А Юлька… Ариан был недалек от истинной причины, когда предположил, что у девушки могут быть неприятности, нет, не с Кириллом, его она по пути домой не встретила, но бабушка и дед, они… Им не понравилось такое поведение любимой внучки. Весь день она неизвестно где пропадала, не пришла ночевать, явившись домой лишь утром. Хорошо еще, не призналась, что была в Сиренево, туманно и неправдоподобно объяснив свое отсутствие, и этим лишь усугубила ситуацию. Дед и бабушка наверняка догадались, что она врет, и от этого было так стыдно. Дед хмурился и что-то бормотал себе под нос. Бабушка вздыхала, поглядывая на внучку, и будто чего-то ожидала от нее. А Юлька, чувствуя себя ужасно виноватой, едва не плакала, представляя, как все это выглядит в глазах ее любимых стариков. Они точно уверены, она пошла по наклонной, и, по сути, правы. Ведь она провела ночь под одной крышей с мужчиной, более того, спала с ним под одним пледом. Пусть они только друзья, и Ариан даже во сне держался на расстоянии, но разве ж они поверят?
Ариан… Каждый раз, как только девушка вспоминала о нем, слезы наворачивались на глаза, и приходилось закусывать губу, чтобы сдержать их. Господи, как она могла не спросить номер его телефона? Позвонила бы ему и не мучалась, думая о том, что он наверняка ждет ее, беспокоится, то и дело переводя взгляд к углу северного флигеля, в надежде, что она появится на аллее. А она не придет, потому что это вконец расстроит бабушку и деда, более того, они наверняка пожалуются на нее дяде Славе, да и родители так некстати едут в отпуск. Юлька покорно шла за бабушкой, бросая в лунки семечки тыквы, а у самой сердце заходилось от отчаяния! А что если Ариан уедет? Вот возьмет и уедет, по-своему поняв ее поведение! Как же долго тянется день. Ну почему еще только полдень? Скорей бы пришла ночь, тогда она смогла бы беспрепятственно выбраться из дома через окно и побежать в Сиренево!
Громкий лай собаки заставил Федору Николаевну выпрямиться и, опершись о тяпку, попробовать разглядеть того, кто остановился у калитки, дожидаясь, пока выйдут хозяева. Но Юля на лай не обратила внимания, увлеченная невеселыми мыслями!
— Парень какой-то пришел, — недоуменно пробормотала она. — Где дед наш делся? Чего не выйдет… Юля, эта не к тебе пришли? — обратилась к ней бабушка.
Юлька подняла голову и тут же, боясь выдать радость, охватившую ее, прикусила губу, конечно, она узнала Ариана.
— Да, бабуль, извини, это ко мне, — быстро сказала она и, бросив на землю миску с семечками, понеслась во двор, где продолжал лаять Дружок, а сквозь его лай Старовойтов пытался объяснить деду к кому пришел.
— Привет! — распахнув калитку и широко улыбнувшись, поздоровалась девушка.
Честно говоря, хотелось броситься ему на шею, но Шарапова сдержалась, понимая, парень и дед вряд ли ее поймут.
— Дедуль, это Ариан Старовойтов! Он архитектор, работает неподалеку, не местный. Мы случайно познакомились пару дней назад… — затараторила девушка, сунув руки в кармашки коротких шортиков, в которых была на огороде. — Он мой друг! — добавила она.
— Добрый день! — поздоровался Ариан и протянул Прохору Прокопьевичу руку, которую тот пожал, внимательно всматриваясь в лицо парня подслеповатыми глазами.
— Добрый день! — ответил дед. — А где ж это у нас неподалеку архитекторов нанимать стали? — поинтересовался он.
— Дедуль, сейчас просто так уже ничего не строят, да и какое это имеет значение? — тут же отреагировала Юлька.
— Я в Сиренево работаю! Усадьбу прежние хозяева собираются реставрировать, вот для них и провожу анализ всех построек, — ответил Ариан, а девушка, бросив на него укоризненный взгляд, снова закусила губу. Прохор Прокопьевич нахмурился, и морщины у него на лбу стали еще глубже. Упоминание об усадьбе деду явно не понравилось, неизвестно, зачем Ариан о ней заговорил, но и он заметил, как отреагировал мужчина.
— А кто эти нынешние хозяева усадьбы? — спросил Емельянов. — Не Четвертинские ли?
— Нет, к сожалению, никого из Четвертинских в живых больше нет. Насколько мне известно, это их близкие друзья.
— А зачем ее восстанавливать, усадьбу эту? Деньги некуда девать? Лучше б наняли бульдозер да сравняли с землей, поросло б все лесом, забыли б все о ней…
— У нынешних хозяев в планах восстановить прежнее величие Сиренево, позволить людям не только увидеть, какой она была до революции, но и дать возможность прочувствовать атмосферу прошлых веков, погостить здесь. Усадьбу собираются открыть для посетителей.
Дед усмехнулся.
— Да кто ж поедет в эту вашу усадьбу, с такой-то историей! К тому же дурное это место, проклятое.
— Кем же и зачем? — поинтересовался парень.
— Неважно… — махнул рукой дед и, повернувшись, пошел на огород, оставляя их одних.
— Не нужно было упоминать о Сиренево? — спросил Ариан, оборачиваясь к Юльке.
