Располагая столь обширными и влиятельными связями, Миранде было сравнительно легко проникнуть в большую английскую печать и помещать в крупных английских газетах и журналах материалы о все растущем в колониях сопротивлении испанским властям.
Между тем война в Испании продолжалась. Хотя генералу Уэлсли удалось нанести несколько поражений французским войскам и действия партизанских отрядов приносили им немало вреда, французы все же продвигались вперед, угрожая оккупировать всю страну. Но теперь Наполеон отдавал себе отчет, что победа его войск в Испании не приведет к захвату ее заморских владений. Опасаясь, что они достанутся Англии, он в декабре 1809 года высказался за их независимость. В Законодательном собрании Франции по этому поводу было сделано следующее заявление:
«Если Испания потеряет эти колонии, то в этом она должна будет винить только самое себя. Император никогда не станет возражать против независимости континентальных наций Америки. Эта независимость вполне закономерное явление; она отвечает справедливости и признанным интересам всех наций… Если народы Мексики и Перу пожелают остаться связанными с их метрополией или пожелают подняться на вершину благородной независимости, Франция никогда не воспротивится их желанию при условии, что эти народы не будут иметь никаких отношений с Англией».
Франсиско Миранда. Портрет неизвестного художника (около 1806 года)
Листовка с изображением Франсиско Миранды, сообщающая о его прибытии в 1806 году на Барбадос
Узнав об этой декларации, Миранда вновь атакует английское правительство: не теряйте времени, окажите помощь делу освобождения колоний, иначе они и помимо вас завоюют себе независимость!
Но его призывы и на этот раз не получают ожидаемого отклика в правящих кругах Англии. Слишком велика угроза со стороны Наполеона, слишком важно сопротивление испанского народа корсиканцу, чтобы Англия позволила себе роскошь вызвать неудовольствие Центральной хунты неосторожными действиями в Южной Америке..
В начале 1810 года французам удалось одержать ряд побед в Испании. Центральная хунта самораспустила себя. Ее функции взял на себя Регентский совет, объявивший о созыве кортесов, в которых несколько депутатских мест отводилось представителям колоний. Желая привлечь на свою сторону жителей колоний, Регентский совет в своем манифесте о созыве кортесов заявлял в их адрес: «С этого момента, испано — американцы, вы возводитесь в достоинство свободных людей: вы уже теперь не те, кем были раньше, находясь под гнетом, тем более тяжелым, чем дальше находились от центра власти; к вам относились тогда безразличием, вас оскорбляла жадность, уничтожало безразличие. Знайте, что, назвав или написав имя того, кто будет представлять вас в кортесах, ваша судьба уже не будет зависеть ни от министров, ни от вице-короля, ни от губернаторов — она будет в ваших собственных руках».
Манифест Регентского совета, несомненно, играл на руку патриотам, давал им юридическое основание для низложения колониальных властей, для того, чтобы действительно взять свою судьбу в собственные руки.
Миранда, ознакомившись с манифестом Регентского совета, понял, что теперь развязка близка.
7 февраля 1810 года Миранда писал своему другу полковнику Смиту в Соединенные Штаты: «События развиваются в пользу нашего патриотического и справедливого дела. Последние сообщения, полученные мной из Кито, Перу и Буэнос-Айреса, обещают свободу в виде правительства, избранного народом». Каракасец выражал надежду, что свобода будет завоевана всеми испанскими колониями вопреки «испанской тупости и английской глупости».
В эти месяцы Миранда активен, как никогда в прошлом. Теперь из конспиратора он превращается в журналиста, начинает издавать свой собственный журнал «Эль Коломбиано» на испанском языке первый в истории печатный орган, агитирующий за освобождение колоний. Тираж журнала был маленький, всего 250 экземпляров, но популярность его была большой.
Первый номер «Эль Коломбиано» вышел в Лондоне 15 марта 1810 года. Он открывался статьей, в которой отмечалось, что «трагические события на Иберийском полуострове» потребуют от жителей «Колумбийского континента» принятия решений, соответствующих их интересам. Журнал обещал информировать своих читателей о событиях в Европе. Эта информация поможет им принять правильные решения, способствующие их «будущему счастью».
Журнал указывал, что «независимость Колумбийского континента давно уже считается неизбежным явлением. Внимание народов устремлено на Новый Свет, все желают знать, какое решение он примет в связи с кризисом, переживаемым в настоящее время испанской монархией».
В исследующих номерах журнала главный огонь был направлен против Регентского совета. Журнал перепечатывал статьи из органа испанских радикалов «Эль Эспаньоль», тоже выходившего в то время в Лондоне и призывавшего к осуществлению демократической революции в Испании. «Если огонь революции пугает вас, — говорилось в одной из таких статей, перепечатанных «Эль Коломбиано», — если вы боитесь даже мыслить о свободе, тогда ваш удел навсегда остаться рабами».
