— Нет, — мотнула головой Юля.
— Да? — удивился парень. — Даже странно. А то, что они настоящие аристократы голубых кровей, тоже скрыл? — и, видя ее недоуменный взгляд, приподнял темные брови. — Да уж. Не узнаю своего друга. А я ведь думал, что знаю его хорошо. А он, оказывается, полон тайн и загадок. Вот и ты, Юля… Ариан никогда о тебе не упоминал, а сегодня попросил встретить на вокзале. А кто ты и откуда, уточнять не стал! Ты кто, Юля? — задал вопрос Матвей и, повернувшись, прямо посмотрел ей в глаза.
Едва заметная улыбка заставила дрогнуть уголок ее губ, но огромные глаза остались непроницаемыми.
— Никто, — ответила девушка, и это было правдой. Она была никем в этом сверкающем мире, где жили потомственные аристократы вроде Старовойтовых или такие плейбои, как Матвей. Юля была случайностью, которой здесь не место. И даже родство с Четвертинскими ничего не меняло. По рождению и воспитанию она была обычной деревенской девчонкой, без связей, предрассудков, фамильной гордости и тщеславия.
Она не льстила себе, а может, просто боялась быть собой, пряча и подавляя все, что хоть немного отличало ее от других, выделяло и возвышало. У нее получалось, но интуитивно все, кто ее окружал, начиная от родных и заканчивая однокурсниками, чувствовали эту ее обособленность и непохожесть. Да, она была красивой, ее улыбка и свет глаз ослепляли, но дело было в другом. Она не принадлежала тому миру, в котором жила. Никогда, даже в детстве.
— Не верю, — засмеялся парень.
В ответ она лишь пожала плечами. Ее не волновало, верит ей парень или нет.
Тем более, его машина уже тормозила у широкого белокаменного крыльца, избавляя от дальнейших разговоров. Юлька не стала дожидаться, пока он поможет ей выйти. Она отстегнула ремень безопасности, распахнула дверцу и выбралась из машины. Да так и застыла на месте, подняв глаза к дому. Он поражал и восхищал своим размером и великолепием. Реставраторы, нанятые Андреем Михайловичем Старовойтовым, вероятно, отлично знали свое дело и постарались сохранить дух старины, не нарушив его новомодными безвкусными мазками…
— Юля, ты готова потеряться во времени? — прозвучал рядом чуть насмешливый голос Матвея. — Дом изнутри выглядит не менее впечатляюще. Не представляю, как они живут в нем. Это ведь почти то же самое, что жить в музее, — парень взмахом руки предложил ей идти вперед, а сам открыл багажник.
Шарапова, чувствуя дрожь в коленках, стала медленно подниматься по мраморным ступеням.
Потом, когда двери перед ней распахнул дворецкий, она не смогла вспомнить, вошла в дом одна или же Матвей последовал за ней. Она не обернулась, чтобы проститься, и, нервничая, забыла поблагодарить.
Оказавшись в холле, просторном и светлом, с мраморным полом и колоннами из розового камня, украшенного напольными вазами с живыми цветами, Юлька, собравшаяся было последовать за дворецким к лестнице, замедлила шаг, пораженная изысканностью и роскошью просторной комнаты с высокими потолками, украшенными лепниной, карнизами и большой сверкающей люстрой с хрустальными подвесками. Девушка оглядывалась по сторонам, а дворецкий уже поднимался по ступеням, неся в руках ее чемоданчик. Она поспешила было за ним, но внезапно створки боковых дверей распахнулись, она обернулась и увидела, как оттуда выходят мужчина и женщина. Шарапова застыла на месте, чувствуя себя воришкой, забравшимся в чужой дом.
— Юля? Вы ведь, Юля, не правда ли? — обратился к ней мужчина, и Шарапова заподозрила, что перед ней, скорее всего, родители Ариана. Но где же он сам?
— Да… — растерянно пробормотала девушка, не двигаясь места. — Я — Юля. Здравствуйте…
— Господи, как же вы похожи на Анастасию Александровну… Вы пошли в их род, такая же смуглокожая, темноволосая. Кажется, если б встретил вас где-нибудь в толпе, и тогда бы признал, — сказал мужчина, и голос его дрогнул. — Простите, мы не собирались задерживать вас, понимая, после дороги, должно быть, хотелось бы отдохнуть, умыться, привести себя в порядок и поесть, но не удержались. Увидели в окно, когда подъехала машина Матвея, и не смогли ждать. Спасибо, Юля, что приняли наше предложение! Вы даже не представляете, как для нас это важно, — говорил мужчина, а женщина мягко и ласково улыбалась, не сводя с Юльки зеленовато-золотистых глаз.
— Я не устала. Что вы, совсем нет… — пробормотала девушка, мечтая провалиться сквозь землю. — Пожалуйста, не извиняйтесь, — она запнулась. Из головы напрочь вылетели имена Старовойтовых-старших.
— Андрей Михайлович, простите, забыл представиться! Простите, на самом деле разволновался! А это моя супруга — Анна Владимировна. Но что же мы стоим? Может быть, зайдем в гостиную? Или, если хотите, горничная проводит вас в апартаменты? Ариан, не дождавшись, отъехал, срочные дела, но к обеду он обязательно вернется, и тогда мы сможем поговорить.
— Нет, я не устала, мы можем поговорить, только мне хотелось бы вымыть руки, если можно.
