— Это как? — сдвинул брови царь, — выражайся яснее.
— Пусть хотя бы создадут автономию на своих польских землях, — предложил Георгий, — причем отдельно для поляков, отдельно для евреев. С тесными связями с нашими поляками и евреями. Германию тоже можно бы подключить на последнем этапе.
— Мысль интересная, но боюсь, что тоже непроходная, — тут же ответил ему Александр, — Ни Франц-Иосиф, ни Вильгельм на такую схему не пойдут. Никогда и ни за что.
— Я тебя понял, папа, — улыбнулся Георгий, — тогда держи еще один мудрый совет… у Франца-Иосифа же сейчас имеется соглашение с немцами и итальянцами, как уж оно называется-то…
— Тройственный союз, — напомнил ему Александр.
— Правильно, Тройственный — а у нас есть договор с французами примерно на эту тему… и к нему очень хочет присоединиться Англия, так?
— Да, со стороны королевы Виктории было такое зондирование, — признался царь, — пока мы не сказали ни да, ни нет.
— Так вот… — продолжил Георгий, глядя одним глазом в окно, за которым промелькнуло название Оломоуц, — Англия с Францией далеко, а немцы и австрийцы рядом с нами — мое личное мнение состоит в том, чтобы дружить с более близкими соседями, а дальних лучше держать на расстоянии.
— Не всегда так получается, сын, — рассудительно отвечал ему монарх, — ты же не хуже меня знаешь, что самые напряженные отношения обычно у близких людей… у брата с братом, у сына с отцом, и у ближайших соседей тоже. А с теми, кто далеко, обычно все хорошо складывается, потому что делить в общем и целом с ними нечего.
— Это тоже верно, — чуть подумав, ответил Георгий, — однако дальние соседи запросто могут стравить тебя с близкими, просто для того, чтобы потом погреться и повытаскивать каштаны из огня.
— Что конкретно ты предлагаешь? — поставил царь вопрос ребром.
— Присоединиться к Тройственному союзу, вот что, — бухнул свое предложение сын, — и пусть немцы потом выясняют отношения с Англией и Францией — у них же там много взаимных претензий накопилось… а мы в сторонке постоим, нам передел мира не нужен, в отличие от них… в самом крайнем случае поможем немцам оружием и парой полков живой силы.
— Тогда придется разрывать контакты с Францией, — с заметной задержкой отреагировал Александр, — а у нас экономика завязана на их кредиты примерно на треть… если не больше.
— Зачем разрывать… разрывать ничего не надо, — уверенно парировал Георгий, — но и в более тесные взаимоотношения вступать не следует. И уж тем более Англию лучше держать на длинном поводке, помня о ее роли в Крымской кампании.
— А ты повзрослел, — с теплотой в голосе отвечал ему царь, — и поумнел… что не может не радовать. Послушай тогда мой вариант разрешения польского вопроса — может какие-то дельные мысли подкинешь…
А за окном тем временем мелькали чешские деревушки, нарядные домики с оранжевой черепицей и стада коров с колокольчиками на шеях.
Глава 25
Следующее утро августейшая семья встретила на Северном вокзале столицы Австро-Венгрии. Машинист постарался, и вагон-гостиная остановился прямо возле центрального входа в вокзал, построенного в каком-то вычурном византийско-мавританском стиле. В две шеренги выстроился почетный караул из солдат императорской гвардии, бравых ребят, причем все как один из них были с длинными усами. Как и главное лицо империи, встретившее Александра прямо у подножки вагона.
По-немецки довольно бегло говорили все встретившиеся лица, поэтому дальнейшие переговоры перешли на этот язык.
— Приветствую вас, дорогой Александр и вас, дорогая Мария, — начал диалог Франц-Иосиф, — на гостеприимной австрийской земле, — а затем он склонился к ручке императрице в символическом поцелуе. — Как добрались, не случилось ли чего-нибудь неожиданного во время поездки?
— Я тоже рад видеть вас, дорогой Франц-Иосиф, в добром здравии и расположении духа, — ответил царь, — а дорога вполне ожидаемой была, никаких происшествий не произошло.
— Тогда в соответствии с распорядком нам нужно обойти строй почетного караула, а затем мы сразу отправимся в Шенбрунн…
Что высокие царствующие особы и сделали незамедлительно. А дорога в Шенбрунн лежала через центр города, площадь святого Стефана, знаменитый Оперный театр и еще одну большую площадь с названием Карлплац.
— Тепло у вас тут, — заметил царь, когда они миновали ряд жаровень, где готовились каштаны для взыскательной публики, — у нас в Петербурге в это время гораздо холоднее.
— Вена на полторы тысячи километров южнее, — ответил император, — к тому же нас прикрывают от северных ветров Альпы… кстати, не желаете ли посетить наш Оперный театр?
— Мари, — переадресовал Александр вопрос супруге, — ты как относишься к опере?
— Положительно, — ответила она, — а если это опера Моцарта, то будет вдвойне интереснее — побывать в Вене и не познакомиться с творчеством самого известного австрийца было бы неправильно…
— Отлично, — улыбнулся во весь рот Франц-Иосиф, — сегодня там как раз идет «Женитьба Фигаро», императорская ложа ждет вас, госпожа Мария.
