Вернувшись с провиантом, мы обнаружили на плите только что поджаренную картошку и явно купленные в том же самом магазине сардельки, за которыми мы так долго таскались. Но ни Катькиной бабушки, ни мамы мы не увидели. Приготовив ужин, они снова куда-то таинственным образом испарились.
— Мистика, — сказала Катька, кладя себе сразу три сардельки и внушительную гору рассыпчатой жареной картошки к ним.
Я сунула наши сардельки в холодильник и присоединилась к ней. Поужинав, мы отправились в Катькину комнату подводить итог нашему расследованию. Собственно говоря, ничего нового мы не узнали. А потому принялись названивать Маше. Наконец около половины восьмого Юра сказал, что Маша дома. Мы тут же напросились в гости. Дозвониться до Прапора и Сергея нам так и не удалось. Катькины родственники тоже не появлялись. У меня дома трубку телефона никто не снимал.
— Просто жутко становится, — пробормотала Катька. — Куда они все подевались?
К Маше мы приехали к тому времени, когда женщина, уже отдохнувшая и поужинавшая, лениво расположилась на диване и рассматривала какие-то эскизы.
— Как продвигается расследование? — поинтересовалась она, отрываясь от своего занятия.
Пришлось повторить все с начала.
— Так вы не верите, что милиция арестовала нужных людей? — задумалась Маша. — Очень интересно. А кого же вы подозреваете?
— Пока никого конкретно, — уклончиво ответила Катерина. — Но надеемся, что вы нам поможете.
Маша задумалась.
— Я не буду помогать вам, — наконец сказала она очень решительно.
— Почему? — опешили мы.
— Хотите откровенно? — спросила у нас женщина.
Мы кивнули. Понятное дело, мы хотели откровенности.
— Кто бы ни был тот человек, который убил Валентина, я ему только признательна, — сказала Маша. — Убийца Валентина, какую бы цель он ни преследовал, сделал меня богатой и независимой. И не только меня.
— А кого еще? — спросила я. — Ларису? Мы были у нее сегодня. По-моему, она и так не бедствует.
— Лариса жила исключительно теми крохами, которые швырял ей Валентин! — приподнявшись на диване, с гневом произнесла Маша. — Знаете, как обстояли дела? Не знаете? Так я вам скажу! Валентин знал о том, что у него есть внук. Разумеется, Котя перед своим отъездом сказал отцу о том, что тот скоро станет дедом. И вот на второй или третий месяц после смерти Коти Валентин явился ко мне с предложением.
— С каким? — хором спросили мы с Катькой.
— Он предложил мне, чтобы я передавала от него деньги Ларисе и нашему внуку. Но так, чтобы Лариса не догадалась, от кого эти деньги.
— Но это же благородный жест с его стороны, — сказала я. — Благородный и скромный. Чем вы не довольны?
— Знали бы вы, какие это были жалкие гроши по сравнению с тем, сколько имел Валентин! — воскликнула Маша. — Он давал своей невестке и внуку двести долларов в месяц. Двести! Разве это деньги, на которые могут прожить двое? А вы же видели Валин загородный дом! Видели его квартиру и машину! Да одна его дача стоит не меньше ста тысяч! Мне Алекс рассказывал. И при таких доходах Валя швырял своему внуку подачку, какие-то жалкие двести долларов! У меня каждый раз в душе все переворачивалось от возмущения, когда я передавала эти деньги Ларисе.
— А она?
— Она, бедняжка, думала, что я отрываю эти деньги от себя. И потому была благодарна. Для нас с Юрой двести долларов в месяц — это большие деньги.
— Значит, вы часто бывали у Ларисы? — спросила я.
— Нет, — ответила Маша. — Вообще-то я была у нее в гостях всего два или три раза. Гораздо чаще Юра забирал Ларису со Стасиком и привозил их ко мне. Потом Лариса оставляла Стасика у меня, а Юра отвозил ее обратно домой.
— Но почему? — спросила я. — Это же неудобно таскать ребенка со всеми его вещами и горшками туда-сюда.
— Да, не слишком удобно, — признала Маша. — Но мне всегда казалось, что Лариса тяготится моим присутствием у нее дома. А мне не хотелось быть ей в тягость. К тому же как я ни благодарна Ларисе за ее верность моему сыну, но интересовал меня в первую очередь мой внук. Лариса не запрещала мне с ним общаться, а больше мне ничего от нее и не нужно было.
— Понятно, — кивнула Катерина. — Значит, Лариса думала, что деньги поступают лично от вас?
— Да, я старательно скрывала от нее, что деньги дает Валентин, — кивнула Маша. — Во-первых, я опасалась, что она из гордости откажется их принимать. А во-вторых, Валентин мог каким-то образом пронюхать о том, что я проболталась. И опять-таки лишить в наказание Ларису и этой слабой поддержки. У Валентина был взбалмошный характер. Никогда нельзя было с точностью предсказать, как он прореагирует на ту или иную ситуацию.
В этот момент в комнате появился Юра.
— Дорогая, там тебя к телефону, — сказал он. — Это насчет выставки. У них снова какие-то вопросы.
— О, господи! — с досадой выдохнула Маша.
Тем не менее она быстро поднялась и помчалась к телефону в другую комнату.
— Вы должны ее понять, — извиняющимся тоном обратился к нам Юра. — У Маши это будет первая выставка после долгого перерыва. И конечно, она волнуется.
— Мы понимаем, — кивнули мы с Катюхой.
