— Мы никаких соперников не боимся, — выпятил грудь Голубь, — если они перейдут нам дорогу, пусть пеняют на себя.
— Хорошо, — Алексей налил еще по одной рюмке вина и закончил свою мысль, — скорее всего, дорогой есаул, вашему подразделению будет поставлена задача установки магнитных мин на американский броненосец… или два броненосца. При условии, если переговоры между нами зайдут в тупик… справитесь?
— Служу царю и отечеству! — встал тот во фрунт, — мы не подведем, Алексей Александрович.
Переговоры
Российские корабли подошли к порту Гаваны точно в срок, 24 апреля 1898 года, и встали на рейде — глубина фарватера не позволяла пристать к причальной стенке. Для переговоров испанская сторона немедленно снарядила катер с генерал-губернатором (он же генерал-капитан) Кубы Рамоном Бланко — так по традиции назывались управляющие этой испанской провинцией. Был этот Рамон пожилым и умудренным жизнью мужчиной с седыми висками и суровым взглядом. Согласно справке, представленной министерством иностранных дел, этот Рамон занял правильную сторону во время династической войны карлистов, поэтому резко поднялся по служебной линии, совмещая ныне должности руководителей Кубы и Филиппин. Алексей Александрович лично встретил его у борта Авроры и проводил в капитанскую каюту. После традиционного обмена любезностями начался разговор по делу. Говорили через переводчика, с испанским языком у российской стороны было неважно.
— Расскажите о текущей ситуации, маркиз, — взял быка за рога адмирал, — что с повстанцами, на какой стадии отношения с американцами?
— Повстанцы, как вы их называете, — начал отвечать маркиз, — а по-нашему просто бандиты, на данный момент контролируют две восточные провинции острова, Камагуэй и Ориенте, вся остальная территория находится под контролем правительственных войск.
Испанец посмотрел на собеседников, пожевал губами и закончил свой краткий доклад.
— Что же касается отношений с американцами, тут все гораздо хуже… позавчера, например, их эскадра обстреляла береговые укрепления Гаваны. Но продолжения пока не последовало — они отошли к западу, куда-то в район Гуантанамо.
— Где находятся ваши боевые корабли? — задал наводящий вопрос наш адмирал.
— В данную минуту примерно в тысяче морских миль от Кубы — завтра ожидаем прибытие.
— Так… — вслух подумал Алексей, — значит, завтра мы должны соединиться все вместе, немцы тоже в этот срок обязались подойти. И ударный кулак у нас будет неплохой… а расскажите, маркиз, отчего в принципе началась вся эта повстанческая возня на Кубе?
Маркиз раскурил толстую гаванскую сигару, Алексей с Георгием последовали его примеру, тогда рассказ начался.
— Все началось с отмены рабства на Кубе, это случилось 12 лет назад…
— Что-то вы запоздали с этим мероприятием, — включился в игру Георгий, — Россия и Америка отменили рабство лет на 20 раньше…
— Так уж сложилось, — не стал углубляться в эту скользкую тему маркиз, — так вот, освобожденные негры вышли на рынок труда и начали постепенно отбирать рабочие места у местного населения. Сахарные и табачные заводы начали разоряться, раньше ведь рабам платить не надо было, а теперь расходы существенно повысились. Население понемногу начало нищать…
— Оригинально у вас отмена рабства прошла, — высказался Алексей, — у нас в России она наоборот способствовала росту производства.
— Местные особенности, — опять ушел от прямого ответа Рамон, — но это еще полбеды, а главная беда настала, когда на наш остров хлынули свободные американские капиталы, они просто на корню скупали и сахарную, и табачную, и горнорудную промышленность. От нас последовали ответные меры, повышение пошлин на ввозимую из Америки продукцию. Но и это тоже не вся беда…
— Многоступенчатая какая-то у вас беда получается… — заметил Георгий, но маркиз опять не отреагировал на его высказывание, а просто довел свою мысль до конца.
— Америка в ответ резко взвинтила пошлины на ввозимый с Кубы сахар, его продажи и производство упали чуть ли не вдвое, потому что половина этого экспорта шла в Штаты. И тут уже наступил настоящий кризис… повстанцы у нас и раньше были, почти десять лет воевали с ними в 70-х годах, однако тогда удалось договориться. А теперь у них появились реальные лидеры, к которым прислушиваются, например Хосе Марти и Максимо Гомес… и теперь у них армия где-то в 30–40 тысяч бойцов.
— Про Марти я слышал, это поэт, кажется, — перебил его адмирал, — а Гомес кто такой?
— Офицер испанской армии, — пояснил Рамон, — участвовал в подавлении восстания на Гаити, но потом резко переметнулся на другую сторону. Он кто-то вроде главнокомандующего повстанцами, обучил их, между прочим, тактике боя на мачете… на ножах то есть.
— Понятно… — пробормотал Георгий, — это примерно, как Марат при Робеспьере, один за идеологию отвечает, другой за армию.
— Постойте, — заметил Алексей, — так получается, что главный виновник нынешнего противостояния это все же испанские власти — зачем было начинать тарифную войну?
