– Слышала, – спокойно кивнула Галина Андреевна. – Но извини, не могу разделить твоего возмущения. Может он и великий, этот твой Иегуди, но я про него понятия не имею.
– И это наша интеллигенция! – Петя поднял глаза к небу. – Можно сказать цвет… Вы вообще, хоть одного скрипача знаете?
– Лично? – мило улыбнулась Лена. – Только тебя.
– Да при чем здесь лично! – похоже, он искренне расстроился. – По фамилии! Но как же так – ведь концерты бывают по телевидению, в газетах иногда пишут…
– Не переживай ты так, – пожалела соседа Галина Андреевна. – Я сразу двоих знаю – Ойстрахов, отца и сына.
– Я тоже знаю, – поторопилась его утешить и Лена, – Спивакова. Потом Плетнев… нет, Плетнев, это пианист. А, вот еще – Башмет!
– Башмет – альтист! – завопил Петя.
– Альтист, скрипач – что, такая большая разница? – пожала плечами Лена.
– Господи, да для чего же мы живем? – Петя совсем закручинился. – Трудимся до седьмого пота, работаем, так что рук не чувствуем, а результат? Сами играем, сами слушаем – все для внутреннего употребления? А широким массам наплевать, им все равно – что скрипка, что альт, что виолончель! И даже девушка, на которой я хочу жениться…
– Петечка, я тебя умоляю, – вздрогнула Лена, – ни слова о твоих планах. У меня и так сложностей сейчас хватает. Если ты не можешь понять, что я за тебя замуж не собираюсь, то хотя бы молчи об этом.
– Хорошо, – неожиданно легко согласился он. – Я никуда не тороплюсь. Все равно, сначала аспирантуру нужно закончить, заявить о себе. А уж когда стану богатым и знаменитым, ты сама передумаешь.
– Петечка, – подозрительно ласково заулыбалась она, – знаешь что?
– Что?
– Пока ты еще не стал богатым и знаменитым, шел бы ты домой, а? Поужинал, поговорил – кажется, вся культурная программа выполнена?
Несколько секунд Петя раздумывал, не обидеться ли ему, решил, что не стоит и широко улыбнулся:
– Ладно, пойду. Действительно, поздно уже, вы устали… Спокойной ночи.
Еще некоторое время после его ухода, мать и дочь сидели молча. Потом Галина Андреевна заметила неуверенно:
– Вообще-то, если подойти к этому вопросу серьезно, то Петя – вовсе не самый худший вариант. Возможно, с ним вполне можно научиться сосуществовать.
– Бр-р-р, – Лену передернуло. – Мама, что ты говоришь? Выходить замуж, для того, чтобы научиться сосуществовать вместе, да и то – возможно! Вот уж спасибо тебе большое.
– Да ведь я просто сказала, что он неплохой мальчик. Непьющий, талантливый – значит и семью прокормить сумеет. А годы-то идут… Слушай, Ленка, а правда, бог с ним с этим Петей! И замуж вовсе не зачем выходить, правильно! По нынешним временам это не обязательно. А вот если бы ты взяла, да и родила – как бы было славно!
– Кого родила?! – поперхнулась Лена.
– Да какая разница? Ребенка. Лучше, конечно, девочку, но это уж, как получится. Замуж ты не собираешься, ладно, это я поняла. Но почему же не родить от хорошего человека?
– А хороший, это кто? Опять Петя?
– Да почему же обязательно Петя? Хотя бы твой Саранцев. Не алкоголик, не жулик, не хулиган какой-нибудь. Приличный человек и обеспеченный, кстати. Тоже плюс в его пользу.
Лена поморгала, потом нервно рассмеялась:
– Знаешь, мне даже интересно, как ты себе это представляешь? Я что, зайду завтра к нему в кабинет и скажу: «Толя, моя мама хочет, чтобы я родила девочку и решила доверить тебе почетную роль папаши. Поскольку ты обеспеченный, приличный и не алкоголик». Так что ли?
– Думаешь такой способ сработает?
– Сработает, разумеется. Толя тут же, не выходя за дверь вызовет скорую помощь. И будешь ты меня, мамуля, в желтом доме на Алтынной горе навещать.
– Тогда придумай что-нибудь, не такое прямолинейное. В конце концов, ты не глупая, привлекательная женщина, почему бы ему тобой не заинтересоваться?
– Откуда я знаю, почему? Но не заинтересовывается ведь.
– А ты сама предприняла хоть что-нибудь для этого?
– Мам, я не умею кокетничать.
– Не умеешь, не кокетничай. Но улыбнуться, между делом, ты ему можешь? Лишний раз в кабинет зайти? Спросить о каком-нибудь пустяке?
– Мамочка, чему ты меня учишь?
– Тому, что ты, в твоем возрасте, должна лучше меня знать! Пригласи его домой, скажи что видеомагнитофон испортился, попроси починить…
– Но видик прекрасно работает!
– А ты что, не в состоянии его испортить? Ну давай я сама там проводок какой-нибудь оторву. Или просто уроню его на пол – будет прекрасный предлог.
– Нет уж, давай не будем. Вдруг он не умеет их чинить.
– Ну пригласи его гвоздь забить, скажи, что полку книжную надо повесить.
– У нас нет книжной полки, которую надо повесить.
– Да что ж ты у меня какая зануда! Куплю я тебе завтра полку!
– Вот и договорились, – Лена тихо понадеялась, что Галина Андреевна не найдет в магазинах подходящей полки или та окажется слишком дорогой. На всякий случай, уточнила: – Только смотри, чтобы обязательно под светлое дерево была, в тон остальному. И застекленная.
