Собравшись с духом, главным образом потому, что ничего другого не оставалась, Полина зашагала вперед.
Еще ожидая автобус в Сухобузимском, она позвонила Сергею и сообщила, что не вернется. Он разозлился и уехал в Озерск один. Полина понимала, что в результате поспешного решения окончательно запутала ситуацию. Но обратного хода не было, и она решила идти до конца.
Вскоре появились первые огоньки и темные силуэты домов, судя по запаху и размерам, это были коровники. Они остались в стороне, дорога повела дальше – к частным домам, скудному освещению, ночному перебреху собак и безлюдной улице.
Полина постучала в первые с края ворота, но ей не открыли. Она прошла дальше. Из калитки следующего дома вышел старик с папиросой, одетый в треники и майку-алкоголичку.
– Здравствуйте… – Полина остановилась.
– Вижу, не нашенская, – старик оглядел ее с ног до головы. – К кому приехала?
– К Сташковскому Юрию Ивановичу. Знаете такого?
– Юрку? – Старик лукаво прищурился. – Выходит, что тебе для начала нужно поговорить с Михалевым.
– Кто это?
– Наш участковый.
– Но мне бы хотелось поговорить со Сташковским.
– Погоди… – Старик перешел на другую сторону улицы и забарабанил кулаком по воротам: – Клим! Степаныч! Открывай!
За штакетником палисадника в окнах зажегся свет, мелькнула у стекла мужская фигура. Вскоре из калитки вышел плотный мужчина в накинутом пиджаке:
– Чего разорался? Не знаешь, сколько времени?
– Тута к тебе приехали. Говорят, надо поговорить. – Старик понизил голос: – Сташковским Юркой интересуются.
Полина подошла ближе и поздоровалась. Участковый строго спросил:
– Кто такая?
– Свирская Полина Сергеевна. – Она расстегнула сумочку: – Вот мои документы.
– Погоди с документами. Лучше объясни, зачем тебе Юрий Иванович?
– Я журналистка, работаю на краевом радио. Мы делаем большую тематическую передачу о ссыльных поляках. Через архивы узнали, что в Седельниково был такой ссыльный. В Сухобузимском управлении культуры мне посоветовали обратиться к Юрию Ивановичу Сташковскому.
– Что же вы на ночь глядя приехали?
– Автобус возле Таскино сломался. Пришлось несколько часов ждать, пока отремонтируют.
– Ну, это обычная история… Вам нужно было выезжать из Красноярска с утра.
– Утром у меня были другие дела. Вообще-то я собиралась уже сегодня вернуться обратно.
Старик и участковый переглянулись, она спросила:
– В деревне есть гостиница?
– Есть, – хохотнул старик. – В конюшне, на сеновале.
– Я не шучу, – рассердилась Полина. – Мне нужно где-то переночевать.
– Провожу вас к дому Сташковского, – участковый вдел руки в рукава пиджака. – Идите за мной. Под ноги смотрите, здесь кругом коровьи лепехи.
По дороге Михалев закурил. Полина чуть приотстала, потом нагнала его, наступив при этом на что-то теплое и мягкое.
– Удобно будет вот так заявиться к Сташковскому? Он, скорее всего, спит.
– Дом пустой. Переночуете, а завтра разберемся.
– А где Юрий Иванович?
– Уехал.
– Куда?
– Какая вам разница?
– Но завтра он вернется?
– Может, вернется, может – нет.
– Говорите какими-то загадками. Давно он уехал?
– Точно не знаю. – Участковый толкнул рукой калитку: – Заходите.
– Как попадем в дом? – поинтересовалась Полина.
– Здесь лежит ключ.
– По нынешним временам это небезопасно.
– Нечего у него воровать. – Михалев посветил спичкой.
Полина поднялась на крыльцо, рядом с которым было еще одно, ступени которого уходили вниз.
– А это куда?
– В подвал. Э-хе-хе… Все не по-нашенски, не по-русски. Дому без малого двести лет, строил его тот самый ссыльный поляк Сташковский, о котором вы хотите узнать.
– Как интересно!
Участковый прошел в сени, щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнул свет – голая лампочка без абажура.
– В комнате есть диван. Подушку и плед найдете. Я пошел.
– Постойте! – Полина бросилась за ним. – Как же я здесь останусь? Одна в чужом доме?!
Михалев обернулся:
– Хотите, чтобы я заночевал вместе с вами?
– Нет, – смутилась Полина.
Перед тем как уйти, он сказал:
– Если боитесь, закройте дверь на щеколду.
Тук-тук-тук… Тук-тук-тук…
– Ну, что там еще? – Полина потянулась и перевернулась на другой бок, сумка из-под ее головы упала на пол, из нее посыпалась всякая всячина.
Полина резко вскочила и огляделась. Чистая деревенская комната с ткаными половиками, по ней ходит курица и склевывает невидимые крошки: тук-тук-тук… Тук-тук-тук…
– Иди отсюда, бедолага. – Полина вышла из комнаты, сдвинула щеколду и распахнула входную дверь.
Курица захлопала крыльями и полувышла-полувылетела из дома на улицу. Прикрыв за ней дверь, Полина вернулась и села на диван, подобрала все, что выпало из сумки, взглянула на телефон. Шесть часов утра.
