– Привет.
У нее голос изменился, подумал Патрик, но лицо все так же очаровательно. Он выдавил из себя улыбку.
– Как поживаешь?
– Прекрасно. – Она тоже улыбнулась ему, вежливо и сдержанно. – А что ты делаешь в Нью-Йорке?
– Приехал по делам. Политика. – Господи, как же все это пошло, подумал он. Ему хотелось обнять ее, прижать к себе, хотелось трогать ее волосы, целовать. Вместо этого он спросил: – А ты здесь какими судьбами?
– Приехала по делам. Мода, – смеясь, ответила она.
Джон прервал наконец свою беседу и посмотрел на Патрика.
– Здравствуйте, Патрик, как поживаете? – холодно спросил он.
– Отлично, Джон, благодарю.
Патрик кивнул Дейву, который поднялся, чтобы представить Уилла О'Коннела. Они с американцем обменялись рукопожатием.
– Не желаете ли присоединиться к нам? – спросил О'Коннел. За столиком повисло короткое неловкое молчание. Патрик вежливо отказался.
– Где ты остановилась? – спросил он у Франчески.
Она задержалась с ответом, и О'Коннел громко объявил:
– Я поселил их в «Эспрее». – И с улыбкой добавил: – Мне нравится ублажать моих деловых партнеров.
– Тебе это здорово удается, Уилл! – воскликнул Дейв. – В жизни не видал ничего подобного!
Все заулыбались, хотя и несколько принужденно, и Патрик воспользовался моментом, чтобы откланяться.
– Приятно было познакомиться, Уилл.
Патрик пожал руки мужчинам и в последний раз взглянул на Франческу.
– До свидания, Франческа.
Он снова встретился с ней взглядом, и их зелень показалась ему глубже и ярче, чем прежде.
– До свидания, Патрик, – тихо ответила она.
Он кивнул и отошел.
– Это что за красотка? – Борзописец, первым окликнувший Патрика, не сводил глаз с Франчески.
– Старая знакомая, – ответил Патрик.
– Франческа Кэмерон, фирма Кэмерон—Йейтс, если не ошибаюсь. – Он осклабился, обнажив желтые прокуренные зубы, и хлопнул Патрика по плечу. – Чертовски рад тебя видеть, Патрик! Отлично выглядишь, тем более после этой кошмарной истории с женой.
– Да.
Фамильярность этого типа была ему неприятна. Он демонстративно отстранился от объятия.
– Я дам тебе свой номер, Патрик. Я останусь в Нью-Йорке на несколько дней, и хорошо бы нам с тобой как-нибудь вечерком вместе поужинать. Потолковать кое о чем. Пожевать чего-нибудь.
Патрик вдруг вспомнил: Бретт – это фамилия, а зовут парня Питер. Восходящая звезда желтой прессы.
– Вряд ли получится, – холодно ответил он. Ему было не до этого Бретта. Он поминутно оглядывался на Франческу.
– Да брось, Пэдди! Мы же старые приятели. Никто точно не знает, что случилось с крошкой Пенни, но болтают много всякого. Ты сам знаешь. Я даю тебе отличный шанс объяснить все как есть.
– Я ничего не намерен объяснять «как есть». Нечего объяснять. Так что извините!
Он повернулся, чтобы уйти. Этот парень здорово его раздражал, он терпеть не мог, когда ему лезли в душу.
– Не ерепенься, Пэдди! Мне можно довериться. Твоя бедная женушка имела некоторые проблемы. Так мне, по крайней мере, говорили. А вдруг еще кому-нибудь говорили!
Ну, парень, ты меня достал, подумал Патрик. Тут никакого терпения не хватит. Наклюкался и обнаглел – виски от него несет.
– А теперь послушай, что я тебе скажу, Питер. Если бы у меня возникло острое желание поделиться с кем-нибудь проблемами моей личной жизни, то вот тебе мое честное слово: такой сукин сын, как ты, будет последним, к кому я с этим приду. – И, приблизив лицо к Бретту, закончил: – Так что отвали. Усек?
Он отступил, вежливо улыбнулся и пошел к своему столику. Бретт недвижно постоял, соображая, что же произошло, и двинулся к метрдотелю.
– Мне нужно позвонить по междугородному. Где у вас телефоны?
Метрдотель указал на кабины, и Бретт ринулся туда. Его осенила блестящая идея, надо только кое-что уточнить. Надо организовать с помощью газеты проверку, и, если все сойдется, он сварганит прелестную историйку про молодого члена кабинета министров и его подружку-дизайнершу. Вовсе не обязательно, чтобы все в ней было точно, но кому это нужно? Он набрал редакционный номер и стал ждать ответа. Такое спускать нельзя – чтобы ему, Питеру Бретту, плевали в морду. «Отвали!»
Через несколько секунд на том конце провода сняли трубку.
– Алло, Боб? Это Питер Бретт. Да, отлично! Нет, я пока в Нью-Йорке. Да, все в порядке. – Он зажег сигарету и швырнул спичку на пол. – Слушай, Боб, у меня есть наметки сенсации насчет Патрика Девлина… Ну да, того самого! – он коротко ухмыльнулся. Конечно, все знали обаяшку Патрика Девлина. – Да. Я его тут встретил. Кто? Ты шутишь! Когда? Фантастика!
Бретт бросил на пол недокуренную сигарету и притушил ее каблуком, вмяв в пол. Кровь бросилась ему в голову.
– Немедленно давай мне эту информацию! Ограблен сейф поверенного фирмы Кэмерон—Йейтс? Украдены все документы, в том числе касающиеся любовной связи Патрика Девлина и Франчески Кэмерон. Он отец ее ребенка? Боже! А леди Маргарет Смит-Колин владеет значительной долей акций фирмы под фальшивым именем? – Бретт хохотнул. – Ну, фантастика! И когда это стало известно? Сегодня утром? Черт!