— Конечно, — кивнула Старовойтова, и тут же рядом с Юлькой появилась горничная, которая отвела девушку в туалетную комнату, забрав у нее верхнюю одежду, затем проводила в уютную комнату, которая, вероятно, называлась малой гостиной. Она была светлой, уютной, изыскано обставлена, украшена живыми цветами и предметами искусства. В мраморном камине пылал огонь, а на столике у большого французского окна Анна Владимировна разливала чай.
— Юленька, присаживайтесь к столу, а то ведь разговоры разговорами, а вы все-таки с дороги, — предложила женщина, указывая на стул, который Андрей Михайлович предупредительно отодвинул ей.
Юля взяла протянутую ей чашку и маленький бутерброд, а потом еще один, чувствуя, как неловкость и скованность ослабевают под натиском доброжелательности и приветливости родителей Ариана.
— Юля, я хочу, чтобы вы знали, мы были рады, когда вы с нашим сыном нашли клад Анастасии. Видите ли, эта потеря тяготила ее всю жизнь, не давая покоя, но настоящие сокровище — это вы, Юля. Вероятно, это трудно понять, но для нас, которые очень хорошо знали Четвертинских и любили их, это действительно так. И мы с супругой хотим, чтобы наше знакомство, состоявшееся сегодня, не оборвалось после того как вы уедете. Хотим, чтобы вы не считали нас чужими и знали, что двери нашего дома для вас всегда открыты. При любых обстоятельствах мы сделаем для вас все возможное и невозможное! Сын говорил, что предлагал вам переехать в Москву, но вы все же решили остаться в Сиреневой Слободе. Так же мне известно, что вы изучаете иностранные языки, и если однажды вам будет угодно, можете поехать в Чехию. В Карловых Варах остался дом Анастасии Александровны. Формально он перешел фонду, как и все состояние вашей бабушки, но, естественно, продавать его мы не собираемся. Что-то из мебели и антиквариата перевезем в Сиренево, но в остальном… Если вдруг вы или ваша мама когда-нибудь захотите побывать там, только скажите.
— Спасибо, Андрей Михайлович, — только и сказала она, чувствуя ком в горле.
— Не надо Юля, это самое малое, что мы можем сделать! Ариан говорил, что предложил вам стать главным администратором Сиренево… А вы знаете, когда в работу включатся маркетинг и пиарщики, это станет мощным рекламным ходом, потому что встречать гостей в усадьбе будет не посторонний человек, а прямой потомок Четвертинских!
— Андрей Михайлович, вы хорошо знали моего… Сергея Четвертинского и, вероятно, наслышаны о том, что случилось между моими родителями в усадьбе. Скажите, они смогли бы быть вместе? Четвертинский ведь был женат, и Ариан говорил, его супруга вряд ли согласилась бы на развод?
Старовойтов-старший ответил не сразу. Несколько секунд он сосредоточенно помешивал ложечкой чай.
— Я думаю, он обязательно нашел бы выход из этой ситуации, сделал все, чтобы вы и ваша мама были счастливы. Видите ли, Юля, он был взрослым мужчиной, и если позволил себе поддаться чувствам, значит, отдавал отчет тому, что делал, понимал, какие могут быть последствия. Возможно, Герда и не дала бы ему развод, но это не помешало бы ему увезти вашу маму из деревни, сделать так, чтобы ни вы, ни она никогда и ни в чем не нуждалась. Уверен, Анастасия Александровна была бы счастлива принять вас у себя. Я понимаю, Юля, для вас все это неожиданно. Возможно, не совсем приятно. Если хотите, наши юристы займутся восстановлением ваших прав. Смените фамилию на законных основаниях и вернете все, что должно по закону принадлежать вам как прямой наследнице Четвертинских?
— Нет, — не раздумывая, покачала головой Юля. — Да и зачем это все сейчас? Я уже сказала, что не собираюсь уезжать из деревни, лишние разговоры и косые взгляды мне не нужны. К тому же мои родные обо всем этом не знают. Пусть все остается как есть… Единственное, возможно ли увидеть фотографии Анастасии Александровны и моего отца? И еще Ариан говорил, что у вас есть пластинки с ее концертными записями.
— Вы увлекаетесь музыкой, Юля? — спросила Анна Владимировна.
— Я окончила музыкальную школу по классу фортепиано. И сейчас с удовольствием сажусь за инструмент, у нас дома есть, — ответила девушка.
— И у нас есть, правда, как предмет интерьера, но если вы нас порадуете своей игрой, будем очень благодарны! У нас есть фотографии Четвертинских и концертные записи Анастасии Александровны. Безусловно, мы все передадим вам. И еще кое-что… — Андрей Михайлович встал из-за стола, а вернувшись, положил перед девушкой бархатную коробочку. — Это тоже по праву принадлежит вам! Аметистовый гарнитур — семейная реликвия Четвертинских! В ювелирной мастерской его привели в порядок, почистив и отшлифовав, можете его забрать, Юля.
— Нет, ну что вы… — запротестовала девушка. — Мне не нужно, да и куда я его надену?
— Да вот хотя бы завтра на свадьбу, мне кажется, он вам подойдет! — ответила за мужа Старовойтова и пододвинула футляр. — Неважно, будете вы его носить или нет, он должен быть только у вас! Пусть эти драгоценности станут вашим талисманом, Юленька, надеюсь, они принесут вам счастье!
— Благодарю вас! — только и сказала она, вынужденная взять футляр.