— Возможно, вы и правы, — снова вильнул в сторону Рамон, — но старого уже не исправить, надо как-то жить и работать исходя из существующих раскладов.
— Понятно-понятно… — Алексей побарабанил пальцами по столу, — так куда, говорите, ушла американская эскадра?
— К бухте Гуантанамо, — пояснил испанец, — а вообще, насколько мы можем судить по своим источникам, они в первую очередь должны обеспечивать безопасность своих южных берегов, Флориды и Техаса, и только во вторую очередь что-то делать с Кубой… также не исключается возможность высадки десанта в провинциях, контролируемых повстанцами. В Америке живет довольно много кубинцев, многие из которых наверняка захотят половить рыбку в мутной воде — вот из них американцы и сделают десантные части…
Глава 19
— Хорошо… — задумался Алексей, — а можете указать на карте расположение противостоящих сторон?
На столе тут же образовалась большая карта Карибского моря, Рамон подошел к ней, немного помешкал и очертил представленным ему карандашом овал на востоке острова.
— Здесь расположены силы повстанцев, до сорока тысяч штыков… — а потом он сделал еще два кружочка западнее, — а это правительственные войска, в них в общей сложности 150 тысяч, однако боеспособных примерно половина — ранения, болезни, резерв. Да и дезертирство тоже имеет место.
— Куда же они дезертируют-то с острова? — поинтересовался Георгий, — кругом же вода.
— Площадь Кубы 110 тысяч квадратных километров, — пояснил испанец, — в джунглях есть такие места, куда никто соваться без особой нужды не станет… так что есть места, куда дезертировать. Да и до соседних островов в принципе доплыть можно — до Канкуна в Мексике 200 километров, до Ки-Уэста во Флориде 150, а до Гаити и вовсе 80, под парусом можно во все эти места добраться за полдня.
— Понятно, — почесал затылок Алексей, — а вот, например, переговоры с этим Хосе Марти вы какие-то, вели?
— Конечно, но они ни к чему не привели — главное требование у них, чтобы мы убрались с острова и сделали Кубу независимой. Сами понимаете, это условие для Испании невыполнимо.
— А что у вас с сахаром? — этот вопрос задал уже Георгий, — сколько производят, куда экспортируют?
— В прежние годы у нас работала больше сотни сахарных заводов по всей стране, — с тяжелым вздохом начал свои экономические выкладки Рамон, — вырабатывали семьсот тысяч тонн сахара в год, примерно половина шла в США, остальное в Европу и Мексику. Сейчас все эти цифры можно смело поделить на два… а экспорт в Штаты так и совсем обнулился.
— А с табаком у вас как дела? — внес свои пять копеек в беседу Георгий.
— С этим получше, но тоже есть некоторые проблемы, — вздохнул губернатор, — на сигары и папиросы Америка санкций не вводила, поэтому спад производства тут минимальный, однако беда пришла с другой стороны — почти половину табачных заводов скупила компания Америкен Табакко. Соответственно прибыли от них в экономику Кубы сейчас не инвестируются, а вывозятся за границу… это лучше, конечно, чем в ситуации с сахаром, но ненамного.
— Давайте мы вот что сделаем, — принял решение адмирал, — давайте мы с Великим Князем сейчас выгрузимся на берег и отобьем телеграмму в Петербург — у вас же есть связь с Европой?
— С Мадридом, конечно, есть, — кивнул Рамон, — а там они наверно сумеют передать информацию в вашу Россию.
— Отлично, тогда выгружаемся и едем к ближайшему телеграфу…
— Он у нас один, Центральный называется, — пояснил испанец, — расположен на набережной Эль Малекон.
— Вот туда и отправляемся… обедом, надеюсь, вы нас там накормите.
— Конечно, — улыбнулся во все 32 зуба Рамон, — на Кубе всегда рады гостям, особенно тем, которые прибывают с дружескими целями.
И он отбыл к своему катеру, а наши военачальники слегка задержались.
— Как же мы будем писать все это прямым текстом, дядя? — задал логичный вопрос Георгий, — в Мадриде наверняка есть люди, которые тут же передадут все наши депеши в Америку.
— Не волнуйся, племянник, — усмехнулся тот, — перед отъездом мы с твоим отцом договорились о системе шифрованной связи, поэтому люди в Мадриде ничего не поймут.
— Интересно будет посмотреть, — окинул родственника завистливым взглядом Георгий. — Как хоть называется метод шифрования, о котором вы договорились?
— Биграммный шрифт, — тут же ответил дядя, — изобретение профессора Шиллинга, там по две соседние буквы шифруются, поэтому и название такое…
— А зашифруешь ты сам?
— Конечно, там ничего сложного нет, вот квадрат с буквами, — вытащил из кармана он свернутую бумажку, — если две буквы исходного текста в одном столбце, меняем их на те, что ниже, если в одной строке — на те, что справа…
— А если буквы не в строке и не в столбце, тогда что?
— Тогда берем угловые буквы из прямоугольника, образованного исходными…
— Действительно просто… но тогда и расшифровать будет несложно, так?