– Естественно, – энергично кивнула мать, – зачем нам лишние пылесборники.
Саранцев старательно изображал спокойствие и незаинтересованность. На самом деле, это был не самый лучший способ слиться с возбужденной толпой, клубившейся в узком коридоре, около триста двадцать пятой комнаты. Деланая невозмутимость Анатолия контрастировала с нервной злой очередью. Правда, жаркое ему было так же как и остальным посетителям комитета по землеустройству. А может, и еще больше – ради того, чтобы скрыть кобуру пистолета, пришлось надеть пиджак.
Толстая, коротко стриженная блондинка, в обтягивающих брючках и синей короткой курточке, повернула к нему влажное лицо:
– Вы там уже были?
– Где? – Анатолий, который как раз оценивал ее шансы оказаться оперативным работником или пособницей бандитов, растерянно заморгал.
– В канцелярии, – блондинка ткнула указательным пальцем, похожим на сосиску, которую повар-оригинал решил украсить массивным перстнем, в сторону двери с бумажной табличкой «325». – Документы отдали?
– А… нет еще. Я в первый раз. Хочу разобраться сначала.
– Бесполезно, – блондинка разразилась каркающим смехом, – все равно ничего не поймете. У вас межевое дело?
– Э? А, да, межевое, – Анатолий решил, что проще будет согласиться.
– У меня тоже, – горько усмехнулась она. – Я здесь уже три месяца по кабинетам мотаюсь. Называется, радость, наследство получила! Домишко трухлявый, участок крохотный, да и тот весь бурьяном зарос – а хлопот, как будто я Красную площадь на свое имя переписываю. Все документы сто лет назад оформлялись и кое-как. С тех пор законы тридцать раз успели поменяться, концы найти невозможно!
– Кто последний в триста двадцать пятый? – спросила пожилая женщина.
– Вот он, – снова ткнула пальцем блондинка, прежде чем Анатолий успел открыть рот. – А у вас межевое дело?
– Да кто их знает, может и межевое. Кооператив у нас дачный, уже пятьдесят лет садам. А теперь говорят, документы не оформлены, отнять могут землю.
– Отнять, это они могут, – вступил в разговор высокий старик с пышными седыми усами. – Нынешней власти лишь бы народ грабить! Вот у моего сына тоже участок на Волге…
– Извините, – Анатолий вымученно улыбнулся пожилой женщине, – вы будете стоять? Я отойду ненадолго.
– А ты за кем, сынок, занимал?
– За мной, – снова ответила за него блондинка, – за мной и держитесь. – И только что за рукав седоусого не подергала: – Так что у вашего сына? У него межевое дело?
Анатолий отступил в сторону лестницы. На площадке, действительно, было не так душно. Ха, а Костя прав был, насчет того, что тот мужик здешних порядков не знает. Он бросил взгляд на отпечатанное на принтере объявление, короткое и злое: «Курить запрещено!» Ни тебе «пожалуйста», ни «извините»… а что, вполне в духе национальных традиций. Анатолий вспомнил, как читал в газете историю про дверь в какой-то французской гостинице. Около нее тоже висели таблички на самых разных языках, насчет того, что персонал гостиницы просит эту самую дверь закрывать. При этом, на немецкой табличке красовалось «битте», на английской – «плиз», на итальянской и испанской тоже имелись соответствующие вежливые формы, и только русская коротко рявкала: «закрывайте дверь!» Когда же автор статьи, почувствовав обиду за себя и за своих соотечественников, обратился к портье с вопросом, почему, собственно, традиционно дружественный французский народ допускает подобную дискриминацию, служащий гостиницы был крайне удивлен. Со всем, подобающим в этой ситуации тактом, он заверил уважаемого гостя, что, во избежание подобных инцидентов, все таблички являются точными копиями тех, что висят в гостиницах соответствующих стран. И если в цивилизованных европейских странах принято писать на табличках «пожалуйста», а на исторической родине уважаемого месье этим пренебрегают, то что здесь может поделать скромный французский портье?
Впрочем, бог с ними, с этими объявлениями. Гораздо интереснее узнать, кто все-таки его караулит от Кости. И кто подойдет за дискетой. Костины ребята давно должны быть здесь, значит, это кто-то из тех, что сейчас терпеливо топчется в очереди. Вон тот мужик с газетой, например. А что, позицию он занял очень грамотно, ему хорошо видна и лестница, и значительная часть коридора. И сам Анатолий, соответственно, как на ладошке. Единственное, что смущает, это газета – уж слишком банальный прием. Просто не верится, что сыщики в двадцать первом веке продолжают им пользоваться. Нет, если бы он был оперативником, он бы за газету не стал прятаться. Натянул бы старые джинсы, плеер на пояс повесил, наушники в уши и порядок! Куда хочешь, туда и коси глазом, главное не забывай плечами подергивать, как будто пританцовываешь под музыку. Кто на такого внимание обратит? О, а вот и он, паренек с плеером! Стоит, руки в карманах, глаза сощурены – и не поймешь, куда смотрит. Засланный казачок, это точно! Вот только кто его заслал? Дверь, около которой стоял парень, открылась и в коридор, прижимая к груди несколько папок из которых торчали бумаги, вышла женщина лет пятидесяти в молодежном, не по возрасту, джинсовом костюмчике. Парень, не переставая дергаться, развернулся и скользнул в кабинет. Анатолий посмотрел ему вслед с нескрываемым удивлением и покачал головой. Что ж, получается ошибочка вышла. И этот меломан, на самом деле, честный клиент.