белом свете чуть больше ста двадцати лет, была здорова до самой смерти и счастливо прожила в браке с дедом. Умерла бабушка, к слову, в результате несчастного случая, отравившись грибами.
Семен взял дипломат и отнес его своему хорошему другу, Спиридону Спиридонычу, который имел связи с некоторыми волшебниками, проживающими в городе. Спиридон Спиридоныч очень быстро разобрался в зельях, подписал каждый пузырек и даже успел парочку продать за хорошие деньги.
Семен сделал глоток. Кофе был крепковат, но для бодрости духа пойдет. Клим уходить не собирался.
— Эта работа требует одиночества. — Заметил Семен. — А за кофе спасибо.
— Позвольте, я заберу свои полотна. — Сказал Клим. — Они не успели просохнуть. Надо перенести их в теплое место.
— Конечно-конечно.
— Вы на них сидите.
Семен поспешно встал. Он-то подумал, что это странные капризы богатых людей — стелить на ступеньках разрисованные холсты. Клим отодвинул пузырек с черепом и костями, дипломат и принялся сворачивать полотна.
— Так ты, стало быть, художник. — Выпалил Семен, чтобы сгладить неловкость ситуации.
— Вроде того. Начинающий.
— Я мог видеть где-нибудь твои картины?
— Разве что, если вы бывали в кабинете моего отца. Там висит одна… про дождь.
Семен пожал плечами.
— Нет, не видел. Любитель или профессионал?
— Скорее, любитель. — Клим усмехнулся. — Именно поэтому отец решил подарить мне на день рождения музу.
— Музу? Не очень-то он верит в тебя.
— Скорее, хочет сделать мне приятное. С его колокольни кажется, что муза — это отличный подарок. Якобы, она поможет мне нарисовать что-то стоящее. Он же не понимает, что своим подарком тыкает меня носом в мой непрофессионализм.
— Однажды отец подарил мне гель от прыщей — сказал Семен. — Без всякой задней мысли.
— Гель от прыщей — пройденный этап и уже успел закончиться.
Семен рассмеялся. Клим скрутил полотна и зажал их подмышкой.
— Надеюсь, вы сможете найти папин талисман, но не найдете музу. Подарок, конечно, хороший, но…
— Я понимаю. — Улыбнулся Семен и сделал еще один глоток кофе. Какая-то мысль внезапно засверлила в мозгу.
К ним подошла Наташенька, всем своим видом давая понять, что она очень недовольна тем, что осталась одна на кухне.
— Разве домой никто не хочет? — поинтересовалась она.
— Если мне никто не будет мешать, я постараюсь управиться за полчаса. — Отозвался Семен и вдруг вылупился на Клима, будто безумный ученый, которого внезапно озарило идеей. — Твой отец наверняка купил музу у волшебника!
— И что? — спросила Наташенька.
— Бродячие волшебники всегда оставляют свои контакты, на случай, если человек захочет прикупить что-нибудь еще. Мне Спиридоныч рассказывал. Бродячие волшебники большие умельцы выманивать деньги у богатых людей. Волшебники изучают город, наводят справки о богачах, узнают об их потребностях, а потом предлагают им что-то этакое, от чего богачи не в силах отказаться. Богачи, соответственно, выкладывают некоторую сумму за покупку, но это только начало. Волшебники предлагают богачам лишь маленькую часть, чтобы раздразнить, чтобы закинуть удочку. Потом оставляют свой телефон и терпеливо ждут звонка. И вот во второй раз волшебник уже гнет хорошую цену за нужное волшебство. А богач, как рыба на крючке, не может отказаться от лакомого кусочка. Он покупает, платит бешеные деньги, и в результате остается с носом.
— То есть? — едва не взвизгнула Наташенька.
Семен удивленно посмотрел на нее. Наташенька облизнула пересохшие губы и пробормотала что-то на счет того, что в холле неоправданно душно.
— Бродячие волшебники дурят богачей, подсовывают им безделушки, а сами внезапно исчезают. — Закончил Семен. — Мне нужно поговорить с твоим отцом.
— Врет твой Спиридоныч. — Пробормотала Наташенька, взяла у Семена чашку с кофе и сделала несколько больших глотков.
— С чего бы ему врать? Бродячие волшебники подрывают веру людей в волшебство. Их постоянно ловят те волшебники, которые живут в городах. А Спиридоныч дружит с некоторыми. От них-то и услышал.
— Преувеличение! — не отступала Наташенька. — Ваши разговоры за бутылкой пива выеденного яйца не стоят!
— А если отец уже не в первый раз покупает у бродячего волшебника? — встрял Клим. — Тогда выходит, что муза — это обманка?
— Не хочу тебя обнадеживать. — Сказал Семен. — Давай, для начала, поговорим с господином Виноградовым.
— Обнадеживать? — хмыкнула Наташенька
Семен ее проигнорировал, аккуратно убрал пузырек с черепом и костями обратно в дипломат и первым стал подниматься на второй этаж. За ним поспешил Клим, а уже следом, после некоторых раздумий, и Наташенька.
В черном тупичке около вокзала пахло гнилыми овощами.
— Откуда ты такой взялся? — Муза зажала прелестный носик пальцами и попыталась найти относительно сухое место. Под ногами у нее хлюпало и чавкало. Ветер трепал старую мокрую газету.
— Чувствуешь что-нибудь? — Крысолов кивнул на босые ноги.
