Гектор, впрочем, почти не слышал ее слов. Впервые за эти три года он видел Марию так близко и не мог наглядеться. Именно этот образ он старался сохранить в памяти. Но теперь, при свете дня, он увидел, что она изменилась. В ней появилась зрелость, которой не было прежде. И от этого черты лица сделались еще более гармоничными: широко расставленные карие глаза, прямой изящный нос, полные губы. Брови теперь казались ему гуще и темнее, и они подчеркивали ее спокойный уверенный взгляд. Она стала смуглее, чем он ее помнил. Отчасти, вероятно, потому, что теперь больше бывала на жарком тропическом солнце, но еще и оттого, что кожа уже лишилась свежести ранней юности. Теперь она стала цвета лесного ореха, с россыпью едва заметных веснушек. Гектору очень хотелось протянуть руку и погладить девушку по щеке.
— Позволь, я понесу, — сказал он, беря у нее из рук узелок, который Мария захватила с собой. Он оказался совсем легким. Видимо, там было только кое-что из одежды.
Она ответила ему благодарным взглядом. Дан подал знак, что пора идти. Он беспокоился — вдруг из форта за ними пошлют погоню.
Они пошли так же быстро, как прежде. Скоро стало довольно жарко, но Мапанг не сбавлял темпа. Никто не разговаривал, предпочитая экономить силы для ходьбы. Изредка им приходилось пробираться подлеском, а в некоторых местах тропинка ныряла в глубокие овраги или пересекала проплешины голой земли, и тогда ноги скользили по рыхлой почве и гравию. Шли часы, и Гектор стал опасаться, что скоро Мария не сумеет поспевать за ними. На корсаже темнели пятна пота, она стала чаще спотыкаться, несколько раз чуть не упала. Однако девушка не жаловалась, и по ее по-прежнему горделивой осанке он понял, что она отвергнет любое предложение помощи. Он хмуро шагал за ней, на ходу придумывая слова, которые скажет ей, когда они наконец останутся вдвоем. Он испытывал перед ней благоговение: ведь она, похоже, давно решилась бежать с ним, ее даже не пришлось уговаривать.
Солнце стало уже клониться к закату, когда отряд наконец достиг уступа горы, с которого просматривалась бухта, куда должен был прийти лайяк. Здесь они остановились. Дан вернулся немного по их следам, чтобы убедиться, что погони нет, а остальные выбрали себе небольшую поляну и решили отдохнуть. Гектор взял Марию за руку и тихо сказал:
— Давай посидим вдвоем.
Они отошли от остальных и уселись в тени большого валуна.
Мария прислонилась спиной к скале, сняла головной платок и встряхнула волосами. Потом обхватила руками колени и опустила на них голову. Вид у нее был измученный.
Несколько минут они просто сидели рядом и молчали. Потом Гектор тихо спросил:
— Мария, как ты узнала, что это я?
Она ответила, не поднимая головы:
— Я ждала.
Девушка произнесла это сдавленным голосом, так что Гектору пришлось напрячь слух, чтобы расслышать слова. И все же в ее ответе ему послышалась печаль. Он смутился, не зная, что сказать.
Молчание затягивалось. Гектор чувствовал, что время уходит, и очень страдал. Он ужасно боялся сказать что-нибудь не то и все испортить. Наконец он решился:
— Ты помнишь письмо, которое написала мне после суда в Лондоне?
— Каждое слово… — услышал он ее глуховатый голос.
— Я перечитываю его каждый день, — уже произнося эти слова, он ощущал всю их нелепость и бестолковость.
Ответа не было.
Окончательно смущенный, Гектор решился еще на одну попытку:
— Ты не спросила, куда мы идем.
И опять ровный голос и краткий ответ, и волна волос скрывает от него ее лицо:
— Это не имеет значения.
В ее голосе слышалась какая-то усталая завершенность, окончательность, и это потрясло Гектора. Он опустил взгляд на муравья, медленно ползущего среди помятой травы и тащившего зеленый листок. Лист был в несколько раз больше насекомого, и от тяжелой ноши муравья порою вело в сторону. И он, и Мария, подумал Гектор, все эти годы тоже несли свои ноши — груз надежды. На какое-то мгновение он вдруг подумал, что все это время обманывал себя, что он вот-вот потеряет Марию.
Гектор продолжал смотреть на муравья, изнемогавшего под тяжестью своей ноши. И вдруг рядом с насекомым, на сухой земле, появилось темное пятнышко. Потом, когда оно высохло, рядом возникло второе. Гектор понял, что это слезы. Мария молча плакала.
Почувствовав себя глубоко несчастным, он взял руку Марии и сжал ее, желая утешить девушку. К своему огромному облегчению он ощутил ответное сильное пожатие. И Гектор заставил себя успокоиться, поверить в то, что все будет хорошо. И все же он понимал, что лучше подождать. Позже они с Марией поговорят обо всем, что случилось с каждым из них за то время, пока они не виделись, о том, на что каждый из них надеялся.
