Миранда частый гость в революционных клубах, с вожаками которых он быстро устанавливает дружеские связи. Этот креол, неутомимо проповедующий освобождение колоний, говорящий вполне сносно на французском языке, тонкий знаток классической литературы и искусства, явно пришелся ко двору в революционном Париже.
А тем временем революционная борьба со Франции вступала в новую фазу. В марте 1792 года в правительство были введены представители жирондистов, за спиной которых стояла состоятельная сельская и городская буржуазия. Жирондисты, хотя и высказывались за установление республики и обуздание контрреволюционной аристократии, проявляли нерешительность и непоследовательность. Они боялись народных масс, пытались тормозить развитие революции вглубь, чего требовали якобинцы.
Над революционной Францией нависла угроза иностранной вооруженной интервенции. В городе Кобленце, неподалеку от французской границы, контрреволюционные эмигранты создали свой лагерь, угрожая при поддержке иностранных держав вторгнуться в пределы страны.
Австрия и Пруссия договорились о совместном вооруженном выступлении против Франции. Французское правительство потребовало от Австрии отвести свои войска от французской границы и отказаться от поддержки эмигрантского отребья в Кобленце. Австрийский император ответил, что он выполнит это требование только в том случае, если во Франции будет отменена конституция и восстановлена королевская власть. Это было прямое вмешательство во внутренние дела французского народа. Законодательное собрание в ответ на столь наглое заявление 20 апреля объявило Австрии войну. Людовик XVI согласился с этим решением Законодательного собрания, втайне надеясь, что война закончится поражением революции и он вновь обретет утерянную власть.
Вначале военные действия развивались весьма неблагоприятно для революционной Франции. Используя изменников-аристократов, занимавших многие командные должности во французской армии, прусские войска под командованием герцога Брауншвейгского вторглись во Францию, угрожая смертью всем сторонникам революции. Роялисты приветствовали иностранную интервенцию. Они цинично заявляли: «Пустыня предпочитательней страны, населенной мятежниками».
Законодательное собрание провозгласило отечество в опасности и призвало французский народ подняться на защиту революции. Во многих городах Франции были созданы отряды Национальной гвардии, которые стекались в Париж, хотя король и пытался воспротивиться этому. Народ распевал новую, революционную песню — «Марсельезу», призывавшую граждан защитить родину от происков иностранных тиранов:
О дети родины, вперед!
Настал день нашей славы:
На нас тиранов рать идет,
Поднявши стяг кровавый.
К оружию, граждане!
Несмотря на революционный энтузиазм масс, военное положение Франции становилось с каждым днем все более критическим. Интервенты приближались к Парижу.
Парижанам было роздано оружие, вожди якобинцев Робеспьер и Марат требовали низложить короля и свергнуть монархический строй, созвать Национальный конвент на основе всеобщего избирательного права, принять решительные меры против изменников. Якобинец Дантон говорил: «Когда отечество в опасности, никто не имеет права отказаться служить ему, не рискуя покрыть себя позором и заслужить имя предателя отчизны… Чтобы победить врагов, нам нужна смелость, смелость и еще раз смелость — и Франция будет спасена». Народные массы требовали наказать короля и изгнать из правительства соглашательские элементы.
9 августа в Париже было образовано новое городское самоуправление — коммуна, которую возглавили люди, близкие к якобинцам. На следующий день парижане взяли штурмом дворец Тюильри, где находилась королевская семья. Король и королева были отправлены в тюрьму. Было объявлено о выборах в Конвент на основе всеобщего избирательного права. Монархия во Франции перестала существовать. Власть в стране перешла в руки жирондистов, среди вождей которых было немало друзей Миранды.
Несколько дней спустя после ареста короля мэр Парижа жирондист Петион предложил Миранде командный пост во французской армии. Поражения, которые терпели французы от пруссаков и австрийцев, отсутствие опытных и преданных революционному делу полководцев — все это, по-видимому, навело Петиона и других жирондистских руководителей на мысль использовать военный опыт Миранды в интересах революции. Миранда согласился принять предложение Петиона, однако поставил условие, чтобы французское правительство оказало ему содействие в борьбе за независимость испанских колоний. Об этом он в письменной форме сообщил Петиону, а затем и военному министру Сервену, которому 24 августа писал: «Необходимо, чтобы дело освобождения испано — американских колонистов получило эффективную поддержку со стороны Франции и чтобы Франция позволила мне, как только для этого сложатся благоприятные условия, обеспечить благоденствие колонистов, утвердив независимость их страны». Петион и Сервен весьма сочувственно отнеслись к просьбе Миранды, и он в конце августа был произведен в генералы и назначен командиром одной из дивизий в Северной армии.
