Вблизи от Кадеша египтяне взяли в плен несколько хеттских воинов. На допросе они заявили, что Муваталлис испугался и отступил далеко на север. Рамзес приказал распрягать быков, коней и разбить лагерь в одной удобной долине. И лишь тут заметили, что место, на котором решили они остановиться, только что было покинуто хеттами, совсем недавно здесь был их лагерь. Снова стали бить палками пленных хеттов, и те сознались: первое их показание было военной хитростью.
А в это время Муваталлис обошел с фланга стоявшую лагерем колонну Амона и ринулся со своими колесницами на шедшую походным порядком, не готовую к бою армию Ра. Уничтожил ее, и затем с тыла его колесницы обрушили всю мощь своего удара на неукрепленный лагерь Амона. Воины этой армии, писали сами же египтяне, «бегали, как овцы». Почти всех их перебили хетты. Лишь сам фараон, не потерявший мужества, надел боевые доспехи и во главе личной стражи прорвал ряды атакующих хеттов. Он направился к морю. И вдруг прямо навстречу ему со стороны побережья идет в боевом порядке большой отряд воинов. Рамзес II приказал готовиться к бою, но тут, к удивлению своему, обнаружил, что воины, с которыми он готов был сразиться, оказались не врагами — это был гарнизон одной из египетских крепостей.
Теперь уже Рамзес во главе этого войска напал на лагерь, из которого только что бежал. А там хетты соскочили с колесниц (делили между собой добычу), они, конечно, совсем не ожидали, что уничтоженные ими египтяне снова нападут на них. Между тем подошла колонна Птаха, и силы египтян возросли. Хетты с большими потерями отошли, укрылись за укрепленными стенами Кадеша. Наступила ночь, и Рамзес II решил больше не испытывать судьбу, — воспользовавшись темнотой, он ушел с остатками войска за свои границы.
Битва, стало быть, закончилась вничью.
Когда я упоминал раньше, что конница впервые появилась у ассирийцев, я не имел в виду, будто они первые овладели искусством верховой езды. Много раньше верхом ездили пастухи-табунщики у ариев (индоевропейцев). Народы Кавказа и Иранского нагорья верховыми лошадьми пользовались для разных разъездов: скакали на них, развозя донесения, ездили в дальнюю дорогу, пасли скот. Но вооруженных всадников в крупные боевые соединения впервые ввели ассирийцы. Во втором тысячелетии до нашей эры, если судить по письменным текстам и изображениям на памятниках, только колесницы употреблялись ассирийцами в боях. Но на тысячу лет позже конница в ассирийских войсках почти полностью заменила колесницы.
Интересно, что вначале, как и в колесницах, у конного воина был своего рода возница — «правчий». Он управлял двумя конями: своим и лошадью стрелка из лука, который таким образом освобождал себе руки для стрельбы и метания дротика. Вслед за Ассирией и другие соседние с ней страны стали включать в свои войска большие отряды всадников. В конце IX века до нашей эры в походах царей Урарту, древнейшего государства в пределах нашей страны, участвовало по сто колесниц, около тысячи всадников и только две-три тысячи пехоты. Мы видим иное, чем прежде, соотношение родов войск. В истории военного искусства открыта новая страница: не колесницы, а конница стала главной силой в боях. Но колесницы еще по-прежнему оставались мощным оружием, по крайней мере до V века до нашей эры (во всяком случае у персов), а у бриттов — до I века до нашей эры. Когда Юлий Цезарь высадился в Англии, его встретило войско, в котором были колесницы с острыми ножами на колесах.
Греческий историк и теоретик военного искусства Ксенофонт рассказывает, что однажды сатрап Фарнабаз разогнал отряд в 700 греков двумя колесницами и, напав на них затем со своими всадниками, изрубил их совершенно.
Походы конных скифов нанесли колесницам первое крупное поражение, а греческая фаланга — окончательное.
Скифы жили в южнорусских степях, там, где была одомашнена лошадь. Они совершали набеги на богатые южные страны: Урарту, Ассирию, Мидию. В VI веке до нашей эры у них была уже тяжелая, панцирная конница — главная сила их войска. У их врагов — тоже. Но затем в войсках Древнего Рима и Греции совершился новый поворот: ударной силой стала пехота, а конница — лишь вспомогательным родом войск.
Фаланга — тесно сомкнутое, плечом к плечу, построение тяжело вооруженных панцирных воинов — гоплитов. Длинными копьями — трехметровыми у первого ряда и на полметра более длинными у каждого следующего — и так до 6–7 рядов, у которых были сариссы — копья длиной 7–8,5 метра, ощетинилась она, как еж иголками. По фронту длина македонской фаланги примерно километр-два (одна-две тысячи бойцов), в глубину — от 6 до 12 рядов, редко больше. Такой строй не могли прорвать ни конники, ни даже слоны. На каждого атакующего с фронта всадника приходилось до 12 копий и больше! Они буквально растерзали бы.
