ь организм к хоть какому-то развитию характеристик, не смотря на неприятные ощущения. Именно за этим делом меня и застала Сиви, видимо только выбравшаяся из-под одеяла и испуганными глазами наблюдая за тем, как я стою на голове ногами вверх.
— Доброго утра. Извини если шумел, не хотел будить.
— Я думала вас похитили… — Раздалось мне в ответ.
— Радость моя, если бы меня похищали — тебя бы уже не было в живых. Зачем тайком выносить человека из спальни с другим человеком? Проще одного придушить, а второго оглушить.
Наблюдаю за резкой сменой сразу группы эмоций и выражений. Костя, блин! Стоило так человека пугать? Она ж всего лишь переживала о моем здоровье. Ладно, как-нибудь выкручусь. Принимаю привычное положение и ощущаю как кровь наконец начинает отходить от головы к соскучившемуся по ней телу.
— Заходи, присаживайся. Я уже закончил. — Пододвигаю к столу второй стул и указываю на него.
— Вы что-то рисуете? Это то, что вы хотите строить? — Спрашивает усевшаяся рядом девушка, разглядывая лежащей перед ней пергамент.
— Да, уже почти все готово. Кстати, спасибо что выполнила мою просьбу. Мне уже гораздо лучше. — Говорю это не поворачиваясь, одновременно накидывая на листке текст, с заголовком «Хлеб».
— Это меньшее, чем я могу отплатить за вашу доброту, господин. — Отвечает она мне, после чего зевает, прикрывая рот ладошкой.
— Если не выспалась — можешь ложиться в этой комнате. Сегодня переезжаю сюда и буду рад тебя видеть в любое время. — Намекаю прямым текстом, так сказать.
— Спасибо, но я лучше с вами посижу. Картинки красивые, мне нравятся.
— Хочешь, для тебя что-нибудь нарисую?
— А можно? Пергамент ведь жутко дорогой, господин Игни. Не стоит его на меня переводить.
Дорогой? Вполне может быть. Но мне его выдали даром, и я намерен его использовать. Вот только что нарисовать? Домики да шестеренки я легко изображаю, а вот что-то посложнее и одушевленное — совсем не умею. Кручу карандаш в руках и пытаюсь найти ответ в глубинах собственного сознания.
В какой момент я выпал из реальности и начал непроизвольно накидывать рисунок — так и не понял. Однако, помассировав переносицу и вернувшись «в себя» — обнаруживаю очень добротно нарисованный портрет. Хозяйка лица, изображенного на бумаге, молча и очень тихо сидела рядом. И как выяснилось секундой позже, когда я повернулся в её сторону, обильно краснела и стеснялась.
— Нравится? — Обращаюсь к молчаливой помидорке.
— Очень красиво. Это ведь… я? — Спрашивает она, словно не веря собственным глазам.
— Конечно, рисунок не передает и половины красоты столь милой девушки. Но прошу тебя не сердиться, рисовать я еще только учусь. — Переворачиваю листок и ставлю подпись «Для Сиви Ойл, от Игни Пульвис».
— А что здесь написано? — Девушка с удивлением смотрит на надпись и зарождает во мне не хорошее подозрение.
— Написано, что это для тебя, от меня. А ты разве не можешь это прочесть?
— Я не обучена грамоте, господин. Не было необходимости.
Глава 32. «Утро тринадцатого»
В очередной раз прифигев от новостей внезапных — задумчиво вглядываюсь в лицо собеседницы. Хм, а я ведь действительно излишне начал надеяться на свои силы и знания, в очередной раз пренебрегая фактом того, что это не мой мир. Из раза в раз меня подобная оплошность тыкает носом в суровую действительность. И все ни как я, блин, не научусь.
Наблюдаю, как Сиви застенчиво отводит взгляд и вновь украдкой смотрит на меня. В голове проносится высказывание товарища: «Не стреляй глазами, женщина. Они для того, чтобы смотреть. Лучше возьми лук или арбалет».
И вновь возникает спорная ситуация с множественными вариантами действия. Обучить её читать на местном? Или посвятить в грамматику моего родного языка, которую я и сам не очень знаю? Или забить и оставить все как есть? Она ведь сказала, что необходимости не было. Значит, делаю выводы, что она так и не появилась. Вывод? Нафиг-нафиг… И так дел выше крыши. Может быть в другой раз.
— Попрошу Териха сделать тебе рамку для рисунка. Поставишь у кровати. А сейчас предлагаю повторить урок медитации. Возражения? — Наблюдаю как девушка отрицательно мотает головой, раскидывая локоны по плечам. — Вот и отлично.
В точности повторяя действия прошлого занятия — устраиваемся на стульях и вытянув ноги закрываем глаза.
— Нет ничего вокруг. Все сущее значения не имеет. Все прошлое останется там. Все будущее — подобно водам реки, что, омывая проходят сквозь тебя. Успокой свой разум. Позволь волнам подхватить его. Доверься им. Плыви…
***
Хозяина поместья мучила бессонница. Из раза в раз он прокручивал слова раба, что удалось под пытками вытянуть наружу. Группа беглых, не ясным способом получив доступ к оружию и припасам — начала совершать набеги на окрестные селения и странствующих купцов. Более того — они освобождают все больше своих соплеменников, увеличивая численность буквально каждый день. Те два десятка, что повстречались им вчера — одни из последних, кого удалось освободить в ходе налета на Ниритус, маленькое фермерское поселение на границе.
