– Нам нужно поговорить, – Тимур дождался Ника после тренировки.
Прочитав письма матери Ларсу, он долго думал, стоит ли кого-то ещё посвящать в детали этого дела, но, посовещавшись с Кренделем, всё-таки остановился на том, что без Нильса Таммсааре не обойтись.
Первым порывом Тимура было обратиться к Петерссону. Правда, стоило вспомнить тяжёлый взгляд капитана, как желание исчезло. Тем более объяснение было бы не из лёгких. Да и стал бы слушать его капитан? После смерти Агаты прошло несколько лет, а он даже не интересовался жизнью её сына, кроме тех моментов, которые касались служебных обязанностей.
Тимур рассказал Нику обо всех деталях, связанных с Э. С., с которыми он сталкивался в своих расследованиях, про капитана, про двойника Тартаскони, про письмо Агаты. Он старался не сбиваться, а чётко придерживаться хронологии событий. Ник слушал не перебивая, и с каждой минутой его лицо становилось всё мрачнее.
– Ты хочешь сказать, что похищение Ноэль тоже организовал Эдвард Спрут? – спросил он.
– Да, я думаю, контрабандист, который должен был доставить принцессу в Бесконечный лес, действовал по его распоряжению, – размышлял вслух Тимур. – Тогда это объясняет, зачем рядовому преступнику ребёнок королевы. Если бы он хотел выкуп, мог потребовать его в тот же день. К чему столько сложностей? Или в Амальгаме негде укрыть похищенного пленника?
– Мест предостаточно, – задумчиво произнёс Ник. – Ты даже не представляешь масштаб, – горько усмехнулся он. – Когда я искал Ноэль, побывал в таких трущобах, о существовании которых даже не подозревал. А сколько их ещё по всему городу!
– Тем более, – продолжил Тимур, – не проще было бы спрятать ребёнка в подготовленном пристанище, чем рисковать, разъезжая с ней по городу?
– Скорее всего, здесь дело не в выкупе и не в шантаже. Ноэль хотели именно убить, – тихо сказал Ник.
– А в Амальгаме этого сделать нельзя? – Тимура передёрнуло от мысли, что маленькую девочку можно лишить жизни из-за каких-то интриг.
– Дело в том, что в момент смерти тело убитой или погибшей королевской особы выбрасывает столп света, который вздымается на несколько метров и не гаснет в течение трёх дней. Поэтому убийство… – Ник запнулся, видимо, ему так же, как и Тимуру, было неприятно и страшно произносить это имя, – Ноэль оказалось бы слишком проблематичным.
– Это подтверждает и мамино письмо. Он искал «Возвращатель», а у контрабандиста в чемодане был осколок. Зачем несведущему в артефактах человеку кусок обычного камня? Я бы в жизни не обратил на него внимания, если бы не видел точно такой у Кондаковых и Новгородцева. Эдвард Спрут, видимо, считает, что с ним он сможет изменить реальность. – Тимур помолчал и добавил: – Так думал и я. Но «Возвращатель» не исполняет желания, он может поменять ход событий, но то, что должно произойти, всё равно произойдёт. – Тимур хотел сказать что-то ещё, но, поймав проницательный взгляд тренера, смутился и замолчал.
– Так, понятно, – Ник сделал вид, что ничего не заметил. – С капитаном я вопрос решу. Честно, я и сам его боюсь, – рассмеялся он. – Это не человек, а какой-то сгусток воли, правил и законов. Рядом с ним я чувствую себя провинившимся мальчишкой и лихорадочно начинаю вспоминать, где, как и что нарушил. – Тут Ник, не сдержавшись, захохотал, а вместе с ним и Тимур.
– Представляешь, каково Олаву каждый день под неусыпным оком Петерссона? А он пацан классный и друг замечательный, только стеснительный очень, – с теплом сказал Тимур.
– Теперь про Тартаскони. – Ник замолчал, лицо снова стало серьёзным. – Я тоже удивился, увидев Константина Михайловича, а когда появились ты и Лиана, был поражён. Здесь соглашусь с Кренделем – слишком много двойников и странников в одном месте, – его голос звучал напряжённо. – Сначала это сильно тревожило, но шло время, ничего не происходило, и я успокоился, – он покачал головой. – Наверное, старею, стал часто находить оправдания своему бездействию.
– А сенатор?
– Тартаскони? – Ник задумался. – Не очень приятный человек – высокомерный, напыщенный, но на него ни разу не пала тень предательства. Очень щепетилен в делах чести, не думаю, что он причастен к истории с Ноэль. Тем более он столько лет знает о существовании Лисёнка, через Константина, но до сих пор ни с кем не поделился этой очень практичной тайной. Да, при желании директор мог давно уничтожить Лизу, это бы подкосило Ноэль, и вряд ли она когда-нибудь оправилась бы. – Он посмотрел поверх головы Тимура в окно на заходящее солнце, стараясь не выдать эмоции. – Если умирает двойник, то оригинал словно лишается половины души, то есть становится лишь собственной тенью.
С каждым произнесённым Ником словом в душе Тимура крепла тревога. Он и раньше понимал всю сложность связи Лизы и Ноэль, но, когда услышал подтверждение от того, кто действительно знает о возможных опасностях, ему стало по-настоящему страшно.
– Мы должны всё рассказать Лиане! – заявил Тимур.
– Зачем? – удивился Ник. – Она и так догадывается о существовании Ноэль и королевы. И… Кодекс чести странника запрещает такие вещи. Одно дело, если она узнает об этом каким-то образом сама или останется несведущим двойником, только чувствующим свой оригинал, а совсем другое – если ей сообщит странник.
