Юля приняла ее и молча последовала за парнем.
Глава 9
Они долго укладывались, и хоть ночевали вместе уже не первый раз, все равно чувствовали некоторую неловкость, а может, Юле просто так казалось. Ариан молчал, а она не знала, что сказать, чувствуя, как гулко стучит сердце в груди, и кровь приливает к щекам. Парень не стал включать ноутбук, и погасил фонарь сразу, как только они легли. Их обступила темнота, лишь на полу пролегли светлые полосы лунного света, проникающие сквозь большие окна зимнего сада. И дом, как и в прошлую ночь, стал наполняться уже знакомыми звуками. Казалось, как только замирала жизнь вокруг, старый дом оживал. Он тяжко вздыхал, поскрипывал и кряхтел. Где-то в углу капало. Шуршал мусор, словно его кто-то пропускал сквозь пальцы. На втором этаже, как будто раздавались чьи-то шаги. Сквознячок, похожий на чье-то легкое прикосновение, касался щеки и шевелил волосы. Хоть Юля и пыталась заставить себя не напрягать слух, у нее ничего не получалось. И снова страх вытеснял все другие мысли.
— Опять боишься? — негромко, почти шепотом спросил Ариан. И в интонациях его голоса она явственно расслышала теплоту и смех.
— А ты нет? — хрипловато отозвалась девушка.
— Нет, когда я здесь впервые ночевал один, почти всю ночь не спал, прислушиваясь ко всем этим звукам. Дом будто говорил со мной…
— Мне почему-то кажется, что к полуночи в доме собираются все те, кто давно лежит в могилах, вот честно, — призналась она.
— Может быть, ты и права! Какой же старый дом без приведения? А уж наша-то усадьба, с такой-то историей. Я б не удивился, если б встретил сейчас кого-то из Четвертинских, скажем, меж колонн галереи.
— Ариан, — возмущенно зашипела Юлька и натянула на голову плед.
— Да, ладно, подружка, брось! На чердаке живут дикие голуби, поэтому есть звуки и шорохи, — стаскивая с нее одеяло и пододвигаясь ближе, уже серьезнее сказал парень.
— Ты, однако, экстремал, Ариан! — заметила она.
— Отнюдь. Разве можно это назвать экстримом? Здесь все же несколько иное. Я бы назвал это всего лишь небольшим приключением. Знаешь, я думаю, жизнь необходимо проживать на полную катушку, ведь в ней столько всего интересного, удивительного, невероятного, захватывающего. Жизнь имеет такую разнообразную палитру красок, ощущений, эмоций и впечатлений; она слишком коротка, чтобы растрачивать ее на условности и догмы, придуманные кем-то, и имеющие к нам лишь косвенное отношение. Понимаешь? И не важно, какими возможностями ты обладаешь. Главное препятствие сидит в нашей голове — «нельзя», «засмеют», «осудят», «не выйдет», «невозможно» и т. д. А ведь нужно стать внутренне свободным, и все обязательно получится. Я не говорю о каких-то темных сторонах жизни, и ты, надеюсь, понимаешь, но если, например, человек осознанно решает попробовать марихуану, это его выбор! Как ни банально это звучит, но от жизни, правда, надо брать все и не загонять себя в рамки. Я ведь не просто так тебе сейчас все это говорю! Не хочу, чтобы ты ограничивала себя этой деревней, какой-то одной линией жизни или целью. Попробуй все, что нравится, чего хочется, что интересно. Живи, позволяя себе жить… Расширяй границы до пределов возможного.
— Это сложно, — с сомнением произнесла девушка.
— В восемнадцать-то лет? Наоборот, самое время, чтобы, не задумываясь, позволять себе все на свете — влюбляться, целоваться, гулять, совершать какие-то глупости, чтобы их исправить еще будет зрелость.
— Да в кого ж здесь влюбиться? Одни идиоты вокруг, и Кирилл яркий тому пример! — посетовала она. — И план «жить по полной» обламывается сам собой.
— Подожди-подожди, подружка, то есть ты еще ни разу не влюблялась? — удивился парень.
— По-настоящему не влюблялась! — призналась она.
— И что же, ни с кем не целовалась? — недоверчиво спросил он.
— Не целовалась, — нехотя произнесла она.
— Но ты же говорила, что у тебя были ухажеры, тот самый Кирилл…
— Ну да, были! Только до поцелуев дело не доходило! У них изо рта неприятно пахло, как я могла с ними целоваться?
— Весомый довод! — не смог не согласиться Старовойтов. — Но ты хотя бы имеешь представление о том, как это делается? Ты ж должна понимать, затягивать с этим нельзя, потом можно и впросак попасть.
— По телевизору видела, да и в книгах читала.
— Так, — протянул парень, как будто что-то решая для себя. — Ладно, так и быть, придется мне побыть для тебя учителем! Иди сюда! — махнул он рукой, предлагая ей пододвинуться ближе.
Юлька в ответ изумленно округлила глаза.
— Ты это мне сейчас что предлагаешь? — спросила она.
— На практике показать, что такое поцелуй!
— Нет, — покачала головой девушка.
— Что так? У меня изо рта не пахнет! — с улыбкой, сказал он. — Испугалась?
— Нет, конечно! Я тебе соврала, что не умею целоваться! Не знаю, зачем!
— Правда?
— Да! Вот! — и в доказательство, чуть приподнявшись, Юлька чмокнула Ариана в щеку, не без удовольствия, к слову сказать.