Муза пробурчала что-то невразумительное.
— Я не из жалости. Мне просто интересно. — Поправился крысолов. — Никогда раньше не видел муз.
— Расскажи-ка, как ты умудрился меня украсть?
— Нужна ты мне больно… Так, прихватил ненароком.
Муза остановилась около закрытого мусорного бака, смерила его взглядом и неожиданно ловко запрыгнула на крышку. Удавка натянулась, крысолов невольно сделал шаг вперед. Муза уже устраивалась на мусорном баке, подбирая многочисленные подолы свадебного платья и болтая ножками.
— Итак. — Сказал муза. — Вот мы с тобой и в тупике. Здесь никто не может нарушить наше уединение, наш покой, наше одиночество. Сразу хочу оговориться, что здесь не видно света луны, потому что на улице утро, да и лучи солнца не проникают в эту обитель смрада и разложения…
— Вы ведь мошенники. — Перебил ее крысолов. — Мне не то, чтобы любопытно, просто впервые вижу волшебников-мошенников.
— Вальдемер не просто волшебник. Он гений своего дела. Ты даже представить себе не можешь, что он с тобой сделает, когда поймает.
— А должен поймать?
— Безусловно. Ты же меня похитил.
— Я тебя не похищал. — Сказал крысолов и добавил. — Но отпускать пока не собираюсь.
— Вредный ты.
— Что?!
Муза показала язык и склонила голову на бок. В душе крысолова внезапно вновь зашевелилось желание отыскать самолет, сесть за штурвал, нажать несколько кнопок… и взлететь. О, какое красивое небо над облаками!..
— Ну, зачем я тебе нужна? — произнесла муза вкрадчиво. В ее голосе было столько сладости, что у крысолова мог развиться диабет. — Тебе толку никакого, а люди страдают, ищут, переживают, беспокоятся.
— Сдается мне, ты только что произнесла набор одинаковых слов. — произнес крысолов. Может быть, стоило вместо поезда взять билет на самолет, а потом захватить управление и насладиться полетом? Посмотреть, как катиться на горизонте огромное солнце…
— Ты с детства хотел стать летчиком? — заломила бровь муза.
— С семи лет. — Заворожено кивнул крысолов. — Когда мама подарила мне сборную модель самолета… А ты откуда узнала?
— Я вижу тайные желания каждого, кто со мной общается. В этом нет ничего удивительного. Я же муза, это в моей природе. Можно сказать, что это еще одно чувство.
— А это твое чувство, оно кроме тайных желаний ничего больше не может улавливать? — нахмурился крысолов.
— Не беспокойся. Я модель с ограниченным набором функций. Принуждение к исполнению желаний, извлечение фобий и чтение мыслей в мою работу не входит.
Крысолов перевел дух. Внезапно ему стало казаться, что он утратил контроль над ситуацией. Вернее, впервые за много лет он почувствовал, что совершенно не знает, чем закончится сегодняшний день. А больше всего в жизни крысолова беспокоила неопределенность.
— Сделаем так. — Сказал он. — Мы садимся в поезд и едем до Питера. Там я тебя отпускаю прямо на вокзале, и ты можешь идти на все четыре стороны. Но до этого момента ты полностью подчиняешься мне. Идет?
— Поправка. — Муза выудила из миллиона складок платья губную помаду и миниатюрное зеркальце. — Я никому и никогда не подчинялась.
— Я думал, что работа музы — служить своему хозяину?
— Хозяину? — фыркнула муза, занявшись макияжем. — У муз нет хозяев. Музы — существа свободные. К кому хотят, к тому летят. Захотели побывать в гостях у художника — прилетели. Захотели к кашевару — заглянули. Захотели посмотреть, как там дела у мэтра Ясинского — тоже не проблема. Но чтобы кому-нибудь подчиняться? Шутишь? Не захочу — не будет никому вдохновения. Это не мы подчиняемся, это творческие люди подчиняются нам. Чувствуешь разницу?
— Очень хорошо чувствую. Про поездку уточнять надо?
— Я подумаю — Отозвалась муза таким тоном, будто это не она была пленницей крысолова.
В углу тупика зашевелилась куча мусора. Загремели пустые банки, зашелестели газеты. Из темноты показался старый зомби. Нижняя челюсть болталась из стороны в сторону. Из глазниц сыпались белые червяки. Придерживая челюсть руками, зомби проскрипел:
— Доброго дня, крысолов.
— И тебе того же.
Зомби протер глазницы и вставил в них по глазу. Глаза были разноцветными, и некоторое время вращались в разные стороны. Зомби тряхнул головой и сфокусировал взгляд на крысолове.
— Вот теперь вижу. — Удовлетворенно прошептал он, клацнув челюстью. — Брокк хочет посмотреть на добычу.
— Ты не совсем вовремя. — Пробормотал крысолов, косясь на музу. Та достала из складок платья набор для макияжа и увлеченно рисовала тонкие черные брови.
— Брокк всегда вовремя. Не забывай. — Проскрипел зомби. — Конец света, знаешь ли.
— Да уж, знаю. — Крысолов отвернулся, приоткрыл полы плаща и извлек из темноты талисман.
Глаза зомби загорелись. Он протянул руку без трех пальцев и очень осторожно коснулся бока талисмана.
— Как жаль, что я не могу забрать ее прямо сейчас. — Пробормотал зомби голосом Брокка.