Что тревожило еще больше — освобождавший их лидер, с трудно произносимым именем ШиссОльХерБе, владел магией как минимум на тридцатом уровне навыка. Это было опасно, очень опасно. Всех пленных, что уводили из болот, в обязательном порядке досматривали. При малейших подозрениях на владение магией — тут же убивали. Слишком много проблем доставляли шаманы диких племен, слишком многих стражей утопили и сожгли они при защите своих деревень.
В очередной раз пройдя из угла в угол — Реймс вновь бросил взгляд на маленький шкафчик, висящий на стене. Его содержимое — элитные сорта алкоголя, привезенные со всех краев Великих земель.
— Выход ли это? — Пробубнил он себе под нос, остановившись в нерешительности.
Советник — это столп, на котором стоит весь Старший Дом. Дозволено ли советнику проявлять слабость? Дозволено ли достойнейшему из членов семьи, показывать свое незнание и страх?
— Глупость… — Выдохнул он. — Я знаю меру и не стану пить больше необходимого. Нужно расслабиться…
Подойдя к заветным запасам алкоголя — он выудил керамический графинчик, с обжигающей прозрачной жидкостью. Большая редкость, в это время. Привезена с архипелага, еще до времен изоляции. Разместив сосуд на столе — Реймс извлек из пространственного кармана странную миниатюрную чашку, не имевшую ручки и наполнил её до половины.
Уставшим отстраненным взглядом он взглянул на безупречно гладкое и прозрачное дно, через которое отчетливо виднелся древесный рисунок стола. Последний раз он сидел так полторы недели назад, в конце месяца свистящего ветра. Но и повод тогда был хоть и волнующий, но не ставящий под угрозу безопасность всей его семьи.
Тяжело вздохнув, советник опрокидывает в себя прозрачный напиток, мгновенно обжигающий горло и перехватывающий дыхание. В голове проносятся воспоминания о письме от главы дома, предписывающем отправиться в срочное посольство к соседям, в очередной раз склоняющим их к войне. Но эти воспоминания улетучились так же быстро, как и возникли, оставляя приятное чувство легкости и тепла, разливающееся по телу.
После третьего по счету повторения, для «закрепления эффекта» — в дверь постучали. Весьма характерные три удара и хлопок в конце. Терих. Что ему нужно? Ночь на дворе. Опять что-то случилось?
— Заходи, открыто. — Выкрикнул советник, поражаюсь исказившемуся голосу.
***
Наше занятие вновь было прервано самым не приятным образом. В комнату, без стука, влетела Ита и громко ойкнув — встала как вкопанная, вытаращив на нас оба глаза. «Что ж за бляцкая прислуга?! Выпороть, выпороть всех, до уссачки!» — пронеслось в моей голове, после чего я очень недовольно посмотрел на ребенка и встал со стула. Однако, наблюдая за удивленным выражением мордашки и приоткрытым ртом — желание злиться пропало.
«Курлык! Курлык!»
— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я её.
— Я… А… Она… — Ита скосила глаза на Сиви. — То есть, я…
— Ты. Вошла. В МОЮ. Комнату. Без. Стука. — Отчеканиваю я каждое слово, подчеркивая их смысл. — Я. Задал. Тебе. Вопрос.
— Меня послал господин Терих, сказать, чтобы вы явились к господину советнику, господин Игни! — Оттараторила служанка.
От подобного количества господинов в одном предложении — меня аж перекосило. Оборачиваюсь к своей ученице и наблюдаю реакцию, очень похожую на мою ранее. Видимо вид «растеряшки» у неё умиления не вызвал. По суженым глазам и побелевшим костяшкам сжатых кулаков, можно было сделать вывод вполне однозначный.
— Сиви. Не драться. Не ругаться. Можешь закончить занятие и прилечь отдохнуть. Вижу, что не выспалась. В комнату никого, кроме меня, Териха и Реймса — не пускать. Бумаги никому, кроме них, не показывать. И вещи из моей комнаты перенеси сюда. Это очень важно. Я на тебя рассчитываю. — Говорю все это максимально серьезным и доверительным тоном, выкручивая из харизмы по максимуму.
— Поняла, господин. Все сделаю.
— Теперь ты. — Поворачиваюсь к Ите. — Если еще раз, хотя бы одна живая душа, посмеет врываться в мою комнату без спроса, или попытается за мной шпионить… — Выдерживаю драматическую паузу и угрожающе надвигаюсь на ребенка. — Я буду очень, очень сильно злиться. А знаешь, что делают злые дворяне?
— Они порются..? — Спрашивает меня это юное дарование, видимо подразумевая «приказывают выпороть». Но Остапа понесло, больную фантазию было не остановить. Комнату заполнил смех, номинированный на звание «лучшее конское ржание Хельхада».
— Нет. — Отвечаю я, закончив смеяться. — Они волшебством забирают любопытные носики и не возвращают их, пока провинившийся не исправится. — Аккуратно хватаю её пальцами за нос, стараясь не причинить боли.
— Ой! Не надо, господин! Я все поняла! Я буду слушаться! Не забирайте мой нос!
— Точно будешь?
— Точно, точно! Клянусь всем, что имею!
— Хорошо. — Убираю руку. — А теперь отведи меня к советнику. — Крайний раз оборачиваюсь, выходя из комнаты и замечаю улыбку кудрявой девушки, оставшейся сторожить чертежи.