«Медитация — Умение очищать свое сознание и ограждать его от негативных эмоций. Помогает снизить воздействие магии разума».
Хммм… Крайне любопытно. Возможно, это будет полезным, в случае повторения устроенной рабыней «панической атаки».
— Господин, если вы готовы, мы можем идти.
— Деактивация. — Открываю глаза и улыбаюсь.
— Все хорошо, господин? Урок оказался полезным?
— Более чем, Сиви. Мы подняли навык длинных клинков до седьмого. — Улыбка становится шире.
— Седьмого? При том, что он был ниже пятого? Но ведь это просто невозможно. — Девушка смотрела на меня широко раскрытыми от удивления глазами.
— От чего же? Это случившийся факт. Я рад, что не ошибся в выборе учителя. С первого взгляда понял, что ты не только красавица, но и умница. В этом ты очень похожа на мою сестру. — Озорно подмигиваю и делаю пару шагов в направлении собеседницы.
— Вы слишком добры. — Румянец вновь выступает на щеках и проводит быстрое наступление к ушам, заставляя их покраснеть.
Вот она, чистота и незамутненность разума. В таком обществе находиться гораздо приятней, чем в том, что сейчас правит бал на Земле. У нас комплименты могут считаться попыткой домогательства, а уступивший место в общественном транспорте — рискует быть обвиненным в сексизме и принижении человеческого достоинства.
— Идем, не стоит задерживаться на холоде. А то так и заболеть не долго. Промокшая одежда стынет быстро. — Жестом руки предлагаю ей начать движение.
Путь наш пролегал по тем же самым местам, освещенным местным солнцем, уже клонящимся к закату. На глаза начали попадаться первые люди, напрочь отсутствовавшие вокруг до этого. Работали все что ли? Сейчас же они неспеша прохаживались по дорожкам и с любопытством поглядывали в нашу сторону.
— Сиви, а почему народ появился только сейчас?
— В город ездили, десятый день недели ведь. А повозки обратно приехали только сейчас. Вот люди и разбредаются по своим делам.
— Десятый день какой-то особенный?
— На пятый и десятый день принято закупаться вещами и продуктами. Торговцы в эти дни обычно немного снижают цены. А на шестой и одиннадцатый день принято отдыхать и проводить время с семьей.
— Вот оно что… Ты тоже проведешь завтрашний день с семьей?
— Нет, господин… Моя мать сейчас далеко отсюда, а отец ушел в вечные стражи, чтобы помочь нам деньгами. Так что, мое место здесь, подле вас и господина Реймса. Хоть от должности хранителя он меня и освободил.
Вот оно в чем дело. От этого и та странная грусть в её глазах, при упоминании отца. В вечные стражи значит… Стал жалкой пародией на прежнего себя, дабы поступить на службу к одной из знатных семей, в качестве элитного воина.
— Становление стражем необратимо?
— Думаю, что стать прежним уже невозможно. По крайней мере я не слышала ни об одном успешном переходе от альтернативной жизни к обычной.
Очень точное определение. Альтернативно-живой. Вроде бы уже и не человек, но и не нежить. И мир видит совсем другими глазами. Не пожелал бы я себе такой участи. Вот так оно и бывает, идешь «домой» в приподнятом настроении, а потом разговор касается не приятной темы и становится как-то тоскливо, серо и грустно на душе. Сейчас, оказавшись у входа в поместье, я выглядел уподобившемся вечернему небу. Необъятный серый цвет, с пробуждающейся ото сна вечной и бездонной чернотой глубин космоса. И лишь маленькие облачка, согреваемые убегающей звездой, светят румяными красными боками. Но и им суждено стать лишь черными островками над головами засыпающих людей…
Так блин, стоп! Встаю как вкопанный и шлепаю себя ладонями по щекам. Что это на меня нашло? Возьми себя в руки, Костя! Вон, смотри, даже Сиви смотрит на тебя как на спятившего. Хватит портить репутацию, гулянием по астралу!
— Не обращай внимания, задумался…
— Вам лучше пройти к себе в комнату и отдохнуть. Я обо всем распоряжусь, когда вода будет готова — вас позовут.
— Что ж, спасибо. Тогда мне действительно лучше посидеть у себя.
Войдя в поместье — обратил внимание на многоголосый шум, доносившийся словно отовсюду. Люди бегали, суетились. Таскали что-то на руках и старались быть максимально для меня незаметными. Путь до комнаты прошел без осложнений и задержек. Вдоль стен уже сияли магические светильники-пирамидки. Моя же комната встретила меня приятным мраком. Ожидаемо, вынужден признать. Как я понял — активация этого родственника свечи, происходит вливанием энергии. А без меня ко мне войти никто не отважился. Опытом уже научены.
Плюхнувшись на кровать и завалившись на спину — обратил внимание на потолок. Гладкие, идеально подогнанные доски, покрытые чем-то слегка блестящим. Выглядит даже симпатично. По крайней мере лучше, чем не ровные бетонные плиты, покрытые побелкой, у меня в квартире. Интересно, а как там сейчас? Волнуются наверно, ушел на работу и не вернулся. Места себе не находят, переживают. Уже и больницы небось все обзвонили. Тяжела участь попаданца, никакой возможности сказать, что «у меня все хорошо» нет. Но здесь, как и во всем прочем — главное помнить самое главное правило жизни.
