— А как относятся к этому конфликту остальные мировые державы? — вдруг поинтересовался Победоносцев, — не возникнет ли тут определенных противоречий?
— С Германией и Австро-Венгрией мы, скорее всего, договоримся о нейтралитете, — ответил царь, — а немцы даже и поучаствуют на нашей стороне, у них имеются определенные интересы в Африке. Америке сейчас не до африканских проблем. А насчет Франции вопрос открытый… но я все же надеюсь, что традиционная неприязнь французов к англичанам возьмет верх, и на их стороне они играть не станут. Так что внешнеполитическая обстановка вполне благоприятствует нам…
— А шведы что скажут?
— Швеция страна третьего мира, — усмехнулся царь, — субъектом мировой политики они были во времена Петра I и немного после этого, а после 1809 года, когда мы отобрали у них Финляндию, то, что скажут шведы, может волновать разве что самих шведов. Кто еще у нас остался, Османы? Думаю, что они также в эти дела не полезут, у них сейчас своих внутренних проблем предостаточно.
— Все понятно, государь, — отрапортовал Победоносцев, — Беркут выполнит все ваши приказания.
— А после этого дела у вас, кстати, еще одно дело наметится — Китай… повстанцы с севера страны там всерьез вооружились и собираются, судя по последней информации, идти приступом на Пекин. Императрице надо будет помочь…
Глава 29
Рига
А на обратном пути Александр, как и говорил, зашел на денек в город Ригу, который, как хорошо известно, заложили крестоносцы под водительством Альберта Букогевнена в самом начале 13 века. Стало быть, городу на текущий момент исполнилось почти что 700 лет.
— Красиво, — подытожил осмотр окрестностей царь, когда они проходили на Авроре через Рижский залив, — а там что такое? — указал он чуть правее города.
— Там Юрмала, папа, — пояснил ему Георгий, — курортный поселок такой, летом сюда приезжают отдыхать петербуржцы и москвичи.
— Холодно, наверно, здесь отдыхать, — вздохнул Александр, — не Черное море все же.
— Но и не Белое, — улыбнулся сын, — бывают даже очень теплые дни.
— А ведь это могла бы быть наша столица, — продолжил свои размышления император, когда они уже швартовались в порту, — если бы Петр взял Ригу чуть раньше… в 1710 году ведь это произошло?
— Точно, папа, в 1710-м… а Петербург основан в 1703-м.
— Вот-вот, я про это и говорю… Петру же нужно было окно в Европу, а то, что получилось прорубить его на Неве — это чистая случайность. В Риге все то же самое есть, выход к морю, отличный залив и остров, прикрывающий вход в него. Плюс к тому — здесь уже имелся довольно большой город, не надо было ничего с нуля строить, как на болотах Васильевского острова…
— Но что сделано, то сделано, ушедшего не вернешь, — вздохнул Георгий.
— Верно, — ответил ему царь, — с Питером тоже неплохо получилось.
Встречала почетных гостей большая делегация во главе с губернатором Лифляндской губернии Суровцевым, который был крепким пятидесятилетним служакой в чине генерал-майора.
— Рады видеть государя-императора на земле нашей губернии! — четко отрапортовал он, — за время моей службы никаких происшествий не случилось. Служим вере, царю и отечеству!
— Вольно, — тут же само собой вырвалось из императора. — Рассказывайте, как вы тут живете-можете…
Вся делегация переместилась в губернаторский дворец, он же по совместительству Рижский замок — красивое здание на берегу Даугавы.
— Очень похож на крепость ваш дворец, — заметил царь, когда они въезжали в натуральные крепостные ворота.
— Это и была крепость, — ответил губернатор, — вплоть до 17 века. Потом ее много раз перестраивали, использовали в роли тюрьмы, а сейчас здесь губернаторы проживают.
— Тюрьма это звучит немного мрачно… — усмехнулся царь, — и кто же здесь сидел?
— Из известных заключенных — вдова Ливонского короля Мария Старицкая и Анна Леопольдовна, да-да, та самая…
— Правительница при малолетнем Иване, — припомнил царь, — ее потом Елизавета свергла, кажется.
— Да, она правила всего год, а потом сюда переместилась и пять летпровела здесь в заточении. Несчастная императрица…
— Да, в нашей истории разное случалось, — не мог не согласиться с сентенцией губернатора царь, — надеюсь, что сейчас здесь тюрьму ликвидировали?
— Точно, государь, для тюрьмы у нас отдельное здание есть, недавно построенное.
За торжественным ужином царь, чтобы не терять времени, начал расспрашивать Суровцева о местных проблемах.
— Так все в порядке, государь, — отвечал тот, — остзейцы и латыши это же не поляки — ведут себя смирно, всем распоряжениям властей подчиняются без малейшей заминки, налоги тоже исправно платят. И даже не воруют… ну не совсем уж не воруют, но по сравнению с остальной Россией очень умеренно.
— Это радует… а что тут у вас вообще происходит? Расскажите о лифляндских новостях так сказать изнутри.
— Что происходит… — задумался губернатор, — недавно, например, прошел съезд губернских комиссаров по делам крестьян.