Всего вышло пять номеров «Эль Коломбиано». Пятый номер появился 15 мая 1810 года. Он оказался последним, так как были получены в Лондоне сообщения о событиях в Каракасе и других колониальных центрах, резко изменивших судьбу Миранды и этого журнала. Вскоре его издатели могли с удовлетворением узнать, что статьи из «Эль Коломбиано» перепечатываются в патриотических органах Венесуэлы и Ла-Платы.
Выход в свет в Лондоне журнала, выступающего за независимость испанских колоний, немедленно привлек к себе внимание испанского посольства в Лондоне. Испанский посол поспешил заявить резкий протест английскому правительству и потребовать немедленного закрытия журнала. Его действия были поддержаны Регентским советом. Английское правительство, ссылаясь на свободу печати в Англии, отказалось закрыть журнал, однако Миранде было сделано очередное строгое внушение: в своем органе он должен умерить революционный пыл, иначе к нему будут применены санкции.
Журнал «Эль Коломбиано» не был единственным издательским предприятием Миранды. С его помощью гуаякильский патриот Хосе Мария Антепара пишет и издает в начале 1810 года в Лондоне труд под названием «Южноамериканская эмансипация. Исторические документы и записки, показывающие постепенное развитие планов и усилий, предпринятых генералом Мирандой с этой целью в течение последних двадцати пяти лет». В то же приблизительно время во влиятельном литературно-общественном журнале «Эдимбург ревью» появляется большая статья «Освобождение Испанской Америки», написанная редактором журнала Джеймсом Миллем по материалам, полученным от Миранды.
Пока Миранда занимался пропагандистской деятельностью в Лондоне, в испанских колониях росла новая мощная волна освободительного движения. Сторонники разрыва с Испанией набирали силы и ждали только нового случая, нового благовидного предлога для открытого выступления против испанских колониальных властей.
Особенно напряженным было положение в Каракасе. Молодые креолы-мантуанцы уже несколько лет как конспирировали, готовясь к захвату власти. В начале 1810 года в город прибыл из Испании священник Кортес Мадариага, чилиец, участник тайной патриотической ложи, действовавшей в Мадриде и находившейся в контакте с Мирандой. Кортес Мадариага имел прямое задание — помочь местным патриотам свергнуть испанский колониальный режим. В Каракасе, кроме того, довольно открыто действовали многочисленные английские и наполеоновские агенты, ходили слухи о подготовляемом местными рабами восстании. Все это создавало в городе атмосферу тревоги и неуверенности.
Назначенный в мае 1809 года новый генерал-капитан Венесуэлы Эмпаран проявлял нерешительность, заигрывал с мантуанцами. Еще в 1808 году Наполеон предлагал Жозефу назначить его генерал-капитаном Венесуэлы. Однако получилось так, что Эмпаран очутился в Севилье и получил это назначение от Центральной хунты. Тем не менее втайне он симпатизировал французам, поэтому сквозь пальцы смотрел на агитацию креолов в пользу независимости. Даже когда в декабре 1809 года был раскрыт в Каракасе новый заговор, участники которого — видные отпрыски мантуанских семейств Торо, Боливароз и других — намеревались его свергнуть, Эмпаран ограничился только тем, что посадил их под домашний арест.
В апреле 1810 года в Пуэрто-Кабельо бросил якорь испанский бриг «Палома», на борту которого находились посланцы Регентского совета. 18 апреля они явились в Каракас, где немедленно доложили Эмпарану о новостях: захвате французами Севильи, роспуске Центральной хунты, образовании Регентского совета, решении о созыве кортесов. Несколько часов спустя обо всем этом уже знали патриоты, располагавшие в канцелярии генерал — капитана своими надежными людьми.
На совещании патриотов было решено созвать на следующий день, в четверг, первый день пасхи, заседание кабильдо и образовать на нем правительственную хунту из представителей всех сословий. Всю ночь патриоты призывали жителей города принять участие в заседании кабильдо.
19 апреля утром руководители кабильдо пригласили Эмпарана принять участие в заседании, на что Эмпаран согласился. К тому времени площадь перед кабильдо уже заполнилась народом. Эмпаран и сопровождавшие его лица с трудом пробились к зданию кабильдо.
Заседание открыл вице — председатель кабильдо Хосе де лас Льямосас, участник тайной патриотической организации. Он заявил, что с роспуском Центральной хунты и с пленением французами Фердинанда VII испанское правительство перестало существовать. Льямосас предложил создать правительство, представляющее венесуэльский народ и правящее от его имени. Другой оратор, тоже член патриотической организации, Мартин Товар, утверждал, что народ отказывается признать Регентский совет. Эмпаран ответил, что испанское правительство продолжает существовать в лице Регентского совета. Он призвал членов кабильдо не принимать необдуманных решений. Эмпаран обещал изучить вопрос создания хунты, а пока что предложил прервать заседание кабильдо и направиться в собор на пасхальное богослужение. Члены кабильдо согласились с ним, и все проследовали в собор, расположенный на той же площади.