— Присаживайтесь, господин Ласкер, — указал ему на свободный стул Александр, тоже перейдя на немецкий, после чего представил всех остальных. — Как вам в России, господин Ласкер?
— Очень интересная страна, ваше величество, — ответил тот, — предоставляет небывалые возможности для предприимчивых людей.
— Вы когда-то занимались предпринимательством? — заинтересовался царь.
— Был такой эпизод в моей биографии, — ответил Ласкер, — но я в итоге выбрал шахматы и не жалею об этом.
Официант тем временем принес большую бутылку шампанского и разлил его по фужерам.
— За успехи наших предприятий, — провозгласил Александр, а когда все выпили, перешел наконец к сути беседы. — У нас, у меня и оргкомитета предстоящего чемпионата, есть согласованное предложение к вам, господин Ласкер… а именно — в связи с тяжелой болезнью второго участника мы предлагаем заменить его на Чигорина… вы с ним уже встречались за шахматной доской, не так ли?
Ласкер покрутил головой в разные стороны, поправил зачем-то галстук и видимо решил, что спорить с российским самодержцев обойдется себе дороже.
— Я согласен, государь, завтра мы начинаем играть с геноссе Чигориным. А по Стейницу примем отдельное решение, когда он выздоровеет.
— Вот и прекрасно, — улыбнулся Александр, — я почему-то не сомневался в вашем здравомыслии, геноссе Ласкер. Завтра я лично могу дать старт вашему соревнованию — и пусть победит сильнейший, как говорили древние греки.
Глава 20
— А всех присутствующих я приглашаю вечером в Большой театр, в императорскую ложу — он же сегодня не занята? — спросил царь у Рукавишникова.
— Что вы, что вы, государь, — сразу открестился тот, — ложа свободна и дожидается вашего посещения в любое время.
— Начало в семь вечера?
— Да, государь, в семь часов.
— Тогда до встречи с прекрасным, — Александр пожал руки шахматистам, и они вместе с Георгием в сопровождении мэра удалились из ресторана Метрополь.
— Что будем делать до вечера? — спросил сын.
— Можно в Кремль зайти, — предложил Рукавишников,- посмотрите, как ваши предки тут жили, — и они в сопровождении охраны перешли через Красную площадь и подошли к воротам в Спасской башне.
А пока они пересекали выложенное брусчаткой пространство, часы на башне пробили два часа дня.
— А что за мелодию они играют? — поинтересовался царь, — не совсем понял…
— Коль славен наш господь в Сионе, — пояснил мэр, — это после полудня исполняется, а до полудня — марш Преображенского полка.
— А можно поближе посмотреть на эти часы? — неожиданно попросил Георгий, — а то я про них много слышал, а увидеть вблизи не довелось.
— Сейчас я проясню этот вопрос, — ответил Рукавишников и скрылся в служебном помещении рядом с башней.
— Все-таки Москва это сердце России, — заметил царь, посмотрев вокруг, — а Петербург голова… один собор Покрова чего стоит, — указал он направо.
— Да, необычное сооружение, — согласился Георгий, — а напротив Кремля что за здание? В мой последний приезд сюда его тут еще не было.
— Это Верхние торговые ряды, — вспомнил царь, — только что построили… большой универсальный магазин.
Рукавишников тем временем вышел обратно на площадь и сказал следующее:
— Можно подняться наверх, я договорился. Но только это будет непростым предприятием, высота, на которой расположены часы, составляет около пятидесяти метров…
— Я на Кавказе на Эльбрус забирался, — сразу ответил Георгий, — а там не 50, а все 5000 метров.
— Я тоже в неплохой физической форме, — добавил царь, — так что ведите нас, Вергилий.
И они начали подниматься по лесенке, явно старой и давно не ремонтировавшейся — ступеньки у нее были основательно стерты.
— Всего в башне десять этажей, — пояснял по ходу подъема Рукавишников, — нижние семь служебные, на трех верхних расположен механизм привода часов… а еще сверху от часов располагается звонница и декоративная башенка с двуглавым орлом на ней… орла планируют капитально отремонтировать в ближайшее время, он сильно обветшал, нехорошо будет, если он свалится.
— Если надо — ремонтируйте, конечно, — согласился царь, — деньги я могу из своего фонда выделить. Неправильно будет, если символ государственности страны упадет с небес на землю.
Все трое плюс охранник добрались до верхнего яруса примерно на десять минут, отдышались, тогда Рукавишников продолжил экскурсию.
— А вот и собственно сами часы… самый первый механизм здесь собрали еще в пятнадцатом веке, при Иване III, но он, конечно, не сохранился — Москву с тех пор неоднократно захватывали и жгли, последним таким поджигателем стал Наполеон в 1812 году.
— Наполеон же хотел весь Кремль взорвать, кажется, — сказал Георгий.
— Да, хотел, — кивнул Рукавишников, — но вмешалась погода — дождь потушил большинство фитилей, поэтому башни устояли, взорвались только стены в некоторых местах. Так вот, относительно часов — масса всего механизма составляет 25 тонн, состоит он из двух тысяч деталей, а точность хода обеспечивает вот этот маятник.
