Может быть, мне стоит попросить у Молли телевизор. Или интернетную. . . штуку. Устройство. Одну из этих интернет-штучек. Я думаю, что раз все так без ума от интернета, там точно должно быть что-то классное.
Как бы то ни было, когда мы наконец добрались до гостиной, Мистер, мой большой серый кот, появился, как всегда, и бросился мне в ноги в приветственном плечевом блоке. Я наклонился, чтобы почесать его за ушами, как он любил, что он принял с большим великодушием, прежде чем отпустить меня продолжать делать мои дела. Он прошел мимо Томаса, потерся щекой о ногу моего брата один раз и то только для того, чтобы отметить его как свою собственность, затем удалился с царственным равнодушием. Мистер был уже не так молод, как раньше, но он все еще знал, кто управляет квартирой.
Моя дочь все еще спала на диване, укрытая тяжелым одеялом. Рядом с ней лежал лохматый серый бегемот размером с Клайдсдейльского тяжеловоза, мой Храмовый пес Мыш. Он даже не поднял головы и не открыл глаз, когда мы вошли. Он просто зевнул и поерзал в поисках более удобной позы, прежде чем выдохнуть и снова заснуть. У Мэгги перехватило дыхание, потом она протянула руку и погрузила ее в собачью шерсть. Они оба вздохнули во сне и снова замерли.
Я постоял немного, просто глядя на них сверху вниз.
В такие минуты Томас обычно пил кофе на кухне. Но сегодня он подошел ко мне и остановился, глядя на девочку и собаку.
- Проклятье, - сказал он.
Я кивнул.
- Большая ответственность.
- Да.
- Ты справишься.
Я повернулся и посмотрел на него. На его лице было какое-то выражение, которое я не мог определить, какая-то смесь тоски и нежной, изысканной боли.
- Я так не думаю, Гарри, - сказал он.
- Не будь идиотом, - сказал я. - Ты ее любишь. Ты полюбишь ребенка. Конечно, ты справишься.
Слабая грустная улыбка смешалась с другими выражениями его лица. Мы оба повернулись к спящему ребенку.
В этой тишине было что-то такое, чего я никогда не испытывал до того, как начал заботиться о Мэгги. Ощущение... сильного удовлетворения, подобного которому я никогда не знал. Вот она, спящая, счастливая, здоровая и в безопасности.
Я сделал глубокий успокаивающий вдох. Усталость улетучилась, но не из моего тела, а из чего-то более глубокого и бесконечно более важного. Мой брат одновременно выдохнул и стукнул меня кулаком по плечу. Потом он направился на кухню, а я в душ.
Я прогревал себя столько, сколько было нужно, и, одеваясь, услышал голоса с кухни.
- У молока нет чувств, - сказала Мэгги.
- Почему нет? - пропищал голос еще моложе.
- Потому что молоко неживое, - весело ответила Мэгги.
- Ох, - проследовала пауза. - Но оно же движется.
- Я его двигаю, - сказал Мэгги, - А потом оно какое-то время плещется само.
- Почему?
- Из-за гравитации, я думаю, - сказала Мэгги. - Или, может, мимпульса.
- Импульса, ты имеешь в виду? - спросил маленький голос
- Возможно, - серьезно ответила Мэгги.
- Тогда откуда ты это знаешь?
- Когда тебе исполнится десять, ты тоже будешь кое-что знать, - сказала Мэгги.
- Почему?
Войдя в маленькую кухню квартиры, я застал Мэгги в пижаме, которая старательно наводила беспорядок с помощью Мыша и вырезанного из дерева черепа. Маленькие зеленые точки света горели в глазницах черепа, как угольки какого-то странного огня. Половина содержимого маленькой кладовки квартиры была свалена на кухонный стол.
Я посмотрела на Томаса, который сидел за кухонным столом с кружкой кофе. Он уже налил мне. Я подошел к нему и взял свою чашку, бормоча:
- Ты не подумал зайти сюда?
- Ты так давно был в душе, что я уже забыл, о чем думал в эти дни, - парировал он.
Я немного понизил голос.
- Как она справилась? - спросил я.
Он ответил в том же духе.
- Довольно неплохо. Мы обменялись приветствиями, установили зрительный контакт, и она, казалось, была счастлива сделать это, - сказал он. - Она спросила, не хочу ли я блинчиков.
- И ты согласился?
- Гарри, - сказал Томас. - Будь разумен. Каждый хочет, чтобы кто-то испек ему блинчики, мы просто слишком повзрослели, чтобы сказать это.
Я отхлебнул кофе, потому что с такой логикой спорить было невозможно.
Он тоже отхлебнул.
- Собираешься ее остановить?
Я смаковал совершенство кофе, и наслаждался этим первым глотком, прежде чем ответить.
- Думаю, мне стоит лучше все разведать.
Я отнес свою чашку на кухню и услышал, как Томас встал, чтобы последовать за мной.
Когда я оказался в поле зрения, глаза маленького деревянного черепа повернулись ко мне, и ее голос гордо провозгласил:
- Блины неживые!
- Правильно, - сказал я, обращаясь к духу внутри черепа. Лучше уж внутри этого деревянного, чем внутри моего, скажу я вам. С тех пор как новообразованный дух интеллекта воплотился в моем сознании, он рос, пока не стал слишком большим для этого пространства, что, по общему признанию, не заняло у нее много времени. Нам удалось успешно извлечь ее из моей головы, и она поселилась в резном деревянном черепе, приготовленном для нее. С тех пор мы учили ее и отвечали на бесконечные вопросы.