Он быстро раскинул мозгами.
– Слушай, Боб, не мог бы ты чуть-чуть придержать эту историю, ну, скажем, пару часов? Не засылай пока в набор, а? – Он возбужденно заходил с трубкой возле аппарата. – Можно? Великолепно! Я попробую связаться с ребятами из Си-би-эн и взять у них пару фотографов, а потом завалиться в отель к Кэмерон. Я думаю, в четверть часа уложусь. – Он достал из кармана записную книжку. – Слушай, я перезвоню тебе примерно через час, передам свой материал – интервью, если повезет – будут и фотографии, может, даже магнитофонная пленка! Ну самое большее – через полтора часа… Что? – Он опять хохотнул. – Ну уж не меньше, чем отставка, это голову можно дать на отсечение. Поделом ему. Говнюк самовлюбленный!
С этими словами он повесил трубку, хлопнул ладонью по аппарату и, улыбаясь, заспешил к метрдотелю оплатить счет и отменить заказ.
На тротуаре перед входом в Рокфеллер-центр Патрик поцеловал на прощание Лиз и на секунду обнял ее.
– Ты правда не сможешь выпить с нами сегодня кофе? – обеспокоенно спросила она. С ним явно что-то неладно – он так внезапно решил покинуть ресторан, что они тут же расплатились и, ни слова не говоря, ушли.
Патрик отрицательно покачал головой.
– Спасибо, Лиз, но правда не могу. Смертельно устал, нужно немножко проветриться.
Он протянул руку Биллу.
– Спасибо вам за обед.
– Тебе спасибо, Пэдди. Ты в самом деле уверен, что тебе ничего не нужно, ты в порядке?
– Да, уверен.
– Смотри, береги себя. Не слишком долго гуляй.
Патик улыбнулся.
– Ладно, Лиз, не буду. Пройдусь по кварталу, осмотрю Центр, взгляну на Радио Сити, на Мьюзик-Холл.
На самом деле на уме у него было совсем другое. Он прекрасно знал, что сейчас сделает.
– Ну что ж. Если ты будешь хорошим мальчиком…
– Да, обязательно буду хорошим мальчиком.
Он еще раз чмокнул Лиз, а она по-матерински потрепала его по щеке.
– Ну, пока. Я вам звякну.
– Хорошо. Пока, Пэдди.
Билл взял жену под руку.
– До свидания, Патрик. До скорого.
Они направились к стоянке такси, и Патрик провожал их глазами. Билл жестом подозвал шофера, и Лиз в последний раз махнула рукой Патрику. Когда они отъехали, он свистнул ожидавшему его водителю.
– Отель «Эспрей», – бросил он и сел на заднее сиденье. Машина мягко тронулась с места. Патрик совсем не был уверен, что она станет с ним разговаривать, но, встретив ее в ресторане, заглянув ей в глаза, он не мог отказаться по меньшей мере от попытки поговорить, объясниться. Надо было наконец выложить всю правду. Пусть все летит в тартарары, единственное, что имеет значение, – это его любовь.
Молодой портье, дежуривший в холле «Эспрей», работал здесь недавно, но Марианну Харт и ее итальянского жиголо успел узнать. Об этой парочке в отеле ходили легенды – уж очень щедрые чаевые они отваливали. Портье слыхал, что они подторговывают наркотой – не всем подряд толкают, а избранным, друзьям-приятелям. Так или иначе, навар они имели. И ему уже кое-что перепало. От случая к случаю они брали номер, прося никому об этом не говорить, а ему полагалось на это время притвориться слепоглухонемым. С такими клиентами, как Марианна Харт, которая меньше сотни на чай не кидает, можно позволить себе не быть слишком пунктуальным в выполнении служебных инструкций и, естественно, можно воздержаться от лишних вопросов. Денежки – самый лучший инструмент убеждения, а уж Марианна могла убедить кого угодно.
Увидев входящего в холл Энцо Монделло, портье мгновенно узнал его. Монделло кивнул ему и послал швейцара к его стойке, чтобы узнать номер интересующих его гостей. Портье записал на бумажке номер апартаментов, которые занимали Кэмерон и Йейтс, передал швейцару и посмотрел на входную дверь, ожидая, что там сейчас появится Марианна Харт. К своему удивлению, он ее так и не увидел, и повернул голову туда, где только что стоял Монделло.
Что за диво, подумал он. Монделло как ветром сдуло, исчез, не оставив чаевых. И подружкой его не пахнет. Черт-те что. Портье пожал плечами и тут же выкинул обоих из головы. Ему-то что за дело.
Энцо по черной лестнице поднялся на четвертый этаж, прошел по коридору до люкса номер семнадцать, вставил в замочную скважину отмычку, бесшумно повернул. Дверь отперлась. Он осторожно приоткрыл ее и проскользнул в комнату. Каждый его шаг был точно выверен.
Войдя в гостиную, он оглядел кипу рисунков на столе, раскрытые журналы, брошенный на спинку стула пиджак. Его внимание привлекла стопка фотографий на столике возле дивана. Он взял лежавшую сверху. Со снимка улыбался Джейми Кэмерон. Энцо долго рассматривал карточку. В душе его поднялось смятение. Опять все мешалось в голове. Кто этот темноволосый смуглый ребенок? Энцо задумчиво покачал головой. Потом он вгляделся в глаза мальчика, глаза глубокого зеленого цвета, и все понял. Он смял фотографию в кулаке, сжал ее в комочек и с силой ударил кулаком в стену. «О, черт!»