— Ты ведь не просто так сказал об усадьбе? Надеялся что-нибудь узнать? Как видишь, развивать эту тему дед не стал, как я и говорила, не любят у нас разговоров об имении. Не любят не только дома, но и в деревне, особенно старшее поколение.
— На самом деле твой дедушка, сам того не подозревая, пролил свет на кое-какие моменты, — признался парень.
— Правда? А на какие? — удивленно вскинула брови девушка.
— Потом скажу! — с улыбкой пообещал Старовойтов.
— Ладно! — пожала плечами Юля.
— Я, между прочим, беспокоился! — сменил тему парень. — Тебе влетело, что дома не ночевала?
— Ну…
— Теперь тебя не пускают?
— Нет, просто то, что я не пришла ночевать, родным не понравилось. Наверное, они решили, что я спуталась с Кириллом. И были просто шокированы моим поведением! Ты же понимаешь, что я имею в виду!
— Да, понимаю, но ты ведь уже совершеннолетняя!
— Я раньше никогда себе такого не позволяла. И мне было стыдно. Знаю-знаю, — тут же продолжила она, видя приподнятые брови Ариана и непонимание в его глазах. — Помню про «однажды», помню, обо всем, что ты мне говорил, с тобой все это кажется легко, а когда я снова оказываюсь в привычной, знакомой обстановке, среди людей, которых знаю с детства…
— Чтобы выбраться из привычной скорлупы, тебе понадобится время, только не затягивай с этим, потому что однажды…
— Обыденность засосет меня, а я так и не сделаю шаг, чтобы что-то изменить.
— Вот именно, а пока моя маленькая, мудрая подружка, запиши мой номер, чтобы больше мы не смогли разминуться или потеряться! — попросил он.
Юлька вытащила из кармана телефон и вбила номер, потом набрала его, чтобы продублировать свой Старовойтову, закончив с этим, махнула рукой парню, приглашая следовать за собой.
— Я бабушке на огороде помогаю тыкву сажать, подождешь меня? Мы скоро закончим, немножко осталось.
— Я могу помочь, — предложил он.
— Знаешь, мне почему-то кажется, нет, я уверенна, ты никогда раньше этого делал, — засомневалась Шарапова.
— Не делал, но я быстро учусь. Веди меня на огород, только пса попридержи, я ему явно не приглянулся!
— Ну ладно, пошли, сам напросился.
Они недолго пробыли на огороде, но за эти полчаса, глядя на сосредоточенное выражение лица, с которым парень помогал им, Юля пыталась скрыть улыбку. Когда с огородом было покончено, девушка пригласила Ариана пообедать у них, а после, переодевшись и отпросившись у бабушки с дедом, они покинули дом, чтобы отправиться в Сиренево.
— Юль, скажи, пожалуйста, зачем вам столько тыквы? Неужели употребляете ее в таком количестве? Или у вас бизнес? — спросил парень, когда они вышли за калитку и отправились по дороге к реке.
А девушка, не сдержавшись, весело и заразительно рассмеялась, вспомнив выражение его лица на огороде. Ее задорный смех привлек внимание парней, что курили у соседского дома, заставив их обернуться. Среди них был Кирилл Семченко, у которого округлились глаза при виде парочки. А Юлька, перехватив его удивленный взгляд, вздернула подбородок и демонстративно взяла Ариана за руку.
— Весь наш бизнес — это хозяйство, с которым бабушка и дед не желают расставаться! — пояснила Шарапова, когда они миновали компанию ребят и Кирилл, глазеющий на них, остался позади. Правда, руку его так и не выпустила, а он и не возражал.
— И ты тоже во всем этом участвуешь?
— Ты же видел! Я помогаю!
Парень усмехнулся и покачал головой.
— Мне это сложно понять, если только вам все это не доставляет удовольствие! В ответ Юлька снова засмеялась. Удовольствие? Может это и так, хотя она над этим никогда не задумывалась, просто исполняла привычные дела по дому, на огороде, помогая родным, как делали их все, кто жил в деревне.
Они неторопливо покинули деревню, миновали плотину и по молчаливому согласию не стали заходить в дом, хотя Юлька по-прежнему мечтала об экскурсии. Вышли через ворота на хозяйственном дворе и побрели сквозь заросший парк по тропинке, подошли к ржавым, настежь распахнутым воротам, за которыми простирались поля с озимыми. Невдалеке тек ручей, через который был перекинут мостик, хлипкий и ненадежный, построенный во время последней реконструкции, о котором девушка даже не подозревала, впрочем, как и многие в Сиреневой Слободе. Но Ариан не повел ее к ручью, они отправились по дороге, что петляла у кромки березовой рощи, и скоро сквозь серебристые стволы деревьев девушка смогла разглядеть потемневшие от времени, поросшие лишайником, засыпанные прошлогодней листвой каменные кресты, те самые, под которыми были похоронены последние из рода Четвертинских.
— Это и есть старое кладбище? — спросила девушка, когда они переступили через поваленную, ржавую ограду и оказались на территории, где только эти два креста и уцелели, от остальных надгробий остались лишь гранитные глыбы и покореженные, съеденные ржавчиной прутья.
Юлька подошла к одному из них и провела ладонью по шершавой поверхности, счищая мусор… «Вера Александровна Четвертинская. Тысяча девятьсот десятый — тысяча девятьсот двадцать четвертый» было выгравировано на одном из них.