— Надо будет проехаться, это раз, а два — переманить к нам пару инженеров, строивших такой транспорт, в Петербурге и Москве такое совсем не помешало бы. Ну хорошо, Вену мы худо-бедно проехали… переговоры, надеюсь, в Шенбрунне намечены?
— Точно, государь, — быстро согласился министр, — в королевской резиденции… можно будет сравнить ее с нашими, Царским Селом, Петергофом и Гатчиной.
— Хорошо, сравним… давайте информацию про дальнейший маршрут…
— Из Вены мы выезжаем с Центрального вокзала, на немецком это будет Хауптбанхофф… и едем строго на запад через Зальцбург, Цюрих и Женеву на французскую территорию…
— Со швейцарцами нам поговорить не имеет смысла? — уточнил царь.
— А о чем? — не понял вопроса Лобанов, — они же нейтралы, никак не влияющие на европейскую политику…
— Ну и бог с ними, — махнул рукой царь, — давайте теперь про Францию.
— Там маршрут нашего Вагона №1 будет такой, — министр сверился с бумажкой, которую держал в руке, и продолжил, — Дижон-Шабли-Фонтенбло и прибытие на Лионский вокзал столицы.
— Шабли… — начал мозговой штурм Александр, — это же марка белого вина, я его пил не один раз.
— Все верно, государь, — наклонил голову Лобанов, — по-другому оно называется бургундское… у французов что ни название города или района, то известная марка вина — шампанское, коньяк, бордо, божоле и так далее. Так вот, на Лионском вокзале столицы Франции нас будет встречать… пообещал по крайней мере… французский президент, зовут его Феликс-Франсуа Фор… королей-императоров, как вы знаете, во Франции нет уже больше сотни лет.
— Ну что же, — тяжело вздохнул царь, — у каждой страны есть свои недостатки.
Глава 22
— И давайте уже закончим с прокладкой нашего маршрута и перейдем к более важным делам, — продолжил Александр. — Из Парижа мы отправимся в Германию — каким путем?
— Отправление с вокзала Эст, далее будет Страсбург-Штутгарт-Эрфурт-Лейпциг, прибытие на Центральный вокзал Берлина, он же Хауптбаннхоф, где нас встретит кайзер Вильгельм. А после переговоров нас ждет путь в гавань Киля и пересадка на вашу императорскую яхту…
— А кто придумал эту пересадку? — поинтересовался царь, — разве нельзя вернуться в Россию тем же железнодорожным путем?
— Вы, государь, и придумали, — смело посмотрел ему в глаза министр, — два года назад подписали указ о ходовых испытаниях этой яхты именно в октябре сего года.
— Хм… — чуть не поперхнулся Александр, — надо же, забыл совсем. Ну хорошо, давайте уже перейдем к следующему пункту нашего совещания — о чем надо говорить с Францем-Иосифом, Фором и Вильгельмом… и о чем лучше промолчать.
Лобанов полистал свой блокнот, нашел нужную страницу и продолжил.
— Итак, Франц-Иосиф Первый… ему сейчас 66 лет, он император Австро-Венгерской монархии с 48 года, супруга Елизавета, баварская принцесса, четверо детей, но сын один, Рудольф… он умер восемь лет назад.
— То есть наследника у него нет, так?
— Точно так… причем умер Рудольф при крайне странных обстоятельствах — прислуга обнаружила его тело и тело его любовницы в охотничьем замке возле Вены с огнестрельными ранениями. Полиция закрыла дело, постановив, что это было коллективное самоубийство, но в народе ходили слухи, что принца убили некие злодеи…
— Странная история… но давайте дальше про императора.
— Как вы уже и сами упомянули, ума он невеликого, однако и идиотом его назвать нельзя — у него много умных советников… в конце концов такое длительное время удерживать от развала лоскутную империю, какой является по сути Австро-Венгрия — это требует немалого ума и способностей. Из прочих подробностей о личности Франца-Иосифа можно упомянуть его крайнюю консервативность — телефоном он наотрез отказывается пользоваться, а электричество и водопровод все же разрешил провести в свой замок, но после длительных уговоров.
— Любопытная личность, — усмехнулся Александр, — так что с ним надо обсудить?
— Главных камней преткновения в наших отношениях, — продолжил министр, — две штуки — Балканы и Галиция… что касается первого вопроса, то Россию, как традиционного покровителя славянства вообще и южного славянства в особенности, не может не раздражать ползучая экспансия Австрии в югославские земли… Словения с Хорватией давно захвачены, а теперь явочным порядком и Босния с Герцеговиной уже принадлежит австрийцам. Следующим этапом, как несложно догадаться, будет захват Сербии с Черногорией, чего наша страна никак не может допустить без урона для нашего реноме в Европе и в мире… всем же известна формулировка, которую мы же и придумали — «русский с сербом братья навек».
— А с Галицией что, напомните?
— Там тоже живут славяне, русины и галицийцы, — напомнил Лобанов, — это территория издревле была русской, такое имя, как Даниил Галицкий, вам ничего не говорит?
— Припоминаю что-то, — признался Александр, — но с трудом — расскажите вкратце про него.