Шенбрунн располагался на западе Вены, примерно в пяти километрах от центра, от площади святого Стефана и представлял из себя довольно точную копию Версаля, загородной резиденции французских королей.
— А почему ваш дворец, собственно, называется Шенбрунн? — поинтересовалась Мария.
— Тут все просто, — ответил тот, — когда-то давно, у нас императором тогда был Матвей, это 16 век, кажется, он охотился в здешних местах и натолкнулся на ряд родников, бьющих из-под земли… они ему так понравились, что он решил поселиться здесь и назвать место Шен Бруннен — красивые источники.
— Я еще читал, что в этом дворце некоторое время жил Наполеон, — напомнил о себе Георгий, — это так?
— Совершенно верно, — повернул к нему голову Франц-Иосиф, — и даже два раза, в 1805 и в 1809 годах… я могу показать апартаменты, которые он занимал. А еще из славных исторических страниц дворца могу припомнить, как его пытался занять турецкий султан Мехмед… но не сумел, только разрушил большую его часть.
— О да, я помню эту страницу истории, — отозвался Александр, — Венская битва 1683 года, если не ошибаюсь… полководец Ян Собесский тогда еще сказал свою знаменитую фразу — «Мы пришли, мы увидели, а победил Бог». Вот кстати о Яне Собесском, о поляках и о польском вопросе я и хотел побеседовать на переговорах, — закончил он свою мысль.
— Не имею никаких возражений, — тут же ответил император, — сейчас у нас будет торжественный обед, а затем переговоры, если с вашей стороны не последует возражений, конечно…
И снова польский вопрос
Обед прошел в Зеркальном зале, отличительной особенностью которого были многочисленные зеркала на стенах, визуально расширявших помещение чуть ли не вдвое.
— Вот здесь, — показал император на небольшой подиум в торце зала, — для императрицы Марии-Терезы играл сам Вольфганг Амадей Моцарт… мы даже специальную табличку тут прикрепили. А это вот алтарь Девы Марии авторства Конрада фон Зоста…
Обед прошел под разговоры об истории Австрии вообще и дворца Шенбрунн в частности, никаких серьезных тем гости не поднимали. А сразу следом оба императора и их министры иностранных дел Лобанов-Ростовский и граф Голуховский уединились в соседнем зале — он назывался Большой галереей и имел в длину более сорока метров.
— С чего начнем, дорогой Александр? — сказал Франц-Иосиф, пригубив чашку ароматного турецкого кофе. — И можно, наверно, обращаться на ты и без титулов…
— Я понял тебя, — кивнул царь, — без титулов и на ты… а начать можно с того самого польского вопроса, он ведь у всех нас сидит, как заноза в заднице, извиняюсь за выражение…
— Ты абсолютно прав, — ответил Франц-Иосиф, — сколько у вас за последнее время было восстаний в этой части страны?
— Крупных два, — сказал Александр, — в 1830 и 1863 годах. А помельче масштабами еще штук десять. У вас тоже ведь неспокойно в Кракове и Лемберге, как я знаю…
— Да, большие волнения у нас там были только один раз, так называемое Краковское восстание 1846 года… мы его подавили за месяц примерно, но осадок остался. Народные волнения там все равно случаются, но реже, чем в Русской Польше.
— Так вот, дорогой Франц-Иосиф, — Александр сделал знак Лобанову, и тот выложил на стол перед переговорщиками большую карту Европы с границами государств, — наше предложение… сугубо предварительное и ни к чему никого не обязывающее… пока не обязывающее… заключается в перераспределению польских земель… и не только польских, но в основном этих… следующим образом.
И царь уверенными движениями нанес карандашом новую линию границ между Российской и Австро-Венгерской империями.
— Территория Варшавского генерал-губернаторства отходит Австрии… ну или делится между вами и Пруссией, переговоры с Вильгельмом будут идти отдельной строкой, за исключением Белостока и Гродно, а взамен Россия получает Галицию и Буковину… там ведь живут в основном русскоязычные люди, так что логично было бы объединить их в пределах одного государства. В связи с тем, что по площади и по развитости экономики обмениваемые территории слегка не равны, у нас будут еще два дополнительных условия сделки…
Франц-Иосиф и его министр оба смотрели то на карту, то на Александра с большим изумлением. Император первым справился со ступором и задал ответный вопрос:
— Что за дополнительные условия?
— Устанавливаем переходный период, в течение которого произойдет передача земель, а также установить порядок, при котором налоги с предприятий Варшавских областей будут делиться пополам, и одна часть будет отправляться в Россию, это раз. А второе — Балканский вопрос… у России традиционно тесные связи с Сербией и Черногорией, поэтому нам хотелось бы поддержать эти страны… в частности выделить на территории Боснии и Хорватии области, где проживают сербы, это Воеводина и Герцеговина, и передать их под управление Сербии. Переходный период и в этом случае может иметь место.