Глава 13
Лайяк скользнул в бухту вскоре после наступления темноты и на следующее утро благополучно доставил их обратно на Роту. Соплеменники Мапанга вовсе не были разочарованы тем, что освободить удалось лишь одного заложника. Они высыпали на отмель с приветственными криками. Женщины во все глаза смотрели на Марию, первую женщину-гирраго, которую им довелось увидеть, и быстро увлекли ее в деревню. Гектор и его друзья в сопровождении галдящей толпы и четверых воинов чаморро, победоносно размахивавших украденными в испанском форте мушкетами, последовали за ними. Не успели друзья переступить порог уритао, как тут же начался пир. Гектора, Жака и остальных посадили на почетные места, на землю перед жаровней, пышущей раскаленными угольями. Жарили огромные куски рыбы и бананы, выставили несколько больших кувшинов с пальмовым вином, которое вместо стаканов наливали в скорлупу кокосовых орехов. Гектор искал взглядом Марию и наконец нашел: она стояла поодаль, рядом с женой Мапанга, в толпе тех, кто смотрел на пирующих.
— Им нравится слушать собственные голоса. Этот кричит уже полчаса, — заметил Жак, указав на воина чаморро, который ходил туда-сюда и радостно разглагольствовал перед соплеменниками.
— Что он говорит, Мапанг? — спросил Гектор.
Он не мог разобрать ни слова, но оратор явно повторял несколько раз одно и то же.
— Этот Кепуа — великий макан. Теперь, когда он вернулся к нам, он поговорит с духами, и они защитят деревню от гиррагос.
— Что значит макан?
— Таких, как он, миссионеры называют шаманами.
Дан достаточно хорошо говорил по-испански, чтобы следить за разговором. Он со значением посмотрел на Гектора:
— Гектор, ты должен сказать ему правду.
Гектору не хотелось обижать хозяина. Потом, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, он произнес:
— Мапанг, если вы хотите защитить себя и свои семьи, вам потребуется не только помощь духов.
Мапанг, который обгладывал и обсасывал рыбью голову, отложил ее и вытер пальцы о траву.
— Ты хочешь сказать, что мы должны стать такими, как Дан.
Гектор не мог в очередной раз не восхититься способностью этого человека предугадывать то, что еще не сказано.
— Верно.
— Именно поэтому он украл эти мушкеты из форта, верно?
— Да, с этими мушкетами и порохом твои люди… — начал Гектор.
— Нескольких мушкетов недостаточно. У гиррагос много ружей и пушка. — Мапанг отломил тонкую рыбью косточку и принялся ковырять ею в зубах.
Гектор продолжал настаивать:
— Даже с шестью мушкетами можно многое сделать. Только сначала твои люди должны научиться пользоваться огнестрельным оружием. Изреель и Дан покажут, как заряжать и как целиться, как обращаться с кремнями, как содержать оружие в порядке.
— А что потом?
— Потом вы добудете еще мушкеты, раздадите своим воинам и воинам союзных вам кланов чаморро.
— А где мы возьмем мушкеты? — Мапанг пристально смотрел на Гектора, в его глубоко посаженных карих глазах светился неподдельный интерес.
Гектор глубоко вздохнул. На эту тему они с Даном много говорили, возвращаясь из Аганьи на Роту. О возможности выбраться с этих островов.
— Ты помнишь, что я сказал тебе, когда вы захватили нас на берегу?
— Что вы высадились для того, чтобы заключить с нами союз. С нашей помощью вы хотели захватить большой корабль, который придет с припасами для гиррагос.
— Именно так. С теми мушкетами, что у нас есть, мы вполне сможем напасть на него сами.
— Продолжай. — Мапанг швырнул ненужную больше рыбью кость в костер.
— Твои люди в каноэ подплывают к судну, притворяясь, что они хотят что-то продать. Дан, Изреель, Жак и я спрячемся в каноэ. У Штолька есть свой мушкет. Не успеют испанцы оправиться от наших первых выстрелов, как твои воины окажутся на борту и захватят корабль.
Мапанг негромко рыгнул и сказал:
— Вас пятерых будет мало. Корабль слишком большой, там слишком много людей.
— Но мы и не собираемся нападать на огромный галеон. Мы захватим судно поменьше, которое, как говорит Жак, скоро придет сюда. На нем хватит мушкетов, чтобы вооружить всю вашу деревню.
Чаморро посмотрел Гектору прямо в глаза и выставил нижнюю челюсть:
— А что вы попросите у нас взамен?
— На каждом судне есть маленькая лодка. Мы называем их шлюпками. Она либо лежит на палубе, либо ее буксируют позади судна. Мы попросим вас отдать нам эту шлюпку, снабдить нас едой и водой на три недели и позволить нам покинуть остров Рота.
— И куда вы поплывете?
— На закат, потому что тогда ветер будет попутным. В конце концов мы приплывем к своим.
Мапанг выплюнул крошки пищи. Его красные губы влажно лоснились.
— Я расскажу о вашем плане Совету старейшин. Пусть они решают. Но я должен предупредить вас. Если план удастся, то плыть вам придется очень долго. Мы называем наши острова тано’таси — «земля в море», — потому что отсюда до любой другой суши очень далеко.
Через несколько часов пир закончился. Несколько пьяных чаморро спали на земле. Гектор потерял Марию из виду. Он подумал, что жена Мапанга, как стало темнеть, увела девушку к себе в хижину, и решил, что эту ночь ему лучше провести в уритао. Но отдохнуть ему не удалось — он лежал без сна и все думал, что скажет Марии.