— Даниил Галицкий, — тяжело вздохнул министр, — в 13 веке был сначала галицким князем, потом галицко-волынским, а затем и первом и единственным королем на Руси. В его владения кроме нынешней Волыни входили в том числе и территории, ныне называемые Львовом и Тернополем. Потом, конечно, на этих местах было Литовское княжество и Речь Посполитая, но земли это исконно русские. А австрийцы владеют ими на довольно спорных основаниях… при третьем разделе Польши на переговорах мы дали некоторую слабину и уступили.
— Я понял, — махнул рукой Александр, — еще какие вопросы у нас остаются с австрийцами?
— Есть еще турецкий вопрос, — вторично тяжело вздохнул министр, — о проливах, но мое личное мнение состоит в том, что поднимать его в ближайшее время не следует.
— Почему, если не секрет?
— Ссориться с турками нам сейчас никакого резона нет… к тому же во время Крымской кампании австрийцы повели себя не слишком достойно — выдвинули нам совершенно ненужный ультиматум, а потм самоустранились. Так что бередить старые раны наверно не стоит…
— Логично, — не смог не согласиться с ним царь, — хорошо, давайте теперь про французов.
— С Францией у нас, — продолжил доклад Лобанов, — сейчас, слава богу, территориальных разногласий никаких, поэтому разговаривать с ними нужно только на экономические и геополитические темы…
— Экономика это понятно — нам нужны французские кредиты, причем на максимально льготных условиях, — ответил Александр, — а по геополитике что?
— Влияние в Европе и в мире… — ответил министр, — тут можно и нужно играть на франко-германских противоречиях. В последнем их военном конфликте, в 71 году, верх одержали немцы, а во Франции сейчас, соответственно, сильны реваншистские настроения — на этом и можно, так сказать, плясать… и с британцами у них, кстати, застарелая вражда, что очень нам на руку.
— В Париже я бы поговорил с такими людьми, записывайте, — строго посмотрел на министра Александр, — Рене Панар и Эмиль Левассон, они открыли первую компанию по производству автомобилей в стране. А еще братья Рено — Луи, Марсель и Фернан, они тоже подвизаются в этой отрасли. Приплюсуйте сюда Луи Блерио, он начинает свои опыты в авиационной сфере, ну и конечно, братьев Люмьер, Огюста и Луи — эти занимаются кинематографом.
— Про последних я слышал, — отозвался Лобанов, — движущиеся картинки, прибытие поезда и все такое…
— Вот-вот, они самые — пускай поработают над своим изобретением в России, денег я не пожалею. Ну и про Германию давайте, только покороче, а то я уже утомился…
— Сначала два слова про кайзера Вильгельма, если позволите… он уже восемь лет на престоле, после кончины своего отца Фридриха. Довольно молодой руководитель, ему всего 37 лет, первое, что он сделал на своем посту, так это уволил канцлера Бисмарка…
— А за что он его так, не напомните?
— Да, конечно — Бисмарк резко возражал против колониальной политики страны, он еще, помнится, заявил, что пока он канцлер, никаких колоний у Германии не будет. А у Вильгельма был свой взгляд на эту тему… вот они и не сработались. Германия в итоге отобрала небольшую часть у мировой колониальной системы, это две колонии в Африке, Того и Камерун, часть острова Новая Гвинея, порт Циндао в Китае и несколько островов в Тихом океане.
— А вот вы лично как считаете, — задал неожиданный вопрос царь, — кто из них был прав в этом споре по колониям — Вильгельм или Бисмарк?
— Хм… — немного смутился Лобанов, но быстро собрался и выдал свое мнение, — думаю, что правителя лучше Бисмарка у Германии никогда еще не было… и вряд ли будет в обозримом будущем. Колонии это не совсем то, что укрепляет страну… к тому же Бисмарк был очень дружественно настроен к России, был послом в Петербурге, выучил русский язык. А теперь я прогнозирую некоторое охлаждение наших отношений с немцами…
— Наверно, вы правы, — задумался царь, — а с Вильгельмом я поговорю о поляках… пора вылечить этот нарыв до того, как начнется гангрена… и вот еще что — найдите мне таких немцев, специализирующихся в авто- и авиастроении: Карл Бенц, он где-то в Штутгарте живет, Фердинанд Порше, этот тоже оттуда же, и наверно, Хуго Юнкерса, он из Дессау.
— Не могу не задать вопрос, государь, — не удержался министр, — откуда вы про всех про них знаете?
— Это конфиденциальная информация, Алексей Борисович, — чуть подумав, ответил Александр, — в свое время узнаете… итак, у нас на этом все?
— Да, государь, почти все — из Берлина мы выедем на том же Вагоне №1, прибытие в Киль запланировано на 28 октября, затем двух- или трехдневное путешествие до Петербурга, как с погодой повезет.
— Хорошо… Николай и Михаил тоже пусть со мной поедут, поучатся уму-разуму у европейцев…
Варшава
В Российской империи Варшава была третьим по величине (да и по значению) городом — там в конце 19 века жило 680 тысяч человек против 1,3 миллиона в Петербурге и 1 млн в Москве. Четвертой, кстати, в этом списке шла Одесса, 400 тыс, а пятым был еще один польский город Лодзь, 310 тыс. Столицей Речи Посполитой Варшава стала довольно поздно, в начале 17 века, а до этого столичные функции исполнял Краков.