— Сани, — ответила она, — я и так достаточно высоко поднялась, а от высоты у меня голова кружится.
— Хорошо, тогда полезем вдвоем, — предложил император, а Шухов тут же согласился.
— Расскажите немного о себе, — предложил по дороге царь, и инженер тут же начал.
— Родился в Курской губернии, в уездном городе Гайворон. Из дворянской семьи, предки получили личное дворянство от Петра I, а потом перевели его в потомственное. Учился сначала в Пятой Петербургской гимназии, а когда закончил, поступил в Московское техническое училище казенно-коштным студентом.
— Знаю-знаю и первое, и второе, — отозвался царь, — а в училище этом, кажется, преподают Жуковский и Чебышев.
— Правильно… по окончании училища был на стажировке в Североамериканских штатах… на Всемирную выставку в Чикаго нас отправляли. Там познакомился с американским инженером русского происхождения, Александр Бари его зовут. Потом, когда я уже вернулся, он тоже переехал в Россию и позвал меня работать в своей фирме… вместе мы проектировали первый российский нефтепровод в Баку, для предпринимателя Нобеля…
— Ого, — они тем временем уже добрались до верха, где дул довольно сильный ветер, — Нобель это который Людвиг?
— Да, государь, но Людвиг уже умер лет десять назад, поэтому мы с Бари работали в основном с его братом Альфредом — тем самым, который изобрел динамит.
— Отличный вид отсюда, — заметил царь, — а это вот Ярмарка, я правильно понимаю? — показал он в северном направлении.
— Точно так, государь, хорошо просматриваются две доминанты Ярмарки, это Спасский собор и собор Александра Невского.
— И Кремль прекрасно видно… но вы, впрочем, не закончили рассказ о себе.
— Мне очень льстит интерес к своей особе… но постараюсь быть кратким. По окончании работы на нефтепроводе Нобеля мой коллега Бари основал самостоятельное предпринимательство, в его конторе я и сделал все свои серьезные изобретения, включая гиперболоидные покрытия.
— Очень непростой, как я понимаю, ваш партнер, этот Александр Бари, — заметил царь. — Познакомьте меня с ним в ближайшее время… а вам я предлагаю принять участие в предстоящей Всемирной выставке в Брюсселе, в следующем году пройдет. Вместе с художником Врубелем будете работать.
— С Александром я вас с удовольствием познакомлю, назначайте время и место аудиенции, — ответил Шухов, — а за предложение самые глубокие благодарности, это будет большой честью для меня.
— А этот вот Нобель… который Альфред, — продолжил интересоваться Александр, — он сейчас чем занимается и где живет?
— Насколько я знаю, Альфред сильно болен и лечится сейчас где-то в Италии… семьи и детей у него нет, не обзавелся, а дела своей фирмы он поручил так называемому Нобелевскому комитету…
— Про Нобелевские премии я слышал, — ответил царь, — дело хорошее и нужное. Но впрочем, давайте спускаться… к кому еще посоветуете обратиться на этой Выставке, Владимир Григорьевич? На предмет технических новинок, — тут же уточнил он свой интерес.
— Легко, государь, — тут же отвечал Шухов, — Александр Попов… гм, тоже ваш тезка… он демонстрирует оригинальную конструкцию громоотвода, потом… Петр Фрезе — у него первый отечественный автомобиль экспонируется, а еще, пожалуй, Густав Тринклер, он совсем молодой, но подающий большие надежды — его двигатель внутреннего сгорания, насколько я понял, весьма оригинален и расходует меньше топлива, чем аналоги.
— Отлично, — ответил Александр, когда они уже вернулись на твердую землю, — со всеми ними и поговорю сегодня… если они здесь, конечно.
— А если их нет, — подхватил тему вице-губернатор, — мы их вызовем самое позднее на завтра. С вами очень желает пообщаться оргкомитет выставки, — продолжил он.
— А кто туда входит, напомните? — попросил царь.
— Глава комитета это Сергей Юльевич Витте, но он сейчас в Москве, а его два первых заместителя — Савва Тимофеевич Морозов и Савва Иванович Мамонтов, известные предприниматели и меценаты…
— И оба они Саввы… — улыбнулся Александр, — тоже из старообрядцев что ли?
— Насколько мне известно, старой веры из них придерживается только Морозов, — прошелестел чиновник, — а Мамонтов православный.
— Хорошо, я готов с ними поговорить — где и когда?
— Они ждут вас в выставочном трактире прямо сейчас…
— Зайдешь в трактир, дорогая? — поинтересовался Александр у жены.
— Конечно, Сани — посмотрю воочию, как у нас простой народ отдыхает.
— Насчет простого народа не беспокойтесь, — тут же влез с ремаркой вице-губернатор, — там никого, кроме двух упомянутых господ и полового, не будет.
Трактир располагался чуть в стороне от центральной площади и представлял из себя длинный деревянный барак, местами изукрашенный, впрочем, резными наличниками и балясинами.
— Ой, да исполать тебе, царь-государь, — синхронно проговорили оба купца, склонившись в глубоком поклоне, а закончил мысль только Морозов, — многие лета тебе на престоле Российском!
