Старший Герман снимает о насилии и бессилии, маленьком человеке и неумолимой машине подавления. Младший — о бесплодных (а также бесплотных) усилиях любви. Старший — эпик, младший — романтик, ему по возрасту пока позволительно. Младший вырывается за рамки сталинской эпохи, коей до сих пор ограничивал себя старший: в «Гарпастуме» ныряет в невозможный Серебряный век, в «Бумажном солдате» вспоминает о веке Бронзовом, отгепельном. От нелепой футбольной идиллии двигается к несвершенной космической утопии. Утрачивая иллюзии, взрослеет. Из последователя становится наследником. Больше нет проблемы «тени отца Германа». Теперь младший и старший — полноценная, состоявшаяся творческая династия. Отныне сопоставлять потенциалы патриарха и правопреемника так же нелепо, как спорить о сравнительных достоинствах отца и сына Кранахов, Брейгелей, Беллини или Виварини. Чем больше Германов — тем лучше.
Тему преемственности поколений и наследия сталинской эры в отечественном кино открыл Тенгиз Абуладзе своим «Покаянием». Юношу Торнике, который отважился вырыть труп деда-изувера и предать его поруганию, там играл Мераб Нинидзе, позже эмигрировавший в Европу, снимавшийся в «Лунном папе» и «оскароносном» «Нигде в Африке». Выбор этого актера на главную роль в «Бумажном солдате» вряд ли случаен: Герман-младший, как и Торнике когда-то, тщится разрушить мир насилья до основанья. Сталинский лагерь, которого чудом избежал герой «Хрусталёва», здесь оборачивается декорацией страшноватого анекдота — зоной а-ля Тарковский, в которой охранники отстреливают… не политзаключенных, а ставших ненужными сторожевых собак. Жена врача приехала из спокойной Москвы в казахские степи, ищет гулящего супруга и случайно вместо засекреченного космодрома попадает за колючую проволоку, в расколдованное, обращенное в руины царство Кащея. Минутное содрогание — и путь продолжается, ведет ее в бесконтрольные пространства несбыточных надежд, где синхронно разыграются две трагикомедии.
Одна — бытовая: супруга и любовница делят интеллигента, которому не хватает смелости совершить выбор, да и вообще голова болит не о том («Взлетит? Не взлетит?»). Вторая — космическая: два пилота с трудом крутят педали допотопных велосипедов, едва двигаясь по степному бездорожью, один из них выкрикивает позже вошедшее в легенды «Поехали!». Событие века всё-таки состоится, зритель в курсе. Потому и «Восток» взмывает к небу на периферии, как далекая шутиха, пока главное, забытое Историей, вершится всё в той же степи. Под гром всесоюзного триумфа тихо догорает очередной бумажный солдатик. Тернии преодолены лишь частично, звезды достигнуты — но ненадолго. Вновь Земля в иллюминаторе: наступает пора для посиделок и шашлыков, осенних марафонов, полетов во сне и наяву с их цитатами из Чехова и Окуджавой под гитару. Параллель пронзительно прозрачна: несуразные надежды 1990-х, обернувшиеся скорбным прагматизмом 2000-х. Космос не как предчувствие, а как смутное послевкусие; смутное, но продолжительное. Такое бывает только в настоящем кино, которое серьезные режиссеры снимают не о других, а о себе самих.
Самая чеховская из современных российских актрис Чулпан Хаматова сыграла здесь лучшую свою кинороль, наконец вылупившись из амплуа вечной девочки и вступив вместе со своим сверстником Германом в новую, взрослую фазу С ними в эту фазу вступает, пожалуй, весь наш кинематограф, уже овладевший богатым (и до недавнего времени забытым) языком лучшего советского кино и наконец способный сказать на этом языке что-то самостоятельное.
В течение года вышли два фильма, поразительно похожие друг на друга. Возникла даже ситуация конкуренции: за одним стояли лоббисты с Первого канала, за другим — с ВГТРК, символично победил Первый и «Время первых», зато «Салют-7» получил лучшую критику и более внушительные сборы. У одного за время съемок поменялся режиссер; другой стал первым коммерческим прорывом Клима Шипенко, два года спустя прославившегося сразу двумя нестандартными хитами — уже о современной России: «Текст» и «Холоп». Эта маленькая статья намеренно выстроена в форме сравнительной таблицы: драматургия контекста здесь не менее интересна, чем сами картины.
Пять отличий«Салют-7» Клима Шипенко (2017), «Время первых» Дмитрия Киселёва (2017)
«Салют-7» режиссера Клима Шипенко снимался одновременно с «Временем первых» Дмитрия Киселёва. Невзирая на разницу в полгода между двумя премьерами, от сравнений уйти невозможно. Обе картины явно претендуют на звание «российской „Гравитации“». Обе основаны на реальных событиях, действие обеих разворачивается в советское время. Сюжет обеих — приключения двух наших космонавтов, которым необходимо решить сложную задачу. Жизни героев в каждом случае подвергаются опасности. За них переживают на Земле в Центре управления полетами — а жены и дети героев сидят, глотая слезы, у телефонов и телевизоров, где рассказывают лишь часть правды. Однако между ними есть и принципиальная разница. Точнее, их пять.
