– Это не годится, – сказал он Холройду, – совсем не годится, ни к черту! Нам нужно вернуться обратно за инструкциями. Кошмарная выйдет история из-за этих снарядов. О, чертовская шумиха! Вы не знаете, Холройд…
Он стоял некоторое время, созерцая мир в бесконечном недоумении.
– Но что еще можно было сделать? – воскликнул он.
Днем канонерка снова двинулась вниз по реке, а вечером команда отвезла тело лейтенанта и похоронила его на берегу, в том месте, где до сих пор еще не появились муравьи.
Мне рассказал эту историю Холройд, отрывками, недели три назад. Эти новые муравьи засели у него в голове, и он вернулся в Англию с мыслью, как он говорит, «возбудить людей» против них, «пока еще не поздно». Он говорит, что они угрожают Британской Гвиане, которая находится не далее тысячи миль от их теперешней сферы распространения, и что министерство колоний должно немедленно приступить к работе, чтобы подготовиться к борьбе с ними. Он с пафосом восклицает: «Ведь это разумные муравьи! Подумайте только, что это значит!»
Несомненно, это серьезное бедствие, и бразильское правительство поступило правильно, предложив премию в пятьсот фунтов за действенное средство для уничтожения муравьев. Так же несомненно, что муравьи одержали необычайные победы с тех пор, как они впервые появились на холмах под Бадамой около трех лет назад. Весь южный берег реки Батэмо фактически в их владении: они совершенно изгнали оттуда людей, заняли плантации и поселения и захватили одно судно. Говорят даже, что они каким-то необъяснимым образом переправились через очень значительный рукав Капуарану и подвинулись на много миль по самой Амазонке. При этом едва ли можно сомневаться в том, что они значительно умнее и лучше организованы социально, чем все известные до сих пор виды муравьев. Вместо того, чтобы жить рассеянными общинами, они слиты в одно целое, являющееся по существу единой нацией; но своеобразная и непосредственная угроза их заключается не столько в этом, сколько в разумном пользовании ядом, который они пускают в ход против более крупных врагов. Яд их, очевидно, очень похож на змеиный, и они, по всей вероятности, сами вырабатывают его. Самые большие по размеру особи, нападая на человека, похоже, носят на себе кристаллы яда в виде иголок.
Конечно, чрезвычайно трудно получить какие-нибудь точные сведения об этих новых конкурентах в борьбе за суверенитет над миром. Ни один очевидец, кроме таких поверхностных наблюдателей, как Холройд, не пережил встречи с ними. В области Верхней Амазонки ходят самые необычайные легенды об их храбрости и способностях, и эти легенды обрастают подробностями с каждым днем, по мере того как упорное наступление муравьев подстегивает человеческое воображение страхом… Этим странным маленьким существам приписывают не только пользование орудиями и знакомство с огнем и металлами, но и сознательное применение инженерного искусства. Так, например, в 1841 году муравьи в Рио-де-Жанейро прорыли тоннель под Парахибой, в том месте, где она напоминает шириной Темзу у Лондонского моста. До сих пор их деятельность сводится к упорному распространению и оседанию, влекущему за собой бегство и уничтожение всех человеческих существ в новых местностях, которые они наводняют.
Число муравьев быстро возрастает, и Холройд убежден, что они, в конце концов, отвоюют у человека по крайней мере всю тропическую Южную Америку.
А почему они должны остановиться на тропической Южной Америке?
Как бы то ни было, сейчас они там. К 1930 году, продолжая двигаться с той же быстротой, они перережут Капуаранскую железную дорогу и заставят европейских капиталистов обратить на себя внимание.
К 1940 году они пройдут уже полдороги к устью Амазонки. В 1950 или в 1960 году они… откроют Европу.
ЕЛЕНА ВОРОНШПИОНСКИЕ СТРАСТИ И НЕМНОГО ЛЮБВИ
ШПИОН
Бронетранспортер останавливается на площади, и мы вылезаем.
– Вы свободны, полковник, – говорит водителю генерал Абрамс, который встречал нас на космодроме.
БТР отъезжает и скрывается в подземном гараже.
Перед нами – здание серого камня, выстроенное «под средневековый замок», с застекленными бойницами. Генеральный штаб.
Нас ожидают: генерал-майор, два генерал-лейтенанта, три генерала и генерал армии. У ворот «замка» почетный караул – тоже высшие офицеры. Недурно.
На планету Генерал мы прибыли этим утром. Считается, что я состою при наблюдателе Кэссиди; на самом же деле… Знали бы они!
Встречающие жмутся и таращатся на меня: в жизни не видели настоящего каниссанина.
– Сэр Джеймс Поллак, – представляет меня наблюдатель Кэссиди; в интересах дела, я позволяю называть себя дурацким земным именем. – Мой телохранитель.
Молча принимаю их благоговейный ужас.
– Прошу вас, – указывает на ворота генерал Абрамс. Мнется: – Надеюсь… э-э… сэр Джеймс останется здесь?
– Джеми, пожалуйста, – ласково просит Фрида Кэссиди.
Так и быть; могу и тут подождать. Генералы оживляются, едят глазами Фриду. Вся компания скрывается за воротами Генерального штаба, почетный караул разбегается кто куда. Остаюсь на площади один.