— Вольно, — ответил им Александр, — давайте будем общаться, как обычные российские подданные, без званий. Как поживаете, уважаемые? — спросил он, усаживаясь за длинный стол.
Тут же подбежал половой с полотенцем, перекинутым через руку и поинтересовался, чего уважаемые гости желают.
— Принеси чего-нибудь на свой вкус, любезный, — сообщил ему царь, а от имени купечества продолжил высказываться Морозов.
— Все своим чередом идет, государь, грех жаловаться на что-то конкретное…
— Пожалуйтесь на неконкретное, — предложил ему Александр.
— Хорошо бы налоги поуменьшить на вновь открываемые производства, — взял слово Мамонтов, — хотя бы на два-три года можно было совсем их убрать, если дело полезное для государства.
— Мысль понял, подумаю над этим, — ответил император, — еще что-нибудь?
— Благотворительность еще хорошо бы исключить из налогообложения, — продолжил тему Мамонтов.
— Да-да, мне не далее, как вчера эту мысль озвучивали уже… однако, у меня тоже есть к вам вопросы, уважаемые…
— Конечно, — переглянулись купцы, — мы готовы ответить на любые вопросы государя.
— Сначала к вам, Савва Иванович, — повернулся он к Мамонтову, — что это за история с картиной Врубеля, для которой специальный павильон построили? Вы же, если не ошибаюсь, протежировали этого художника, так?
— Точно так, — не стал отпираться купец, — я вообще-то уже довольно долгое время спонсирую перспективных художников и музыкантов, на моей даче под Москвой даже создано что-то вроде артели свободных художников… кстати, может быть, заедете как-нибудь, познакомлю с начинающими талантами.
— Оставьте адрес, я подумаю, — не торопясь, ответил царь.
— Так вот — Михаил Врубель это совершенно необычный талант, таких на Руси на мой взгляд еще не было… я бы сравнил его с французскими художниками школы импрессионизма, слышали наверно — Моне, Ренуар, Сезанн… их полотна, кстати, я активно покупаю сейчас, через сто лет они вырастут в цене как бы не в те же сто раз.
— Хорошее дело, — одобрительно кивнул Александр, — давайте сделаем вот что — покажете мне картины, которые вы уже приобрели, возможно, я что-то отберу для своей коллекции… или еще лучше сделаем — напишите фамилии и адреса этих импрессионистов, я сам заеду посмотреть, что они там творят, когда в Париже буду.
— Договорились, государь, — довольно улыбнулся Мамонтов.
— И еще хорошо бы учредить новый музей, — продолжил Александр, — у нас есть, конечно, Третьяковская галерея, но там в основном традиционное русское искусство представлено, а хорошо бы сделать новое здание для всего нового… на Волхонке в Москве есть участок, принадлежащий императорскому двору, можно там…
Купцы переглянулись, но ответить ничего не ответили, тогда царь продолжил.
— А насчет снижения налогов на новые прогрессивные производства — это очень верная и своевременная мысль. Вот вы двое, насколько я знаю, являетесь одними из богатейших людей России, так?
Оба купца опять кивнули, не проронив ни слова.
— Предлагаю вам основать по новому заводу — один будет производить средства передвижения по суше, колесные и гусеничные, а второй тоже средства передвижения, но по воздуху — так называемые аэропланы…
— Государь, — в растерянности ответил Морозов, — как же так, по воздуху же еще никто не летает… я видел только проекты, и все они неудачные…
— Ничего, — успокоил его Александр, — скоро полетят, причем очень скоро. И к этому надо быть готовым загодя — в войнах будущего победит тот, кто сумеет раньше освоить механизмы и машины, способствующие победе…
Глава 11
КВЖД
По возвращении в Петербург Александр собрал большое совещание по поводу строительства Великого Сибирского пути, как тогда принято было называть Транссиб. Главными действующими лицами на совещании были министр финансов Витте, дипломат Лобанов-Ростовский, губернатор Приамурья Духовский и главный инженер на тот момент стройки века Свиягин.
— Я вас собрал с тем, господа, — сходу и без задержек объявил царь, — чтобы определить магистральное развитие Сибирской дороги после Байкала… как известно основных варианта два — либо вдоль левого берега Амура, а затем по Уссурийскому краю, либо напрямую во Владивосток через территорию Манчжурии. Напомню, что на этой неделе у нас запланировано подписание секретного договора с китайской стороной, в котором необходимо будет отдельной строкой согласовать строительство в Маньчжурии, если нами будет принят второй вариант… прошу высказываться… желательно коротко и по существу.
Император строго оглядел собравшихся, которые невольно поежились от его колючего взгляда. Первым на амбразуру кинулся Сергей Витте, горячий сторонник маньчжурского варианта.
— Государь, я и мое ведомство считаем, что иного варианта, кроме прокладки пути через Шанхайгуань-Циньжоу-Сунгари-Мукден, у нас нет. Во-первых, и в основных, это строительство позволит нам в союзе с Китаем противостоять экспансии Японии в этом регионе… японцы в последнее время ведут себя крайне вызывающе, и если мы промедлим, то вся Маньчжурия может быстро попасть под их протекторат.