Вскоре лучащийся антрацитовой чернотой перехватчик получил чрезмерное количество повреждений, и его боевая эффективность снизилась. Космостроитель оказался под плотным огнём и начал терять испаряющиеся куски сияющей обшивки. Сияющие поняли, что вырваться им не удастся, и внезапно предприняли неожиданный манёвр. Вместо суицидального прорыва в открытый космос оба корабля включили форсаж и рванулись к обитаемой планете. С этой стороны у Красных было меньше войск, и прорыв Сияющим в какой-то мере удался: совершив серию таранных ударов, космостроитель окончательно развалился, утратив едва ли не четверть своего размера, и оставшаяся часть судна с угрожающей скоростью вошла в планетарную атмосферу. Следом за ней устремился умирающий перехватчик, за ним рванулись Красные вперемешку с немногочисленными полудохлыми андроидами.
Данные приборов, транслируемые с последних, показывали, что Сияющие уже не транслируют сигнал бедствия. Ибо транслировать нечем. Несколько секунд Бессмертная Еви раздумывала, стоит ли ждать, чем всё закончится, но пришла к выводу, что не стоит. Во-первых, наземный штурм ничего Красным не даст. Сияющие взорвут себя вместе с первой волной краснокожего спецназа, это уже не вызывает сомнений. А во-вторых, она и так слишком сильно здесь задержалась. Бессмертная Еви отдала радиокоманду, и носитель ушёл в прыжок. На обзорных экранах изображение усыпанного разбитыми кораблями околоземного пространства Чиантиса сменилось безликим ничто гиперпространства, и Еви сразу же стало значительно легче.
Миссия завершена успешно, и теперь можно спокойно вздохнуть вполне по-настоящему. Сияющие как-нибудь узнают о том, что здесь произошло, и Бессмертный Оки точно поднимется в топе их врагов. А после того как местные Красные, которым спасательная экспедиция Сияющих надерёт задницы, узнают, что в их бедах виновна не цивилизация Теков из соседней галактики, а подлый Оки, он попадёт ещё и в их чёрный список. Вряд ли Оки когда-нибудь тут появится, это маловероятно, но если вдруг такое всё же произойдёт, его ожидает неприятный сюрприз! Мелочь, но приятно!
Жаркое солнце было скрыто за здоровенным грозовым фронтом, хлещущим тропическим ливнем, и к высокой влажности прибавилась духота, словно вокруг не морское побережье, а общественная баня. Теряющаяся в дождевом полумраке водная поверхность пузырилась от бесконечных ударов тысяч дождевых капель, и над водой было видно ещё хуже, чем под ней. Хорошо хоть не штормит, иначе вместо работы кому-нибудь пришлось бы следить за лодкой, чтобы не перевернуло или не утянуло в открытое море.
Найра вынырнула на поверхность, ухватилась за край ободранного пластикового корпуса и устало вскарабкалась внутрь старой обшарпанной рыбацкой лодки. В лодке оказалось по щиколотку воды, пришлось достать из-под заменяющей давно сломавшееся сиденье деревянной доски ковш и вычерпывать воду вручную. Низвергающийся с неба ливневый поток гулко тарабанил по надетому на голову пластиковому гребню антидекомпрессионной гарнитуры, и девушка сняла устройство, стараясь не распустить оставшуюся без поддержки шишку, в которую были собраны её длинные чёрные волосы. Пару минут она под дождём вычерпывала ковшом воду, но уровень затапливающей лодку воды уменьшился совсем ненамного.
В громком шуме бьющего в морскую поверхность ливня всплеск воды за бортом был почти неразличим, и появление Тивы Найра заметила лишь тогда, когда увидела, как тонкие пальцы напарницы хватаются за исцарапанный край лодочного борта. Тива подтянулась на руках и с замученной гримаской влезла в лодку. Она устало опустилась на вторую доску, заменявшую сиденье аналогично первой, и несколько секунд восстанавливала дыхание.
– Ничего? – Найра скользнула взглядом по пустому мешочку, прикреплённому к поясу подруги. – Мотопомпа опять сдохла. И где-то появилась течь, нас затапливает сильнее, чем просто от дождя.
– Пусто везде, – сокрушённо выдохнула Тива, нащупывая под сиденьем второй ковш. – А у тебя?
– Тоже, – невесело поморщилась Найра, – тут всё обчистили до нас. – Она осмотрела обнажённое тело напарницы и кивнула на свежую царапину на голени подруги: – Ты заплывала в коралловый лес? И как там?
– Ещё хуже. – Тива одной рукой вычерпывала ковшом воду, второй рукой снимая ласты. – Браконьеры порезали все раковины. Теперь в ближайшие пять лет там ничего не вырастет. – Она зло скривилась: – Вот уроды! Целую колонию под нож пустили! Я о пробитую раковину порезалась! Теперь неделю заживать будет…
Она умолкла и продолжила вычерпывать воду. Несколько минут подруги сосредоточенно боролись с затоплением, и Найра мрачно размышляла над надвигающимися чёрными перспективами. С уловом не везло второй год подряд, но с началом этого лета всё стало совсем плохо. За пять месяцев им удалось разыскать всего одну розовую жемчужину на двоих, и даже она оказалась совсем маленькой. По уму её не стоило забирать из раковины, надо было не трогать и вернуться к концу года, месяцев через шесть, когда жемчужина увеличится до более-менее нормальных размеров. Но было ясно, что так долго она тут не пролежит. Не заберёшь ты – заберут другие. После того как два года назад Трещащий каньон был объявлен запретной зоной, все, кто промышлял добычей жемчуга на его побережье, переселились сюда.