Только с фланга или тыла можно было успешно атаковать фалангу, что и делала неприятельская конница. До Александра Македонского в войнах с персами греки совсем не применяли конницу. Но вскоре поняли:
«Фаланга, лишенная поддержки конницы, не смогла бы сопротивляться общему натиску персидских всадников и стрелков из лука: медленно изойдя кровью, она должна была бы погибнуть» (Ганс Дельбрюк).
Охрана флангов фаланги не единственной была задачей конницы. Преследование убегающих врагов, нападение на его обозы, разведка и караульная служба — таковы были в те времена обязанности вспомогательного войска — конницы.
То же самое и у римлян: конница — не главный, а вспомогательный род войск. В боевых построениях оставалась она обычно на флангах фаланги. Но, однако, какой сокрушающий удар могло порой обрушить это «вспомогательное» войско, показывает знаменитая битва при Каннах (216 год до н. э.).
В этом сражении у римлян было 70 тысяч солдат (вместе с оставленным в лагере десятитысячным резервом). У их врага — Ганнибала, одного из лучших полководцев мира, — только 50 тысяч. Но зато конницы у Ганнибала было почти вдвое больше, чем у римлян, — 10 тысяч против 6 тысяч.
Римляне конницу поставили на флангах, Ганнибал — тоже. Но свое войско он построил в виде полумесяца, выпуклой стороной обращенного к врагу. План его был — охват флангов неприятеля. Ганнибал был уверен, что его конница скоро опрокинет римскую. Так и случилось: атаку начала тяжелая левофланговая конница Ганнибала. Она быстро разбила противостоящую ей римскую конницу, обойдя тыл римской фаланги, атаковала и уничтожила левофланговую римскую конницу и затем ударила в тыл римской фаланги.
Между тем много более сильная, чем у Ганнибала, римская пехота потеснила карфагенскую пехоту: полумесяц выгнулся в обратную сторону, и римляне оказались окруженными со всех сторон.
«В течение нескольких часов должно было длиться жестокое, страшное избиение. Одних карфагенян погибло не меньше 5700, из римлян полегло на поле брани 48 000, бежало 16 000, остальные попали в плен» (Ганс Дельбрюк).
Но нигде, ни у одного больше народа, и никогда, ни до, ни после, лошадь не значила так много в жизни мирной и военной, как у монголов в пору расцвета их империи.
«Исстари китайские летописцы в степях на северо-запад от стороны своей обозначали два кочевых народа под именем монгуклов и тата…» (С. М. Соловьев).
Жили они не в городах и не в селах, а в юртах, построенных «из хворосту и тонких жердей, покрытых войлоком».
У них было столько разного скота — коров, овец, коз, верблюдов и особенно лошадей, «сколько нет во всем остальном мире».
И далее: «Нет ни одного народа в мире, который бы отличался таким послушанием и уважением к начальникам своим, как татары».
В первые десятилетия XIII века среди таких «начальников» — ханов — один, по имени Темучин, назвавший себя позднее Чингисханом («океан-хан»), после жестокой борьбы подчинил своей власти всех других ханов: «Орда присоединялась к орде…», и вот двинулись монголы в наступление на соседние страны к востоку, западу и югу от своих исконных кочевий. Завоевали Китай (даже в Японию намеревались через море переправиться, но шторм погубил их флот), покорили княжества и царства Средней Азии.
Два полководца Чингисхана, Джебе и Субут (Субэдей-багатур) вторглись в Северную Индию, оттуда в 1222 году двинулись на восток, севером Ирана дошли до Кавказа, громя все на своем пути, вышли в низовья Дона. «Форсировали» его и вдоль берегов Азовского моря добрались до Крыма, затем вновь вышли в южнорусские, а точнее, половецкие тогда степи, пересекли Днепр, вышли к Днестру и вернулись обратно к Чингисхану.
Это был самый дальний и быстрый конный рейд, который знает история. Тридцать тысяч всадников (с вдвое-втрое бóльшим числом лошадей — всего коней в этом войске было 100 000!) за два года с боями прошли около 10 тысяч километров (за сутки порой до 150 километров одолевали!).
Это были те «окаянные татары сыроядцы», с которыми впервые сразились русские на реке Калке.
Дело было так. Разгромив половцев в Кипчаке (то есть в степях между Уралом и Днепром), отправили татары послов к князьям русским, которые, узнав о новых врагах, явившихся с Востока, съехались на совет в Киев. Послы сказали: «Слышали мы, что вы идете против нас, послушались половцев, а мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел, на вас не приходили: пришли мы попущением божиим на холопей своих и конюхов, на поганых половцев…»
Русские послов тех умертвили и после долгих споров решились — двинулись в поход на татар. Три старших князя, три Мстислава — киевский, черниговский и галицкий, каждый со своим войском. Или три Михаила: в те времена русскому князю при рождении давали два имени — одно славянское или варяжское, второе (после крещения) — церковно-византийское. Были с ними и «младшие» князья — сыновья и племянники.