Миранда вступает в ряды французской армии в дни, когда на Париж наступают враги, а в столице плетутся заговоры, когда наименее стойкие элементы, вроде генерала Лафайета, командовавшего Северной армией, переходят на сторону австрийцев, когда постороннему наблюдателю могло показаться, что французская революция будет повержена в прах ее многочисленными внутренними и внешними врагами. Миранда уверен, что французский народ одержит победу, что дело революции восторжествует. Он полон благородного революционного энтузиазма. В конце концов разве он сам не является революционером, не пытается вызвать революцию в испанских колониях, освободить их от чужеземного ига, от религиозного мракобесия, от культурной отсталости?
Миранда видит, что революция требует больших жертв, но он уверен, что эти жертвы окупятся и что революция в конечном счете победит. На его глазах народ становится могучей силой. В начале сентября‚ выведенный из терпения нерешительностью властей, народ сам расправляется со многими аристократами, превратившими тюрьмы в центры заговора против революции.
6 сентября генерал Миранда в сопровождении своего адъютанта направляется в действующую армию. Он везет новому командующему Северной армией, генералу Дюмурье, подарок — редкое издание сочинений Плутарха. Этот Дюмурье чрезвычайно колоритная фигура. Ромен Роллан, много писавший о 1792 годе, рисует нам его так: «В жилах Дюмурье текла провансальско-фламандская кровь: малорослый, черноволосый, некрасивый, очень подвижной, с огненными глазками, этот старый искатель приключений объехал весь свет, побывав и кондотьером и тайным агентом. Чрезвычайно храбрый и остроумный, с проблесками настоящего дарования, но интриган и честолюбец, Дюмурье сначала примкнул было к королю, но, поняв, что игра короля проиграна, нацепил красный колпак, публично облобызал Робеспьера в Клубе якобинцев и предложил низложить короля. Жирондисты назначили его министром иностранных дел, а после бегства Лафайета — командующим Северной армией. Сейчас Дюмурье спасает положение на фронте, но как поведет он себя завтра, трудно сказать…»
По дороге на фронт Миранда изучает военные карты, последние сообщения о ходе военных операций. Они неутешительны. Пруссаки и австрийцы уже взяли Верден, во французской армии царит паника, солдаты казнят офицеров, подозреваемых в предательстве, отсутствует дисциплина, недостает оружия‚ боеприпасов.
11 сентября Миранда прибывает в ставку генерала Дюмурье, который немедля поручает ему принять командование отрядом в 2 тысячи солдат и задержать колонну пруссаков в три раза более многочисленную, наступающую на селение Брикинай. 12 сентября Миранда дает бой пруссакам у этого селения и заставляет их отступить. Первая военная победа Миранды и одна из первых побед революционной армии!
20 сентября происходит историческое сражение у деревни Вальми, где революционная армия, одним из авангардных отрядов которой командовал Миранда, нанесла поражение основным силам противника. Теперь паника охватила ряды интервентов, которые поспешно стали отступать к границам Франции.
В этот же день в Париже открылось заседание Национального конвента, «этого великого комитета всеобщего восстания народов», как его назвал Дантон. Конвент провозгласил республику и избрал новое правительство — Исполнительный комитет. В нем руководящие посты заняли жирондистские вожди. Эти события еще более обострили классовые противоречия во Франции. В провинциях вспыхнули контрреволюционные мятежи. 26 сентября Исполнительный комитет предложил Миранде вернуться в Париж и занять пост командующего внутренней армией, охранявшей революционный порядок на территории Франции. Однако по настоянию Дюмурье Миранда был оставлен на своем прежнем посту с повышением: ему было присвоено за военные заслуги звание генерал-лейтенанта. Дюмурье аргументировал свою просьбу тем, что неразумно поручать Миранде командование войсками, в задачу которых входит подавление контрреволюционных выступлений французских реакционеров. Свои внутренние дела должны решать сами французы, а не иностранцы, даже если они являются верными друзьями революции.
Миранда продолжает сражаться в рядах Северной армии, которая, изгнав пруссаков из пределов Франции, вторгается в Бельгию, занимает левый берег Рейна. В начале ноября Миранду срочно вызывают в Париж.
Руководители правительства обсуждают с ним различные планы освобождения колоний. В эти дни Миранда пишет американскому министру Ноксу письмо, в котором сообщает, что «наши патриотические планы» в скором времени осуществятся. Но он, как и многие революционеры, грешит излишним оптимизмом. Пока что дело ограничивается общими разговорами, после чего Миранда возвращается на фронт.
Но чем объясняется внезапный интерес руководителей революции к освобождению испанских колоний? Резким обострением отношений между революционной Францией с Испанией. Европейская реакция, потерпев поражение на севере Франции, пытается взять реванш на юге, используя для этого Испанию. Если Испания нападет на Францию, то она лишится своих колоний в Америке. Об этом позаботится генерал Франсиско Миранда, так по крайней мере рассуждают руководители французского правительства.