Места тут и так-то были бедные, а сейчас и вовсе стало просто шаром покати. Если бы не джунгли рядом с их деревней, запросто можно было бы от голода ноги протянуть. Заработать на хлеб – та ещё проблема, и когда есть нечего, деревенские ходят в джунгли, попытать счастья собирательством. Беда в том, что эти джунгли являются государственным заповедником. Когда лет двести назад на Чиантисе из-за обилия промышленных кластеров с экологией стало совсем хреново, планетарная администрация получила ультиматум от Лиги Созвездий: или Чиантис восстанавливает качество атмосферы, или исключается из Лиги. Потому что поток беженцев, ищущих лучшей жизни, идущий с Чиантиса неиссякаемой рекой, всех достал. Лига даже выделила Чиантису ссуду для восстановления лесов.
Планетарная администрация не имела ни малейшего желания остаться один на один с пятью десятками созвездий, в каждом из которых найдётся хотя бы один желающий тебя завоевать и превратить в ресурсный придаток. Ссуду освоили с размахом, подведя под это дело пафосную общепланетарную кампанию по восстановлению фауны и флоры. Усыпающие планету свалки и могильники вычистили, их территории рекультивировали и засеяли джунглями, завезёнными с более развитых планет Лиги. Через сто лет всё зацвело и заблагоухало, воздух очистился, и планетарная администрация принялась за очистку морей. Сейчас Чиантис вновь имеет высокий экологический индекс.
Это, конечно, очень здорово. Жить в сплошном карьере, загаженном до самой стратосферы, совсем не хочется. Однако проблема в том, что население растёт быстро, работы на всех не хватает, и люди пытаются прокормиться, как могут. Но на территории заповедников нельзя охотиться, собирать плоды и вообще ничего нельзя из того, что может быть расценено как попытка разрушения с таким трудом воссозданной первозданной экосистемы. За плод дикого манго можно схлопотать тюремный срок, за убитого зверя светят радиоактивные рудники, за сопротивление аресту спецслужбы убивают на месте. Многие старики, оставшиеся в одиночестве, специально идут в заповедные джунгли и рвут плоды, чтобы попасть в тюрьму. Там хоть как-то кормят. Мало, но старикам хватает. Они обычно и не планируют вернуться назад. Сразу прощаются со всеми навсегда.
Поначалу в их деревушке всё было не так плохо. Не хуже, чем везде. Кормиться в заповеднике всегда запрещалось, но рядом море, там можно рыбачить, а с другой стороны деревни начинаются обширные маисовые плантации, примыкающие к заповеднику. Местные с незапамятных времён батрачили на здешних плантаторов. Но с наступлением экологического рая численность населения начала расти, и лет двадцать назад на Чиантисе случился очередной демографический взрыв. В их деревне в ту пору родилось очень много детей, в числе которых были Найра с Тивой. Они одногодки, выросли в соседних дворах, дружат лет с пяти или шести.
В обеих семьях на свет появились одни девочки в большом количестве, да и в целом в деревне мальчишек рождалось совсем мало вот уже лет сорок. Обычно это не было проблемой: баланс женщин и мужчин репродуктивного возраста держался, как везде, две к одному. Девушки, подрастая, образовывали супружеские пары и выходили замуж, пусть не всегда выгодно, зато успешно. Но теперь на Чиантисе женщин больше втрое, а в их деревне и вовсе впятеро. Все мужики нарасхват, даже совсем ленивые, и так просто замуж не выйдешь. Хотя Тиве с Найрой в этом смысле не повезло вдвойне.
Девушками они были вполне себе симпатичными и фигуристыми, потому что лет с пятнадцати зарабатывали на жизнь ныряльщицами. Деревенька у них батрацкая и бедная, лицензию на рыбную ловлю неимущим покупать слишком дорого, да и позволить себе полноценный рыбацкий катер никто не мог, для батрака это неподъёмная роскошь. А сетями у побережья много не наловишь, рыба тут в основном либо несъедобная, либо очень мелкая, либо и вовсе ядовитая. За хорошим уловом нужно выходить далеко в море, но у здешнего побережья часто штормит, и на обшарпанной пластиковой лодке далеко не уйдёшь. Нищие рыбаки тут гибнут чаще, чем солдаты на войне.
Зато в непосредственной близости от береговой линии можно вполне официально собирать медицинский жемчуг. Местное прибрежное мелководье – это коралловая стена, тянущаяся на полтора десятка метров в море и резко уходящая в подводную бездну на два километра. Так что глубины здесь огромные, и начинаются они сразу же, как только заканчивается коралловое основание. Но сама коралловая стена не ровная, как стена, а уступчатая, как каскад террас. Между террасами по высоте серьёзное расстояние, не меньше десяти метров, а иногда и свыше двадцати. И на этих самых террасах, посреди коралловых зарослей, живут колонии морских раковин.
Раковины эти ценны тем, что выращивают внутри себя жемчужины. Денег на высшее образование в деревеньке не имелось, все пользовались пиратскими гипнограммами, достать которые удавалось за пару мешков маисовой муки или воз сахарного тростника. По таким гипнограммам образования о