«Время первых» — это середина 1960-х, когда в самом деле всё случалось впервые: первый человек в космосе, первый человек в открытом космосе, первый человек на Луне… Впрочем, в фильме пафос первооткрывательства (в чем именно была научная необходимость подвига Алексея Леонова, вышедшего в открытый космос, зрителям не объясняли) сменялся гонкой с соперником — Штатами. В космосе герой картины выполнял указания партии и правительства и первый рапорт по радио передавал лично Брежневу.
«Салют-7» показывает страну и мир двадцать лет спустя. Авария на станции «Салют-7» кажется зловещей параллелью с грядущим распадом СССР, которую подстроили не авторы сценария, но сама история. Мотивация у персонажей тоже другая. Они летят в космос не для того, чтобы победить в каком-то виртуальном состязании, а чтобы исправить неполадки. Настрой деловой, житейский, не героический.
Во «Времени первых» оба космонавта и их вдохновитель Сергей Королев были готовы пожертвовать всем ради престижа родины. В духе «Повести о настоящем человеке» они совершали невозможное ради выполнения невероятной задачи.
В «Салюте-7» герои далеки от безупречности. Они противоречат начальству, ругаются друг с другом, пьют запрещенную в космосе водку и носят идиотские вязаные шапочки, которые спасают их в решающий момент. На подвиг их толкает, скорее, молодецкая удаль и чисто русская любовь к свершению чего-то немыслимого «на слабо». Родина меж тем готова избавиться от них, сбив станцию ракетой (лишь чудом удается избежать такого исхода).
«Время первых» основано на реальных событиях, Алексей Леонов выступил консультантом и продюсером картины. Евгений Миронов играл именно Леонова, а Константин Хабенский — его напарника Павла Беляева. Точность в деталях отмечали все наблюдатели, особенно ученые.
«Салют-7» куда больше похож на фантастическое кино. Его пролог — прямая аллюзия на «Гравитацию»; в финале этого пролога лицо героя Владимира Вдовиченкова заливает неземной свет — и потом он сообщает врачу, что увидел ангелов. Это недвусмысленная заявка на отказ от прямолинейного реализма. Мужественный Вдовиченков играет вымышленного командира экипажа Владимира Фёдорова (а не прототипа — Владимира Джанибекова), Павел Деревянко — фактурного и трогательного Виктора Алёхина (а не реального Виктора Савиных). Возможно, это развязало руки технической команде при съемках космических сцен — впечатляющих и небывалых. Оператором этих эпизодов был Сергей Астахов, снимавший лучшие фильмы Алексея Балабанова.
«Время первых» — фильм, полный героического пафоса. Герои «Салюта-7» даже в трагических ситуациях не перестают шутить. Монументальная аллюзия на ключевую сцену «Армагеддона» Майла Бэя (помните, как космонавт Андропов там устранял неполадку на космическом корабле?) и включение в саундтрек песен «Землян» и Аллы Пугачёвой — тоже своеобразные шутки. В конечном счете перед нами не столько историческое, сколько развлекательное жанровое кино, правда, зависшее между жанрами космического триллера и производственного (кино)романа.
«Время первых» было сделано одной из самых успешных киностудий мейнстримного кино в России — «Базелевсом» Тимура Бекмамбетова. В соответствии с заветами продюсерского кино постоянно менялись имена режиссеров: сначала предполагалось, что картину снимет Сергей Бодров, затем — Юрий Быков, а кончилось тем, что за постановку взялся Дмитрий Киселёв, известный по сугубо коммерческим картинам «Черная молния», «Джентльмены, удачи» и «Елки».
«Салют-7», напротив, первый масштабный продюсерский проект Бакура Бакурадзе, режиссера радикальных авторских фильмов «Шультес», «Охотник» и «Брат Дэян». Сценаристы Алексей Чупов и Наталья Меркулова известны по фестивальному хиту «Интимные места». Учившийся в Штатах постановщик Клим Шипенко снимал до того как коммерческое («Любит не любит»), так и авторское («Кто я?») кино и участвовал в «Кинотавре».
Ксеноморф среди своих«Спутник» Егора Абраменко (2020)
«Наш „Чужой“», — таким образом, при помощи кокетливого оксюморона и чуть ли не с ласковой интонацией, фильм «Спутник» подавался с первых питчингов в «Фонде кино». То же впечатление оставляет трейлер: перед нами триллер о космонавте, который притащил из безвоздушного пространства на Землю какую-то инопланетную, судя по всему, хищную дрянь. Чего, заметим, героям американской эпопеи «Чужой» всё-таки удавалось избежать.
Для дебютной картины 32-летнего Егора Абраменко, сделанной продюсерами студии «Водород» (после «Притяжения» и «Вторжения» будем считать их главными российскими специалистами по фантастике с пришельцами), это и хорошо, и плохо. Хорошо, поскольку пробуждает любопытство и задает высокую планку, отталкиваясь от всенародно любимой голливудской франшизы. Плохо, потому что обрекает молодого автора на заведомо невыгодные сравнения. Не только спецэффекты у нас пока не доросли д