— Вот как… — задумался Александр, — и что же там решили эти ваши комиссары?
— Упорядочили волостное управление, создали систему строгой отчетности на селе, подключили к решению сельских проблем Крестьянский банк… теперь кредиты выдаются без волокиты и под сниженный процент.
— Молодцы, — одобрил эти слова царь, — а еще что нового случилось за последнее время?
— Создали губернское общество трезвости, — бухнул главную новость Суровцев, — теперь открываем его ячейки по всей губернии.
— Это очень важно, — поднял палец вверх Александр, — надо распространить ваш опыт на всю страну.
— Благоустроили пляжи в Юрмале — туда с каждым годом все больше и больше народу приезжает, — продолжил отчитываться губернатор, — а еще недавно открыли Русский городской театр и музыкальное училище.
— Слушайте, Владимир Дмитриевич, — развеселился царь, — да вы просто образцовый губернатор. Надо вас забрать в Петербург — будете обучать остальных наших руководителей, как правильно управлять вверенными территориями.
— И назовем новую должность губернатор-фельдмаршал, — поддержал отца Георгий, — в Сенате пускай заседает такая новая организация.
— Можно и так, — не стал спорить царь и тут же задал новую тему для обсуждения, — а что у вас тут с языками происходит? Местная интеллигенция не требует дополнительных прав для своего языка?
— Помилуйте, государь, — с удивлением воззрился на него Суровцев, — да она же у нас вся немецкая, интеллигенция местная. А немецким языком и так худо-бедно почти все владеют, несколько газет на нем издают. А если вы латышей имели в виду, так у них и интеллигенции-то никакой нет…
— А что ваши соседи — литовцы с чухонцами? — продолжил национальную тему Александр, — уживаетесь нормально, никаких эксцессов не бывает?
— Чухонцы такие же смирные, как и наши латыши, — пояснил губернатор, — речь у них только такая, что язык сломаешь, но на русском и немецком нормально объясняемся. А литовцы те с гонором… как-никак почти пятьсот лет управляли всей Белоруссией и половиной Украины. Историческую память так быстро не исправишь… они, конечно, не такие гоноровые, как поляки, но иногда хоть плачь. Русский они почти все понимают, но говорить предпочитают на своем.
— А с евреями у вас как дела обстоят? — оседлал своего конька царь, — в Петербурге они недавно начальника жандармерии взорвали.
— Читал-читал… — скорбно вздохнул Суровцев, — недостойное деяние. Евреев у нас практически нет, они все в Литве и в Польше. Вильно-Гродно-Белосток, вот там их море. А к нам они если и заезжают, то поторговать чем-нибудь на время ярмарок. Так что насчет евреев я вам плохой советчик.
— А с церковными делами как у вас тут? — это вмешался в разговор Георгий, — местные же жители, наверно, почти все лютеране?
— Примерно половина на половину лютеране с католиками, — ответил, чуть задумавшись, Суровцев, — для них открыты четыре костела, главный из них Домский собор, там орган по воскресеньям играет. С православными ни одного конфликта я что-то не припомню.
— Вот, кстати, давайте посетим этот ваш Домский собор, — встрепенулся царь, — я про него много слышал, хотелось бы посмотреть в натуре, так сказать.
— Я распоряжусь, — тут же ответил губернатор, — сегодня уже поздно, а назавтра после завтрака съездим туда и все посмотрим.
Наутро вся процессия, включая губернатора, отправилась осматривать Домский собор, вертикальную доминанту Риги, благо ехать тут было всего ничего — триста метров по набережной Даугавы, а потом немного налево.
— На шпиле, — указал Суровцев, прикрыв глаза козырьком, — так называемый Золотой петушок, еще один символ Риги. Он двухцветный, один бок покрашен золотой краской, другой черной — суда, приходящие в наш порт, первым делом смотрят в подзорную трубу на него.
— А зачем? — не понял царь.
— Если он повернут к заливу золотой стороной, можно швартоваться, а если черной, тогда надо переждать…
— Очень интересно, — задумался Александр, — надо будет и в Петербурге что-то такое сделать. А там, за собором, что за речка течет?
— Это городской канал, государь, искусственный рукав Даугавы, — ответил Суровцев, сняв фуражку и утерев пот со лба, — когда-то он служил защитой для Рижской крепости, на этом берегу вдоль него даже городской вал был выкопан. Но со временем вал срыли, а канал превратили в место отдыха горожан…
— Красиво, ничего не скажешь, — ответил царь, и они все вместе проследовали в главный притвор Домского собора. — Кстати, почему он Домский?
— Так от латинского слова Дуомо… означает главный храм города — в Европе полно таких названий, в Милане, например, или в Кельне, — ответил подкованный в истории Георгий.
И тут заиграл орган… красивую и протяжную мелодию. Внутри было тихо, темно и слегка пахло пылью и какой-то плесенью.
— А что это они играют? — спросил Александр.
— Ференца Листа, если я не ошибаюсь, — ответил Суровцев, — он здесь жил некоторое время и написал пару мелодий специально для Домского собора.