- Доброе утро, Боня.
- Утро - это когда солнце встает! - сказала маленькая черепушка. - Оно заканчивается в полдень!
Боня была полна кусочков информации, которые не были связаны ни с чем другим. Она могла бы рассказать вам подробности всех видов тайн Вселенной, но она понятия не имела, какое влияние эти тайны могут оказать на реальный мир. Что делало ее... кем-то, с кем нужно бережно обращаться.
- Опять верно, - сказал я. - Доброе утро, Мэгги.
- Привет, пап, - сказала Мэгги. - Я готовлю нам всем блины на завтрак.
- Это потрясающе, - сказал Томас, толкая меня в спину.
Мэгги бросила на него быстрый взгляд и застенчиво улыбнулась.
Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что он подмигнул ей в ответ. Я поднял брови.
- Да. Блины. Это что-то новенькое.
- Молли говорит, что надо быть храброй и пробовать новые вещи, чтобы расти, - серьезно сказала моя дочь. - А Томас говорит, что все любят блины.
- Все любят блины, - сказал Томас.
Я бросил на него прищуренный взгляд через плечо, чтобы он перестал мне помогать. Он вернул его с бесхитростной улыбкой.
- Ну да. Они не ошибаются, - серьезно сказал я. - Вам нужна помощь?
- Я сама могу все сделать, - сказала она. - Я знаю, как обращаться с плитой, а Бонни знает рецепт.
- Я знаю двести двадцать семь индивидуальных рецептов блинчиков! - Сказала Бонни. - Шестнадцать можно сделать с учетом текущего инвентаря кухни!
- Мы готовим по номеру семь, - серьезно сказала Мэгги. - Лучшему для начинающих.
Для меня это звучало как начало большого беспорядка. Мыш, я клянусь, выдал мне самодовольный вид и облизался. Это будет та еще работенка потом прибраться, но, вероятно, Мэгги будет полезно попробовать. Поэтому я наклонился, поцеловал ее в макушку и сказал:
- И дай мне знать, если тебе понадобится помощь, тыковка.
- Видите, мисс Мэгги, - сказал Томас. - Я же говорил.
Я остановился и посмотрел на него.
- Ты все это подстроил, чтобы получить блинчики?
Томас напустил на себя серьезный вид и чуть расширил глаза, глянув на Мэгги.
- Я не скажу, что я этого не делал.
Я закатил глаза.
Моя дочь захихикала.
- С мистером Томасом все в порядке, папа.
- Ты слишком мала. Вот что я скажу. Дай-ка мне разобраться с ним, - сказал я. - А ты сосредоточься на том, что ты делаешь, ладно? Будь осторожна.
- Хорошо, - сказала она. Она снова принялась за работу, и хотя ее глаза все еще были опухшими от сна, она сосредоточилась на работе с мгновенной утренней энергией, которой может обладать только тот, кто еще не открыл непреложную необходимость кофе.
Я устроился на диване неподалеку. Квартира состояла в основном из одной большой комнаты, разделявшей кухню, столовую и гостиную без перегородок. Две двери вели в спальни - Молли и мою. Ну, формально комната принадлежала Молли, но, насколько я знал, с тех пор, как я сюда переехал, она ни разу в ней не была, разве что пару раз заглядывала, гладила Мыша, щекотала Мэгги, делилась со мной какой-то радостной болтовней и снова уходила.
Давненько мы с ней нормально не разговаривали.
Квартира напоминала мне мое старое жилище в подвале пансиона Миссис Спанкелькриф. Только не было заплесневелого запаха старого подвала. И она была больше. И более ярко освещена. И новее. И совсем немного чище. И это было просто неправильно.
Несмотря на всю свою унылость, та жалкая квартирка была моим домом. Будь прокляты вампиры, что сожгли его дотла. Черт бы побрал Марконе за то, что он купил эту недвижимость и устроил свою новую штаб-квартиру на том месте, где раньше был дом.
Я скучал по нему.
А, ладно. Не было никакого смысла размышлять об этом. Жизнь никогда не станет прежней. Всегда есть какой-то крученый, летящий на тебя. Единственное, что оставалось - отбросить.
Томас выбрал место у стены, прислонился к ней так, чтобы видеть кухню, и отхлебнул кофе. Его глаза были сосредоточены на Мэгги с глубокомысленным вниманием.
- Жизнь опасна, да?
- Мыш даст мне знать, если возникнут проблемы, - сказал я.
- Хороший пес, - сказал Томас.
- Если хочешь, - сказал я, - могу написать брату Вану. Скажу ему, что ты хочешь щенка.
- Ты уже у него одного украл, - усмехнулся Томас.
- Случайно, - сказал я. - Плюс этот комок меха спрятался специально. Даже если брату Вану это не понравится, вряд ли он сможет возражать собаке.
- Что ж, - задумчиво произнес Томас, - он очень хороший пес.
- Чертовски хороший, - сказал я.
- Дай мне подумать об этом, - сказал Томас. - Много всего происходит.
Он все еще не сводил глаз с Мэгги.
- Эй, мужик, - сказал я. - Ты в порядке?
Он покосился на меня и слегка улыбнулся.
- Просто... очень много размышляю о будущем.