Так как Машин разговор затягивался, а Юра начал деликатно поглядывать на часы, мы стали собираться домой. Но не успели мы выйти в коридор, как зазвонил Катькин сотовый.
— Да, да, да. Мы будем, — пообещала кому-то Катюха.
— Кто это? — с любопытством спросила я. — Прапор?
— Нет, — разочаровала меня Катька. — Лучше.
— Лучше? — удивилась я, прикидывая про себя, кто же из парней может быть для Катьки лучше ее разлюбезного Прапора.
— Это звонила Лариса, — сказала мне Катька. — Она вспомнила что-то, связанное с убийством Валентина. Мы должны к ней приехать.
— Отлично! — обрадовалась я.
Попрощавшись с Машей и Юрой, мы вышли на улицу.
— А ты была права насчет Ларисиного ухажера, — сказала мне Катька, когда нас уже никто не мог услышать. — Они действительно не просто знакомые. Лариса сказала, что Андрей будет ждать нас в своей машине.
— Зачем? — удивилась я. — У нас у самих есть машина.
— Он должен отвезти нас к Ларисе, — сказала Катька. — Я так поняла, что она сейчас не дома. Дорогу она объяснить затрудняется, поэтому Андрей и будет нас ждать. Но Лариса сказала, что у нее появились для нас очень важные сведения. И что мы должны обязательно приехать.
— Ладно, — вздохнула я. — И где этот ее Андрей будет нас ждать?
— Я знаю где, — ответила Катька. — Сейчас нам нужно повернуть направо. А на втором перекрестке налево.
— А потом? — спросила я.
— Потом я тебе скажу.
Выяснилось, что это совсем близко. Мы были на указанном месте уже ровно через двенадцать минут. Чтобы добраться туда, мне даже не пришлось нарушать указания знаков дорожного движения. Андрей уже ждал нас в скромненькой «копейке» белого цвета. То есть под тем слоем грязи, что ее покрывал, она могла быть белой.
— Садитесь ко мне, — распорядился Андрей. — Так сказала Лариса. Никто не должен видеть вашу машину там, куда мы поедем. Иначе все пропало.
Спорить мы не решились, хотя это требование показалось нам немного странным. Однако мы с Катькой послушно пересели к Андрею в машину.
— Ехать придется долго, — предупредил нас Андрей. — Так что учтите, если у вас намечены какие-нибудь дела на сегодняшний вечер, лучше отмените.
— Учли уже, — кивнула Катька. — Я же сказала Ларисе, что нас сегодня вечером никто не ждет.
— Тогда все в порядке, — успокоился Андрей, трогая машину с места.
— А куда мы поедем? — спросила я у Андрея.
— За город, — ответил парень. — Там узнаете. Лариса велела мне вам ничего не говорить, иначе сюрприза не получится.
Мы действительно миновали сначала центр города, потом проехали через спальные районы и оказались на самой окраине. Жилых домов тут уже не было. Вдоль дороги тянулись убранные поля. За ними просматривались какие-то сельские постройки вроде бараков или ферм, но до них было слишком далеко. Да и густые сумерки делали свое дело, и уже трудно было понять, где, собственно говоря, мы находимся.
— И зачем мы сюда приехали? — спросила я.
— Лариса велела ждать ее тут, — сказал Андрей. — Вылезайте.
Мы вышли из машины. С боку темнели заросли какого-то кустарника, в котором что-то копошилось.
— Смотрите, она сейчас появится, — сказал нам Андрей, показывая на кусты.
Мы доверчиво уставились в продолжавший шевелиться кустарник в ожидании Ларисы. Но вместо Ларисы из него выпорхнула какая-то птица. Не успела я этому удивиться, как неожиданно на мой затылок обрушилось что-то тяжелое. В глазах померкло, и я грохнулась на дорогу. Краем уха я еще успела услышать Катькин крик, еще чьи-то крики и блеск фар на дороге. Но толком я уже ничего понять не могла и провалилась в обморок.
В себя я пришла оттого, что кто-то прыскал мне в лицо холодной водой и совал под нос какую-то невыносимо вонючую вещь. От резкого запаха у меня в голове перестало звенеть, и я открыла глаза. Надо мной склонилось знакомое лицо. Его тут никак не могло быть, поэтому я решила, что человек этот мне мерещится, и попыталась снова провалиться в обморок.
— Эй, Даша! — принялся тормошить меня Голованов. — Не засыпай!
— Осторожней с ней! — послышался еще один знакомый голос. — У нее может быть сотрясение мозга.
Трясти меня перестали, и я снова приоткрыла один глаз. Так и есть. Мне не померещилось. Возле меня стояли Голованов с Катькой. А за ними толпилась еще куча народу. Я покрутила головой и выяснила, что лежу я по-прежнему на холодном полотне дороги. И холод уже пробрал меня до костей, несмотря на теплую куртку. Этак я вообще простужусь. И о чем только думает Катька? Сама вон прыгает возле меня, ей и горя мало, что подруга тут от холода чуть не окочурилась.
Голованов заботливо усадил меня, потом помог встать на ноги и участливо поинтересовался:
— Тебя не тошнит? В глазах не двоится?
В глазах у меня все плыло. А вот насчет того, двоится или не двоится, я сказать не могла. Должно быть, Голованов смекнул, что я еще не совсем пришла в себя, потому что перестал доставать глупыми вопросами. Постепенно я пришла в себя. Оглядевшись по сторонам, я увидела, что находимся мы все в том же месте, куда привез нас Андрей. Те же поля, те же кусты, и даже «копейка» Андрея стоит тут же. А вот самого Андрея не видать.