Парень тихонько рассмеялся.
— И это ты называешь поцелуем?
— Да! А что?
— Вот что такое поцелуй! — он придвинулся ближе, приближая к ней свое лицо. Глаза девушки помимо воли закрылись, дыхание перехватило, слабость разлилась по венам, и приоткрылись губы. В следующее мгновение горячие губы Ариана коснулись и завладели ее губами, целуя нежно, неторопливо, вызывая в ней совершенно невероятные, неведомые ранее ощущения. Юлька, не шелохнувшись, растворялась в этих ощущениях, наслаждаясь ими, мечтая, чтобы парень не останавливался.
Ариан вдруг почувствовал, как желание коснуться ее, обнять, прижать к себе вспыхивает в нем. Старовойтов был уверен, она не станет останавливать, если он продолжит урок. Мысль об этом отрезвляюще подействовала на него, прогоняя прочь наваждение.
Он не мог так поступить с ней! Юля такого не заслуживала. Такая девушка не для секса на одну ночь, а он ведь ничего, кроме дружбы, предложить ей не мог. И не хотел разрушать доверие и понимание, установившиеся между ними, невесть откуда взявшимся физическим притяжением. Он знал, что скоро уедет, поэтому не желал оставлять после себя разбитые сердца и несбывшиеся надежды. К тому же хотел возвращаться сюда с легким сердцем, и совестью, не обремененной чувством вины. А посему обязан и дальше сохранять с ней теплые, дружеские отношения.
Ариан чуть отодвинулся от нее, а Юлька так и осталась лежать, не решаясь открыть глаз.
Старовойтов кашлянул, пытаясь собраться с мыслями, чтобы разрядить обстановку, сгладить затянувшуюся паузу, но Юля опередила его.
— А дальше? — спросила она.
— В смысле? — не понял он.
— Ты и я… Мы… Я согласна! — запинаясь и благословляя темноту, обступающую их, ответила она.
— Юлька, ты чокнутая! — справившись с секундной потерей речи, засмеялся он и обнял. — А дальше у тебя будет с принцем, о котором мечтаешь и обязательно встретишь! — сказал он.
— Думаешь, такие встречаются на каждом шагу? — глухо спросила она, упиваясь его силой, ароматом и теплом.
— Уверен! В твоем случае по-другому быть не может!
Шарапова ничего не ответила, не было сил говорить. Хотелось лежать и чувствовать, как его дыхание шевелит ее волосы, лежать, согреваясь его теплом, вдыхать аромат, слышать, как бьется его сердце… Убаюканная всеми этими звуками, Юлька уже и засыпать стала, когда услышала шаги.
Это не было плодом ее воображения. Она отчетливо слышала в глубине дома крадущиеся шаги. Причем, шел не один человек… Тело девушки напряглось, но закричать, ни тем более вскочить, чтобы убежать, она не успела. Широкая ладонь Ариана зажала ей рот.
— Не бойся, — шепнул на ухо парень. — Пожалуйста, успокойся! Они, скорее всего, проникли в дом через веранду, там замки хлипкие, стекла через одно отсутствуют. Поднимайся, только осторожно! — предостерег ее парень, и убрал свою ладонь, но только за тем, чтобы взять за руку и повести за собой к большим окнам зимнего сада.
— Это убийцы? — на ходу шепнула Юля.
— Не думаю, — ответил Старовойтов.
— А кто?
Ариан дернул на себя раму и быстро выбрался наружу. Обернувшись, он стал помогать девушке. В тот же момент совсем близко послышались шаги, а из колонной галереи показались темные фигуры.
— Твою ж мать! — услышала Шарапова знакомый голос.
— Бежим! — схватив за руку, парень увлек ее к углу северного флигеля, где под сенью парка была скрыта тропинка к ротонде.
Тень, появившаяся из-за угла, разделившись, притаилась у распахнутой рамы зимнего сада и летней веранды.
Юлька и Ариан, запыхавшись, остановились у ротонды. Девушка, оглядевшись, готова была бежать дальше, но Ариан удержал ее и усадил на ступени.
— А вдруг они погоняться за нами? — шепотом спросила она, обхватывая себя руками.
— Не погоняться. Это ведь Кирилл все не угомонится?
— Да, он… Я дяде Славе завтра скажу.
— Не стоит.
— Почему?
— Потому что за нами никто не погонится. Больше Кирилл не будет к тебе приставать и докучать!
— Откуда ты знаешь?
— Юль, мне не хочется об этом говорить! Сейчас я не здесь должен сидеть, а обязан пойти и разобраться с этим парнем и его друзьями. Но, видишь ли, я знаю, что служба охраны не позволит мне это сделать. Да, мы не обсуждали это с тобой, как, впрочем, и с моим отцом об этом не говорили, но отпустить меня сюда одного он не мог. Ребята, конечно, пытаются шифроваться и не попадаться мне на глаза, но они здесь. И с этим мне приходится мириться. А сейчас они, а не я, доходчиво объясняют Кириллу, почему нельзя забираться в частные владения, что за собой влечет незаконное проникновение и сколько дают за сексуальные домогательства, — с раздражением в голосе сказал Старовойтов.
— Ариан, — Юлька, коснулась его руки. — Твоего отца можно понять, ты ведь у них единственный сын. И сколько бы ни прошло лет, они всегда будут помнить, что здесь случилось когда-то. Отголоски той истории будут еще долго звучать в Сиренево. Если б тогда нашли убийцу, может, все б и забылось, а так…