличный передвижной довольно безопасный махан.
В былые времена тысячи слонов отправлялись с магараджей на такие охоты. Да и сейчас еще охота на слонах не вышла из моды. Слоны идут через джунгли и луга широким фронтом, охватывая флангами в полукольцо особенно добычливые места. Охотники стреляют всех вылетающих и выбегающих из кустов и травы птиц и зверей: фазанов, павлинов, оленей, кабанов, леопардов. Но самая желанная добыча — тигры. Прежде на одной охоте их убивали десятками, и нередко охотничьи слоны всей своей мощью принимали и сокрушали яростные атаки раненых или загнанных, что называется, в угол полосатых хищников.
«Мне не приходилось наблюдать ни одного слона, который, заслышав рев тигра, остался бы на месте… Очень интересно наблюдать за самками с детенышами: торопясь убежать от тигра… они буквально несут малышей перед собой, поддерживая под брюхом» (Кеннет Андерсон).
Тигр — единственный естественный враг, которого слон если и не очень боится, то во всяком случае опасается и старается уйти с его пути. Поэтому для охоты на тигров слонов приучают заранее. Подводят к тигру на привязи или в клетке, понукают подойти ближе, добивают тигра на глазах у слона, чтобы тот воочию убедился в могуществе человека даже и над тигром.
Сражение при Тапсе было последним, в котором приняли участие боевые слоны. Однако события недавних лет внесли существенную поправку в эту историческую справку.
На вооружении 14-й британской армии, действовавшей в начале второй мировой войны в Бирме, было много сотен слонов. Они работали на строительстве дорог и мостов, перевозили военное снаряжение и пушки. Семьдесят километров пути по бездорожью в день и по полтонны груза на каждого слона, в горах не больше 350 килограммов, — такова была норма труда на оборону.
Когда началось отступление английских войск, японцы среди других трофеев захватили много слонов вместе с их корнаками. Из добычи они извлекли двойную выгоду: слонов использовали для перевозки военного снаряжения, а их бивни пустили для продажи. Отпилили их у самцов до самого основания, отчего, конечно, рабочие качества слонов понизились.
А когда британцы начали контрнаступление, впервые в истории на поле сражения встретились живые «танки» древности и боевая техника наших дней. Английские пикирующие бомбардировщики атаковали японские транспорты, и в одном из таких налетов погибло сразу сорок слонов.
Для захваченных в плен раненых слонов англичане, ценя прежние их заслуги и будущие выгоды, устроили полевой лазарет. Врачи, работавшие в нем, скоро убедились в исключительной способности слонов быстро излечиваться от тяжелых ран.
К концу войны подсчитали, что из множества слонов, мирно трудившихся прежде в Бирме, на востоке Бенгалии, уцелело только четыре тысячи. Одни погибли, другие разбежались и вернулись к вольной жизни в джунглях, присоединившись к стадам диких слонов. Тогда-то некоторые оставшиеся без слонов и, следовательно, без работы корнаки решились на смелый план: по двое, по трое на ручных слонах вторгнуться в стадо диких. А там, заметив слона с тавром на крупе, подойти поближе, быстро пересесть на его спину и затем управлять им по своему усмотрению, так как надеялись, что одичавшие слоны не забыли старых команд. Ведь память у них изумительная и дисциплина примерная.