Такая ранняя рань, а сна не было ни в одном глазу. Она огляделась. В буфете родом из пятидесятых годов стоят хрустальные фужеры, чайные пары и парадный столовый сервиз, в углу – ламповый телевизор. К окну притулился обеденный стол, накрытый жаккардовой скатертью.
Полина встала с дивана, прошла в смежную комнату, которая, по-видимому, служила столярной мастерской. В глаза бросился старинный верстак, почерневший, сделанный из дерева твердой породы. По виду – точно не сибирский, в Сибири дубы не растут. Особенно примечательным был зажимной механизм струбцины и болт с метрической резьбой, выточенный из такого же дерева. На стене висел круглый резак с двумя ручками для ошкуривания бревен, несколько лучковых пил, стамески разной ширины и заточки, деревянные молотки-киянки. Весь инструмент был в полном порядке, в мастерской – идеальная чистота.
В следующей комнате располагалась библиотека с резными полками и фасонным точением. Посреди комнаты стояло кресло-качалка, в простенке между окнами – этажерка с кружевными салфетками. Вся мебель была старой, но за ней ухаживали, и она сохранилась в приличном состоянии.
Во всех комнатах была одна и та же картина: начальное запустение, пыль и увядшие растения в глиняных горшках. Полина сделала вывод, хозяин не был дома около месяца. Отрывной календарь – милый привет из прошлого, зафиксировал двадцать девятое число прошедшего месяца.
Побродив по дому, Полина зашла в спальню, где на стене у металлической кровати висел ковер с идиллическим пейзажем. Над ним – фотография с двумя милыми людьми: мужчиной и женщиной.
На кухне Полина отыскала стеклянную банку, наполнила ее водой и полила комнатные растения, после чего вернулась в библиотеку. При ближайшем рассмотрении она вдруг заметила, что порядок не идеален. Книжные полки явно кто-то обыскивал, книги стояли и лежали плашмя, вразнобой. Часть из них валялась на полу за креслом-качалкой.
На этажерке Полина обнаружила бархатный фотоальбом. Обе его корочки были разорваны по склейке, отчего бархат выбился обтрепанным краем. На верхней полке этажерки лежало зеркало и расческа с застрявшими в ней седыми волосами. Отыскав газету, Полина завернула зеркало с расческой и спрятала в свою сумочку. Потом взяла фотоальбом и вернулась к дивану.
Пересмотрев фотографии, определилась с тем, на каких был Сташковский, сверилась с фотографией над кроватью и стащила несколько штук.
– Вы еще здесь? – Из сеней послышались шаги, и в комнату вошел участковый. На этот раз он был в форме. – Как ночевалось?
– Вполне, – ответила Полина.
– Я вчера не представился: Михалев Клим Степанович, местный участковый. Вверенная мне территория не ограничивается только Седельниковом.
– Полина Сергеевна Свирская, вот мои документы… – Она сделала попытку залезть в сумочку, но, вспомнив о прихваченных вещицах, передумала.
Михалев добродушно улыбнулся и махнул рукой:
– Да будет вам… Дом осмотрели? Я уже говорил, его строил прапрадед Сташковского. Хорошо построил, на века, еще триста лет простоит. Вот только кто здесь будет жить? Жена у Юрия Ивановича умерла, детей у них не было.
– Но где же сам Юрий Иванович?
Михалев продолжал рассказывать, словно не слышал ее вопроса:
– Поляк, о котором вы спрашивали, Зигмунд Сташковский был занимательным человеком. Вы о нем обязательно расскажите. Он всю нашу округу обследовал, и не только. Говорят, на Северах побывал. Геолог был знатный, золотоносных мест без счета нашел. Сын его, Станислав, работал с красноярским купцом Гадаловым в золотопромышленном обществе «Драга».
– Откуда у вас такие познания?
– Когда был пионером, мы с одноклассниками собирали материалы для школьного краеведческого музея. Отец Юрия Ивановича передал нам кое-какие документы, карты и фотографии. Я сам оформлял стенд.
– Музей еще существует?
Участковый махнул рукой:
– Какое там! Все растащили. Ну что ж мы сидим в доме! – Он встал с дивана. – Идемте, я вам Бузим покажу.
– Вы так и не сказали, где Юрий Иванович? – напомнила Полина. – Мне кажется, что вы уходите от ответа. И кстати, что такое Бузим?
– Бузим – наша река. Идемте, по дороге договорим, не хочу здесь задерживаться. – Он оглядел комнату. – Эх, Юрий Иваныч, Юрий Иваныч…
Они вышли из дома на улицу. Полина увидела неширокую реку, по берегам которой росли деревья.
Участковый сказал:
– Наш Бузим невеликая речка, но в ней водится всякая рыба: ерш, пескарь, щука, окунь, елец, карась. Начнешь ловить, за какие-то час-два – полное ведро щуки и плотвы наберете.
– Заговариваете мне зубы?
– Вовсе нет. А что касается Сташковского, он пропал и сейчас находится в розыске. Не хотелось мне говорить, все же вы с радио, представитель средств массовой информации. А потом подумал, если вы в своей передаче об этом расскажете, может, и найдется такой человек, который видел Сташковского или что-то о нем знает.
– Не будет никакой передачи, – ни с того ни с сего Полине сделалось стыдно. – Я все наврала.
– Зачем?
– Не знаю. Наверное, чтобы побольше узнать.