– Если не расскажешь ты, значит, это сделаю я! Мы можем тысячу раз уважать Кодекс чести, но ни один закон не стоит жизней маленьких девочек, – возмутился Тимур. – И мама всегда говорила: «Не можешь поступить разумно – поступай правильно».
Ник посмотрел на него так, словно видел впервые, и, не удержавшись, потрепал его волосы.
– Ого, и как ты это понимаешь?
– Поступать разумно… – сначала Тимур смутился, но затем твёрдо продолжил, – значит так, как велит разум, общественное мнение и нормы, а правильно… Я думаю, это когда какое-то чутьё подсказывает тебе верный путь. Интуиция, некое шестое чувство, которое, возможно, не соответствует точке зрения большинства, но полностью удовлетворяет тебя самого.
– Ты копия мамы. Агата всегда говорила, что, помимо Кодекса чести странника, у неё есть ещё и личный кодекс, их пункты часто не совпадают, но это не означает, что она должна нарушать именно свой, а не другой. Убедил! Идём, пусть уж лучше Лиана узнает всё от меня.
Всё время, пока говорил Ник, Лиана молча стояла к ним спиной, глядя в окно. Её волосы пронизывали лучи заходящего солнца, создавая иллюзию сверкающей короны.
– Ты любишь её? – спросила она.
– Уже не знаю, – смутился Ник. – Прошло слишком много времени, в котором мы не были счастливы. Всё очень запутанно. Ноэль, Велимерия – часть моей жизни, и с этим ничего нельзя сделать.
Тимур удивлённо посмотрел на напряжённую спину Лианы. Как нужно любить человека, чтобы даже проблемы всех миров и параллелей свелись к единственному вопросу?
– Это началось ещё в детстве. Сначала я воспринимала всё как интересные сны с удивительными картинками из другого мира, – задумчиво произнесла Лиана, по-прежнему не оборачиваясь. – Повзрослев, я стала понимать, что со мной что-то не так, особенно меня встряхнуло твое появление и рождение Ноэль. Во сне, в видении, – поправила она себя, – я испытывала к ней такие чувства, какие свойственны только матери по отношению к своему ребёнку. Потом появилась Агата. Они не были с королевой подругами, но по обрывочным разговорам я поняла, что их связывает нечто важное. Как это объяснить… – Лиана наконец повернулась и села за стол, продолжая делать вид, что Ника и Тимура в комнате нет. – Я не вижу полностью всю картину, так… обрывки, осколки чувств королевы или часть того, что видит она сама. Я не могу отделаться от ощущения, будто сижу в зрительном зале. Да, сопереживаю главному герою, но остаюсь наблюдателем. Это ужасно, – она закрыла глаза. – Королева нервничала из-за Агаты, пыталась наводить справки, а тут папа решил перестроить нашу дачу и поручил мне найти модного и приличного дизайнера. Когда я в интернете увидела личную страницу твоей мамы, – Лиана посмотрела на Тимура, – у меня был шок: человек из мира сновидений существует на самом деле. Я нашла её в соцсетях, выяснила, что у неё есть сын, и узнала место жительства. Тогда и решила поехать к вам, чтобы наконец понять, что же со мной не так. Но опоздала, у вашего дома уже была полиция, соседи рассказали об аварии. Я подключила связи папы, скорую развернули и направили в Питер. Так я нашла тебя.
– Вот почему вы были в больнице, – Тимур печально улыбнулся краешками губ. – Плохо вас помню, но помню.
Лиана кивнула и ответила ему такой же грустной улыбкой.
– Так ты стал частью моей жизни, как и Лисёнок и… – Она впервые посмотрела на Ника и осеклась. – Ошибаешься, Велимерия знает о Лизе, как и то, что ты её опекаешь, поэтому и не беспокоится о Ноэль. Она уверена, что отец сделает всё, чтобы уберечь дочь. Чем ты здесь и занимаешься. Великие цели, великие дела царственных особ – самое важное для тебя… А она жестокая, твоя королева, – горько усмехнулась Лиана.
Ник вздрогнул и отвёл глаза.
– Считает, что мир крутится только вокруг неё.
– Ты не права, Лиана, – Ник попытался встать на защиту Велимерии. – Амальгама не просто город, это перекрёсток миров, и от того, кто им правит, зависит жизнь и в других параллелях. Королева должна быть жёсткой, ведь на ней завязаны все пересекающиеся между мирами нити. Так что, возможно, она и права, когда считает, что мир крутится вокруг неё, – с жаром заговорил Ник, но, наткнувшись на негодующий взгляд Тимура, замолчал.
«Во даёт, разве можно так восхвалять другую, когда на тебя смотрит Лиана? Ник, конечно, классный, но уж слишком прямолинейный, даже я понимаю, что нужно щадить чувства любящей тебя женщины».
И без того грустные глаза Лианы потухли, теперь в них осталась только боль. Она отвернулась и снова стала смотреть в окно.
– По поводу Лисёнка вы можете не беспокоиться. Я найду причины, и у меня достаточно связей, – безжизненный, тусклый голос звучал глухо, – чтобы получить разрешение переселить её в мою комнату на этаже воспитателей. Я давно думала о том, чтобы оформить опекунство над Лизой и Тимом, но тогда нам пришлось бы покинуть детдом. Я боялась, что в этом случае мы лишимся твоей поддержки, Ник, а чем это могло грозить, точно не знала. Так что можете спокойно странствовать среди оригиналов, великие странники, а мы, простые двойники, будем вас ждать, – закончила она и устало провела рукой по глазам. – Уходите, пожалуйста…