— А стрелки чем приводятся в действие? — спросил царь.
— Обычными гирями… как в домашних часах с кукушкой, вот они… специально для гирь проделано окно в перекрытиях всех этажей, вниз они уходят на 20 метров. А вверх подтягиваются с помощью этого электродвигателя.
— А циферблаты где? Можно на них посмотреть изнутри?
— По этой лесенке надо подняться, — сказал мэр, — вот один из циферблатов, который выходит на площадь…
— Изнутри он совсем непрезентабельный, — сказал Георгий, — а перезвон откуда идет?
— Чуть выше звонница, 32 колокола, механизм привода такой же, как и в музыкальных шкатулках или в органах, которые в трактирах стоят. Вот как раз сейчас будет очередной перезвон, в четверть третьего, — посмотрел он на свои наручные часы, — прикройте уши на всякий случай.
И точно, буквально через две-три секунды после его слов сверху раздался характерный мелодичный звон, очень громкий, так что предупреждение было кстати.
— Отлично, мы все увидели, — сказал Александр, — если понадобятся деньги на ремонт курантов, телеграфируйте прямо мне — помогу.
А вечером все посетители ресторана Метрополь собрались в императорской ложе Большого театра, она располагалась в центре бельэтажа строго напротив сцены. Сверху над ней значился большой двуглавый орел, а слева и справа потолок поддерживали два могучих атланта. Внутри ложи стояли три ряда кресел по шесть стульев в каждом — для нашей компании хватило первого ряда. Народ из зрительного зала откровенно глазел на ложу — не каждый день увидишь живого царя.
— А слева и справа от нас что за ложи? — спросил у Рукавишникова любопытный Георгий.
— Та, что слева, — пояснил тот, — предназначена для членов императорской семьи… а в их отсутствие для министров из кабинета. А справа так называемая директорская ложа — туда при надобности помещается руководство театра и ведущие артисты.
— А сейчас кто-то в этой ложе есть? — тут же спросил царь.
— Честно говоря, не знаю, — признался мэр, — но могу спросить.
— Ладно, не надо, — остановил его Александр, — в антракте вместе поинтересуемся. Я вспомнил, что у нас в Петербурге уже показывали эту оперу — почему же она тут называется премьерной?
— Верно, государь, — вежливо пояснил Рукавишников, — в Мариинском театре эта постановка уже была, но в Большом театре показывается впервые.
— А кто солисты? — продолжил интересоваться царь.
— Князя Игоря исполняет Корсов Богомир Богомировияч, — сверился с программой мэр, — а Ярославну — Дейша-Сионицкая Мария Андриановна.
— Какие-то у них польские имена, — заметил наблюдательный Георгий.
— Насколько я в курсе… — в некотором замешательстве отвечал Рукавишников, — Корсов родился в Петербурге в семье врача, а Дейша в Чернигове, к полякам они никакого отношения не имеют.
А тем временем на сцену вышел шпрех-шталмейстер и громовым голосом объявили, что премьеру оперы почтил своим посещением государь император всея Руси — ответом ему был гром аплодисментов. Александр встал и раскланялся с публикой, после чего началось действие.
Декорации изображали площадь посреди древнерусского города Путивля, тут и начало разворачиваться действие оперы.
— А сколько всего действий будет? — спросил царь у мэра.
— Тааак… — тот полистал программку, — всего четыре действия предусмотрено и соответственно три антракта… общая длительность примерно три с половиной часа.
— Ну хорошо, — ответил Александр, — в первом антракте представьте меня руководителям театра…
Глубоким вечером в гостинице (это были царские покои в Гранд-отеле, снесенном в советские времена для постройки гостиницы Москва) Александр обменялся впечатлениями с сыном по поводу прошедшего дня.
— Ну что, вполне успешный денек выдался, Жорж, ты не находишь?
— Согласен, папа… и опера красивая, только бы еще покороче она была, совсем хорошо бы стало. А то, что солисты не поляки — совсем здорово. На завтра у нас что намечено? Ну, кроме шахмат…
— Даже не знаю, Жорж… по обстоятельствам определимся… а вечером можно и обратно уехать — государственные дела ждать не будут.
— А я вот что подумал, папа, — неожиданно предложил Георгий, — может, перенесем часть госучреждений в Москву? В целях развития древней столицы страны… а то ведь больно смотреть, как обваливаются орлы на кремлевских башнях — а так их хотя бы в порядке будут содержать.
— И что, например, ты предлагаешь перенести в Москву? — заинтересовался царь.
— Да хотя бы вот твою будущую Думу, — тут же вылетело из сына, — выборы же скоро будут, так?
— Мда… — усмехнулся царь, — секреты у нас плохо держатся, я-то думал, что мой указ в тайне будет содержаться до опубликования.
— Да ладно, это не тот секрет, который надо сильно охранять, — махнул рукой Георгий, — в Кремле минимум три здания, которые можно было бы отвести под Думу. Вот пусть будущие депутаты и дебатируют здесь, а не в Петербурге.