Планета Генерал – своего рода дурдом, куда недальновидное человечество пристроило помешавшихся на войне политиков и кадровых вояк. Свобода совести: желаешь поклоняться Марсу – поклоняйся, но без вреда для общества. И вот они здесь, играют в свои бронированные игрушки, составляют карты и разрабатывают планы военных действий. От таких только и жди беды. Наблюдатели… Что может кучка наблюдателей, которые даже не знают, куда смотреть и за чем наблюдать? Впрочем, я прислан сюда не для того, чтобы тыкать их носом.
Отворяются ворота «замка», появляется сияющая Фрида. В руках у нее пакет.
– Сэр Джеймс, прошу вас.
Пирожки с мясом. Искоса гляжу на Фриду. «Я для тебя могу все», – выражает мой взгляд. Умница; жаль, что она не каниссанка.
Фрида уходит.
Я жду.
По дороге с раскрошенным покрытием громыхает танк, выезжает на площадь. Из люка выскакивает бригадный генерал и рысью мчится к штабу. Замечает меня и встает как вкопанный.
– Это еще что?! Убрать!
Он так на меня? На МЕНЯ? Уставившись ему в лицо, делаю шаг навстречу. Бригадный генерал бледнеет и тянется к кобуре, но под моим взглядом опускает руку.
– Пошел прочь, – ворчу сквозь зубы, и он пятится к танку.
Не отводя от меня глаз, нащупывает броню и прыгает в люк. Танк ревет и грохочет по площади, сбрасывает скорость у ворот штаба; бригадный генерал юркает в приоткрывшуюся щель. Трус. На Каниссе такого бы и дня не потерпели.
Жду Фриду.
На Генерале совсем нет младших офицеров. И уж подавно я не встречал ни одного рядового. Однако войн без солдат не ведут. Диву даешься: отчего наблюдатели до этого не додумались? Думать не умеют, вот что. Не каниссане.
Из штаба выходят женщина и молодой полковник; у него по золотому орлу на погонах. Она – второй лейтенант женской вспомогательной службы, на рукаве профиль Афины Паллады в шлеме с гребнем. Всего лишь второй лейтенант! Женщина, что с нее возьмешь. Она косится на меня с опаской. Вежливо отворачиваюсь, но слежу краем глаза. Полковник храбрится, идет прямиком ко мне.
– Дитрих, не надо, – просит она.
– Не робей. Он не обидится, вот увидишь.
Навостряю уши. В руках у полковника сверток в вощеной бумаге.
Пирожок с мясом. А он ничего, этот парень, не из слабонервных.
– Пойдем! – Женщина тянет его за рукав.
Дитрих улыбается. Как же, герой. Стоп. Он же… Сейчас, сейчас, минуточку… Я разберусь… Ага: он офицер по вопросам личного состава. О радость!
Дитрих откровенно меня разглядывает. Гляди-гляди, когда еще доведется повстречать настоящего каниссанина. Он решается и кладет руку мне на плечо. Ради знакомства позволяю такую фамильярность. У женщины сияют глаза от гордости за своего героя.
Наконец они уходят.
Жду Фриду.
Честное слово, родись на Каниссе, Фрида заняла бы там достойное место. Но даже ей невдомек, что происходит на Генерале. Как рассуждает рядовой наблюдатель? На планете находится сотня-другая офицеров, и нет солдат. Война без солдат невозможна, значит, тутошние вояки – горстка безобидных чудаков, только и всего. Как рассуждаю я, каниссанин? Я не рассуждаю, а знаю точно: солдаты есть. Генералы готовятся к войне, но это меня не касается. Меня интересуют солдаты, и я найду подходы к Дитриху.
Из-за выстроенных в ряд тягачей в камуфляжной раскраске на площадь трусцой выбегает лохматый пес. Обомлев, глядит на меня.
– Поди сюда, – велю я.
Он идет, припадая на передние лапы, затем ползет на брюхе.
– Ближе, ближе.
Он скулит, отворачивает голову, подставляя шею.
– Что, собачья жизнь? – спрашиваю его снисходительно.
– Собачья, – соглашается он, униженно виляя хвостом.
Заморыш. Его счастье, что родился не на Каниссе. Наши собаки – ого-го, молодец к молодцу. Сильные, выносливые, отличные работяги. Правда, некоторые дурные головы считают, будто держать в рабстве наших братьев меньших – преступление. К счастью, аболиционистов не слушают, истинные каниссане всегда отличались светлым умом.
Отпускаю перепуганного заморыша.
С Дитрихом мы найдем общий язык, он парень что надо. Офицер по вопросам личного состава! Вот уж мне повезло так повезло.
Армию сейчас не наберешь. В солдаты никто не идет, а коли мозги набекрень, то метят сразу в генералы, не меньше. И на Генерале отыскали выход: личный состав выращивают в пробирках. Неплохие, доносит разведка, солдаты получаются. Хотя Каниссу они бы не устроили; такими даже на Генерале недовольны. Рост, вес – в норме, команды выполняют, скорость реакции высокая, но коэффициент интеллекта – увы. Низок, безнадежно низок. Рассказывали, на стрельбах случай был. Дали такому недоделанному солдату пулемет, а он его развернул, да и жмет на гашетку, своих офицеров поливает. Позор. Сразу видно, что среди разработчиков нет ни одного с Каниссы.