«Если не можешь что-то исправить — то и переживать на этот счет не стоит. А если изменить это тебе под силу — то и переживать смысла нет».
Улыбаюсь, потягиваюсь и обращаю внимание на шаги за дверью. Тихий стук в дверь, в царящем вокруг сумраке, показался немного зловещим.
Глава 22. «Типичное лето»
С тяжелым вздохом принимаю сидячее положение и морально готовлюсь к принятию посетителя.
— Открыто, войдите.
Дверь медленно отворяется и открывает моему взору ту самую девчушку, которая несколькими часами ранее бегала за Реймсом.
— Господин Игни. Меня послали сказать, что купальня готова. — Ребенок выглядел несколько зашуганным.
— Как тебя зовут?
— Ита, господин.
— Скажи мне, Ита, где находятся купальни?
— На первом этаже поместья, господин.
— Тепло ли там?
— Да, господин. Там поддерживается огонь в камине.
— Купальня совместная или индивидуальная?
— Совместная, господин.
— Есть куда положить одежду?
— Да, господин.
— Прекрасно, Ита. Подожди минутку за дверью, проводишь меня.
Девчушка с поклоном вышла за дверь, оставив меня в раздумьях. С одной стороны, конечно, надо бы сходить ополоснуться. С другой стороны — откровенно влом куда-то топать, в текущем состоянии. Я даже готов согласиться с девяткой силы воли, если уж на то пошло. Ну да ладно. Скидываю с себя толстовку и ботинки. Сырость им противопоказана. Да и служанка, вроде как, пришла босиком. Тяжело вздыхаю и смирившись отправляюсь к провожающей.
— Идемте скорее, господин Игни, пока вода не остыла.
— Кстати, Ита, а кто зажигает светильники в доме и во дворе?
— Господин Терих лично это делает, каждый день.
— Он никогда не покидает поместье?
— Очень-очень редко. Тогда свет зажигает кто-то из членов семьи.
— Вот как. А почему не поручат это слуге?
— Вы что, господин! Магии дозволено учиться только дворянам!
— Спасибо, за пояснение. А какое наказание для тех, кто запрет нарушит?
— Ловят да голову отрубают, господин.
— А как определяется, владеет ли человек магией?
— Эх, господин… Сложные же вы вопросы мне задаете. Почем мне-то знать? У господина управителя спросите. Он все-все-все знает.
Коротая дорогу разговором — мы спустились на первый этаж и направились вглубь коридора. Размер поместья продолжал вызывать у меня как минимум восхищение. Большое число комнат, ответвления коридора, небольшие закоулки. Целый лабиринт. И все это наполнено снующими людьми, спешащими по только им известным делам. Ближайшая ассоциация… Московское метро. Только количество душ на квадратный метр поменьше.
Старательно запоминая дорогу — шлепал в носках по прохладному полу, за моим экскурсоводом. Мимо проносились всевозможные ковры и небольшие редкие картины, изображающие каких-то людей в ярких одеждах. Остановились же мы у весьма примечательной двери. Нет, сама по себе она выглядела так же, как и десятки других, не заинтересовавших нас ранее. Вот только над ней висел маленький такой щит, с изображением ковша, изливающего воду. Почему именно щит, а не просто ровная доска — хрен его знает. Быть может его было достать и разукрасить проще. Но свою роль он выполнял исправно.
— Прошу вас, господин. Заходите внутрь. Это купальни для знатных людей. Слева будет дверь для женщин, справа для мужчин. За вами седьмое отделение. Я буду ждать вас здесь, сколько потребуется. — С этими словами она поклонилась и отошла поближе к стене, освобождая проход.
— Спасибо, Ита. — Награждаю её добродушной улыбкой.
Захожу в комнату и наблюдаю… Коридор, отделенный от коридора дверью. Нет, я конечно так и подумал, что это просто проходная между мужским и женским крыльями, но ожидал увидеть здесь хотя бы скамейки. А увидел светильник на стене и две двери в конце.
Внутри самих купален царила духота и влажность, свойственные скорее не очень хорошим баням. По правую руку был размещен дальний родственник русской печки, на котором стояли большие металлические казаны, отблескивающие бронзой. Там же сидели на скамейке двое бородатых мужиков, раздетых по пояс и о чем-то, тихо беседовали. На меня они даже не взглянули. По левую сторону находились элементы интерьера, в виде больших деревянных рам, с натянутой тканью. На полотнах были изображены незатейливые узоры, в виде белых птичек и рыбок. Рисовали их, похоже, дети. Особенно порадовала квадратная рыба, улыбающаяся треугольной птице. Словно в музее современного искусства оказался, блин.
Продвигаясь вглубь купален — отсчитываю нужную мне кабинку. Так же отмечаю тот факт, что они прилегают вплотную к стене. Внутри стоит небольшая скамейка и две низкие табуретки. Освещается все это дело индивидуальными пластинками, закрепленными прямо в стену. Кроме этого, в каждой кабинке стояла еще одна перегородка на ножках. Судя по закрытой паре кабинок — используется она как дверь, хоть и не очень надежная из-за щелей.